48
– Готовы к ослепительному финалу? – спросил Весьма Великолепный Максвелл.
Толпа одобрительно загалдела.
– В таком случае мне нужна отважная и прекрасная доброволица из зала. Мужчин просьба не беспокоиться. – Поднялся целый лес рук, но он указал на кого-то в третьем ряду. – Вы. Мне кажется, вы подойдете как нельзя лучше.
Молодая женщина поднялась со своего места и прошла вперед, под одобрительные свист и выкрики мужской половины зала.
– Бог ты мой, – сказала Джоан.
– Это Деббичка! – выпалила Кэрри, подскочив на коленях Дэйва. – Что она будет делать?
– Смотри и все увидишь, – сказал Дэйв.
– А почему Стив не идет вместе с ней?
– Максвелл же сказал, что мужчины ему не подходят, – сказал Дэйв.
– Но он же совсем один.
– Он просто хочет посидеть и посмотреть, – пояснила Джоан настырной четырехлетке.
– Не могу понять почему, – съехидничал Дэйв.
– Просто вы все старые пердуны, – сказала Кэрри.
Дэйв нежно провел по ее голове ладонью:
– Следите за своим языком, барышня.
Она засмеялась.
Потом разразилась смехом и аудитория, когда Воистину Великолепный Максвелл, опираясь на Дебби, попытался оседлать одноколесный велосипед, притворился, что потерял равновесие, колесо прокрутилось, и он завалился на свою помощницу, будто невзначай ухватив ее за зад через белые джинсы. Наконец с грехом пополам устроившись на высоком седле, он помчался по сцене, чуть не падая и то и дело теряя управление.
В конце концов он худо-бедно обрел равновесие и вытер красным платком вспотевший лоб.
Дебби повернулась было, чтобы уйти, но Максвелл крикнул:
– Подождите-подождите! Вы так легко не отделаетесь!
На сцену вышел ассистент Максвелла с тремя горящими факелами и передал один Дебби.
– Дорогие мои, – сказал Максвелл. – Этот факел в ее руке приготовлен специально для меня.
Сидя на своем велосипеде, он стал подначивать Дебби.
– Разожги во мне пламя, – говорил он, когда она изготовилась метнуть в него факелом. – Во мне, а не на мне. Помни, я не бесчувственное полено!
Публика никак не отреагировала на этот каламбур, поэтому Максвелл поднял ладонь кверху и провел ею над волосами. Дэйв знал этот жест, означающий что-то вроде «шутка пролетела над головами зрителей». Постоянно наведываясь с семьей в амфитеатр Фанленда, он у многих исполнителей видел этот жест. И он ему никогда не нравился.
«Шутка не пролетела над нашими головами! – захотелось крикнуть ему. – Она тупо несмешная!»
Дебби метнула все три факела Воистину Великолепному. Третий пролетел чуть выше, чем было нужно. Максвелл откатился на своем одноколесном велосипеде назад и перехватил факел, прежде чем тот успел упасть. Дэйв вынужден был признать, что Максвелл в самом деле Великолепный.
Жонглируя факелами, фокусник поблагодарил Дебби и предложил встретиться с ним после шоу, чтобы помочь «затушить пожар».
Ее длинные светлые волосы колыхнулись из стороны в сторону, когда она помотала головой в ответ. Обернувшись, она помахала рукоплещущей публике и поспешила уйти со сцены, дабы избежать очередной реплики Максвелла.
Кэрри подалась в сторону и потянула Джоан за рукав кофты:
– Мамочка, почему ты не идешь туда?
– Спасибо, дорогая, что-то не хочется.
– Да ладно тебе, это будет весело.
– Я не думаю, что Максвеллу нужна еще одна простофиля, – сказала ей Джоан.
– Просто кто?
– Просто кто-то для шуточек.
– Тем более, – подхватил Дэйв, – мама туда уже выходила, когда выступал Чародей Фред. Причем вместе с тобой, малышка.
– Со мной?
– Ты тогда была у нее в животике.
– Боже, не напоминай, – сказала Джоан. – Это худшее впечатление всей моей жизни.
– Неужели все было настолько плохо?
– Как по мне, так да, милый.
– Но нельзя же не признать, – заметил Дэйв, – что он так и сыпал шутками.
– Да, только не на кого-нибудь, а на беременную женщину.
Максвелл закончил жонглировать, спрыгнул с велосипеда и поклонился публике. Потом повторил на бис. Он снова стал жонглировать факелами, но теперь помощник завязал ему глаза. В завершение Максвелл перебросил один из факелов через колено, провел под ним второй ногой и успел поймать до того, как тот ударился об пол.
Обнимая Кэрри, Дэйв зааплодировал. Та схватила его за запястья и стала помогать.
