Глава 23
Эгерт отличался исключительным умением оперативно выполнять все приказания своего начальника. Не прошло и часа после того, как Грейфе вернулся от бригаденфюрера, а Политов уже появился у него в приемной. Эгерт сразу же доложил о нем Грейфе.
– Давайте сначала начальника курсов, – хмуро буркнул Грейфе.
– Уже выехал, – ответил Эгерт.
– Вот и давайте, – повторил Грейфе и протянул Эгерту лист бумаги. – Отнесите это в спецчасть, пусть зашифруют и немедленно отправят за подписью бригаденфюрера нашему резиденту в Нью-Йорк.
– Слушаюсь, – ответил Эгерт и хотел было уйти.
– Постойте, – остановил его Грейфе. – Свяжитесь с полицай-президиумом, пусть наведут справки: есть ли в Берлине или вообще на территории рейха американские машины марки «кадиллак» и «паккард». Если нет у нас, пусть найдут у соседей. Короче говоря, пара таких машин, крайний срок через неделю, должна быть здесь, в Берлине. Что с ними делать дальше – скажу потом. И не слезайте с этих полицейских, пока они не сделают все, как надо, до конца. Иначе, я их знаю, заноют: война, трудности. Можно подумать, что у других этих трудностей нет, – ворчал Грейфе.
– Понял, оберштурмбаннфюрер, – ответил Эгерт и поспешил к шифровальщикам.
Прошло еще с полчаса, и в приемную начальника восточного отдела ввалился тучный, громкоголосый, с массивным, выскобленным до синевы подбородком гауптштурмфюрер Краузе.
Но тут он разговаривал вполтона. И даже сразу начал оправдываться:
– Я чувствую, что задержался, но… совершенно невозможно проехать после вчерашней бомбежки…
– Нам все известно. Проходите, – открыл перед Краузе наружную дверь тамбура Эгерт.
Начальник «Ораниенбурга» прошел в кабинет. Грейфе встретил его тяжелым взглядом уставшего человека.
– Послушайте, Краузе, бригаденфюрер просил меня передать вам его приказ, – начал он безо всякого предисловия. – Вы видели там в приемной человека?
– Так точно, оберштурмбаннфюрер. Там сидит человек в гражданской одежде, – ответил Краузе.
– Так вот, вам следует принять его на курсы и в ускоренном темпе пройти с ним все, чему вы учите своих курсантов.
– Слушаюсь, оберштурмбаннфюрер.
– А начать надо с того, Краузе, что дать ему опробовать на живых мишенях пули Баумкёттера, – продолжал Грейфе. – И не спускайте с него глаз. Хорошенько проследите, как он будет на все это реагировать. Вы должны не только обучать его, но и постоянно испытывать, на что он способен.
– Понял, оберштурмбаннфюрер.
– Ни вам, ни вашим инструкторам не следует пытаться узнать, кто он, откуда и для чего готовится. Все, что вам нужно о нем знать, я скажу. Он русский. Его фамилия Политов. Немецкого языка почти не знает. Поэтому приставьте к нему переводчика, который будет постоянно наблюдать за ним. Обучение проводите индивидуальное. Старайтесь с другими курсантами в контакты не вводить. Кормить его следует хорошо, обращаться с ним – вежливо и тренировать, тренировать, тренировать. Все, чему учат на ваших курсах, он обязан уметь делать с закрытыми глазами. На его обучение не жалеть никаких средств. Приставить к нему самых опытных и умелых инструкторов, – штурмбаннфюрер Скорцени и я будем принимать у него зачет, когда придет время. И боже вас упаси, Краузе, если этот ваш ученик на чем-нибудь споткнется, – сердито предупредил Грейфе. – Вам все понятно?
– Абсолютно все, оберштурмбаннфюрер, – выпалил Краузе.
– Тогда я сейчас представлю его вам, – сказал Грейфе и нажал кнопку звонка. В дверях незамедлительно появился Эгерт.
– Давайте, Эгерт, сюда господина Политова, – приказал Грейфе.
В кабинет вошел Политов и вскинул руку.
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер! – ответили Грейфе и Краузе.
Грейфе подошел к Политову и покровительственно похлопал его по плечу.
