Глава 17

В субботу я работала в ночь, так что от Русалкина поехала домой, поспала в своей кровати и отправилась в больницу. Сын собрал для меня статьи про Настиного отца — как размещенные в печатных средствах массовой информации, так и из Интернета, — последние он распечатал. Он знает, что я предпочитаю читать на бумаге, и мне это проще сделать на дежурстве. Будет какой-то перерыв, посижу и почитаю, чем занимался несостоявшийся родственник, который уже никогда не станет состоявшимся. Ромка сказал, что у них с Настей «все».

В тот вечер, то есть ночь, ко мне на консультацию приехал давний клиент. Мы знакомы еще с девяностых. Я тогда была начинающим хирургом, а он… Можно сказать, что он тогда начинал свой бизнес — именно так, как многие ныне солидные люди начинали его в нашей стране в те годы. Я оперировала его дважды. Я знаю, что он потом лечился в Швейцарии, и там хирургу, который делал ему операции (то есть мне), наговорили кучу комплиментов. Филя (я его так зову, мы с ним на «ты») точно знает, что я дважды спасла ему жизнь. Более того, на роль его жены и подруги никогда не претендовала (да мне такие мужики на самом деле никогда не нравились), денег у него ни на какие проекты не просила. Он сам давал. Просто клал, и всё. За работу. За консультации и за опять спасенную жизнь.

Днем у него времени никогда не было, да и у меня днем часто нет времени принимать частных клиентов, поэтому многие из них наведываются ночью и именно перед или между выходными, или на праздниках. Я только предупреждаю, чтобы без крайней необходимости не появлялись второго и третьего января. На эти дни приходится пик обращений. Теперь в больнице стоит высокотехнологичное оборудование, а в нашей оно еще и активно используется в отличие от некоторых маленьких городков, где оно было куплено для отмывания денег чиновниками, а использовать его нет возможности. Или оно быстро вышло из строя из-за регулярных перебоев с электроснабжением, на которые иностранные производители не рассчитывали. На самом деле там нужно было совсем другое оборудование, да и ремонт бы не помешал. Хотя ремонт и у нас в городе во многих больницах бы не помешал. Одни Боткинские бараки (как называется в народе крупнейшая в России инфекционная больница, квартирующая в бараках, построенных при Александре III) чего стоят! Новое помещение строили, начиная с 2008 года, обещали сдать в 2010-м. Зимой 2013 туда отправился губернатор, побродил по коридорам нового здания и объявил, что в конце 2014 года Боткинская больница переедет. Спустя два года после окончания обещанного губернатором срока грянул мороз, который стал «новогодним подарком». В больнице похолодало аж до +9. Что творилось в соцсетях… Народ выкладывал фотографии, которые в комментариях не нуждаются, и вспоминал истории пребывания в этих бараках. Надо отдать должное: очень многие писали, что перед медиками склоняют головы. Они на самом деле делали все, что могли! Они извинялись перед больными. Хотя им-то за что извиняться? Вернее, за кого? За зажравшихся чиновников, которые на этом долгосрочном ремонте явно отмыли немало деньжат. Было много предложений отправить на принудительное лечение в Боткинские бараки чиновников и депутатов, их жен, детей и прочую родню. К сожалению, не отправили. А сколько у нас таких больниц по России?

Но у нас оборудование не просто есть, оно работает. Есть специалисты, обученные на нем работать. И мои пациенты знают, что я отведу их к нужным специалистам, которые, кстати, тоже выходят в ночь перед или между выходными и праздниками для приема частных пациентов, которым некогда заниматься своим здоровьем днем. Но они им занимаются и хотят, чтобы ими врачи на самом деле занимались, а не проводили бесплатную диспансеризацию для галочки или скорее для отмывания денег (не врачами, конечно). Что это за диспансеризация, при которой окулист не проверяет зрение и не смотрит глазное дно, а только измеряет давление? Кстати, это обычно медсестра делает. Узнав про такую диспансеризацию от бабок-соседок (на которых посещение окулиста произвело самое большое впечатление, как, впрочем, и рекомендации по завершении диспансеризации, например, «вести здоровый образ жизни» женщине восьмидесяти четырех лет, но без какой-либо конкретики!), несколько моих знакомых, на самом деле собиравшихся на эту широко рекламируемую диспансеризацию, от идеи отказались и предпочли, как и раньше, ходить к знакомым врачам за деньги в удобное для себя время.

