Глава 27. Сияющие авто
Только безумцы приравнивают боль к успеху.
Alice Madness Returns
Когда наступил срок, Хагена перевели в тюрьму родного города.
Вот уж не думал, что его возвращение произойдёт именно так… Впрочем, пробыл он тут недолго, пару недель, да и условия содержания сильно отличались от тех, что были в империи Блинки Палермо. Здесь разрешалось всё. И мобильные телефоны, и интернет, и неограниченный доступ к тренажёрам. Конечно, тут были свои местные главари: какие-то мелкие гангстеры из тех, что до сих пор воруют автомагнитолы, – но они как-то быстро признали, что Хагена лучше не трогать. А сам он не наглел, предпочитая спокойно досидеть срок.
За несколько дней до выхода пришло сообщение от Гонсало:
«Бро, я так жалею, что не смогу встретить тебя. Но знаешь, где я? Ты не поверишь – в Лас Вегасе! Да-да, бро, я тоже получил приглашение от Люка Лукаса и буду участвовать в отборочных. Короче, жду тебя здесь, я уже снял квартиру, так что не беспокойся о жилье. Просто приезжай скорее».
Следом пришла фотка Гонсало на фоне спортивного здания с логотипом UFC и плакатом с датой начала отборочных соревнований. Почему-то именно эта мирная фотка друга стала для Хагена символом того, что кошмарный период жизни в тюрьме закончился.
Словом, однажды вечером за его спиной последний раз прогрохотало железо тюремных ворот, и он оказался на воле. Странно, что в душе ничего не поменялось…
Хотя нет, вот же:
Выполнен квест «Жизнь или смерть».
Поздравляем, открыт второй уровень «Познания сути»!
Далее шло описание новых возможностей, но суть их сводилась к тому, что теперь Майк мог больше, а интерфейс стал шире. Читать все не хватило времени, но кое-что стало доступным сразу.
Например, этот любопытный навык дополнил Систему мини-картой, на которой отображались иконки всех живых существ в радиусе ста метров. Увеличение радиуса зависело от улучшения «Восприятия». Сейчас на противоположной стороне дороги стояли двое, отмеченные зелёным: значит, дружественные персонажи. Это были дядя Питер и… мистер Риггс? Старый коп был одет во всё чёрное, в солнцезащитных очках и с зубочисткой в зубах.
Хаген чувствовал, что карта, на которой отмечены все возможные цели с подробными статами, – не единственное новшество. Но всё это нужно будет изучить попозже. Дождавшись, когда проедут машины, Майк перебежал через дорогу.
После того, как он крепко обнялся с дядей, Риггс отвёл Хагена в сторону:
– Не буду долго рассказывать, но вот твои деньги.
Хаген с недоумением смотрел на внушительную пачку долларов, отправленную Риггсом в его сумку. С ещё большим недоумением отметил в углу своего зрения появление строки: $30 000. Augmented Reality! Platform взялась контролировать бюджет.
– Откуда деньги, мистер Риггс?
– Подарок от Алексы Хэпворт, хе-хе. Но девочка очень сердится на нас. Лучше уезжай из города, она не даст тебе жить здесь.
– Я и не собирался здесь жить. И почему она сердится именно на нас? Зачем она вообще дала деньги, и при чём тут вы?
– Да какая тебе разница? Тебе не нужны лишние тридцать тысяч? О’кей, давай я заберу их себе.
Риггс сделал вид, что хочет забрать деньги из сумки, но Хаген дёрнул её на себя. Ну уж нет, эти деньги ему как раз нужны для поездки в Лас-Вегас.
– Ого, какие повадки ты приобрёл, парень! Теперь-то ты не упускаешь выгоды? Ладно, прощай, парень. Я тоже уеду отсюда. Отправлюсь к брату в Луизиану, он уже который год зовёт ловить рыбу. А ещё хочет отреставрировать мельницу девятнадцатого века и сделать в ней отель для туристов.
