Глава 10
Вечером я приехала домой никакая, но застала у себя целую компанию — ребенок уже перевез назад все свои вещи и разбирал их в своей комнате, Тоня привезла еды, второй бывший привез выпивку и торт. Ждали только меня. И, естественно, обсуждали свадьбу. Или следует говорить «несостоявшуюся свадьбу»?
Я обожаю Тонину стряпню и тут с огромным удовольствием навернула голубцы, заела это тортом и отвалилась от стола, как удав. Какие идиоты говорят про то, что нельзя есть после шести вечера? Они, наверное, не работают. Я в шесть еще в операционной стояла. У меня смена то двенадцать часов, то двадцать четыре. Утром мне есть некогда и не хочется. Днем я в себя что-то вталкиваю между операциями, то есть младший медицинский персонал в меня что-то вталкивает. А нормально поесть я могу только поздно вечером. И не толстею при этом. И ни на каких диетах ни разу в жизни не сидела. Хотя не пью никакой газированной дряни, не ем колбасу и магазинные пельмени. Главное — слушать свой организм. Он подскажет, что ему во вред, а что на пользу. И если ему очень хочется сосиску, то нужно дать ему сосиску (но не пять). Хочется пирожное — пусть будет пирожное.
Пока я раздумывала, выпить мне еще одну чашку чая или не выпить (уже без торта), приехал третий бывший с водкой, нарезкой и пирожными.
— Я так и знал, что все сегодня собрались здесь! — объявил он, обводя взглядом нашу компанию.
— Наливай, — предложил второй бывший, которому всегда требуется компания, а ни я, ни мой ребенок, ни Тоня для этого не годились.
Я решила закрыть глаза на очередную пьянку бывших у меня на кухне ради пользы дела — из патологоанатома хотелось вытянуть последнюю информацию. Что ему удалось выяснить?
— Ну? — посмотрела я на третьего бывшего после того, как они со вторым выпили за здоровье присутствующих и закусили принесенной третьим колбаской.
— Я так и знал, что тебе будет интересно послушать о моей работе, Наташа, — заявил третий.
— Не томи, — попросила Тоня. — Кстати, ты окровавленные вещи этого мерзавца сберег, как я тебя просила? Упаковал, как положено, чтобы нам с Людочкой экспертизу сделать?
— Все в ажуре, — заверил ее третий бывший. — Докажешь отцовство без проблем. Можем тебе и без экспертизы справочку сделать. Поставишь бутылку, кому я скажу. Все и так ясно. Твоя дочь похожа на него, даже по трупу видно и…
— Олег! — рявкнула я.
— А что такого? Зачем Тоне тратить лишние деньги?
— Ей нужно действовать официально, использовать признанные у нас методы, а не английские тесты, чтобы претендовать на наследство. Если это наследство, конечно, есть. — Я перевела взгляд на подругу.
Я объяснила Тоне, что подданным Ее Величества теперь для выяснения отцовства достаточно всего лишь сходить в аптеку. Правда, тест весьма недешев — 160 фунтов стерлингов. Нужны образцы слюны отца, матери и ребенка. Все необходимое для сбора анализов входит в набор. Взяли мазки — отправляете в специальную лабораторию. Ответ получаете через пять дней. Можно получить ответ и на следующий день, но за дополнительную плату. Эти тесты появились в продаже относительно недавно, процент ошибок пока неизвестен.
— Наташа, когда поедешь на какую-нибудь конференцию в Англию, привези мне, пожалуйста, такой тест, — попросила Тоня. — На будущее.
— Тебе с настоящим разбираться надо! Так есть наследство или нет?
— Та комната теперь приватизирована, — сообщила Тоня. — Мы с Милой сегодня съездили, с соседями поговорили. Андрей ее сдает, то есть сдавал. Его самого там давно не видели.
— Ты помнила адрес?
— У меня на этого негодяя целая папочка заведена со всей информацией, которую удалось собрать!
А я и не знала…
— Комната потянет где-то на миллион рублей. Там теперь даже ванна есть, пусть и на кухне за загородкой. Старый фонд, хотя дом, конечно, нуждается в ремонте. Для меня этот миллион будет совсем не лишним.
Это если других претендентов не найдется. Но я не стала говорить это вслух. Я хотела, чтобы моя подруга получила хоть что-нибудь за все свои страдания.
Но сегодня вечером меня гораздо больше интересовали результаты работы моего третьего бывшего мужа, и я вопросительно посмотрела на него.
Он вкратце рассказал про двух убитых прошлой ночью бизнесменов, о которых я знала от следователя, и о своем выводе: орудие убийства в случае двух бизнесменов одно и то же — его не мыли или помыли недостаточно хорошо после убийства владельца молокозавода, и часть «материала» оказалась в теле второго убитого бизнесмена. Если брать случай Андрея Елизарова и этих двоих бизнесменов, то орудие убийства было или одним и тем же (если его тщательно вымыли после убийства Андрея), или идентичным. Скорее идентичным. Чтобы не осталось никаких следов, его должны были хорошо продезинфицировать, например, спиртиком, что, согласитесь, маловероятно. Кто бы стал это делать?
— Такое совпадение… Чтобы в одну ночь… — задумчиво произнес мой сын.
— Я еще не закончил, — заявил третий бывший. — Я считаю, что Елизарова убивал один человек, а этих двоих — другой. Рост у убийц разный. Давайте я вам схемку нарисую.
— Мы верим тебе на слово, — быстро сказала я.