Воистину Великолепный Максвелл покинул сцену.
Свет погас. Публика умолкла. До ушей Дэйва доносились слабые звуки музыки, голоса и смех с променада. Он слышал отдаленный рев «Урагана».
– Сейчас будет выступать Робин? – прошептала Кэрри.
– Думаю, да, – сказал Дэйв.
– А она споет про страну Мур-Мяу?
– Раз пообещала тебе, значит, споет.
– Надеюсь, она не забудет.
Голос из громкоговорителя прогремел в темноте:
– Дамы и господа, амфитеатр Фанленда с гордостью представляет вашему вниманию изюминку нашей программы – исполнительницу собственных песен, только что вернувшуюся со «Старинной Гранд-Опри».
Дэйв услышал, как зрители начали перешептываться.
– Возможно, вы слышали ее песни по радио. Возможно, вы видели ее в прошлом месяце на шоу Долли Партон.
Давай уже, хорош балаболить, думал Дэйв.
– Наша собственная певчая птичка Болета-Бэй, королева банджо Фанленда, мисс Робин Трэвис!
Аудитория буквально сошла с ума. Джоан прижалась к Дэйву и, щекоча дыханием его ухо, прошептала:
– Здорово Нейт сумел ее раскрутить.
– А ты как думала?
На сцене вспыхнули огни, публика взревела. Робин стояла во главе своего ансамбля и улыбалась.
На ней был тот же наряд, который Дэйву доводилось видеть и раньше: куртка из оленьей кожи с развевающейся на ветру бахромой, шелковистая белая блузка, короткая кожаная юбка и белые сапожки на стройных ногах.
Она оглянулась на музыкантов. Сквозь гул ликующей толпы пробилась барабанная дробь. Робин снова повернулась вперед и принялась постукивать правым сапожком по сцене в такт барабану. Как только она взяла первые аккорды на своем банджо, публика притихла. Быстрая, звонкая мелодия наполнила стены амфитеатра, и толпа буквально взорвалась, узнав в ней вступление к песне «Цыганка»:
Я – цыганка с банджо,
Скитаюсь по свету,
Я – цыганка с банджо,
Пою песню эту.
Это – песня гор,
Это – песня пустынь,
Это – песня бурных морей.
Это – песня лесов,
Это – песня степей
И души бродячей моей.
Сидящая на коленях Дэйва Кэрри приподнялась, и он услышал, как она начала тихонько подпевать Робин. Джоан прижалась к нему сильнее и положила теплую руку ему на спину.
– Следующая песня, которую я хочу исполнить, очень важна для меня, – объявила Робин в середине выступления. – Я пела ее для человека по имени Нейт тем вечером, когда мы впервые встретились. Должно быть, она понравилась ему, потому что после этого он взял меня в жены. Так что эту песню я исполняю специально для тебя, Нейт, а также для своей особой подруги, Кэрри Карсон, дочери двух моих любимых копов.
И она запела:
Кэти и Кэрри, две подружки-крошки,
отправились как-то раз
В страну Мур-Мяу, где живут только кошки,
С собой взяв солидный запас:
Набили карманы чипсами с сыром,
фруктовою жвачкой, желе из инжира…
И вот уж в Мур-Мяу, в землю котят,
Как ветер, девчонки на роликах мчат!
Кэрри вскочила с колен Дэйва:
– Это я! – заверещала она. – Эта песенка обо мне!
После завершающей песни и последовавшей за ней бури оваций Робин сыграла и спела еще три на бис. А потом сцена погасла. Через несколько секунд, когда свет вновь зажегся, ни Робин, ни ее группы на сцене уже не было.
Дэйв, Кэрри и Джоан подождали, пока зрители немного разойдутся. Когда толпа заметно поредела, Джоан сложила старое коричневое одеяло, которое подстилала под сиденья, Дэйв взял Кэрри за руку, и они пошли вниз по лестнице.
Дебби и Стив встретили их у выхода из амфитеатра. Аттракционы уже закрылись на ночь. Яркие фонари погасли, но лампы вдоль променада еще горели, освещая дорогу возвращающимся домой посетителям концерта. Фанленд казался до странного тихим.
– Дашь мне автограф? – спросила Дебби у Кэрри.
– Что?
– Ну, ты же теперь большая знаменитость, да?
– Вы обе, – сказала Джоан.
– Боже, не напоминай. Никогда в жизни так не смущалась. Мне хотелось свернуться калачиком и умереть, когда он начал меня лапать.
– Но ты же понимаешь, что без твоей помощи он никогда бы не забрался на этот одноколесный велосипед, – поддел ее Дэйв.
Дебби ощерилась и толкнула его в плечо.
