Глава девятая
Бабка-проказница, или Любви все возрасты покорны
Невооруженным взглядом его я оценила,
Вооруженным — застрелила!
Девушка со стрелками
Я вытащила портрет вампира и с удовольствием поставила на нем жирный крест. Не знаю, что помогло избавиться от чар: преждевременная, но от этого не менее трагическая кончина кровососа или чеснок, веяние которого теперь распространялось от меня на километр. Пришлось бежать за жвачкой. Радостно чавкая половиной пачки ментоловой резинки, я решила успокоиться. Молча перебирая интересные картинки, затесавшиеся в мою новостную ленту, лайкая их с «левого» профиля в соцсети, я увидела свою фотографию.
Пропала девушка! Все, кто знает хоть какую-нибудь информацию о ее местонахождении, — откликнитесь! Максимальный репост! Ее зовут Любовь Лернер! Откликнитесь, не будьте черствыми к чужому горю! Собрала вещи, ушла из дома и не вернулась. Если вам что-нибудь известно, сообщите по номеру… Мы ее очень любим и ждем! Ее родители очень волнуются! Мама вся извелась. Прошу вас, расскажите об этом знакомым! В полицию пока не обращались! Надеемся найти ее своими силами!
Пропала Мальвина, невеста моя… Она убежа-а-ала, ведь бил ее я! Рыдаю, не знаю, куда мне дева-а-аться. Найду, и придется ей с жи-и-изнью ра-а-асста-ва-аться! Я вспомнила экстренную эвакуацию из обители «Любви и Обожания».
Если бы пассажиры четырехтрубного парохода, включившего в свою культурно-развлекательную программу незабываемую встречу с айсбергом, эвакуировались с такой скоростью, с какой эвакуировалась я в день получки, то первые шлюпки не ушли бы полупустыми.
Под постом, набравшим тысячу лайков и сотни репостов, красовалась моя фотография. Та самая. Любимая. С моего дня рождения, где я сижу и счастливо улыбаюсь, сжимая в руке бокал шампанского и надрезая торт. Мама стоит позади меня, а рядом с ней стоит моя бывшая подруга Инга, скривив по привычке свои алые губы. Мой отец целиком не поместился в кадр, но я вижу его клетчатую рубашку. За ней следовала фотография, на которой я стою в несуразной зимней куртке, в обнимку с Оленем на фоне городского фонтана.
«А теперь диванные экстрасенсы начинают вести расследование!» — усмехнулся Идеал, глядя на комментарии и потирая ручки.
«Проститутка! Вы только посмотрите на нее! Ничего, нагуляется, домой вернется! По глазам вижу, что шалава!»
— написала какая-то девица в сетчатых чулках на аватарке.
«Где-то бухает! Все бабы сейчас бухают!»
— глубокомысленно заметил какой-то парень на фоне моря бутылкой пива.
«Нет, простите, но это свинство! Уйти просто так! А ничего, что мать страдает! Ничего!»
— поинтересовалась какая-то многодетная мать, у которой на аватарке поместилось почти все семейство.
«Не понимаю вообще. Парень такой симпатичный, такой милый… Что еще надо! Наверное, просто не нагулялась!»
— заметил букетик цветов.
«А вдруг ее убили!»
— ужаснулась какая-то девчушка на фоне «Бугатти Вейрона».
«Вдруг ее затолкали в тачку и увезли в лес! Сейчас маньяков хватает! Хотя, раз вещи собрала, то, скорее всего, не убили!» «Ну зачем вы так сразу! Жалко девочку! Родные волнуются… Мало ли что с ней случилось!»
— возражала какая-то тетка с цветами.
«А вдруг ее похитили! Вдруг ее убила какая-нибудь тварь! Злые вы, люди!»
— отписалась какая-то добрая душа с котенком на аватарке.
«А че в полицию заяву не кинули! Странные, однако! На фиг тему создавать! Пусть полиция ищет!»
— подозрительно поинтересовался какой-то парень в серой куртке, которого тут же заклевали. Еще бы! Не будь этой темы — «экстрасенсы» ушли бы в отпуск! А так сотни любителей ставить диагноз по фотографии уже активно сканировали мои чакры и душу, пылесосили мою ауру и репутацию. Сразу видно — профессионалы! Расследование завело экстрасенсов в дебри психологии «современных» девушек, в связи с чем было почти единодушно решено, что я — морально неустойчивая личность со склонностью к алкоголизму, которая своим легкомысленным поведением причинила столько горя родным. На том и порешили. С вероятностью пятьдесят процентов пессимистами было решено, что меня убили и мой труп валяется за гаражами или в посадке, бережно присыпанный мусором. Оптимисты же были твердо уверены, что в скором времени я сама явлюсь пред светлые очи родственников с глазами нагулявшейся кошечки.
