Глава 12. 1527 год
– Уайетта отправили в Италию, – сказал Фрэнсис Брайан, его единственный глаз при этом озорно поблескивал. – Король, очевидно, только что обнаружил у него прекрасные способности к дипломатии, и им тотчас же нашлось применение. – Он подмигнул Анне.
Они находились в покоях королевы, где Анна и другие девушки делали последние стежки на маскарадных костюмах. Фрэнсис неглуп, к тому же близок с королем; он догадался, что господин добивается ее благосклонности. И вот теперь Тома убрали с дороги. Жизнь будет не такой сложной.
После пяти лет мира и согласия король рассорился с императором и снова искал дружбы с Францией. Анну это радовало, потому что ее самые счастливые воспоминания были связаны с годами, проведенными при французском дворе, и она надеялась, что этот новый альянс даст ей возможность еще раз посетить Францию. Конечно, жизнь не стояла на месте. Бедная Клод умерла три года назад, Маргарита вышла замуж за короля Наварры, но все равно было бы неплохо вернуться туда, хотя бы на короткое время.
С большой расточительностью шла подготовка к приему французских послов, которые должны были явиться для переговоров о помолвке принцессы Марии с сыном французского короля с целью укрепить новый entente. Сопровождавшая королеву на всех пирах и турнирах, устроенных в честь гостей, Анна наблюдала, как король выставляет напоказ свою одиннадцатилетнюю дочь – милую рыжеволосую девочку, правда слишком маленькую для своего возраста и очень худенькую. Послы наперебой рассыпались в похвалах ей. Анна знала, что королева чрезвычайно несчастна, ее не радовала перспектива замужества дочери с французским принцем, потому как Франция и Испания были извечными врагами и предубеждение против этой страны глубоко укоренилось в душе Екатерины. Однако послам она демонстрировала улыбку, безупречно выполняя роль послушной супруги и довольной матери.
С Генрихом Анна почти не встречалась, он был занят, играя роль хозяина и проводя долгие приватные разговоры с послами. Но через несколько дней Анна получила записку, доставленную церемониймейстером в королевской зелено-белой ливрее.
Приходите в часовню в полночь. Я буду говорить с вами. Г. К.
По окончании вечерних развлечений заинтригованная Анна отправилась в назначенное место. Хорошо, что сегодня она была свободна от своих обязанностей. Однако перед ней вставала сложная задача – вернуться в спальню девушек, никого не разбудив, и не подвергнуться расспросам, почему она так поздно.
В часовне было темно, горела только одна лампа в алтаре – знак Божественного присутствия. Анна сделала реверанс перед распятием, потом огляделась в поисках Генриха. Сумрачная фигура виднелась на королевской скамье, расположенной вверху, на галерее. Король наклонился вперед.
– Поднимайтесь сюда! – сказал он и, когда Анна взошла по ступенькам, обнял ее. – Слава Богу, вы пришли! Садитесь рядом. – Он указал на место королевы. – Все в порядке. Мы одни.
– Что случилось? – спросила Анна, опасаясь чего-то зловещего.
– Анна, я должен поговорить с вами. Я в смятении и не знаю, радоваться мне или плакать. Месье де Граммон, епископ Тарба, поднял вопрос о законности рождения принцессы Марии.
Анна была поражена.
– Но как такое возможно, сир? Вы женаты на королеве уже…
– Восемнадцать лет, – закончил вместо нее Генрих. – И никогда ни у одного мужчины не было такой верной, добродетельной и любящей жены. Почти во всех отношениях Екатерина такова, какой должна быть королева. Но она не смогла родить мне сына, и, Анна, теперь моя супруга уже не женщина в этом смысле. – Он опустил голову на руки, положив локти на перила впереди скамьи. – То, что я собираюсь сказать вам, должно остаться строго между нами, дорогая, потому что это сильно затрагивает королеву. Вы должны знать – а кто не знает? – как я страдал, не имея сына, и как мучился над решением проблемы наследования.
