Глава 44
Круклис дважды перечитал донесение командира партизанского отряда. Оно было кратким и убийственно бесповоротным: «Связь с полигоном прервана. Оба наших разведчика погибли. Судьба “четыреста сорок четвертого” неизвестна». Бланк шифротелеграммы вдруг потерял четкие очертания, стал бесформенным, а потом на него, будто из тумана, выплыли большие темные глаза и яркий, чуть заметно улыбающий рот Зои. Такими Круклис видел их тогда, в зимнем ночном лесу при свете фонарика. Такими запомнил их. И вот теперь сообщение: «Оба разведчика погибли». Но как? При каких обстоятельствах? Почему об этом не сказано ни слова?
– Жалко. Очень жалко. И второго разведчика жаль. Но Зою – особенно. Мужественная, умная была. И такая очаровательная женщина, – сказал Круклис. – Однако нам очень нужно знать, как это все произошло. Одно дело – погибли в бою. Другое – в застенках гестапо. Как этого не понимают в отряде. Свяжитесь с ними, запросите подробности.
– Будет сделано, товарищ полковник, – ответил Доронин.
– Что еще приготовили?
– Сообщение из Риги.
– Как у них обстановка?
– Все каналы связи действуют исправно. Можно сделать вывод, что там все идет нормально.
– Там опытные конспираторы. Азы подполья постигали еще в буржуазной Латвии. В годы войны под руководством ЦК партии республики создали надежные группы… Я знал там десятки людей еще с Гражданской войны. Знал, на кого из них можно опереться в самую трудную минуту. Скольких уже нет?.. Ну а что они сообщили конкретного?
– Прямых выходов на «Русланд-Норд» у них нет. Организация сильно засекречена и надежно охраняется, – доложил Доронин. – Но есть возможность получить интересующую нас информацию через промежуточные звенья.
– Какие? Насколько все это будет достоверно? Как часто мы будем эту информацию получать? – засыпал Доронина вопросами Круклис. – Нам сейчас срочно надо знать то, что должен был сообщить Шефнер. Зачем приезжал на полигон Краусс? Что и с какой целью он там испытывал?
– Мы же им такого задания не давали, товарищ полковник, – заметил Доронин.
– А если дадим? Как часто они выходят на связь?
– Раз в неделю.
– Вот то-то и оно! – задумчиво проговорил Круклис. – С такими темпами мы не только ничего не сможем предотвратить, мы даже узнавать все будем самыми последними.
– Сеансы связи можно организовать чаще.
Круклис отрицательно покачал головой.
– Не тот случай, Владимир Иванович. Не тот. Как бы часто мы с ними ни связывались, мы им все равно по радио никогда до конца не раскроем свои карты. Вы же это отлично понимаете. И они тоже…
– Давайте пошлем в Ригу связного, – предложил Доронин.
– Мне нужно туда пробраться, Владимир Иванович.
– Вам? – опешил Доронин.
– И только мне.
– Да кто вас пустит?
– Пустят, – уверенно ответил Круклис. – Другого выхода нет. А что слышно от Медведева?
– Ничего, товарищ полковник.
– Плохо. Это на него непохоже.
– Вероятно, здорово запутала следы эта Баранова, – сказал Доронин.
– Если следовать нашей версии о том, что она действовала по указанию «Племянника», то времени у нее для этого не было. Получила приказ– и снимайся с якоря. Боюсь, что уважаемый Дмитрий Николаевич просто не там ее ищет, – высказал свою догадку Круклис.
– Послать кого-нибудь к нему на помощь?
– Поговорите с ним по телефону. Посоветуйте – не мудрствовать. В аналогичных случаях бывает, что ларчик открывается очень просто. Не удивлюсь, если окажется, что она и на сей раз повторила свой старый классический трюк с замужеством. Не удивлюсь, что она уже где-то здесь: или в самом городе, или в ближайшем пригороде. Логика выполнения задуманной ими операции непременно должна потребовать концентрации сил, – сделал вывод Круклис.