– Не ссорьтесь, дети, – сказала Джоан.
Взяв Стива за руку, Дебби бросила ей:
– Увидимся позже, ладно?
– Куда пойдете? – спросила Джоан.
– В «Пиццерию Пита». Завтра Стиву уже нужно быть дома, впрочем, как и всегда, вот мы и подумали, что… ну, понимаете, неплохо бы выжать из этого вечера максимум.
– Можно и мне с вами? – спросила Кэрри.
– Нет, тебе нельзя, – сказала ей Джоан.
– Почему-у-у?
– Потому что, барышня, уже поздно. Ты и так уже несколько часов как должна лежать дома в кроватке.
– Ну я не хочу спать.
– Ты им всю малину испортишь, малышка, – объяснил Дэйв.
– Нет, не испорчу.
– Лично я не против, чтобы она пошла с нами, раз уж ей так хочется, – сказал Стив.
– И я тоже, – сказала Дебби, поглаживая девочку по голове. – Это важная ночь для нее. Не хотелось бы портить ее сейчас.
Дэйв с Джоан переглянулись. Джоан пожала плечами:
– Ладно, я не против.
– Мы привезем ее домой в час или около того, – сказал Стив.
– А может, нам пойти в этого «Пита» всем вместе? – предложил Дэйв.
Кэрри взглянула на него и покачала головой:
– Ты нам всю малину испортишь.
– Кроме того, – сказала Джоан, – я хотела бы прогуляться по пляжу.
Дэйв поймал ее взгляд:
– Я тоже.
Они стояли рядом и смотрели, как их дочь уходит с Дебби и Стивом.
– Два влюбленных лебедя и утенок, – сказала Джоан.
– Ей будет весело с ними.
– И им с ней тоже. Хотя вот заняться чем-нибудь эдаким при ней они точно не смогут. Кстати говоря, раз уж речь зашла об этом…
Она повернулась к Дэйву.
Он осмотрелся по сторонам. Променад казался безлюдным.
Он обнял ее, прижал к себе покрепче и поцеловал в губы. И в тот же миг лампы погасли.
– Пойдем на пляж, – прошептала она ему в губы.
В обнимку они спустились с променада. У подножия лестницы они остановились, и Джоан развернула свое одеяло. Пляж был залит бледным светом луны. Океан казался совершенно черным, лишь белели барашки волн, разбиваясь о берег.
– Укроемся? – спросила она.
– Конечно.
Они накинули одеяло на плечи и запахнули его спереди.
– Хорошо и тепло, – сказала Джоан.
– Ага, а главное, никто не сможет увидеть, что мы делаем под этим одеялом, – добавил Дэйв, скользнув рукой под ее кофточку. Он принялся поглаживать гладкую кожу ее спины.
– Что ты имел в виду под фразой «никто не сможет увидеть»?
– Что за нами сейчас может наблюдать кто угодно.
Джоан оглянулась через плечо. И посмотрела в темноту под променадом. Дэйв почувствовал, как ее спина напряглась.
Он осмотрелся по сторонам.
Но никого не увидел.
– Ну вот, напугал нас обоих, – сказала Джоан. Улыбаясь, она скользнула рукой в задний карман его вельветовых брюк. – Ты ужасен. – Она сжала его ягодицу.
– Пойдем. – Он повел ее вперед, стремясь увеличить расстояние между ними и черным сумраком променада.
Вероятно, некоторые бомжи и сейчас прячутся там, подумал Дэйв. Болета-Бэй по-прежнему привлекала бродяг. Но их, во всяком случае, было уже не так много. Гораздо меньше, чем до той роковой ночи.
Тролли удрали из «Веселого домика», прежде чем полиция ранним утром успела его оцепить. Уже к полудню ни на пляже, ни на променаде невозможно было увидеть ни одного тролля. Многих замечали на дорогах, ведущих из города.
Те же, кто по какой-то причине не бежал, пали жертвами разъяренных горожан. Их избивали, вышвыривали из города и даже убивали. В последующие несколько недель тела четырнадцати троллей были обнаружены в переулках, мусорных контейнерах, под променадом и даже в лесу за городом. На всех трупах, кроме трех, были обнаружены распечатанные карточки, или же просто криво нацарапанные надписи: «Привет от Огромного Козла Графа и его друзей».
Убийцы так и не были задержаны.
Вскоре ни в самом Болета-Бэй, ни в его окрестностях невозможно было встретить ни одного тролля.
«Веселый домик» Джаспера и его Музей Диковин снесли той же зимой. Первым событием, произошедшим в возведенном на их месте амфитеатре, стала свадьба Нейта и Робин в июне.
Дэйву их свадьба показалась священной церемонией, изгнавшей из этого места последние остатки зла.