– Но, сир, ваша дочь, принцесса, очень хорошо образованна для своих лет и наделена всеми добродетелями. Почему она не может править после вас?
Генрих вздохнул:
– Не думайте, что я не размышлял об этом. Я для того и отправил Марию в Ладлоу, чтобы она научилась там быть королевой. Но это терзает меня, Анна, гложет изнутри. Женщина правит в Англии? Власть над мужчинами противоречит женской природе. Кто станет прислушиваться к Марии? И кто поведет в битву наши армии?
– Мать королевы, Изабелла, делала это в Испании, – заметила Анна, размышляя: а как ответили бы королю регентша Маргарита и Маргарита Валуа?
– То же самое твердит мне и Екатерина, – вздохнул Генрих; его ястребиный профиль четко вырисовывался в мерцающем свете лампады. – Но, Анна, это Англия, а не Испания, наши люди не станут терпеть владычество женщины. Много столетий назад здесь была одна королева по имени Матильда, она пыталась управлять страной, ее бесславие вошло в пословицу. Память сохраняется долго. У меня есть побочный сын, как вы знаете, но я не уверен, примут ли его мои подданные в качестве наследника, хотя прихожу к выводу, что это единственная возможность. Но только что передо мной поставили вопрос: не является ли мой единственный полноправный ребенок бастардом? И если Мария выйдет замуж за французского принца, я рискую оказаться последним королем Англии, потому что, когда меня не станет, здесь от ее имени станут править французы. Теперь вы можете понять, почему я в таком смятении, – завершил свою речь король, поворачивая к Анне отягощенное думами лицо.
– Я очень хорошо это понимаю, – произнесла Анна, ощущая – в первый раз – некоторое сочувствие к Генриху, пусть даже он и был не прав в своем суждении о способности женщин к управлению государством. – Но почему епископ усомнился в законности рождения принцессы?
Генрих вздохнул:
– На основании того, что много лет назад папа не должен был выдавать разрешение на мой брак с вдовой брата. Королева была замужем за принцем Артуром, вы знаете. – (Анна кивнула.) – И тогда некоторые люди выражали сомнения, но мой совет взял над ними верх, и я сам был решительно намерен взять Екатерину в жены. Это был прекрасный брачный союз, и я любил ее. Кроме того, она и ее отец убедили меня, что она оставалась девственницей. Артур был болен, когда женился на ней, и умер через шесть месяцев. Но, Анна, добрый епископ указал мне на библейскую книгу Левит, и я перечитывал ее снова и снова, потому что она предупреждает о наказании для тех, кто вызовет недовольство Господа, взяв в жены вдову брата. «Они будут бездетны!» А имея одну только дочь, я все равно что бездетен. Все мои сыновья, рожденные Екатериной, умерли.
В глазах Генриха стояли слезы: он был обездоленным отцом и сувереном без наследника.
– Если у епископа возникли сомнения по поводу моего брака, то они могут появиться и у других, – продолжил Генрих. – Бог свидетель, за прошедшую неделю я в деталях изучил все это дело. Читал книги, пока у мне не начинала болеть голова. Поговорил со своим духовником. Он считает, вполне возможно, что я впал в ошибку и живу в грехе. Дабы избежать гнева Божьего, он порекомендовал мне обратиться за советом к архиепископу Кентерберийскому и моему совету. – Генрих замолчал, на лице его читались следы душевных терзаний. – Так вот, Анна, я намерен это сделать, имея целью объявить мой союз с королевой кровосмесительным и не имеющим законной силы.
Анна подавила испуганный вздох:
– Ваша милость готовы пойти на это? Вы разведетесь с такой преданной и любящей королевой?
