Январь

Читая этот пассаж, не могу не выразить Оруэллу свое сочувствие и понимание. Хотя я все равно люблю книги, они потеряли для меня очарование и волшебство, которым обладали раньше, – если не считать антикварных книг с иллюстрациями в виде вручную раскрашенных гравюр. Однажды ко мне попали «Лилии» Торнтона, восемь вручную раскрашенных и переплетенных в книгу листов из «Храма Флоры» (Temple of Flora) Торнтона. Сомневаюсь, что мне когда-нибудь еще доведется увидеть такую красивую книгу. Я обнаружил ее в доме старой вдовы в Эршире. Я просматривал всю ее личную библиотеку, которую она продавала, – и нашел мало ценного или интересного, но, уходя, заметил книгу, прислоненную к ножке стола в столовой. Я спросил, можно ли посмотреть и эту книгу, поскольку я такой еще никогда не видел. Когда я сказал вдове, сколько она стоит, та попросила меня ее продать (я признался ей, что в тот момент мне самому эта книга была не по карману). Я взял книгу домой, попросил переплетчика ее немного подреставрировать и отвез ее в аукционный дом Lyon & Turnbull в Эдинбурге, где она в итоге была продана примерно за 8000 фунтов стерлингов.

Даже «Птицы Америки» Одюбона (один из священных Граалей для любого книготорговца), ненадолго попавшие ко мне, не смогли вызвать у меня таких же сильных эмоций. Такие вещи никогда не теряют своей притягательности. И хотя, отправляясь в незнакомый мне дом за книгами, которые я еще не видел, я всегда испытываю азарт, сейчас я читаю намного меньше, чем до того, как купил магазин, если не считать путешествий на поезде или на самолете, во время которых меня не отвлекают повседневные дела, и я могу полностью погрузиться в книгу. Когда я ездил в Лондон повидаться с Анной, прочел в поезде «Частные мемуары и признания оправданного грешника» Хогга. Отчетливо помню, как после необыкновенного мира, созданного Хоггом, вдруг неожиданно очутился на вокзале Юстон, и еще сильнее, чем раньше, почувствовал себя беспомощным и потерянным в суете этого места.

Пока договариваешься с людьми о сумме, которую готов заплатить за их личную библиотеку, книги кажутся вожделенным призом. Однако как только мы договариваемся о цене, пожимаем друг другу руки, и я отдаю чек, они вдруг превращаются в тяжелый груз. Их надо сложить в коробки, загрузить в машину, снова выгрузить, потом рассортировать, выставить на продажу в интернет и снабдить ценниками. И только после этого я могу надеяться, что получу назад хоть одно пенни, вложенное в сделку. Неприятные ощущения, о которых пишет Оруэлл, возникают, когда книги переходят в твои руки, – они вдруг сразу же превращаются в «работу». Однако все неприятные чувства более чем компенсируются ни с чем не сравнимым восторгом, когда у тебя в руках вдруг оказывается книга наподобие «Лилий» Торнтона.