Доронин, забрав бумаги, ушел. А Круклис сел за стол и закурил, что делал только в минуты большого душевного волнения. Он говорил с Дорониным о Риге, о Барановой, а в сознании его все кружились мысли о полигоне, о трагедии, разыгравшейся там. И сами собой снова и снова возникали вопросы: что же там все-таки случилось? Почему? По оплошности? Из-за предательства? В какой мере все это коснулось Шефнера? И чем больше возникало перед ним подобных вопросов, тем сильнее росла уверенность в том, что, какой бы дополнительный ответ на их запрос ни пришел из партизанского отряда, без Риги им все равно не обойтись и направить туда должны именно его. Аргументов в пользу такого вывода, и очень веских, было более чем достаточно. Полигон и Рига были связаны одним делом. Полигон что-то испытывал по заданию Риги. И если связь с полигоном оборвалась, то узнать о том, что конкретно испытывали на полигоне и с какой целью, можно было теперь только там. Это, во-первых. Во-вторых: только в Риге можно было получить сведения о подлинных намерениях «Русланд-Норда», проверить тот вывод, который относительно этих намерений они сделали вместе с Ефремовым, узнать о каких-то практических шагах по воплощению этих намерений в жизнь.
В тот же день Круклис доложил все эти соображения Ефремову. Генерал выслушал его с огромным вниманием. Он ничего не отрицал и вопреки ожиданиям Доронина ни в чем не возражал. Да и что он мог возразить против доводов Круклиса?
И тем не менее он вынужден был сказать:
– Ты же знаешь, Ян Францевич, что сам я единолично отправить тебя на такое задание не могу.
– Знаю, – ответил Круклис. – Но мне важно, чтобы вы меня поддержали.
Ефремов задумался.
– А если меня спросят: у тебя, кроме него, некого послать? Что я должен буду ответить? – спросил он.
– Скажите руководству, что мне это задание объективно выполнить будет легче. Многих подпольщиков я лично знаю. Встречался еще до войны. Так что контакт с ними у меня будет надежней. А значит, и результат совместной работы может быть достигнут более высокий, – посоветовал Круклис.
– В этом наверняка ни у кого никаких сомнений не возникнет, – заметил Ефремов. – Другое будут иметь в виду. Никто не захочет рисковать тобой. Это ведь даже не в партизанский отряд лететь! Ты же понимаешь, в каких условиях тебе придется действовать?
– В том-то и дело, что мне в этих условиях будет легче, чем кому бы то ни было, – упрямо повторил Круклис.
Ефремов снова помолчал.
– Ладно. Я доложу все твои соображения. Но сам особенно поддерживать тебя не стану. Ты и здесь ой как нужен, – откровенно ответил он.
– Спасибо и на этом, – поблагодарил Круклис.
– Пожалуйста! – в тон ему ответил Ефремов. – И что это у тебя за привычка: как что потруднее, так обязательно сам! Ты что, своим подчиненным не доверяешь?
– Очень даже доверяю, Василий Петрович.
– Так в чем же дело?
– Молодые они еще. У них вся жизнь впереди. Они еще наверняка столько всего хорошего смогут сделать. А там, как бы вам сказать…
– Э-э!.. – махнул рукой Ефремов. – Без тебя я не знаю, что там. У тебя двое сыновей на фронте воюют. О себе не думаешь, о Клавдии подумай.
Это был удар под ребро. И нанести его мог только такой старый и испытанный друг, как Ефремов. И, может быть, в каком-нибудь другом случае этот удар достиг бы цели. Но Круклис ничего не ответил и вышел из кабинета. Двое суток они не встречались. Ефремов куда-то выезжал. У Круклиса тоже было полно дел. Но утром третьего дня Ефремов сам зашел к нему в кабинет.
– Руководство одобрило твое предложение. Готовься. Но особо не торопись. Мне не сказали, но, очевидно, предстоят какие-то очень важные события на фронте, от которых будет многое зависеть, – объяснил ситуацию Ефремов.
– Понял, Василий Петрович. Благодарю за доверие, – ответил Круклис.
– Ну и дали же мне за это доверие, – усмехнулся Ефремов. – Чего только не наслушался. Как в воду глядел…
– Ничего. Все будет хорошо, – весело подмигнул ему Круклис.
Он засел за сообщения из Риги. Читал донесения, изучал обстановку. Через несколько дней Ефремов спросил его:
– Каким способом думаешь преодолевать линию фронта?
– Считаю, наиболее надежно – самолетом.
– Правильно, – одобрил Ефремов.
– Удастся – высадят на каком-нибудь партизанском аэродроме. Не удастся – прыгну с парашютом, – уточнил Круклис.