– Я должен подумать о моем королевстве, Анна, и о том, что произойдет, если я умру, не оставив сына. Начнется гражданская война, в этом можно не сомневаться. Богу известно, у меня есть немало родственников королевских кровей со стороны Плантагенетов, которые могут заявить свои права, и некоторые из них не окажут мне любезности дождаться моей смерти. – В его голосе звучали неподдельный страх и злость, тоже вполне искренняя. – Я должен иметь сына, Анна, и для этого мне нужно взять себе другую жену.
Она пыталась осмыслить сказанное:
– Но королева? Что станет с ней? Она будет опустошена. Она так вас любит.
– Екатерина поймет, что эти сомнения необходимо разрешить и что мне нужен наследник. Но да поможет мне Господь, я не знаю, как смогу обрушить все это на нее, а пока, Анна, вы не должны ничего никому говорить. Екатерина уже некоторое время догадывается, что не все идет хорошо. Я… воздерживаюсь от разделения с ней ложа. Не только из-за угрызений совести, хотя духовник и посоветовал мне поступать так, пока дело не разрешится. У нее одно заболевание… Ну, я не хочу этого касаться.
Внезапно потребность Генриха в ней и его страсть наполнились для Анны новым смыслом. Он искал то, чего больше не могла ему дать супруга.
Генрих положил руки на плечи Анны, привлек к себе, и она почувствовала, что он беззвучно плачет.
– Анна, я пригласил вас сюда не только для разговора о моем браке, – сказал он после долгой паузы и вдруг опустился перед ней на одно колено. – Вы сказали, что не отдадитесь мне, и я уважаю это. Но когда я буду свободен, вы выйдете за меня?
Такого поворота Анна ожидала меньше всего и оттого сильно смутилась. Когда Генрих говорил о повторном браке, она решила, что он собирается взять в жены какую-нибудь иностранную принцессу, которая принесет ему политические выгоды и богатое приданое. Короли не женятся на таких, как она, не способных дать ни того ни другого.
Генрих смотрел на нее полным надежды и нетерпения взглядом, со слезами на глазах.
– Возможно, мне не стоило заводить этот разговор сейчас, когда я еще не свободен, но, Анна, я искренне люблю вас, я от вас без ума и не могу думать ни о какой другой женщине в качестве своей супруги. – Он сжал ее руки и поцеловал. – Скажите, что я могу надеяться!
– Я не достойна, – проговорила Анна, не в силах осознать великое значение того, что они обсуждали. – Я не знатного рода.
– У вас сердце ангела и дух, достойный короны, – вдохновенно изрек Генрих, поднялся с колена, сел на прежнее место и снова взял руки Анны в свои. – Никто не может отрицать этого. Моя бабка тоже была незнатного рода. Дед, король Эдуард, женился на ней по любви. Тогда, конечно, поднялся страшный переполох. Знать отвергла ее, но она оказалась хорошей королевой. И вы тоже будете, моя дорогая, я в этом не сомневаюсь. Вы слеплены не из простого теста.
Сердце Анны отчаянно стучало, постепенно она начала верить в то, что Генрих действительно хочет сделать ее королевой и что это не такое ужасающее предложение, как ей показалось сначала.
– Кроме того, – с усмешкой продолжил король, – кажется, единственный способ, каким я могу завоевать вас, – это женитьба.
Анну пронзила внезапная мысль:
– Сир, эти сомнения, которые у вас возникли, надеюсь, они не из-за меня?
– Нет, Анна. Я задавал себе тот же вопрос. Но если бы я не встретил и не полюбил вас, они все равно появились бы и я все равно желал бы аннулировать брак. Мне нужно позаботиться о наследнике. Это мой королевский долг.
До конца осмыслить произошедшее Анне не удавалось. Может, она видит это во сне? Но нет, вот Генрих, большой и страстный, тепло его ладоней согревает ее руки.