Услышав про Луизиану, озеро и мельницу, Хаген вздрогнул: вспомнился старик Чарльз Ивенс. Все его истории с грустным финалом происходили в Луизиане. Тюрьма всё не хотела отпускать.
Риггс отправился к своему джипу, а Хаген спросил:
– Сэр… Лекса… Вы давно её видели: мисс Хэпворт? Как она?
– Хо-хо, сынок, когда я её видел, она была очень зла! А вообще-то, девчонка прекрасно себя чувствует. Пока ты был в тюрьме, успела подмять под себя весь бизнес Ховелла. Теперь это он у неё на побегушках, а бежать она заставляет старика в одном направлении: в сторону пенсии. Кстати, если тебя будет мучить ностальгия, то не советую посещать DigiMart.
– Почему?
– Его уже нет. На его месте сейчас строится молл. Говорю же, как эта Лекса приобрела власть, она быстро всё поменяла.
Риггс распрощался, сел в джип и уехал. А Хаген немного постоял, как бы пробуя на вкус позабытые слова и образы: «Лекса», «DigiMart»… Нет, ничего, кроме полустёртых образов. Сейчас все они казались неважными. А ведь не так уж много времени прошло. Когда это было? Казалось, что давно. Но Хаген вёл счёт дням, как и всякий заключённый. Всего лишь пару с небольшим месяцев назад его привезли на автобусе вместе с остальными арестантами в тюрьму. Тогда Хаген получил робу, номер и осознал, что он больше не свободный гражданин США, а собственность Департамента Исправительных Учреждений.
Он все ещё не мог прийти в себя.
– Майки, осторожно! – вдруг крикнул дядя.
Хаген увидел, что прямо на них шагал какой-то растрёпанный латинос, держа в вытянутой руке нож. На мини-карте этот «юнит» подсветился мигающим красным. Если бы не подсказка системы, Хаген ни за что не узнал бы в этом тощем наркомане грозного Лоренцо «Брикса».
Быстро же он испортился за короткое время…
– Не ждал меня, ублюдок? – крикнул Лоренцо, размахивая ножом. – А я ждал!
– Ты ждал сам себя? – не растерялся Хаген.
– Что? Тебя, я тебя ждал! Ублюдок, шутник, да? Сейчас посмотрим, кто будет смеяться.
* * *
Но смеяться было не над чем. С Лоренцо «Бриксом» всё было ясно: вышел на волю и тут же сел на героин. Судя по всему, тюрьма была тем местом, которое и удерживало Лоренцо от смерти. Всё же там достать тяжёлые наркотики было невозможно.
Очков жизни у него было так мало, что Хаген боялся даже дышать в его сторону, с его-то силой можно и убить ненароком. Держась на расстоянии от ножа, он дал дяде знак, что сам разберётся:
– Бро, зачем ты разрушаешь свою жизнь?
– Какой я тебе «бро»? Я сейчас твою жизнь разрушу!
– Ну, смотри, ты лезешь на меня с ножом, хотя в прошлый раз в тюрьме ушатал меня с первого раза простым кулаком. Разве тебе недостаточно той победы? Почему ты продолжаешь эту глупую ссору?
– Потому что ты оскорбил меня!
Хаген как можно более страдальчески и одновременно ехидно сказал:
– Оскорбил? Чем? Тем, что сел на твой тренажёр? Видишь, я даже признаю, что он твой, хотя он ни черта не твой. У тебя вообще мало своего в жизни, да? Да и жизни самой мало осталось. Вот ты и цепляешься за бредовую идею наказать меня за оскорбление.
– Заткнись, заткнись! – Лоренцо, как ему казалось, яростно взмахнул ножом. – Сучка! Убью!
Хаген спокойно шагнул в сторону, просто взял Лоренцо за руку и выковырял из пальцев нож. Лоренцо сначала трепыхался, потом вдруг закрыл лицо руками и сел на землю.
Квест «Реванш» завершён.