И тут же внимание «экстрасенсов» переключилось на пушистого котика, который пропал вчера вечером. Моральные аспекты кошачьей личности были опущены, зато внешний вид красавца был оценен по достоинству.
«Ми-ми-мишечка! Хоть бы поскореенашелся! Мы с Мурчиком будем держать кулачки за вас! Поищите в подвалах!» — «Бедный котик, такой няшный! Наверное, его кто-то испугал! Мы поспрашиваем у себя на районе! Может, его уже нашли!» — «Ути какой халесый… Просто лапочка! Убежал? Скорее всего, его кто-то похитил! Я бы и сама похитила такую заюшку! Шучу!»
Котик был заочно обласкан «экстрасенсами», мысленно зачесан и заглажен до лысины, а его фотография облизана со всех сторон. Следующим «потеряшкой» был восьмилетний Игорь. Здесь «экстрасенсы» были единодушны. Они уже устроили моральное аутодафе твари, которая его похитила, пообещав оторвать конечности и причиндалы, расстрелять на месте и плюнуть в лицо, если с Игорьком что-то случилось. Расследование заняло более двухсот комментариев, но в итоге пришло к мысли, что наивный мальчуган сел в машину к незнакомому дяде за конфетку, а тот факт, что мальчик пропадает не в первый раз и имеет склонность к бродяжничеству, никого не смутил. Мать троих детей, которую ищут уже четыре месяца, оплакивали всем «экстрасенсорным» кругом, возведя в лик святых, где уже был котик. А вы носите фото к экстрасенсам и платите деньги за то, чтобы они просканировали чакры! Тут бесплатно сделают то же самое, с тем же успехом и тем же результатом.
Итак, в этом мире меня ищет симпатичная тварь, в том мире ищет несимпатичная тварь. Ну, здравствуй, уныние, мой лучший друг. Говорят, что богатый тот, у кого чего-то много. Так вот, судя по количеству проблем, перед вами — настоящий олигарх!
Я отважилась сходить в магазин за булочкой. На обратном пути я заметила, что в офисе дверь открыта. Я ее на ключ закрывала! Влетев в офис, я столкнулась лицом к лицу с Гимнеем Гимнеичем, который разговаривал по телефону.
— Ты почему не на рабочем месте? — возмутился он, зажимая трубку рукой. Я не успела ничего сказать, как вдруг телефон стал орать женским голосом.
— Да ничего! Просто тут Любовь неожиданно залетела, и я… — ответил Гимней, глядя, как я прячу за спиной булочку и пытаюсь отдышаться. — Так! Яне… Да ты что такое гово… Успокойся… Это не то, что ты… Я не… Да выслушай меня! Не от ме… Да не бе…
Пока дело, подогреваемое попытками оправдаться, шло семимильными шагами к разводу, я юркнула за свой стол.
— Да я не это имел в виду! — орал директор, пытаясь перекричать трубку. — Дослушай, что я тебе…
Гимней Гимнеич отлепил телефон от лица, а я отчетливо увидела на его щеке две полоски. Судя по тому, что только что произошло с его мозгами, у меня есть все шансы не только залететь, но и вылететь.
— Ты вообще меня слышишь? — заорал Гимней в трубку, откуда уже доносились рыдания и угрозы «уйти к маме». Трубку бросили.
— Помнишь, я давал тебе документы? В синей папке? Давай их сюда! — Гимней протянул руку.
— Вы мне ничего не давали! — ответила я. Может, память и жалуется на меня, но я на нее пока не жалуюсь!
— Опять?! Да что такое! Синяя папка! Я давал ее тебе два месяца назад! — заорал Гимней. — Давай вспоминай!
— Два месяца назад я здесь не работала! — заорала я в ответ. — Я в упор не знаю, кому вы давали папку и где она находится!
— Так ищи давай! Чего сидишь? Сама потеряла, а еще и оправдывается! — возмутился Гимней, хлопая дверью.
Пять часов. Раскопки в столе, в шкафу не дали никаких результатов, а мне уже пора собираться.