Теперь Анне становилось яснее, что повлечет за собой брак с королем. Все, чего она захочет, будет в ее распоряжении. Ее семья получит неизмеримые преимущества. Болейны станут самым знатным семейством в королевстве. Увидеть реакцию отца на такое известие – ради одного этого стоило принять предложение Генриха! Ее дети и их потомки будут править Англией!
Но вместе с королем придется брать и мужчину. В сердце своем Анна никогда не выбрала бы Генриха и не хотела иметь его в качестве самого близкого человека. Она не любила его и знала, что у нее будет гораздо меньше свободы в браке с ним, чем с другим, менее значительным мужчиной, который больше подходил бы ей. Брак с королем поставит их обоих в спорную ситуацию, и наверняка возникнут различные препятствия, которые придется преодолевать. Однако в Анне взыграла гордость – гордость за себя и за свою семью. Представитель семейства Перси посчитал ее достойной спутницей жизни, и в ее жилах текла кровь Плантагенетов. Почему бы ей не стремиться к короне?
Вдалеке прозвенел колокол, и она услышала крик караульного: «Час ночи, и все спокойно!»
– Уже поздно, сир, – встрепенулась Анна. – Мне нужно идти. Молю вас, не считайте меня бесчувственной, вы оказали мне высокую честь, предложив стать вашей супругой и королевой. По правде говоря, мой разум не может полностью этого осознать. Прошу вас, дайте мне время на размышления, такое решение принять непросто.
– Не спешите, дорогая, думайте, сколько вам нужно, – пробормотал Генрих и сдавил ее в объятиях, прижимая свои губы к ее губам. На этот раз она не сопротивлялась.
Анна понимала, что при дворе Генрих не даст ей покоя, а потому попросила у королевы разрешения удалиться, опять сославшись на болезнь, и вместе с матерью уехала домой в Хивер. В руке она сжимала сложенный листок бумаги, который перед расставанием вложил в ее ладонь страдающий Генрих. На нем король написал:
О сердце мое, о сердце мое,
Мое сердце щемит и ноет.
С любовью своей расстаюсь отчего,
Причину кто мне откроет?
Не успела она добраться до Хивера, следом за ней привезли письмо с мольбой вернуться. Оно привело Анну в замешательство. Стоило ей только сказать «да», и все сокровища королевства, вся власть в нем принадлежали бы ей. Но могла ли она принять этого мужчину вместе с короной? А еще важнее: могла ли она предать свою благодетельницу, от которой не видела ничего, кроме добра? Екатерина пользовалась большой любовью в народе, к тому же в ее жилах текла королевская кровь. Анну же станут проклинать за то, что она потеснила свою госпожу с законного места. Останется Генрих верен ей, столкнувшись с противодействием, или согнется, как тростник под штормовым ветром?
Она не должна соглашаться. Анна так часто говорила «нет», что это вошло в привычку и больше не вызывало страха прогневить Генриха. Но ведь король все равно будет искать способ аннулировать свой брак, и если он возьмет другую жену, то почему не ее?
Анна думала о сильных женщинах, которые оказывали на нее влияние. Регентша Маргарита мудро вершила свою власть, и сама Анна, если станет королевой, сможет использовать свое влияние во благо других людей, так же как для собственной выгоды и на пользу семьи. Она могла бы содействовать внедрению в Англии более просвещенных религиозных воззрений и показать на собственном примере, что женщины способны применять власть для процветания общества.
Такие важные решения нельзя принимать под давлением, однако Анне не хотелось обижать Генриха отказом от славного будущего, которое он ей предлагал. Надо дать ему понять, что ей действительно нужно время.
Анне пришла идея. Взяв с собой миссис Орчард и конюшего, она поехала в соседний городок Тонбридж и посетила ювелира, который изготавливал разные вещицы для ее родителей.
– Я хочу украшение из чистого золота в виде одинокой девицы на застигнутой бурей лодке. Вы можете сделать такое? – спросила она.