– А вот это исключено, у немцев в Прибалтике сейчас полно войск. И тебе будет очень трудно передвигаться у них в тылу. Поэтому я дал команду готовить для тебя другой вариант. Полетишь – но сядешь на море, в районе Айнажи. А там тебя встретят местные рыбаки. Они же доставят тебя в Ригу, – объяснил Ефремов.
– А не усложнит это все дело?
– Может, немного и усложнит. Но зато надежней. Наш флот еще заперт в Кронштадте. И немцы не очень-то пока беспокоятся за свои тылы со стороны моря. А мы это и используем.
– Пусть будет так, – не стал возражать Круклис. – Но чего ждем? Время-то идет…
– Недолго осталось, – заверил Ефремов.
И на сей раз был прав. Двадцать четвертого июня вся страна услышала зачитанные по радио Левитаном приказы Верховного главнокомандующего командующему войсками 3-го Белорусского фронта генералу армии Черняховскому и командующему войсками 1-го Прибалтийского фронта генералу армии Баграмяну. Началась, как потом стало известно, одна из крупнейших наступательных операций Красной армии – «Багратион».
«Вот чего ждали! Другого такого сильнейшего отвлекающего маневра, конечно, не придумаешь! Значит, через пару дней и мой черед», – решил Круклис. Но руководство наркомата не спешило. Операция развертывалась. В действие вступили 1-й и 2-й Белорусские фронты. Войска немецкой группы армий «Центр» несли колоссальный урон в живой силе и технике. Вот тогда-то, в конце первой недели июля, Круклис и вылетел в Лугу.
Перед отъездом на аэродром он еще раз напомнил Доронину:
– Рига Ригой. Но и здесь вражеские агенты непременно активизируют свои действия. Я убежден в том, что в самое ближайшее время следует ожидать очередного выхода в эфир «Племянника». Не проморгайте.
– На сей раз он не уйдет. Его ждут повсюду, – ответил Доронин.
– Потом нам может просто не представиться другой случай. А если и представится, то слишком поздно, – заметил Круклис.
– Вы же знаете, товарищ полковник, что у нас постоянная готовность номер один, – напомнил Доронин.
Круклис крепко пожал ему руку.
– Желаю успеха, Владимир Иванович.
– А вам – скорейшего возвращения, – ответил Доронин.
С военного аэродрома в Луге Круклиса на машине привезли в Гдов. Город был сильно разрушен. На противоположном берегу Чудского озера уже находился враг. Пришлось ждать темноты. И как только она достаточно сгустилась, на озеро приводнился самолет МБР-2.
Чтобы успеть затемно высадить пассажира и вернуться обратно, самолет взял курс на озеро Выртсьярв, на Пярну, углубился в сторону моря, свернул на юг, оставил слева по курсу Айнажи, Салацгриву и попал в туман.
– Вот так всегда: что-нибудь, да обязательно не слава богу! – посетовал командир экипажа.
– А далеко еще лететь? – спросил Круклис.
– Саулкрасты…
– Так это же совсем рядом!
– Да кто нас найдет в таком тумане…
Прошло еще несколько минут, и штурман доложил:
– Мы над местом.
– Будем садиться, – принял решение командир.
Самолет пошел на снижение. Над водой туман был не таким густым и с окнами. В одно из них командир и приводнил машину. Выключил двигатель, и над морем стало тихо.
– Не повезло, – вслушиваясь в глухую ватную темноту, сказал командир.
– Сколько от нас до берега? – спросил Круклис.
– Километров пятнадцать.
– Какие-нибудь опознавательные сигналы предусмотрены?
– Синие огни у самой поверхности воды. Но кто их в таком тумане увидит?
– А вы зажигайте. И увидят. Обязаны увидеть, – уверенно сказал Круклис.
Огни засветили. Но прошло не менее часа, прежде чем из тумана, словно из-под воды, появился рыбачий баркас. Его увидели и услышали на самолете почти одновременно. Туман не только застилал все сплошной пеленой, но и глушил все звуки.
На баркасе было пятеро. Подплывали осторожно, будто самолет был заминирован.
– Стойте! Кто такие? – как было условлено, по-немецки окликнул неизвестных Круклис.
По обоим бортам баркаса зажглись два зеленых фонаря. Это тоже был условный знак.
– Мы рыбаки! – по-латышски ответили с баркаса.
– Что вам надо? – по-латышски спросил Круклис.
– Помогите нам сориентироваться. У нас сломался компас, – уже по-русски последовал ответ.
