Пикалов выглянул из блистера в кабину. Воздушный стрелок сержант Агеев лежал на полу, у нижнего люка, внимательно наблюдая за воздухом. Истребители кружили где-то рядом – Пикалов слышал переговоры летчиков, команды с наземной станции наведения. В любую секунду они могли атаковать. Но другого, более удачного, момента для передачи не было, и «Кукук-21» застучал ключом. Он передал, что проверка завербованного произошла успешно – бомбардировщик, у которого Князь подменил взрыватель к ФОТАБ, с задания не вернулся; экипажи, летавшие в ту ночь, подтвердили, что видели сильную вспышку в небе, и высказали предположение, что снаряд или осколок попал в ФОТАБ; что советское командование догадалось о ночном аэродроме в Багерово и, видимо, в одну из ближайших ночей следует ожидать налета бомбардировщиков. О сегодняшнем налете на Керчь он умолчал: о задании он узнал поздно и предупредить Блондине у него не было ни времени, ни возможности – командир эскадрильи лично решил присутствовать на занятиях радистов, интересовался рядовыми Андрейчиком и Вуцесом, плохо усваивающими радиодело; передать же самому радиограмму – значило поставить себя под двойной удар: и со стороны контрразведки, и со стороны истребителей. А ему жить еще не надоело. Собственно, он еще не жил. Вот когда кончится война… Кончится ли она победой Гитлера? Если раньше он не сомневался в этом, то теперь прежняя уверенность пропала. Русские дерутся как черти. Откуда у них все берется? Самолетов стало больше, чем в начале войны, каждый день эшелоны с танками, с артиллерией, минометами, автомашинами движутся к фронту. В ставке фюрера, чувствуется, обеспокоены. Радиограммы агентам идут нервозные, категоричные. Руководители «Валли-4» требуют от них оперативности и полноты донесений. Будто здесь все секретные сейфы открыты. Он, Пикалов-Хохбауэр, делает больше того, что положено и что в его силах. И Лещинская. На удивление смелая и умная женщина. Поначалу Пикалов не очень-то доверял ей: красавицы, как правило, легкомысленны и похотливы, на первом месте у них флирт, а не разум. Но Лещинская оказалась не из таких – выдержанная, расчетливая, предусмотрительная. Не спешила появиться в гарнизоне, пока прочно не прижилась в рыбацком поселке, держала Князя на расстоянии, пока не закрепили брачный союз документально. И Ваня проснулся в чужой постели чужим для своей страны человеком. О том, что Пикалов с ними в одной упряжке, Князь даже не подозревает – Лещинская умеет держать язык за зубами. Она и с Пикаловым о себе не очень-то распространяется, и все-таки кое-что ему удалось о ней выведать: белоруска, внучка богатого фабриканта, мстит Советам за своих предков. Готовилась в разведшколе «Сатурна», работает на «Валли-4».

Что-то затянулось с ее зачислением в медсанбат. Петровский винтит вокруг нее, как овчарка у непонятного следа. Но не с его чутьем докопаться до ее прошлого: в «Сатурне» все учли и сделали так, что комар носа не подточит. И Лещинская не из простачков и не из трусливого десятка, не испугалась пригласить на свадебную вечеринку все полковое начальство, в том числе оперуполномоченного капитана Петровского. Веселилась, всех одаривала улыбками, вниманием. А больше всех на нее произвел впечатление командир Серебряного Туманов. Позже Лещинская сказала Пикалову:

– Вот с кем надо было свести меня: летчик, умен и что-то нелегкое у него на душе.

– Полгода назад его возлюбленная погибла.

– Полгода – срок не маленький.

– Он не из тех, кто легко сходится с людьми и быстро забывает друзей.

– Все равно надо попытаться подобрать к нему ключи. Летчик нам очень нужен, на всякий случай.

Он и сам знал, что нужен. Но Туманов – странный человек. Без роду, без племени, начальство не очень-то жалует его чинами, а он из кожи лезет, героизм свой показывает: не бросил на аэродроме разграбленный самолет, рискнул взлететь тогда, когда легкомоторные самолеты не поднимались в небо из-за распутицы, прет в самое пекло, будто ему жизнь надоела… И все-таки Лещинская права, надо подбирать к нему ключи.