На следующий день я старался не высовываться, полагая, что репортеры все еще за мной охотятся. Но вскоре выяснилось, что зря беспокоился. Очевидно, люди Кардинала хорошо поработали: хотя по радио то и дело звучала фамилия Фурстов, мое имя ни разу не было названо. СМИ даже не стали обсуждать тот факт, что один человек выжил, только несколько газет коротко об этом упомянули.

Около десяти часов нарисовался коп, привез мой велосипед и с улыбкой передал привет от Билла Кейси, и больше я никого не видел, пока не спустился в конце дня к Али за рогаликами. По пути я миновал нищего, который, переходя от двери к двери, предлагал купить у него какие-то открытки. Когда я вошел в булочную, Али обсуждал убийство Фурстов с покупателем. Они сошлись на том, что человек, виновный в таком безжалостном убийстве, заслуживает, чтобы его поджарили на электрическом стуле без суда и следствия. Я не хотел участвовать в дискуссии, боялся, что эмоции выдадут, поэтому быстро забрал свои рогалики, заплатил и удалился. Когда начал подниматься, снова прошел мимо нищего. Он уже почти добрался до моей квартиры и, видимо, скоро позвонит в мою дверь. Я вошел, приготовил мелочь и остановился у двери, поджидая его.

Нищий постучал дважды. Открыв дверь, я протянул монеты:

— Вот, возьмите…

И тут же замолчал, заметив трость и темные очки. Я сразу же вспомнил слепого, которого видел в крематории, и слепого на строительной площадке, но этот человек был совсем не похож на тех двоих. Он был моложе, ниже ростом и одет в обычную одежду.

Улыбнувшись, нищий помахал стопкой открыток, стянутых резинкой.

— Виды города, — пропел он. — Могу я заинтересовать вас видами нашего города? — Небольшая пауза, во время которой он приподнял голову и принюхался. — Сэр? Лучшие снимки города, какие только можно купить за деньги. Швейцарская площадь ночью, Петушиная бухта, гробницы-пирамиды. Очень красочные открытки. Идеально подходят для помещения в рамку или…

— Сколько?

— Сколько не жалко.

Я опустил монеты в банку, висящую на шее слепого нищего. Он прислушался, склонив голову, как падают монеты, и по звуку определил их достоинство; затем улыбнулся и протянул открытки в мою сторону. Я в них не нуждался, но взял, чтобы не обижать человека.

— Да благословит вас Господь, сэр, — сказал он, вежливо поклонился и двинулся к следующей двери.

Я взглянул на верхнюю открытку — неважный снимок гробниц в виде пирамид. Богатые идиоты платили большие деньги, желая быть погребенными в «египетском стиле». Я швырнул открытки на пол и принялся за рогалики.

Позднее я взялся за роман Эллроя, не забыв включить радио. И так увлекся замыслом автора, что только через двести страниц отложил книгу в сторону, чтобы дать отдохнуть глазам.

Я прослушал шестичасовые новости и, убедившись, что мое имя не упоминается, вложил в книгу закладку и пошел прогуляться. В конце улицы я выбрал направление наугад. Вечер оказался на удивление прохладным, и я похвалил себя, что захватил легкую куртку. Ходьба возбудила аппетит, поэтому я купил фруктов и хлеба в ларьке и принялся жевать на ходу.

Вернувшись домой, я заметил валявшиеся на полу открытки, когда стягивал куртку. Решил посмотреть поближе, поднял их и снял резинку. Я изучил открытку с видом кладбища и прочел на обороте, когда оно открылось, кто его строил, а также узнал, что гробницы представляют собой точные копии египетских пирамид и что там захоронены известные люди.

На следующей открытке были виллы Версаля. В этой части города я не бывал. Ее основала группа французских аристократов, бежавших из своей страны вскоре после Революции. И до сих пор там говорят преимущественно на французском языке. Богато украшенные дома отгорожены от окружающего предместья высокими стенами, многие здания переоборудованы в гостиницы, хотя с туризмом дела у нас всегда обстояли неважно.

Когда перевернул вторую открытку, желая прочитать надпись на обороте, я увидел третью, и первые две полетели на пол. Я взглянул на две последние открытки — Швейцарская площадь и Сад Кончита, — прежде чем отбросить их и присмотреться к джокеру. Это оказалась обычная фотография, а не открытка, и то, что было на ней, могло представлять интерес только для меня, а именно: вестибюль «Скайлайта».

Определить точно, днем или ночью был сделан снимок, не представлялось возможным: скорее всего, тот, кто снимал, стоял спиной к окнам. На заднем плане находились два человека, но фотография делалась не из-за них. Объектом съемки был мужчина в центре, застигнутый врасплох, когда он повернулся от стойки регистрации. Он был сильно загримирован, в шляпе с вуалью, но я сразу узнал Николаса Хорняка.