– Какое направление вам нужно?
– Зюйд-зюйд ост!
– Подгребайте, – так же по-русски ответил Круклис.
Командир экипажа, штурман и стрелок-радист с облегчением опустили автоматы. Баркас мягко бортом пришвартовался к самолету.
– Еле вас нашли, – негромко сказал один из рыбаков. – Всего два часа как начал сгущаться этот туман. Где товарищ Сергеев?
– Я, – назвал себя Круклис.
– Моя фамилия Тальцис. Перебирайтесь скорее. Самолету надо взлетать. Всего полчаса тому назад нас остановил немецкий сторожевой катер.
Круклис наскоро попрощался с членами экипажа самолета.
– Спасибо, товарищи. Счастливого возвращения!
– Вам тоже, – крепко пожали ему руку летчики.
Движок баркаса басовито загудел, баркас отвалил от самолета и скрылся в тумане. Потом над морем послышался гул самолета, и скоро снова стало все тихо.
– Первым делом, товарищ Сергеев, вы уже не Сергеев, а Заринь. Гунар Августович Заринь. И вот вам ваш аусвайс, – передал Круклису документ Тальцис. – Быстро переодевайтесь. Вы должны быть таким же, как все мы. А вашу одежду мы сейчас пустим на дно.
Тальцис подавал Круклису поочередно тельняшку, брезентовые брюки, куртку, бахилы, а его одежду складывал в мешок. Потом сунул туда же увесистый булыжник, завязал мешок и опустил его за борт.
– Вам разрешают рыбачить, товарищ Тальцис? – спросил Круклис.
– Зовите меня просто Вилис, – попросил Тальцис. – Да. В море выпускают только по специальным разрешениям. Если охрана поймает в море без разрешения – сразу топит.
– И у вас разрешение?
– Конечно. И вы в нем вписаны, товарищ Заринь, – добродушно усмехнулся Тальцис.
– И вас проверяли?
– Обязательно. Нас было шестеро. Настоящий Заринь вернулся на берег вплавь. А вам оставил все свое: и одежду, и документ. Теперь вы Гунар Заринь. И мы с моря снова вернемся вшестером, – объяснил Тальцис.
Круклис остался доволен действиями подпольщиков.
– Мы возвращаемся в Саулкрасты? – снова спросил он.
– Нет. Прямо в Ригу. У нас есть немного хорошей рыбы. И это наше главное оправдание, что мы занимались в море делом. Кроме того, в Риге ни вас, ни нас никто не знает. А в Саулкрастах вы чужой, – ответил Тальцис.
– Все понятно, – и это одобрил Круклис. – Ну а как вообще обстановка на берегу?
– С того дня, как Красная армия начала новое наступление, немцы как с ума сошли. Мечутся, орут, в Риге полно новых частей, все госпитали и больницы забиты ранеными. Вы выбрали очень удачный момент. Похоже, что им сейчас ни до кого и ни до чего, – рассказывал Тальцис.
«С одной стороны, может, это и так. А с другой, какие сведения добудешь в таком кавардаке?» – подумал Круклис. Однако предсказания Тальциса оказались не совсем точными. Со стороны моря неожиданно послышался шум. За кормой баркаса взлетела ракета, мутным пятном, расплываясь в тумане, вспыхнул луч прожектора, над водой пронзительно завыла сирена.
– Немцы, – негромко сказал кто-то из рыбаков.
– Тот сторожевик, который не заметил вас в тумане, – определил Тальцис. – Глушите движок. Включайте огни.
Гул движка смолк. На мачте засветилась красная лампочка. Сирена раздавалась все ближе, и скоро из тумана с шумом вылетел сторожевик. Он в недозволенной близости на полном ходу пронесся мимо баркаса и, развернувшись, пошел прямо на него. Прожектор ослепил рыбаков.
– Всем встать и не двигаться! – послышалась команда на немецком языке. – Почему находитесь в море?
– У нас разрешение господина коменданта! – размахивая какой-то бумажкой, крикнул в ответ Тальцис. – Нам приказано привезти к утру свежей рыбы.
Сторожевик вплотную подошел к баркасу, грубо толкнув его бортом. На баркас спрыгнули обер-боцман и матрос.
– Аусвайс! – потребовал обер-боцман.
Тальцис подал разрешение на выход в море. Немец, подсвечивая фонариком, прочитал его, проверил документы у рыбаков. В это время матрос осмотрел баркас. Не нашел ничего недозволенного, доложил.