Летом того же года все-таки объявилось несколько бродяг и попрошаек. И они уже не встречали со стороны горожан никакого ожесточения. На самом деле они значительно отличались от тех, что заполняли Болета-Бэй в дни, когда «Веселый домик» Джаспера еще стоял здесь. Так или иначе, они казались куда менее опасными.
Менее опасные, да, но Дэйв при виде их всегда волей-неволей вспоминал ночь в «Веселом домике», и его кожа тут же покрывалась мурашками. Он знал, что и Джоан реагирует так же.
Когда они добрались до берега, она оглянулась еще раз, как бы желая убедиться, что за ними никто не наблюдает.
– Все чисто? – спросил Дэйв.
– Вроде да.
Она скинула свою половину одеяла, Дэйв обнял ее и приподнял кофточку, обнажая грудь. Он принялся ласкать ее. Грудь покрылась гусиной кожей, соски набухли и встали торчком. Джоан тихо застонала.
– Давай найдем местечко, где можно расстелить одеяло, – прошептала она.
– Прямо здесь, на открытой местности?
Она пробежалась глазами по пляжу и указала пальцем на спасательную станцию в ста ярдах к северу.
– Под ней есть темное местечко, – сказала она.
Дэйв поцеловал ее грудь, опустил кофточку. Завернувшись в одеяло, они побрели по утоптанному песку к спасательной вышке.
– Становится прохладно, – сказал Дэйв.
– Ты должен позаботиться о том, чтобы я не мерзла, приятель.
– Что ж, я постараюсь.
– И я опять…
Темный силуэт вырос на платформе перед будкой спасателей. Джоан изо всех сил вжалась в Дэйва, обхватив его рукой за бедра.
Залитая лунным светом фигура спрыгнула на песок, споткнувшись, упала на колени, снова встала и побрела в их сторону.
– Вот засада, – пробормотала Джоан.
Это был мужчина. Тролль. Всклокоченные волосы и борода сияли под бледной луной, точно снег. На нем болталось слишком большое для его тощего тела темное пальто. Штанины мешковатых брюк были закатаны, обнажая голые белые лодыжки. На одной из раздрызганных кроссовок не хватало шнурка, и она чуть не слетела с ноги, когда мужчина подошел ближе.
Он протянул руку.
– Пойдем-ка отсюда, – сказал Дэйв.
– Подайте четвертак? – Голос был хриплый, плаксивый. И слишком молодой для совершенно седого тролля. – Хотя бы четвертак, родненькие…
– Дай ему что-нибудь, Дэйв.
Дрожащими руками Дэйв полез за бумажником. Он чувствовал тошноту, страх и злость на проклятого тролля, испортившего такую чудесную ночь. Но потом ему стало жаль бедолагу. Дэйв вытащил пять долларов и отдал троллю, как можно осторожнее, стараясь не позволить его тощей руке коснуться себя.
– Господь, благослови вас! Господь, благослови вас обоих!
Тролль отвернулся и по деревянной лесенке вскарабкался наверх.
Дэйв с Джоан поспешили к выходу с пляжа. Он чувствовал, как она вся дрожит в его объятиях.
– А ведь так все хорошо начиналось… – сказал он.
– И хорошо продолжится. Дома, в нашей постели.
– Точно, можно расстелить на ней это старое одеяло и представить, будто мы на пляже.
– А для пущего эффекта оставить окна открытыми.
– Тогда давай прихватим еще немного песка для полноты картины.
– Давай лучше не будем.
Целых пять баксов. Пять зелененьких!
Господь, благослови их.
Он не переставал задаваться вопросом, кто они такие. Они казались ему смутно знакомыми. Быть может, он уже встречал их где-нибудь поблизости.
А может, женщина была одной из медсестер, что лечили его в психушке. Он попытался представить ее во всем белом, с улыбкой дающую ему таблетки.
Возможно, это была она.
Он запихнул банкноту в карман рубашки. Опустившись на колени, стал вглядываться в щели между досками.
Он знал, что они кишмя кишат пауками. Просто он не может их видеть.
Слишком темно, даже при лунном свете.
Из глубокого кармана пальто он достал баллончик спрея от насекомых. Белый туман с шипением брызнул из распылителя. Он ползал, распыляя его во все стороны, стараясь не пропустить ни дюйма.
– Получай, сволота, – бормотал он. – Знай наших! Никогда вам не добраться до Герцога.
Убедившись, что полностью обезопасил себя, он убрал баллончик обратно в карман. Потом достал бутылку красного вина. Протянул к Луне и хорошенько встряхнул.
Там еще оставалось несколько хороших глотков.
Выдернув пробку, он начал пить.
notes