Перевернув фото, я обнаружил короткую насмешливую надпись от руки: «Угадай дату. И выиграй приз Фурста!»

Оказалось очень просто выяснить, что снимок был сделан вечером в день убийства Ник (как я понял, предполагалось, что я об этом догадаюсь). Я получил копию регистрационного журнала «Скайлайта», а в досье на Ника нашлось много образцов его почерка. Понадобилось около пяти минут, чтобы установить совпадение. Ник зарегистрировался в отеле под вымышленным именем Ганс Зиммермюллер, но запись в журнале, вне всякого сомнения, сделал он собственной рукой. И как оказалось, «мистер Зиммермюллер» получил 814-й номер, по соседству с номером, который сняла Ник.

Я не мог найти Ника. Звонил ему домой, в «Красную глотку», в несколько пабов и клубов для геев, куда он часто заглядывал, но безуспешно. Многие, с кем я разговаривал, видели его раньше днем, но никто не встречался с ним в последние несколько часов. Один гомик рассказал, что Ник часто уходит рано, везет любовника домой или в какую-нибудь гостиницу. Тусоваться на вечеринках допоздна он предпочитает в выходные дни.

Спал я мало — все еще боялся видеть в кошмарных снах убитого мальчика, — так что провел большую часть ночи и все утро, копаясь в досье и пытаясь найти связь между Ник и Аллегро Джинксом и Бретоном Фурстом. Безрезультатно. Вечером я снова отправился бродить по улицам, возобновил поиски Ника.

Начал с «Красной глотки». Там его не оказалось, но бармен сказал, что он может появиться позже: Ник заходил почти каждую субботу.

Я прошвырнулся еще по нескольким его любимым местечкам, затем вернулся, решив сесть за столик и подождать.

Я обошел здание; когда пристраивал велик у черного хода, кто-то вывалился из бара, чтобы проблеваться в переулке. В мое отсутствие «Красная глотка» наполнилась народом. Когда начал пробираться к одному из немногих свободных столиков, я заметил у музыкального автомата Ника. Он имел импозантный вид — килт и клетчатый топ в тон — и болтал с каким-то толстяком. Я протолкался к ним и втиснулся между ними.

— Привет, Ник? Как делишки?

Он уставился на меня, узнал и храбро улыбнулся:

— Ал! Ты вернулся. Как мило.

— Кто этот человек, Николас? — спросил толстяк, возмущенно оглядывая меня.

— Отваливай, — сказал я, оттирая его в сторону.

— Николас?.. — неуверенно произнес он.

— Беги, дорогуша, — велел ему Ник.

Сделав кислую мину, толстяк удалился.

— Ну, что я могу для вас сделать, мистер детектив? — промурлыкал Ник.

— Я знаю, что ты убил свою сестру.

— Да неужели? — протянул он, ничуть не взволновавшись. — Какой же я плохой мальчик. Так неприятно, когда братья и сестры нападают друг на друга.

— Ты был в «Скайлайте» в ночь ее убийства в номере рядом с ее комнатой.

Его лицо побледнело.

— Ты не сможешь это доказать.

— У меня есть копия регистрационного журнала. Имя там другое, но почерк твой. — Я ухмыльнулся. — Мистер Зиммермюллер.

— Я был… с любовником, — сказал он, заикаясь. — Я не видел Николу. Меня не было в отеле, когда она погибла.

— В самом деле?

— Клянусь, я не убивал. Я был с парнем, его зовут Чарли Крол. Он может подтвердить. Мы ушли из отеля около полуночи, за несколько часов до того, как была убита Ник.

— За несколько часов до того, как она умерла, — уточнил я. — Ник подверглась насилию значительно раньше.

Николас энергично тряхнул головой:

— Это не я.

— Ты знаешь, что я работаю на Кардинала. Если я ему скажу что Ник убил ты, он поверит мне на слово, и тогда… — Я слегка улыбнулся.

Николас Хорняк глубоко вздохнул:

— Ладно, я был там с Чарли, как уже говорил. В вестибюле я столкнулся с Ник, она регистрировалась в отеле. Мы решили взять номера рядом, просто ради прикола. Она сказала, чтобы я постучал в ее дверь, когда соберусь уходить, и если к тому времени уже расстанется с партнером, она меня впустит.

— У нее там было свидание?

— Разумеется.

— Не просто Джон?

— Какой Джон? — спросил он с недоумением.

Не став пояснять, я сказал:

— Я тебе не верю.

— Это правда.

— Ты врешь, Ник не регистрировалась.

Он помрачнел:

— Разве?

— За номер расписался ее спутник. — Я не хотел упоминать Присциллу.

— Но я думал… — Он запнулся.