Вы одержали победу над противником, которому ранее проиграли.
+1 очко опыта.
+1 очко навыка.
Хаген осмотрел нож:
– О’кей, бро, я не буду ничего говорить про твоё состояние. Ты сам всё понимаешь.
– Я хочу умереть…
– Тебе недолго осталось.
– Ублюдок…
– Нет, просто мне повезло чуть больше.
– Что мне делать?
– Не знаю, но лучше тебе вернуться в тюрьму. Там твой тренажёр, твои братаны. Там хоть какая-то надежда на то, что ты выкарабкаешься.
– Ублюдок, – сказал Лоренцо и поднялся. – Верни нож.
– Нет. Мне он понравился.
– Ублюдок. Я хочу кого-нибудь порезать и сесть в тюрьму, разве ты не понял?
– Понял. Но не надо никого резать. Придумай что-то менее опасное для других.
Лоренцо развернулся и заковылял прочь. Остановился и повернул голову:
– Что передать, когда я вернусь к Блинки Палермо?
– Передай Роману, что я помню про долг и скоро закину деньги на его счёт. И пусть поменьше сидит в сети.
Майк не стал упоминать, что Блинки «Молочный глаз» Палермо оставил этот бренный мир и теперь сторожит грешников, помогая Дьяволу отправлять их в котлы. А может, устраивает бои без правил среди чертей.
Лоренцо показал средний палец и пошёл прочь. Но Хаген смотрел не на это, а на то, что рядом с суммой денег появилась иконка ножа. Что же это напомнило? Какой-то элемент интерфейса знакомой игры…
Хаген спрятал нож в сумку, иконка исчезла.
* * *
Дядя Питер кашлянул:
– Майки? Не думал, что когда-нибудь скажу это… но тебе больше не нужна моя помощь.
– Ещё как нужна, дядя! Особенно сейчас.
– Да? И в чем же?
– Вы ведь на машине… Подбросите к дому Эйприл?
Дядя замер на секунду, не понимая суть задачи. Потом рассмеялся:
– Поддел старика! Конечно, поехали. Как это я сразу не подумал? После тюрьмы…
Но по дороге дядя Питер всё-таки уговорил Хагена, и они сначала заехали к Чаку. Старик был рад, расчистил им место у бара. Поставил ведро горячих крылышек. Налил пива.
Прибежал Веймин. Увидев Хагена, замер, не веря своим глазам. Потом они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Вот это мужик, – стучал кулаком Веймин. – Ну, ты даёшь! Ты чем в тюрьме занимался: жрал анаболики?
– Прикручивал мебельную фурнитуру.
Хаген чувствовал себя непривычно в баре. Почему все курят? Почему пьют? Почему громко играет музыка? Ещё и острые ножи на столах… кто их пронёс сюда? А что, если зайдут надзиратели? И телевизор… почему белые спокойно смотрят своё дурацкое шоу о поиске талантов, а чёрные не переключили на хип-хоп-канал? Кто им позволил? Когда в бар вошла компашка дальнобойщиков в тёмно-синих бейсболках, которые напоминали те, что были у надзирателей, Хаген даже хотел вскочить со стула и приготовиться к шмону. Ведь недаром надзиратели толпой ввалились?
Хагену потребовалось усилие воли, чтобы объяснить самому себе все эти странности. Он не в тюрьме! Сделав глубокий вдох, он потянулся к ведру с крылышками… и обнаружил, что оно пустое.
Чак Моррисон, дядя Питер и Веймин с каким-то сожалением смотрели на Хагена.
– Ч… что? Что такое?
– Ну, ты… даёшь, – только выдохнул Веймин.
– Эх, жизнь… – вздохнул Чак и дал официанту знак принести ещё ведро.
Хаген почувствовал, что краснеет. По тюремной привычке он ел быстро: сожрал всё ведёрко за пару минут:
– Простите.
– Бывает, – кивнул дядя. – Я после Ирака подозрительно смотрел на каждый быстро движущийся пикап: вдруг там шахиды? Да и сейчас поглядываю… хотя понимаю, что это глупость.