После всестороннего осмотра Филя вернулся ко мне в кабинет, а я как раз читала подготовленные сыном распечатки. И у меня мелькнула мысль. А ведь Филя вполне мог быть знаком с Валентином Петровым, отцом Насти. Он мог знать про него. Или может узнать, если я его об этом попрошу.

Я рассказала про свадьбу сына, про убийство неизвестно кого — то ли пирамидостроителя, то ли брачного афериста, а то и еще кого-то. Филя меня очень внимательно выслушал.

— Петрова знаю, — кивнул он. — Очень талантливый финансист. И талантливый мошенник. Да, в общем-то, все великие мошенники были исключительно талантливыми людьми. Я сейчас почему-то Виктора Люстига вспомнил — человека, продавшего Эйфелеву башню, причем дважды. По-моему, Валентин на него чем-то похож. Своеобразным талантом.

Признаться, я никогда не слышала про Виктора Люстига, считающегося одним из самых великих мошенников, когда-либо живших на Земле. Но бывший рэкетир, а теперь уважаемый бизнесмен, Филя хорошо знал историю его жизни и, так сказать, творчества и восхищался им. Ведь Люстиг смог убедить весьма неглупых людей, бизнесменов, что башня пойдет на металлолом! И ведь на самом деле изначально предполагалось, что башня простоит двадцать лет (ее построили к открытию Всемирной выставки в Париже в 1889 году), а потом будет демонтирована. Но хотя она вначале очень сильно раздражала жителей французской столицы, за два десятилетия к ней привыкли, она стала главным символом Парижа и стала приносить крупные доходы властям от туристов, которые посещают эту достопримечательность. Но талантливый чех, представлявшийся агентом правительства, которое якобы не хотело громкого освещения этой сделки, собрал деньги и был таков. Кроме этой, самой большой в его жизни авантюры, Люстиг зарабатывал азартными играми на трансатлантических лайнерах, а в США, куда сбежал после «продажи», стал фальшивомонетчиком. Этот чех прекрасно изъяснялся на пяти языках, был хорошо образован, имел аристократические манеры и — по некоторым данным — аж сорок пять псевдонимов. Или в данном случае их следует называть по-другому?

— Валентин также убедителен, — сказал Филя. — Но… не туда свернул.

— В смысле?

— В смысле, не надо было с чиновником высокопоставленным связываться. С ними вообще лучше никогда не связываться! Других, что ли, лохов мало? А у Алексея Кузнецова огромные связи.

Филя пояснил, что после первой отсидки (за пирамиду) Валентин Петров занялся несколько другим видом финансовой деятельности — он стал вкладывать деньги обеспеченных людей в акции зарубежных компаний. Фактически он стал финансовым аналитиком. Он анализировал различные проекты (все за пределами нашей страны), деятельность западных компаний, а потом предлагал людям, имеющим лишние деньги и желающим их куда-то вложить, это сделать. Петров не просто так говорил: давай сюда или сюда. Он подробно объяснял риски, а платили ему только с полученной прибыли! Так что он сам был заинтересован в том, чтобы вложения были выгодными. Конечно, выгодными оказывались не все. Стопроцентного попадания не может быть ни у кого. Но Валентин стал известен в определенных кругах, ему доверяли. Он реально принес прибыль немалому количеству людей. Он сделал себе имя. И он даже не пытался сбежать с деньгами своих клиентов — не те люди.

Филя также знал, что Валентина пытались спасти, когда на него завели очередное уголовное дело. Он был нужен многим людям на воле, чтобы дальше управлять их финансами. Но чиновничьи силы перевесили. Петрова наказали и он опять отправился по этапу. А журналисты по наущению министерского чиновника Кузнецова раздули дело, обвинив Валентина Петрова в том, в чем он виновен не был. Да, он кинул тех, кто вкладывал деньги в его пирамиду, но он не кидал тех, с кем работал как финансовый аналитик. Филя про такие случаи не знал.

Филя пообещал мне узнать про это дело поподробнее. Сам он к Валентину Петрову никогда не обращался, но лично знал людей, которые Петрову доверяли.

— Но ты все-таки считаешь его мошенником? — поинтересовалась я.

— Я любого финансиста считаю мошенником, в особенности в нашей стране, — расхохотался давний знакомый. — Петров не мог не прокручивать какие-то бабки в свою пользу. Да, начав работать с обеспеченными людьми, он стал более осторожен. Более честен, если в данном случае так можно сказать. Но он не мог не учитывать свои интересы!