В наскоро слепленном образе лесной нимфы я прошла по коридору замка. Ничего себе! Вы не поверите! В коридоре стояла очередь! Натуральная очередь из девушек разной степени красивости и ухоженности! Пока две девушки, обделенные внешними данными, держали в страхе всю очередь, три дамы держали дверь. Остальные размазались по коридору. Очередь? Ах так? Хорошо! Где очередь, там и…
Я отошла подальше, дождавшись, пока никто не будет смотреть, быстро поменяла облик. В зеркале отражалась сгорбленная старуха с авоськой и клюкой. Я уже неплохо освоила медальончик, поэтому образы стали получаться вполне реалистичные. За основу была взята баба Галя, которая держала в страхе дом, в котором я жила с родителями. Позывным у бабы Гали было «Агент ноль-семь», потому что жила она в седьмой квартире. Джеймса Бонда уволили бы с основного места работы, если бы его руководство хоть раз увидело, с какой скоростью баба Галя собирает и обрабатывает информацию. Именно она была в курсе, когда, на сколько и в связи с чем будет отключен свет, знала графики работы всех поликлиник, муниципальных учреждений, умела по шагам определить, в какую квартиру поднялся почтальон, кто с кем и сколько раз кому изменял, кто, чем и с каким успехом болел. Она профессионально вычисляла «наркоманов» и «проституток», ругалась с управдомом так, что после этого валерьянку пила не бабка, а молодой управдом, прекрасно знала, кто из играющей на площадке ребятни «нагулянный», и так далее. Откуда она черпала столь секретные сведения, никто не знал. Мистики грешили на то, что она — экстрасенс, но скептики винили тонкие стены и хороший слух.
— Это очередь за яйцами? — прошамкала я, пробираясь сквозь очередь. Принц, видать, совсем отчаялся, поэтому решил не рисковать и собрать всех желающих. Похвально! Предсказуемо и морально наказуемо! Знакомое чувство, когда тебе назначили индивидуальное собеседование, а ты приходишь и видишь целое стадо соискателей, у которых тоже «на 11:00» в тот же кабинет. Уважение? Нет, не слышал!
Девушки на меня посмотрели странным взглядом, мол, а ты что здесь забыла?
— Сказали, что все бабы пошли за яйцами во дворец! Вот и интересуюсь! — искаженно-старческим голосом ответила я, показывая авоську. Баба Галя без авоськи — первый признак апокалипсиса. — Хорошие яйца-то? Кто-нибудь уже щупал? Крупные?
Я окинула взглядом стулья, а потом увидела темноволосую девицу в розовом платье, которая вальяжно развалилась на стуле, со скучающим видом рассматривая замысловатую лепнину на стенах.
— Че сидишь? Не видишь, бабушка стоит! — возмутилась я, потрясая авоськой. — Расселась! Молодая еще! Постоишь!
Девица подняла на меня глаза.
— Или ждешь, когда палку кинут? — проскрипела я, потрясая палкой под некоторое оживление в очереди. — Там что? Обеденный перерыв? Сколько жрать-то можно! Людей мордовать! Совсем уже обнаглели! Изверги!
— Бабка, проваливай отсюда! — возмутилась девушка, занявшая выбранный мною стул. Она скривила красивые губы в неприятной улыбке.
— Что значит проваливай? — взвинтилась я, сдвигая девку палкой и занимая ее место. — Это ты у меня сейчас провалишься! Ишь ты, научилась старшим грубить! Никакого уважения к старости! Никакого! Куда мир катится? Пришла бабушка за яичками!
— Бабка, успокойся! — возмутилась блондинка, подпирающая стену неподалеку. — А лучше иди отсюда! Никаких яиц тут нет!
— А ты, ущербная, вообще молчи! Небось даже нормальный омлет делать не умеешь! Я такой омлет делаю, что покойный дед аж стонал от удовольствия! — выпалила я, положив руки на клюку. — Помню, достает дед колбаску, тычет ее мне, мол, делай омлет… А я уже тогда без зубов была… Колбаска прямо тает во рту… Сосу ее, ибо кусать-то уже не могу… Эх! Хорошие были времена!
Девушки смотрели на меня очень странными взглядами. Одна вообще прыснула.