– Это пройдёт? – спросил Хаген.
– Мои закидоны? Нет. Твои пройдут, не так уж и долго ты сидел.
Стараясь есть медленно, Хаген рассказал про свой план поездки в Лас-Вегас. Предложил Веймину вместе идти на отборочные.
– Интересная идея, мне нравится, – задумался китаец.
– Эй, эй, – всполошился Чак Моррисон. – А кто останется у меня работать?
– Герреро отлично справится, – ответил Веймин. – Он тренировался, стал очень опытным бойцом. Главное, не говорить ему про отборочные.
– Ну ладно, – вздохнул Чак. – Хотя ты мне нравишься больше в качестве начальника охраны. Ты ответственный, а Герреро разгильдяй. Постоянно лапает танцовщиц!
– Твоя девушка, Веймин, не против поездки? – поинтересовался Хаген.
– Мы с ней расстались, – грустно ответил Веймин.
– Жаль…
– Да это к лучшему, мы с ней окончательно стали чужими. Я задумался не над выбором ехать или нет. Конечно, ехать. Просто нужна машина, деньги…
– На первое время у меня всё есть. Возьмём старый грузовичок да поедем не спеша. Нужно уже завтра стартовать.
Веймин тряхнул головой:
– Договорились. Сегодня дорабатываю последний день, всыплю последних тычков пьяным посетителям и соберу вещи.
После бара пришлось завернуть и к Очоа. Об этом Хаген сам попросил. С трепетом в душе вошёл в зал, в котором многое для него произошло в первый раз. Здесь всё осталось по-прежнему. Хотя, быть может, сделалось более старым. Как и сам Очоа. Он поприветствовал Хагена без особых чувств, сдержанно, хотя в глазах мелькнула гордость. Старик считал Хагена своим воспитанником.
– Хочешь возобновить тренировки? – коротко спросил он.
– Нет, я уезжаю в Лас-Вегас, буду участвовать в отборочных любительского чемпионата по миксфайту.
– Хорошая цель, молодец. Хотя Город Потраченных Зарплат – не лучшее место для карьеры. Вообще, я думал, что ты пойдёшь по чисто боксёрской линии, но миксфайт тоже неплохо.
Хаген достал деньги и отсчитал:
– Это за тренировки, что я должен был вам.
Очоа невозмутимо принял деньги, отсчитал несколько купюр и вернул:
– Тогда это зарплата уборщика, которую я тебе должен.
Гордый старик.
– Спасибо вам за всё, – сказал Хаген.
– Себя благодари, я только создавал условия, ты же создавал всё остальное.
Очоа отвернулся и захлопал в ладоши, подбадривая какого-то толстозадого типа-боксёра, который повис на груше:
– Это не твоя девка. Бей, а не висни на ней!
Ну всё, теперь можно спокойно уезжать. По дороге к дому Эйприл (адрес Хаген легко нашёл на карте) дядя спросил:
– А может, лучше ей позвонить?
– Нет, – мотнул головой Хаген. – Не знаю, насколько тут уместно это сравнение, но когда администрация тюрьмы устраивает шмон, она никогда не предупреждает. Если я сейчас позвоню Эйприл, она обрадуется, назначит встречу в каком-нибудь дерьмовом кафе, чтобы мы попили кофе и поговорили о жизни.
– Ясно.
– Я не хочу кофе, я хочу…
– Да я понял, обстановка ясна. Также докладываю: мы прибыли на место, можно начинать десантирование.
Хаген посмотрел на маленький опрятный домик. Эйприл жила тут с отцом, которого, как он знал, давно не было: тот снова пропадал где-то в Израиле. Хаген взял свою сумку и открыл дверь.
– Спасибо, дядя. Особенно за то, что вытащили меня из тюрьмы раньше срока.