Филя позвонил мне через два дня и сообщил дополнительную информацию про моего несостоявшегося родственника.

Чиновник Алексей Кузнецов по совету Валентина Петрова вложил свободные деньги в строительство одного комплекса в Болгарии. Но там нашлись свои проходимцы, которые, кстати, кинули и ряд граждан Евросоюза. Болгары дали завлекательную рекламу, представили какие-то убедительные выкладки, люди вложились, а потом кто-то из европейских товарищей, то есть господ, по каким-то своим делам оказался в Болгарии и решил съездить на место строительства, которое по всем срокам уже должно было подходить к концу. Но оно даже не начиналось. Европейцы подняли шум, началось расследование — и силами болгарских правоохранительных органов, и европейских спецслужб, — но некто уже приделал к их денежкам ноги. Министерский чиновник, вложивший в строительство два миллиона евро, оказался единственным вкладчиком из России.

Почему-то наши правоохранительные и налоговые органы не поинтересовались у высокопоставленного чиновника, откуда у него свободные два миллиона евро и почему он вообще вкладывал их в строительство в Болгарии, а не в какой-то проект в родной стране? Чиновник же, считавший во всем виноватым Валентина Петрова, надавил на наши органы через свои многочисленные связи, и Валентин Петров отправился в места не столь отдаленные на территории России. И этим были очень недовольны другие клиенты Валентина Петрова, которые не считали его виноватым в данном случае.

— А вообще в чем его вина? — на самом деле не понимала я. — Чиновник посчитал, что Петров присвоил себе эти два миллиона евро?

— Ну, вообще-то мне бы тоже было жалко потерять два миллиона евро, — усмехнулся Филя, но тут же стал серьезным. — Чиновник вполне мог считать, что с Петрова можно будет каким-то образом получить компенсацию. А получать оказалось нечего. Петров — тертый калач. У него нет недвижимости, по крайней мере, в России. Да и зарубежная, если есть, явно оформлена на дочь. На счетах, то есть его единственном счете в Сбербанке, были какие-то копейки. Про зарубежные счета органам ничего выяснить не удалось.

По словам Фили, серьезные люди, в частности, доверяли Петрову еще и потому, что они не переводили ему деньги, то есть переводили только его проценты за работу — после получения прибыли. Он занимался аналитикой, давал советы, у него была фиксированная ставка за консультацию, человек сам вкладывался, а потом платил финансовому аналитику его проценты. Наверное, Петров и сам свои деньги вкладывал. Вероятно, полученные от почившей пирамиды.

— А не кидали?

— Не думаю. Это бизнес на доверии. Ведь если не заплатишь, потом тебе никто не станет давать таких консультаций. И это был процент от полученного, а не бабки вперед. Конечно, может, кто-то когда-то и не заплатил. Но мне все сказали, что им сейчас очень не хватает Петрова. Он постоянно держал руку на пульсе. Это же каждый день нужно ситуацию отслеживать! В разных странах, на разных рынках, на разных биржах. Он разбирался в инвестировании! Он мог уловить, что у вроде бы успешной компании начинаются проблемы.

В качестве примера Филя привел Google, компанию, в которую хотели вложиться многие наши бизнесмены. Они просили Петрова узнать, можно ли приобрести акции. Он всем объяснял, что делать этого не стоит. Компания — прекрасная, прибыльная, маловероятно, что ее в обозримом будущем ждут проблемы, но акции торгуются очень невыгодно для покупателя: коэффициент цена/прибыль, обычно именуемый коэффициентом P/E (от английских слов price/earnings, то есть отношение рыночной цены акции компании к чистой прибыли компании в расчете на одну акцию за определенный период, обычно год), составляет 80 и выше. То есть компании (если у нее все будет хорошо) потребуется 80 лет или больше, чтобы заработать то же количество денег в расчете на каждую акцию, которое вы заплатили за каждую акцию. Прекрасная компания, но не подходит для инвестирования! Петров объяснял это своим клиентам, которые, как правило, плохо разбирались в рынках, биржах, акциях и облигациях.

Я подумала, что люди, прекрасно разбирающиеся в таких вещах, о которых я не имею ни малейшего представления, вызывают у меня восхищение. И Петров вызывал. Я бы посчитала Google удачным вложением денег. Мне стало понятно, почему ему доверяли. Но требовалось разобраться до конца с болгарами.