– Пришло время, господин Политов, вам садиться за парту, – почти дружески проговорил Грейфе. – Вот ваш новый начальник, гауптштурмфюрер Краузе. Отныне вы будете находиться в полном его распоряжении. Гауптштурмфюрер получил все необходимые указания о вашей подготовке. Он очень опытный специалист своего дела. Так что вся ваша учеба и вся последующая деятельность будет теперь зависеть только от вашего прилежания, господин Политов. И мне хочется думать, что вы не ударите лицом в грязь.
– Я буду стараться изо всех сил, герр оберштурмбаннфюрер! Я не пожалею ничего, чтобы оправдать ваше доверие, – поклялся Политов.
– Хорошо, господин Политов. Так и условимся. А теперь желаю вам всяческих успехов и передаю вас господину Краузе, – сказал Грейфе и обернулся к начальнику курсов. – Забирайте вашего нового подопечного и не теряйте времени.
Краузе и Политов, отдав приветствие, вышли. Через несколько минут черный «опель-капитан» уже мчал их по улицам Берлина.
А когда оба очутились в кабинете Краузе, Политову показалось, что эсэсовец начнет о чем-нибудь его расспрашивать, и очень волновался из-за того, что вряд ли сумеет его правильно понять. Но Краузе с разговором не спешил. Он закурил и молча внимательно разглядывал подопечного самого начальника VI управления, которого ему передал из рук в руки сам оберштурмбаннфюрер. Политову было неприятно такое бесцеремонное внимание к собственной персоне, и он старался не встречаться с гауптштурмфюрером взглядом, но боязни за себя он не испытывал совершенно. Он понимал, его сюда привезли обучать. А не допрашивать. И еще он понимал, что он нужен, и не этому быку с холодные взглядом удава, а людям из Главного имперского управления безопасности. Молчание прервал Краузе. Он вдруг ткнул пальцем в селектор и на кого-то наорал. Это сразу же возымело действие. Уже через пару минут в кабинет вошел человек, одетый в костюм спортивного типа, и замер возле дверей. Краузе что-то сказал ему, и тот обратился к Политову, говоря на чистейшем русском языке:
– Господин Краузе хочет задать вам несколько вопросов, господин Политов. Скажите, вы когда-нибудь обучались военному делу?
– Да. Я служил в Красной армии. Об этом известно господину оберштурмбанфюреру Грейфе и господину штурмбаннфюреру Скорцени, – спокойно ответил Политов.
– Ваше последняя должность?
– Командир стрелковой роты.
– О, это совсем меняет дело! – дословно передал реплику Краузе переводчик. – 3начит, вы вполне подкованный специалист. А с немецким оружием вы умеете обращаться?
– Да, – утвердительно кивнул Политов. – Мне приходилось стрелять из вашего автомата, знаю ваши пистолеты – «вальтер» и «парабеллум».
– А с нашими гранатами, минами вам приходилось иметь дело? – продолжал расспрашивать Краузе.
– С гранатами приходилось. «У нас их называли «колотушками». Ничего в них хорошего нет», – чуть было не сорвалось с языка у Политова. – Действия мин, их устройства не знаю. Не сталкивался, – признался он.
– И уж наверняка незнакомы с минами, управляемыми по радио? Не видели специальной взрывчатки? Не применяли пули Баумкёттера? – не без апломба перечислял Краузе образцы вооружения, применяемого, как правило, только диверсантами.
– Да, герр гауптштурмфюрер, о таких вещах я даже не слышал, – слукавил Политов, чтобы доставить удовольствие эсэсовцу.
– Еще бы! У русских ничего подобного нет и еще долго не будет! – удовлетворенно заметил Краузе. – Но здесь, у меня, вы узнаете все и научитесь всему. Ваш переводчик господин Кранц будет во всех делах вашим первым помощником. Он познакомит вас с расположением курсов, поможет устроиться и экипироваться. Даю вам на это остаток сегодняшнего дня. А завтра с подъема по распорядку начнете занятия. У вас есть ко мне вопросы, господин Политов?
– Никак нет, господин гауптштурмфюрер. Мне бы действительно только переодеться, и я готов начать обучение хоть сегодня, – ответил Политов.
Краузе это понравилось.
– Сегодня отдыхайте, – снисходительно разрешил он. – Завтра. Все начнется завтра.
Весь следующий день Политов провел в тире.
Стреляли из разных положений: стоя, с колена, сидя и даже лежа. И во всех случаях Политов показал устойчивый результат.
– Вы очень способный ученик, – не переставая, нахваливал инструктор. – Завтра мы отработаем очень интересное упражнение.