– Не за что. Обычная военная операция по спасению пленного. Из мирных жителей никто не пострадал, кроме одного продажного адвоката. Если серьёзно, то нам пора попрощаться. Мне нужно вернуться в Сиэтл, там мои сыновья объявились, твои братья…
Хаген хмыкнул:
– Помню, помню… как же они надо мной издевались в детстве.
– Словом, я скучаю. Но обещаю: как ты освоишься, приедем к тебе в Город Грехов, будем болеть в чемпионате.
Хаген кивнул и вышел. Дядя проследил, как он дошёл до дверей дома, и позвонил. Скоро дверь раскрылась, дядя услышал удивлённый женский голос. Хаген обернулся и махнул рукой, дядя тоже махнул и поехал. Он улыбался, представляя, как сейчас будет трястись крыша домика Эйприл.
* * *
Утро следующего дня напомнило Хагену то, когда его арестовали. Только Эйприл не спала, а смотрела на него:
– Да уж, ну ты даёшь, Майки-бой. Я и не знала, что можно столько раз подряд.
Хаген сел на кровати:
– Я тоже не знал.
Эйприл лениво потянулась и зевнула. За ночь они ни разу не уснули. То разговаривали, то «тренировались». Хаген рассказывал тюремные истории. Особенно Эйприл умилило то, что ему пригодились её уроки по отбиванию атаки с ножом. Ещё Хаген рассказал о планах перебраться в Лас-Вегас. Эйприл их поддержала, но далее не продолжала.
– Что теперь? – она снова зевнула.
– Попробую купить старую машину да поеду за Веймином. Сегодня же отправимся в дорогу. – Хаген сделал паузу и добавил: – Хочешь… хочешь поехать со мной?
– Прости, Майки-бой, я так и знала, что попросишь. Нет, не поеду. Это не значит, что мы расстанемся, но у меня есть своя жизнь. Мои курсы, мой спортзал, папа скоро вернётся… Я не могу всё это бросить. Кроме того…
– Да, я помню, ты не любишь большие скопления пьяных людей.
– Вот именно, а Лас-Вегас – это мировая столица пьяных людей.
Хаген не жалел о решении Эйприл. И не унывал при отказе, ведь они не навсегда расстаются. Он принял душ, оделся и вернулся в спальню. Эйприл всё так же лежала под одеялом и листала что-то на экране смартфона.
– Прости, что не приготовила завтрак, у меня нет сил.
Хаген присел на кровать:
– Тогда найди мне ближайший магазин, где можно взять старую тачку.
Эйприл забила поисковый запрос и стала перечислять названия. Когда она произнесла: «Сияющие авто Грегори Горецки», – Хаген остановил её:
– Что-что? Повтори! Какой адрес?
Эйприл продиктовала. После этого они попрощались.
– Когда осяду в Городе Грехов, дам тебе знать: навещай, – предложил он. – Пару дней можно потерпеть скопление пьяных людей.
– Хорошо, Майки-бой. А теперь дай мне поспать. Мне ещё людей тренировать сегодня…
Когда дверь дома Эйприл закрылась за его спиной, Хаген посмотрел предыдущие сообщения системы. После завершения квеста «Жизнь или смерть» он помнил, что выскочил новый квест, но не стал с ним разбираться, отложив на потом. Теперь же прочитал:
Старый враг.
Встретьтесь с Грегори Горецки для окончательного выяснения отношений.
Хаген не понял значение этого квеста. Что ему делать? Снова бить Горецки? Но это же глупо… Тем не менее он принял квест.
Место, где был магазин Горецки, Майк нашёл легко. Магазин подержанных авто располагался чуть дальше Reknitting Express: того ателье, где когда-то починили драгоценную куртку дяди Питера. Жаль, что ценный предмет где-то затерялся. Лишнее очко харизмы никогда не помешает.
Бизнес Горецки размещался в большом сарае, огороженном сеткой. Над сараем торчало лицо с подписью: «Сияющие авто Грегори Горецки». А во дворе стояли старые тачки, ни одна из которых не сияла. Кроме той, что принадлежала самому хозяину: большого пикапа, разрисованного пламенем и голыми женщинами.