— Че сме-ес-си-и-и! — обиделась я, поправляя авоську. — Смешливая какая! Тебе тут про замужество удачное рассказывають, а она ржет как лошадь! Готовить небось не умеешь? Ждешь, когда слуги все принесут и приготовят! Небось сама замуж хочешь, да не берет никто! Еще бы, с такой-то рожей… Мой тебе совет, девонька, ищи слепого. Прямо как мой дед-покойник. Смотрю, наутро ко мне с топором идеть… Спрашиваеть, а что бревно-то в постели нашей делает? Еле успокоила! Топор отобрала, но по ноге ему попала. Для профилактики! До конца жизни хромал, а когда дрова рубил, с каждым бревном разговаривал! О чем это я? А! Кто в очереди последний?
— Я! — раздался недовольный голос какой-то жилистой девицы с родинкой-бородавкой на щеке.
— Бедненькая, — покивала я, снова опираясь на клюку. — И каково тебе, девонька, в конце стоять-то? Последней? На тебя небось и яиц-то не хватит… Мне-то хорошо, я-то первая стою!
— С чего бы это? — возмутилась рыжая и рябая девица округлых форм, подпирающая дверь.
— Вы во сколько тут собрались? В пять часов вечера? Я тоже в пять часов приходила! В пять утра! Лежу дома, думаю… Не спится мне что-то. Вспомнила, что соседка мне говорила о том, что все бабы во дворец за яйцами пошли! Дай, думаю, схожу, хоть пощупаю. А то вдруг плохие? Тогда брать не буду! Если дорогие, то тоже брать не буду! Мелкие я тоже не стану брать! — вздохнула я, глядя на девушек. — Тут давеча ко мне приходила одна девица, на тебя, косоглазая, похожа. Приходит и спрашивает, мол, скажи, бабушка, выйду ли я замуж за принца? Я смотрю на ее судьбинушку и отвечаю, мол, нет… Не выйдешь. Другая вместо тебя пойдеть!
Девки оживились, зашептались, занервничали.
— Так вы гадать умеете? — ласково спросила шатенка, протягивая мне свою ладошку. Девки сбежались и стали тыкать мне в лицо свои руки. Я взяла первую попавшуюся, внимательно посмотрела на ладони, а потом подняла глаза на лицо девушки.
— Нет, не выйдешь замуж за принца… — покачала головой я, постукивая клюкой.
— Посмотрите повнимательней! — взмолилась девушка, вытирая потную ладошку об себя. — Может, все-таки выйду? А?
— Да что ты мне руку суешь-то? Я по лицу вижу, что не выйдешь! — ответила я, беря следующую руку. — Не клюнет принц на образину такую!
— А можете еще раз посмотреть? — спросила миниатюрная брюнетка, подсовывая мне ладонь. — Точно-точно не получится?
— Ну вот линия разврата! — вздохнула я, ведя пальцем по первой попавшейся линии. — А вот линия брака. Что тут непонятного? Все понятно! Все! Устала я… Еще бы, в такую рань поднялась!
Девушки внимательно искали у себя на ладони линию «разврата», подглядывая друг у друга. Так, я уже нагадала всем, осталось только нагадить!
— Я уже и к целителю успела, очередяку на раскоряку высидела, — проскрипела я, почесав свою руку. — Говорит, проказник был твой дед… Теперь и ты — проказница! Тьфу ты! Запамятовала совсем. Прокаженная! О!
Девушки быстро принялись тереть руки об одежду, образуя вокруг меня зону отчуждения. Одна особо впечатлительная с глухим стоном сползла по стенке.
— Целитель сказал мне, что мне еще повезло. Вон у деда моего все лицо проказой было покрыто, а я… Как же он там сказал?.. Некальный случай! О!
Три девушки не выдержали и смылись. Остальные еще держались.
— Хорошие яйца на дороге не валяются! — глубокомысленно заметила я, вживаясь в роль старухи. — Я, когда моложе была, все дедово хозяйство в руках держала. Больно нравилось ему, когда я его хозяйство держу. А потом, как руки у меня ослабли, не до хозяйства стало… Помню, смотрит дед на свое хозяйство, а я ему говорю: «Эх, ущербный ты у меня! Вон у соседа-то хозяйство побольше будет!» А он мне такой: «А ты откуда знаешь?» — «Да мне и отседова видно! — отвечаю я. — У меня-то глаз наметан!»
Девки стоически молчали, зато у меня был прилив сил и красноречия.