– Вы что-нибудь слышали в море? – спросил обер-боцман.
– Нам показалось, что в стороне пролетал самолет, – ответил Тальцис.
– Когда это было?
– С полчаса тому назад, герр обер-боцман.
– В каком направлении?
Тальцис указал рукой в сторону моря.
– Немедленно возвращайтесь на берег! На сегодня всякий лов отменяется! – приказал обер-боцман.
Сторожевик отвалил от баркаса и, взбив за кормой бурун, понесся на поиски самолета.
– Значит, они его тоже засекли, – заметил Тальцис.
– Спасибо, что вы нас вовремя нашли. Все могло бы быть гораздо хуже, – пожал Тальцису руку Круклис.
У берега туман заметно просветлел. Да и небо на востоке тоже по всему горизонту побелело, будто отмылось. У входа в бухту снова попали в луч прожектора. И снова береговая охрана, подскочив на катере, проверила документы. И снова Тальцис объяснил, что они выполняют приказ господина коменданта. И снова, как показалось Круклису, на немцев сильнее всего подействовал вид нескольких крупных свежевыловленных рыбин.
Очевидно, сторожевые катера прогнали с рыбалки не только их. Еще несколько рыбачьих баркасов и лодок одновременно с ними подходили к бухте. Их также проверяли и досматривали.
– Тут такой порядок: каждому, кому давали разрешение на лов, надо явиться в комендатуру и отметиться. Но вы не пойдете. Вместо вас пойдет настоящий Заринь. А мы с вами задержимся здесь. Будем караулить улов, – предупредил Тальцис.
– Надежно проверяют, – заметил Круклис.
– Это они умеют, – согласился Тальцис. – Но даже у них это не всегда получается.
Рыбу выгрузили и рассортировали в корзины, переложив предварительно листьями крапивы. Четверо рыбаков ушли отмечаться в комендатуру. Тальцис и Круклис остались вдвоем. Тальцис что-то мурлыкал себе под нос. Круклис, сортируя оставшуюся мелочь, думал о том, насколько все зависит от случая и, как ни старайся, все предусмотреть тем не менее невозможно. Соберись этот проклятый туман, которого, кстати, никто не ожидал, чуть погуще, и друзья никогда бы их не нашли, а сторожевик с его мощным прожектором наверняка бы на них напоролся, и дело приняло бы совсем иной оборот.
Вскоре четверо вернулись.
– Гунар был? – негромко осведомился Тальцис.
– Полный порядок, – ответили ему.
– Тогда подождите меня, – сказал Тальцис Круклису и тоже направился в комендатуру.
Его прождали час. Но он не вернулся.
– Больше не будем ждать. Наверное, что-нибудь случилось. И надо скорей уходить, – сказал Круклису тот, который выглядел по возрасту старше всех.
– А как же Вилис? – спросил Круклис.
– Мы в первую очередь отвечаем за вас. Здесь все происходит очень быстро. Идемте, – ответил старший.
Все четверо подхватили на плечи по корзине, Круклису дали два больших круглых сака, и быстро пошли вдоль берега.
Добрались до построек, свернули в первый проулок, остановились за каменным забором и прислушались. Из-за забора с улицы доносился гул машин. По улице двигалась колонна с пехотой, орудиями, минометами, инженерной техникой.
– Из порта и прямо на фронт, – сказал старший.
– Почему так думаете? – спросил Круклис.
– Ночами, когда не действует авиация, они очень много войск подвозят по морю.
– Наше командование об этом знает?
– В порту работают наши люди. И донесения посылаются регулярно, – ответил старший.
Колонна прошла. Подняв на плечи корзины с уловом, группа двинулась по улице дальше. Уже совсем рассвело, и начался новый день. Группа двигалась в обход центра – по переулкам, через проходные дворы, по небольшим улочкам. Круклис узнавал и не узнавал свою Ригу. Разрушен было немного. И в то же время город казался полумертвым. Его не украшала даже зелень. На всем лежала ясно видимая печать запустения и придавленности. И всюду немцы, немцы, немцы: на автомашинах, на бронетранспортерах, на мотоциклах, на лошадях, в пешем строю. И все куда-то спешат, будто гонит их какая-то неведомая сила…
Во дворе одного из домов зашли в подъезд. Поднялись на третий этаж и постучали в массивную дверь. Открыла хозяйка. Зашли в квартиру. В коридоре всех встретил хозяин – уже немолодой, с сединой в усах, несмотря на ранний час, уже гладковыбритый и одетый в легкий спортивный костюм. Круклис видел его, как, впрочем, и остальных, впервые.