Сам Горецки сидел на корточках перед старым джипом со снятыми колёсами и что-то крутил. На нём был покрытый масляными пятнами комбинезон, а на голове потёртая бейсболка. Хаген уверенно перешёл двор и остановился неподалёку, сложив руки на груди. Почувствовав чьё-то присутствие, Горецки повернулся и встал:
– Сэр? Вам что-то нужно?
– Ага, на тебя посмотреть.
– Сэр?
– Хочу раз и навсегда решить одну проблему.
Горецки приподнял бейсболку, вглядываясь… Он не сразу признал в этом лысом, накачанном и татуированном человеке своего заклятого врага. Он слабо улыбнулся, хотел сказать: «Ах, так это ты, жопоголовый?» – но из его рта вырвался лишь сиплый писк, а сказал он вовсе не то, что намеревался:
– Мистер Хаген? Сэр, простите, я давно признал свою ошибку. Мы уже всё решили с вашим дядей и с вашим адвокатом, я отказался от всех обвинений.
Хаген ничего не отвечал, просто медленно приближался к Грегори «Лосю» Горецки: человеку, который устроил ему в жизни много проблем, но и… одновременно поспособствовал тому, что Майк «Плакса» Хаген стал тем, кем являлся сейчас: уверенным бойцом Майком «Бьорном». Который, нет никаких сомнений, порвёт всех на отборочных, а после станет чемпионом в любительской лиге. А потом и в профессиональной.
С ужасом всматриваясь в необычайно грозное лицо Майка, Горецки попятился. Он вдруг понял: Майк пришёл его убивать. Ведь он не знал, что подобное выражение лица приобретают все, кто выжил в тюрьме. И что оно ничего не значит. По тюремному двору с иным выражением лица ходил только Тревор: беспечный и несчастный дурак.
Хаген наступал, Горецки пятился и пятился, опрокинул ведро с водой, банку с машинным маслом, споткнулся об инструменты:
– Мистер Хаген, сэр, я не понимаю, что вам надо… Я уже принёс все мыслимые извинения. Вы снова вынуждаете меня обратиться в полицию…
В ответ на это Хаген выразил на лице такое неодобрение, что Горецки проглотил продолжения фраз, его речь превратилась в какое-то бормотание, очень напоминающее то, как бубнил когда-то сам Хаген. Горецки был выше Хагена, но сейчас казалось, что он всё равно смотрел на него снизу вверх.
Опустив голову, Горецки продолжал отступать, пока не упёрся спиной в небольшой стеллаж, уставленный бутылками с машинным маслом. Потеряв равновесие, упал спиной назад, опрокидывая полки.
Хаген наклонился над ним и занёс руку… Горецки сжался, сделался в два раза меньше и прикрыл лицо руками, ожидая удара. Хаген схватил его за плечо, рывком поднял и поставил перед собой. Отряхнул с комбинезона невидимые пылинки и сказал:
– Спасибо тебе.
После чего развернулся и пошёл прочь со двора. Приоткрыв глаз, Горецки с недоумением следил за Хагеном. А тот остановился возле пикапа, разрисованного огнём и голыми женщинами:
– Твоя тачка?
– Э… моя, сэр…
– Сколько стоит?
– Она не продаётся.
– Да ладно, написано же: «Сияющие авто», – а здесь только эта тачка сияет. Кроме того, ты ведь не откажешь старому знакомому?
Как бы невзначай Хаген потянулся, хрустнув костями.
– Двадцать тысяч, – быстро сказал Горецки.
– Вот тебе пятнадцать, – Хаген достал из сумки деньги. – Договорились?
– Бе… берите… ключ в замке.
Хаген поблагодарил кивком, открыл дверь и запрыгнул в пикап. Выезжая со двора, он помахал Горецки рукой из открытого окна.
The End.