Помолчав целую минуту, я спросил душевно:

— Почему ты убил сестру, Ник?

Он выглядел запутавшимся и испуганным.

— Ты соврал, когда сказал, что встретил ее в вестибюле, — прибавил я.

— Нет. В смысле… да. Но только потому, что это звучало более правдоподобно. Дело в том, что в соседних номерах мы оказались случайно. Но я сомневался, что ты этому поверишь.

Он снова врал. Догадался бы даже ребенок. Но я решил, что он говорит правду насчет того, что не убивал сестру.

— Может быть, ты помог киллеру, — предположил я. — Как бы случайно подставил Ник.

— Нет! Я не имею к этому никакого отношения. Я ее не убивал. И не знаю, кто убил.

Я подумал, что стоит надавить на него еще, чтобы узнать больше подробностей, но решил, что вряд ли в этом есть смысл. Ник паниковал, но в истерику не впадал. Разумнее отпустить его, пусть поразмыслит на досуге, а затем, когда соберу больше улик, снова прижму.

— Ладно, — сказал я. — На сегодня хватит. Но я знаю, что ты был в отеле. Еще немного времени, и я докажу, что ты заходил в ее номер. Скоро снова увидимся.

Я огляделся в поисках выхода. Ник схватил меня за плечо. Я оглянулся.

— Я ее не убивал, — прорычал он. — Никола была моей сестрой. Я ее любил.

— Скажи правду, почему ты оказался в «Скайлайте» и как попал в соседний номер, — и я, возможно, тебе поверю.

Он закусил губу и покачал головой. Я сбросил его руку с плеча:

— Увидимся, Ник.

На этот раз он меня не остановил.

В переулке никого не было. Я встал рядом со своим велосипедом, опустив голову и закрыв глаза. Я не думал, что Ник убийца, но он как-то замешан в этой истории. Вопрос в том, напрямую или косвенно. Покрывал ли он кого-то, может быть, Чарли Крола, которого упоминал? Или он боялся…

Мою шею охватила и стиснула чья-то рука, перекрыв доступ воздуха в легкие, и мысли мои разлетелись в разные стороны. Когда я машинально вцепился в руку душителя и попытался высвободиться, кто-то другой обхватил меня за ноги и рванул в сторону. Я тяжело рухнул на землю. Один нападавший пнул меня по ребрам, другой замахнулся дубинкой, намереваясь обрушить ее мне на голову.

От дубинки я увернулся, но получил удар ботинком в лицо. Нападавший снова занес ногу для удара, но я резко повернулся, и ботинок задел меня вскользь. Затем удары посыпались на меня градом.

Нападавшие ржали и пыхтели, как собаки, при этом действовали по-дилетантски, и часть ударов не попадала в цель. Если бы находился в хорошей форме, я бы с ними справился. Но они застали меня врасплох, сбили с ног и уже успели нанести ощутимые побои. Я мог только прикрывать голову, терпеть и молиться, чтобы они меня не покалечили всерьез.

В какой-то момент один из них подобрал пустую бутылку, взял ее за горлышко, отбил нижнюю часть и помахал «розочкой» у меня перед лицом. Его подельник рывком поставил меня на колени и захихикал.

— Щас тебя распишу, черножопый, — прошипел тот, что держал разбитую бутылку. — Так распишу, что от твоей морды ничего не останется.

— Я тоже хочу развлечься, — заметил второй нападавший.

— По очереди, — отозвался его подельник.

Я как завороженный смотрел, как он замахивается «розочкой». Я боялся не порезов, а того, что он мог зайти слишком далеко. Я мог жить изуродованным, но не хотел терять жизнь.

В этот момент я ощутил какое-то движение справа. Из тени появилась темная фигура — молча и стремительно. Через мгновение послышался хруст и звон разбитого стекла, и вот уже тот нападавший, что угрожал мне «розочкой», пятился и орал диким голосом, прижимая к груди сломанную кисть.

Его подельник, который меня держал, не знал, что делать. Он толкнул меня на моего таинственного спасителя, но тот перепрыгнул через меня и бросился на него подобно тигру.

Голова у меня шла кругом. Чувствуя, что сознание меркнет, я перекатился на спину и увидел, что мой спаситель выхватил дубинку у своего противника, нанес ему ею несколько ударов, отправив в нокаут, а затем утихомирил крикуна.

У меня перехватило дыхание. Хотя было темно, я различил извивающихся змей на скулах и понял, что мне на помощь пришел Паукар Вами. Но поразило меня до потери пульса не это, а его лицо: знаменитый убийца был похож на меня. Прошло много лет с той поры, когда я видел этого человека последний раз — тогда на его лице не было змей, а голову украшала пышная шевелюра. Но не узнать знакомые черты было невозможно.

Это было лицо моего отца.