— Давай лучше выпьем, — предложил второй бывший, и третий тут же согласился, что выпить лучше, чем рисовать схемку.
— Но все-таки одно и то же орудие убийство могло быть? — на всякий случай уточнила я.
— Да, — кивнул патологоанатом. — Согласись: кто-то мог его подобрать в ресторане и воспользоваться. Идея возникла при виде этого орудия убийства! Сама ведь знаешь, как оно бывает. Но такая пика для колки льда — а я считаю, что была именно пика, — не является уникальным товаром. Это товар массового производства! И это совсем не первые трупы из тех, с которыми мне доводилось работать, ставшие трупами благодаря пикам для колки льда. На свадьбе человек увидел орудие убийства и вспомнил, что у него дома есть точно такой же предмет, и люди есть, от которых он давно избавиться хотел. И в тот же день, то есть в те же сутки… Например, чтобы запутать следствие. А на самом деле связи никакой нет. Правда, всех троих убили уверенной рукой. Три трупа — три точных удара в сердце. Поэтому говорю, что мог быть один человек. Но рост меня смущает. Я уж мерил-мерил… Значит, все-таки разные люди.
Я спросила, что еще интересного удалось обнаружить. Третий бывший пожал плечами. Сын сказал, что теперь нужно ждать информации о возможной связи жертв.
— Думаешь, те двое тоже могли подрабатывать отцами по найму? — хмыкнула Тоня. — У обоих же бизнес!
Мой мальчик скривился. Ему явно было неприятно вспоминать эту ситуацию.
— Рома, неужели Настя тебе ничего не говорила про отца? — спросил мой второй бывший.
— Я знал, что она его очень любит. Про детство она много рассказывала. Как он с ней гулял, как учил одному, другому, третьему. У Насти никогда не было теплых отношений с матерью. А отец для нее был одновременно и матерью, и отцом. Она сама так говорила. Он бежал к ней с работы, когда она болела в детстве. Он отвечал на все детские «почему». Он баловал, он играл с ней…
— Он жив или нет? — уточнила я.
— Да. Сидит в тюрьме. Я узнал об этом только вчера. Ей было стыдно мне об этом сказать.
Первый раз Валентин Петров оказался в местах не столь отдаленных за строительство финансовой пирамиды по типу МММ. Второй раз — за финансовые махинации уже в международных масштабах. Во второй раз суммы были гораздо бо`льшими, и «работал» он не с простыми гражданами, а с бизнесменами, причем из разных стран, а погорел на каком-то высокопоставленном чиновнике, из которого ему удалось выкачать аж два миллиона евро.
— Чиновника не жалко, — сказали мы все почти хором и, не сговариваясь, тут же рассмеялись.
— Если бы он только чиновников с депутатами обирал, — вздохнула Тоня, — мог бы стать народным героем.
— Деньги нашли? Вернули? — посмотрела я на сына.
— Нет. И Настя говорит, что их нет и у ее отца. Он был чем-то вроде ширмы. Ему после первой отсидки было не устроиться на нормальную работу. Мог пойти только дворником или разнорабочим. Потом на него вышли какие-то люди и предложили поучаствовать в схеме отъема капиталов у весьма обеспеченной части населения. У него не было выбора.
— Выбор всегда есть, — заметила я.
Ромка пожал плечами.
— В общем, как сказала Настя, ее отец был нанятым сотрудником, но схема замыкалась на нем. Именно он встречался с клиентами «фирмы» и объяснял, как они могут, так сказать, без труда выудить рыбку из пруда. Похоже, ее папаша умеет убеждать людей.
— Это хорошо умеют все мошенники, — заявил мой второй бывший.
— Уж пирамидостроители-то точно, — добавил третий.
— Вероятно, Настин отец знал, что ему придется еще раз сесть в тюрьму. По крайней мере, я так понял, что он к этому готовился. И Настю подготавливал. За это ему и платили деньги. То есть, конечно, не только за это, но и за это тоже. И за молчание. Он же не сдал никого. Вроде бы все деньги он получил. Виноват только он. Так суд решил.
— И он все потратил? — спросил мой второй бывший.
— Тебе же объясняют, что он в этом случае был не пирамидостроителем, а вывеской! — напомнил третий.
— Но его доля явно была немалой, — высказала свое мнение я. — Он же рисковал. И, если смог создать пирамиду, он явно не идиот. И знал, какие суммы в деле! Не могли ему платить зарплату гастарбайтера! Хотя бы, чтобы себя обезопасить, чтобы он не стал использовать схему внутри схемы, раз он спец по таким делам.
— Я не знаю, сколько платили, но, похоже, что не очень много, — сообщил Ромка. — Отложенное ушло на адвоката, и тот свой гонорар отработал. Срок удалось скостить. Но сейчас он все равно в тюрьме! Может, те, на кого он работал, обеспечивают ему в тюрьме комфортные условия. И это можно сделать! Он же за финансовое преступление сидит, а не за изнасилование, растление малолетних, убийство и еще что-то тяжкое. Но если бы я это все знал заранее…
— То что бы ты сделал? — посмотрел на Ромку мой второй бывший. — Не допустил отца по найму на свадьбу? Отменил свадьбу? Отложил до выхода отца Насти из тюрьмы? Рома, забудь! Судьба тебе подсказала, что не надо жениться на этой женщине. И не надо идти наперекор судьбе.
— Я и не иду. Вы же видите, что я к маме вернулся, — улыбнулся Ромка.