— Но если чиновник сам перевел деньги болгарам, за что посадили Петрова?! Я понимаю, что чиновник на него зол! Но наши органы…

— Был бы человек — статья найдется, — хохотнул знакомый из бурных девяностых. — Наташа, иногда Петрову все-таки давали деньги. Мой знакомый, например, хотел, чтобы переводил именно Петров. И он переводил. Петров знал, с кем имеет дело! Это не бабушки, которые деньги в пирамиды носили! Тот чиновник — как раз такой случай.

— Но ведь опять получается, что он сам перевел Петрову деньги, если все-таки перевел именно Петрову, сам хотел, чтобы тот вложил их в это строительство в Болгарии. И он же их вложил в строительство в Болгарии, так? Он не перевел их на свой личный счет на Кипре или еще на каких-то островах?

— По результатам официального расследования получилось, что Петров — единственный задержанный член международной криминальной группы, которая собрала деньги у уважаемых членов общества, не планируя заниматься никаким строительством, и скрылась с ними. И только в результате блистательной операции, проведенной нашими спецслужбами и правоохранительными органами, удалось задержать одного члена банды. А европейские органы на своей территории ничего сделать не смогли.

— То есть Петрова сделали козлом отпущения.

— Вот именно. И думаю, что ему теперь еще и невозможно будет получить Шенгенскую визу. Его должны были внести в соответствующие базы данных.

— Европейцы могли конфисковать средства с его счетов?

— Я так понимаю, что никаких счетов у Валентина Петрова за рубежом нет. Я тебе уже говорил. Может, есть, оформленные на твою несостоявшуюся невестку. Может, есть что-то на предъявителя. Может, у него еще какие-то паспорта имеются. Конфисковывать было нечего ни здесь, ни там.

Филя также рассказал, что за «болгарское» дело европейцы ухватились, потому что там было куплено много домов европейскими гражданами (в особенности англичанами) и они не получили желаемого. То есть на каком-то этапе в Европе активно шла реклама — предлагалось покупать дома в Болгарии, причем и на пляжных курортах, и на строящихся горнолыжных. Вроде как дешево, пока это строится, а когда курорты заработают, станет значительно дороже. В это же время в Англии сильно взлетели цены на недвижимость, в частности, благодаря нашим гражданам, ринувшимся скупать недвижимость на туманном Альбионе.

У англичан с домами вообще «пунктик». При опросе молодежи от шестнадцати до двадцати одного года 92 процента сказали, что мечтают о своем доме. Дома для англичан — это не только инвестиции (хотя и они тоже). Они считают, что дом даст независимость, избавит от беспокойства о том, что с ними будет в старости, и поможет удовлетворить потребность свить гнездышко. Они так мечтают стать владельцами своего дома (именно дома, не квартиры), что выворачиваются наизнанку, чтобы собрать достаточно денег на первый взнос, а потом взваливают на себя ипотечную ношу на многие годы. Но цены выросли так, что покупать дом в Англии стало не по карману среднему классу. Кто-то покупал слишком далеко от Лондона или не такой дом, как хотел, это был дополнительный стресс, недовольство. Поезди-ка по два часа каждый день на работу, а потом столько же с работы. Опять же расходы на бензин. Снизился уровень жизни из-за ипотечных кредитов, которые в Англии, как правило, берут на 25 лет, правда, теперь можно и на 50!

И если раньше многие англичане после выхода на пенсию продавали дома в Англии и покупали на Кипре или просто покупали второй дом на Кипре, то теперь и молодые, и пожилые обратили внимание на страны бывшего социалистического лагеря. Молодые и не очень люди снимают жилье в Лондоне или других крупных городах, где работают (это значительно дешевле), а на старость покупают (то есть покупали) дома, в частности, в Болгарии и Черногории. В Черногории можно купить дом по цене гаража в Великобритании, причем гаража, стоящего далеко от Лондона. Но там люди столкнулись со штрафами за превышение скорости, когда ее не превышали, и доказать ничего было невозможно. Почему-то иностранцев штрафуют вскоре после пересечения границы на автомобиле. В Интернете немало рассказов англичан о встречах не только с представителями полиции Черногории, но и с воинственно настроенными молодыми людьми, после которых у них отпало желание когда-либо посещать Черногорию. Стали покупать дома в Болгарии. У людей, которые купили там дома и платят ипотеку, возникли лишние проблемы. Они надеялись эти дома сдавать и покрывать арендной платой платежи по ипотеке и еще что-то оставлять себе. Например, на собственный отдых. Но сдать невозможно или очень сложно — предложения значительно превышают спрос. И не продать опять же из-за переизбытка предложений. А тут такая возможность для соответствующих органов хоть как-то отыграться, показать налогоплательщикам, что они работают! Англичане же жаловались во всевозможные инстанции.