– Буду стараться, – заверил Политов.
– Завтра мы проведем тренировку с новыми боеприпасами. Они исключают ранения. И вы должны убедиться в этом, – сказал инструктор.
– Я выполню все, что от меня потребуется, – ответил Политов, подумав: «Новые разрывные пули? Но ведь немцы уже не раз применяли их на фронте. Еще какой-нибудь сверхновый вариант? А, ладно. Мне-то какое дело. Приказано опробовать – значит, опробую».
Утром следующего дня он был уверен в том, что ему снова придется заниматься в тире. Но инструктор повел его совсем в другое место, куда-то через парк. Там в дальнем конце его оказалась обнесенная высоким глухим забором площадка. Ни высокой травы, ни кустов на площадке не было. На ней лишь росли редкие молодые осины. В одном углу ее, там, где земля была усыпана желтым песком, были вкопаны в землю стол и две скамейки. Тут же стоял эсэсовец с автоматом. Политова подвели к столу. На нем лежал «парабеллум» и две снаряженные обоймы.
– Мишени будут живые, господин курсант, – неожиданно объявил инструктор. – Они будут бегать. Ваша задача – поразить их в ноги. Только таким путем вы сможете наглядно убедиться в преимуществе нового типа боеприпасов.
– Понял, – коротко ответил Политов, взял со стола пистолет и вложил в него обойму. – Я готов.
Инструктор что-то сказал эсэсовцу. Тот нагнулся над столом, нажал кнопку электрического звонка. Тотчас же в противоположном углу забора открылась массивная металлическая дверца и два дюжих эсэсовца вытолкали из-за забора на площадку трех одетых в полосатые куртки и штаны заключенных концлагеря. Дверца так же быстро с шумом закрылась. Заключенные попятились к забору.
– А ну бегом! Быстрей! Быстрей! – заорал на них эсэсовец, стоявший у стола, и выпустил в забор длинную очередь из автомата.
Заключенные, как затравленные звери, бросились под защиту реденьких осин.
– Пожалуйста, господин курсант. Ваша очередь! – скомандовал инструктор.
Политов вскинул пистолет и дважды выстрелил в того заключенного, который оказался от них ближе всех.
И увидел, как он, схватившись правой рукой за левое предплечье, шатаясь, повернул к забору.
Двое других заключенных, обезумев от страха, пригибаясь и прыгая, носились между деревьями. Политов, помня указания инструктора, пятью выстрелами ранил обоих в ноги.
– Очень хорошо. Вы способный ученик, – похвалил Политова инструктор. – Но там, вы понимаете, о чем я говорю, должно быть еще лучше.
– Там я не буду целиться в ноги, – ответил Политов.
– Да, конечно, – согласился инструктор. – Пойдемте посмотрим на результаты вашей работы.
Они пошли к заключенным. К удивлению Политова, все трое лежали на траве в самых неестественных позах.
И все трое корчились в судорогах. На губах у них выступила пена, глаза округлились, расширились и застыли в бессмысленном выражении. Инструктор что-то сказал эсэсовцу. Тот положил автомат на стол, подошел к заключенным и, хватая за ноги, стащил всех троих в одну кучу.
– Ваши соотечественники, – указав на заключенных, сказал инструктор.
– Вот и хорошо, – ответил Политов и добавил: – Чем меньше их будет, тем лучше для рейха и для всех нас.
А про себя подумал: «Не я их, так время придет – они меня. Уж это точно».
– Добейте их, господин курсант, – сказал инструктор.
Политов вставил новую обойму и по разу выстрелил в лежавших на траве. А когда посмотрел на инструктора, желая узнать, какие будут еще указания, неожиданно увидел у него в руках фотоаппарат.
«Так вот для чего понадобился весь этот спектакль! Так сказать, маленькое напоминание на случай моего плохого поведения. Не очень-то доверяют мне мои дорогие опекуны! – невольно подумал Политов. – А пули действительно делают свое дело безукоризненно. На фронте с такими ранениями никто из боя не уходил. А тут…»
– Там, где мне придется действовать, мое оружие будет заряжено этими боеприпасами? – спросил он, будто и не заметив аппарата.
– Безусловно, господин курсант, – ответил инструктор. – Что ж, не будем терять времени. Следующее упражнение – стрельба на звук. Это упражнение надо отработать особенно тщательно!