— Ой, девоньки! Не выходите за мужика, у которого хозяйство маленькое! А то будете постоянно на других заглядываться. Завидовать! — поучала я, глядя на реакцию. — А у моего деда хозяйство маленькое было… Вот всю жизнь и маялась. Смотрю, сосед идет с женушкой. И такие счастливые! Сразу видно — хозяйство большое! И сосед гордится. И жена счастлива! А дедово хозяйство мало того что маленькое, так еще воняет — спасу нет! Как ветер подует, так сразу все знают, что это дедово хозяйство пахнет!
Нервы одной барышни не выдержали, она сплюнула прямо на пол и ушла. И их осталось десять. Отлично. Создаем легкое эротическое настроение. Не хватало еще духов «Климакс», подделки под известный созвучный бренд, от которых сразу же начинается боязнь замкнутых и непроветриваемых пространств! Легкий флер спиртяги, тонкая нотка вьетнамской «Звездочки» делают тебя сногсшибательной женщиной в любом общественном транспорте.
— Похоронила деда, но хозяйство оставила! Конечно, свинья, гусь, куры и утка… Да и куча навоза под забором! — вздохнула я. — Ни одной лопатой не разгребешь! Все руками… Руки-то у меня вон какие стали! Загребущие…
Очередь стоически молчала.
— Что это за дела-то такие! Уже выпускать пора, а тут еще и не запускали! Эх! — заметила я, постукивая клюкой. — Ничего, я однажды в очереди неделю сидела! Как села, так и сидела! Так что я опытная. Поживете с мое — тоже в очереди сидеть научитесь! Да, девоньки? Хожу-то я помаленьку. Под себя всегда надо помаленьку ходить, особенно в очереди.
— Бабушка, а у тебя внуки есть? — нервно спросила какая-то пышная блондинка, с восхищением разглядывая золотой подсвечник.
— Какие внуки? Нету ни детей, ни внуков! — ответила я, понимая, что мне тонко намекают, что выносить родные мозги куда приятней, чем чужие. — Откуда, милая, внуки-то! Помню, пришел дед однажды, рассказал, как ему соседка омлет делала…
Очереди стало плохо.
— Ну я тут разошлась! Как разошлась! Мы с соседкой вообще не разговариваем. Враждуем, значится! То есть я с ней враждую, а она этого не знает! И так обидно стало! А дед мне яйца тычет, мол, сделай, а? А я возьми да и разбей их! Дед орет, плачет, а они на пол текуть! Во-о-от! Я его даже утешать не стала! Заслужил! Вот с тех пор у нас и нет детей… Не разговаривал он со мной после этого двадцать шесть лет… Пока не помер… Не пойму, почему обиделся? Ну разбила, и что? А деток страсть как хотелось… И вот однажды говорит — омлета хочу… Ишь, думаю, заговорил! Делаю я омлет, стараюсь… А потом смотрю, все, холодный уже… Остыл…
Очередь в ужасе смотрела на меня.
— Дед остыл. Ну, я доделала омлет, сижу, значит, и на деда смотрю, жизнь свою вспоминаю… Молодость загубленную, — обиделась я. — Мужик — он такой… Ему… кхе-кхе… зда нужна… Значитца… и чтобы жена сосала хорошо…
— А как будто мы не знаем! — ехидно заметила рыжая, улыбаясь плотоядной улыбкой. Другие девицы захихикали. — Мужчины любят, когда девушка стоит на коленях!
— Теперь понятно, почему ты еще не замужем! На лицо-то я не смотрю. И не таких уродок в жены брали! — возмутилась я, изображая праведный старческий гнев. — В узде мужика держать надо! Узда ему нужна! Кровь с него сосать постоянно надо! Чтобы никуда не делся! Чтобы сил уже не было куда-то деваться! Чтобы понимал, что стоит ему улыбнуться соседке, как ты ему всю кровь высосешь! Вот за таких баб мужики держатся, а у тебя и подержаться не за что!
Девки захихикали и стали перешептываться, поглядывая на покрасневшую героиню. Она не выдержала и ушла. Есть! Кто у нас тут следующий?
— У меня дед поначалу страсть как гулять любил! Только мне это не нравилось! — продолжала я свой бред, щедро делясь фактами несуществующей биографии. — То грибок какой-то принесет, что целитель потом удивляется, а то и целый букет…
Я почесалась. Девки вздрогнули.