— С нашим министерским чиновником что?

— А ничего! — хохотнул мой знакомый. — Что им всем сделается-то? Попал в обойму — там и останешься. У нас же для них для всех особые законы. Вспомни громкие дела только в нашем городе. Трубы меняли на старые, выяснили, кто, что, сколько. А результат? Кабель, вспомни, который к Кронштадту по дну морскому, ну не морскому, конечно, а по дну Финского залива идти должен был, исчез. Тринадцать километров кабеля, если не ошибаюсь! Километров! Ты в цифру вдумайся! В городе трубы рвет во всех районах, в особенности в последнюю морозную зиму, в Кронштадте как были перебои с электричеством, так и есть. И что? А мадам певица-художница и кто она там еще? Посидела немножко в своей тринадцатикомнатной квартире. А мужик ее? В госкорпорации на высоком посту! Про других, не засветившихся, вообще молчу. На одном месте обделался, его быстренько на другое пристраивают. Честное слово, лучше бы этого чиновника кто-то пикой заколол, прирезал или просто пристрелил!

У меня был последний вопрос — про молочного короля и производителя биодобавок. Пользовались ли они услугами Валентина Петрова? Филе удалось выяснить, что молочный король пользовался, и часть денег, которые он вложил в молокозавод и ферму, были получены с помощью Валентина Петрова.

— Возможно, у него что-то «зависло» из-за того, что Петров в тюрьме. Но винить лично Петрова ему не за что. Он ему благодарен должен быть. То есть был быть. А этот с биодобавками не так давно к нам приехал. Он вообще из Латвии. Но ты меня ведь спрашивала, кого убивали? Брачного афериста или финансиста? Я считаю, что брачного афериста. Смерть Петрова, наоборот, невыгодна очень многим людям. Многие ждут, когда он из тюрьмы выйдет и продолжит свою деятельность. Он нужен, чтобы дальше советы толковые давать, а некоторым, чтобы помочь деньги из проектов выдернуть, акции, облигации продать или новые купить.

— Но если убили Андрея Елизарова, то с какого боку тут эти два бизнесмена?

— А это уже тебе разбираться! — расхохотался Филя. — Но ты держи меня в курсе. Если какие-то вопросы — задавай. Попробую что-то по своим каналам выяснить. Интересно! Трех мужиков за один вечер закололи пикой! Твой муж сказал, что, скорее всего, две разные бабы?

— Почему бабы?

— Да кто еще так убивать будет? Разве нормальный мужик воспользуется таким орудием убийства?

По-моему, на убийство вообще идут не совсем адекватные люди или в неадекватном состоянии. Но к делу это не относилось. Мой бывший, патологоанатом, сказал, что Елизарова убил один человек, а двух бизнесменов — другой. Могло быть такое совпадение? Чтобы в одну ночь или вечер и ночь троих разных людей прикончили, в общем-то, не самым типичным орудием убийства? Или кто-то решил всех запутать? Например, узнав про убийство Елизарова. И эти дела совсем не связаны? Брачный аферист — одно дело, двое бизнесменов — совсем другое. А Русалкин? Опять кому-то понравилось «ноу-хау»?

Но тогда встает вопрос: кто имел зуб на молочного короля и производителя биодобавок? На обоих сразу? Например, из гостей свадьбы? И опять же Русалкин…

Я позвонила своему третьему и прямо спросила, насколько внимательно он осматривал ранение Леонида Алексеевича, когда был у меня дома в тот раз. Я знала, что он его осматривал.

— Другое орудие, — сразу же понял меня бывший кардиолог, ныне патологоанатом. — Если бы то же, я бы тебе сразу сказал. Тут не пика, а нож. Тонкий, длинный и острый. Похож, конечно, на пику. Но ты же сама рану видела. Удар ножом. Но про рост нападавшего ничего сказать не могу — они оба сидели. И нападавший, и жертва. Удар явно был неожиданным для Леонида Алексеевича.

— Мог быть один человек? Елизарова, двух бизнесменов и Русалкина мог убивать один человек? Как ты считаешь?

— Теоретически да. Но я не стал бы в этом клясться на Уголовном кодексе.