– С хорошим уловом, – дружелюбно улыбаясь, пожимая руки гостям, приветствовал он их. – Как прошла встреча?
– В море – полный порядок. На берегу пропал Тальцис. Пошел отмечаться в комендатуру и не вернулся, – ответил старший.
– Долго ждали?
– Час.
– Неприятно. Надо обязательно выяснить, в чем дело. Займись этим ты, Айварс, – сказал хозяин квартиры и подошел к Круклису. – С благополучным прибытием, товарищ. Моя фамилия Виксна. Устали?
Круклис пожал ему руку.
– Не беспокойтесь.
– Тогда прошу в мою комнату. А вам, товарищи, до выяснения того, что случилось с Тальцисом, рекомендую разойтись и домой не возвращаться. С тобой, Айварс, встретимся у меня в лавке в два часа, – сказал Виксна.
Четверо ушли.
– А вам надо еще раз переодеться да заодно поменять «профессию» и документы, – открывая большой платяной шкаф, сказал Виксна. – Слава богу, мы с вами одного роста и комплекции. Теперь вы будете скромным конторским служащим Вальдемаром Яновичем Бирзе. Выбирайте здесь все, что вам подойдет, идите в ванну, перекусим, и я вас уведу в другое место.
Круклис знал, что Виксна это не тот человек, с которым ему предстояло говорить о деле. И он обменялся с ним лишь парой общих фраз. Спросил в том числе и о том, что Виксна думает о Тальцисе. Что, по его мнению, с ним могло случиться.
– Случиться могло все что угодно. Время такое, – ответил Виксна. – Но я думаю, ничего страшного не произошло. Раз вы ждали час и вас не схватили, значит, никакой особой опасности нет. А он, скорее всего, попал в облаву. Теперь это случается часто. Но проверят документы и отпустят. Так уже не раз было…
Перекусили жареной рыбы, выпили по чашке эрзацкофе и вышли из дома.
А через час, поплутав по улицам, они зашли в кафе через черный ход. Здесь их встретил официант, провел через кухню в разделочную комнату и спустил на грузовом лифте в подвал. Тут в небольшой комнате на мешках с луком и картошкой сидели трое. Официант и Виксна сразу ушли. А те трое поднялись навстречу Круклису. И один из них, лет сорока, широкоскулый и коренастый Лаймонт Берсонс, улыбаясь, сказал:
– Рады вас видеть, товарищ Сергеев. Я почему-то был уверен в том, что это будете именно вы.
Круклис познакомился и с двумя другими подпольщиками. Берсонс был именно тем человеком, который был ему нужен. Он летел на встречу с ним.
– Скажите хоть пару слов: как там Москва? И чем мы можем помочь Красной армии, чтобы она поскорее выбила отсюда проклятых оккупантов? – попросил Берсонс.
Круклис, понимая, как это важно для подполья, рассказал многое такое, что непременно должно было поддержать мужественных бойцов, борющихся в тылу захватчиков.
– А помочь Красной армии вы можете. И очень существенно. За этой вашей помощью я сюда и прилетел. Нужно, товарищи, сделать все возможное и даже невозможное, но узнать, какую акцию, какими силами и когда замышляет небезызвестный вам «Русланд-Норд» в нашем, советском тылу? – закончил свою информацию Круклис.
Подпольщики молчали.
– Трудная задача? – внимательно оглядев всех троих, спросил Круклис. И сам ответил: – Очень трудная. Но не безнадежная. Попробую дать совет, с чего лучше всего начинать. Давайте прежде всего установим через всех своих людей, какие у нас есть и какие могут быть точки соприкосновения с этой организацией. Ведь кто-то и обшивает сотрудников «Русланд-Норда», и обувает, и кормит их, оказывает им десятки других услуг. Кто-то выполняет заказы этой организации на предприятиях, в мастерских и так далее. Нужно все это узнать, вскрыть и проанализировать тщательнейшим образом. А когда мы это будем знать, мы сможем найти путь, по которому получим и ту информацию, которая нас интересует больше всего и о которой я уже говорил как о задаче первейшего значения.