— Так что не ходите замуж за гулящего! — охнула я, выбирая жертву. Выбор пал на симпатичную блондинку в зеленом. — Лицо у меня тогда было, ну прям как у тебя! Тебе тоже, девонька, кто-то букет подарил? Ой, не ври бабушке! Вижу, что подарили! Точь-в-точь прыщи на лице были у меня после дедова букета…
Очередь подняла такой крик, что ей пришлось спешно ретироваться. Через минуту блондинки уже не было. Она даже рот открыть не успела. А вы говорите, цветы-цветы!
— Носила я дедовы подарки целителю. Он-то у нас человек зна-а-ающий! Говорит, впервые такой грибок вижу! И такого роскошного букета давненько не наблюдал! — с наслаждением продолжила я наматывать девичьи нервы на бобину маразма, граничащего с садизмом. — Забрал все. Сказал, пригодится. А я и отдала! У меня самой от букета все руки и лицо чесались. Красивые цветы, а я чешусь вся… И чихаю…
У девок отлегло. Они так все сгруппировались у двери, что у меня тут же созрел коварный план.
— Проказник был мой дед… Я уже говорила вам? — с прищуром заметила я, поднимаясь с места и шоркая к красавицам. — Я тоже теперь проказница. Как сказал целитель, в «хороническую» стадию все перешло! То есть похоронят меня скоро… Так что я на минуточку, спросить… Вдруг не дождусь. Помру здесь…
Девушки бросились врассыпную. Одну из них чуть не стошнило.
— Говорит, что недолго мне осталось… — продолжала я, поглаживая красивую ручку и шаря руками по двери. — Красивая дверь… И ручка — просто загляденье! Так бы и трогала ее! Ой! Как руки чешутся!
Я почесала ладони обеих рук, обводя глазами очередь.
— Говорят, если правая чешется, то к встрече! А если левая, — то к деньгам! Примета такая. А когда обе чешутся — это верная примета, что на встречу с лекарем с деньгами приходить надо! Говорил он мне: «Сиди, бабушка, дома. Заразная ты!»… Да как тут дома-то усидишь, когда яйца по дешевке отдают! — я закашлялась и взглянула на очередь. — Проказница — это еще ничего! Но кашель, говорит, заразный! Лучше, говорит, на людей не кашлять! Говорит, что повязку надобно носить, чтобы других не заражать… Ну я и ношу! С собой! Сейчас достану… Ой! А куда же я ее подевала-то! Запамятовала, как болезнь называется… Не помню… Помню, что лекарь сразу сказал: «Кашель. Озноб. Гроб». Я-то уже к похоронам подготовилась как следует. Яиц только не купила! Вот за ними сюда и пришла! Мне подешевле надобно. Много людей на поминки звать не буду… Кхе-кхе!
Все! Нет очереди! Пустой коридор! Красота! Я сделала парочку задорных танцевальных па. Вот так бабушки и проходят без очереди. Это я еще скандал не устроила! Ключ в двери повернулся, дверь открылась, чем я и воспользовалась, ловко просачиваясь внутрь.
— Ну здравствуй, милок! Ой! Батюшки! Что ж ты так побледнел? Али прихворнул? Ну прямо мелок, а не милок! — прошамкала я, глядя на побледневшего, как мел, голубоглазого принца. — Пришла, мелок, на яйца твои поглядеть! Главное, чтобы не битые и не треснутые… Если мелкие — можешь не доставать! Мелких мне не надобно! Мелкие у любого есть! Думаю, если дешево — возьму десяток! Только чтоб не битые… Я проверю! Каждое! Я еще не решила, вкрутую или всмятку варить буду!
— Нет у меня никаких яиц! — возмутился принц, пытаясь выставить меня за дверь. — Кто тебе вообще такую глупость сказал, что я здесь яйцами торгую?!
— Все бабоньки только об этом и судачат! — хмыкнула я. — Я вон торбу побольше взяла. Так что уступи бабушке подешевле, а? Мне две штучки надобно! И от колбаски отрежь. Пару ломтей…
— Ты что, бабка?! Издеваешься? — прошипел принц, с омерзением глядя на меня.
— Понимаю, что все тут за яйцами стоят, но неужели для бабушки яиц не осталось? Эх! Зря очередь разогнала! — заметила я, глядя на то, как принц приходит в себя. — А то сидят, молодые, красивые… Прямо как невесты! Одна другой краше! Все про королевские яйца и говорят! Им, кроме этого ничего не надобно! Дай, думаю, и я куплю…
В коридоре послышался шум. Прибыла еще партия девушек. Эх! Как же мне это нравится! Гулять так гулять!
— Ладно, раз у тебя яиц нет, пойду я… Ой! А! — внезапно громко застонала я, хватаясь за сердце. — Ба-а-атюшки! Как плохо! Ой!
— Так, бабка, выметайся! — прошипел принц, выставляя меня за дверь, несмотря на мои стоны и протесты. — Или я позову стражу! Девушки, заходите по одной!
Я вышла и увидела свежую партию девушек, формирующих очередь. Принц явно не собирался останавливаться на достигнутом. Поиск приключений на свою яичницу продолжался.
— Ой, девоньки… Беда… — простонала я, глядя на толпу, которая притихла. — Совсем беда приключилась! Хворь на принца напала. Неизлечимая… Уже пять девонек заразилось… Смотрела я, смотрела… Не лечится… Даже я, потомственная травница, не могу исцелить! А ведь на меня последняя надежда-то была… Горе-то какое! Ой, касатушки, куда же вы, родненькие?
Девушек и след простыл! Вот объясните мне кто-нибудь, зачем я это делаю? А? Я еще раз открыла дверь, дабы оповестить принца, что все, сбежали красавицы, как вдруг…
— Браво! — рассмеялся принц, поднимая голову. На меня смотрели красные глаза. — Я такого никогда не видел! Любви все возрасты покорны! Ты меня уже ревнуешь? Как мило. Или ты ревнуешь не меня? Мне просто интересно. Или я ошибаюсь, и бабушка очень тщательно следит за модой, раз поддалась всеобщему ажиотажу и прикупила себе медальон?
— Мне просто противно, что ты позвал меня на свидание, а под твоей дверью стоит целая очередь! — возмутилась я нормальным голосом. — Ты что? Наложниц себе выбираешь?
«Если б я был султан, я б имел трех жен!» — противно пропел Идеал.
«И тройным ПМС был бы мозг прожжен!» — продолжила я, обижаясь за такое неуважение со стороны кавалера.
— Очередь собирал не я! — усмехнулся принц. — И я даже рад, что ты ее так быстро разогнала! Прими мою искреннюю благодарность! Так тебе, бабушка, два яичка надо? И колбаски? Сейчас принесут, а ты пока присаживайся!
— Ничего мне не нужно! — возмутилась я, глядя в красные глаза принца. — Я больше не приду. Хватит! Мне надоело! Меня купили, чтобы я каждый вечер развлекала вас обоих, как голодающий провинциальный актер! С меня достаточно!
— Забавно не то, что тебя купили. Забавно то, что ты продалась, — заметил принц, глядя на меня с улыбкой.
— Я не продалась. У меня не было выбора, потому что это — моя работа! — окрысилась я. — Мне самой надоело каждый вечер давать тебе представление! Может, мне хочется в этот момент сидеть у себя дома и пить чай! Но вместо этого я развлекаю тебя!
— У меня есть для тебя подарок, — усмехнулся принц, глядя на меня странным взглядом и доставая шкатулку, в которой лежало массивное ожерелье с драгоценными камнями. — Я не знаю, какой у тебя цвет волос, какой у тебя цвет глаз. Я даже не знаю, сколько тебе лет, но думаю, что оно тебе пойдет. Только сними свой медальон… Просто с ним мерить будет неудобно…
— Ничего мне от тебя не надо! — возмутилась я, понимая, сколько женщин готовы лишиться работы и головы ради такой красоты. — Спасибо, очень красиво, но ничего я снимать не буду! Все! Я ухожу!
— То есть ты хочешь сейчас просто взять и уйти? Тебе совсем не хочется поговорить со мной? — нежно заметил принц, чуть склонив голову и слегка улыбаясь.
— Прощай! — буркнула я, разворачиваясь и пиная дверь. Дверь была закрыта. — Достали уже! Оба!
«Две стороны одной не дали!» — радостно потер руки Идеал.
«Две стороны одну достали!» — огрызнулась я, дергая ручку двери.
— А ну быстро открой мне дверь! — возмутилась я, с ненавистью глядя на принца.
— Нет, не открою, — услышала я ответ, который привел меня в замешательство. Я стала вертеть кольцо на пальце, но возврат не срабатывал.
— Попалась, которая развлекалась, — заметил принц, глядя на меня красными глазами. На его губах расцветала дьявольская улыбка.