Миссис Орчард покосилась на свою воспитанницу. Няня всегда знала, когда Анна что-то скрывала, и в продолжение долгого времени пыталась выудить из нее, что именно.
– Это для поклонника, – поддразнила ее Анна.
– Но придется выложить немалую сумму, а ведь подарки должен бы делать он! – фыркнула миссис Орчард.
Ювелира же заказ порадовал, и через неделю в Хивер была доставлена изысканная брошь, точно такая, какой представляла ее себе Анна. Она отправила подарок Генриху с нежной запиской, надеясь, что он поймет аллюзию на ее затруднительное положение: девица попала в шторм, боится, как бы волны не накрыли ее с головой, и молится, чтобы лодка взяла верный курс.
Украшение спровоцировало страстную реакцию короля: он стал уверять Анну, что отныне и впредь его сердце будет принадлежать лишь ей одной, а также изливал горячее желание, чтобы и его тело обрело тот же статус. «Господь приведет это к благополучному завершению, если Ему будет угодно», – написал Генрих и добавил, что каждый день молит Всемогущего осуществить желаемое. «Я хочу, чтобы скорее пришло время, когда мы снова увидимся», – завершал послание Генрих и подписывался: «Секретарь, коий сердцем, телом и душой остается Вашим верным и самым надежным слугой. Г. autre ne cherche К.»
«Генрих, не ищущий другой Король». И вокруг инициалов Анны он нарисовал сердце.
Именно этот маленький символ подтолкнул ее к решению. Генрих задел нужную струну в сердце Анны и заставил поверить, что да, со временем она сможет полюбить его, пусть даже ее чувство не будет той страстной любовью, которую она испытала, хотя и мимолетно. А до того она окружит себя властью. Власть была для нее таким же сильным афродизиаком, как умопомрачительная улыбка Норриса. Теперь Анна знала, что ей очень хочется стать королевой.
Она написала Генриху в покорном и любящем тоне, что почтет за честь для себя принять его предложение о браке.
Первым ответом ей стало письмо отца. «Я узнал наиприятнейшую и совершенно неожиданную новость от самого короля! – начинал он свое послание. – Ничто иное не было бы для меня столь желательным!»
Анна понимала, какое значение ее замужество будет иметь для отца. Сэр Томас Болейн был амбициозным человеком, но даже он не мечтал о подобном счастье. Стать отцом будущей королевы Англии и, по воле Господа, дедом следующего монарха – такая перспектива в случае осуществления принесла бы ему и его семье больше богатств, власти, славы и почестей, чем он когда-либо желал получить.
Анна постучала в дверь матери, набрала в грудь воздуха и открыла ее. Впервые она собиралась произнести вслух ошеломительную новость. Вот сейчас она сделает это, и все станет более реальным.
– Мама, – начала Анна.
Элизабет Говард сидела на постели и перебирала шелковые нитки для вышивания. Она подняла взгляд:
– Да?
Дочь схватила ее руки:
– Мама, у меня замечательная новость, но, прежде чем я расскажу, дай слово до поры до времени держать ее в секрете.
– Что же это? – Леди Болейн поднялась, оставив на кровати шелк.
– Король собирается развестись. Он попросил меня быть его следующей королевой, и я согласилась.
Мать ахнула, потом вскрикнула от изумления и крепко обняла дочь.
– Не могу в это поверить! – повторяла она снова и снова. – Моя дочь – королева Англии! А отец знает?
– Знает. Король сказал ему, и он вне себя от радости. Мама, твой внук будет королем! Только подумай! А как обрадуется Джордж! – Она помолчала. – Не уверена, что Мария будет довольна.
К счастью, сестра находилась при дворе, так что с этой проблемой не придется столкнуться немедленно. Анна вспомнила, как в Марии на миг вспыхнула ревность, когда она впервые рассказала ей об ухаживаниях короля. Они всегда соперничали, но теперь у Марии нет никакой надежды сравняться с Анной, так ей повезло.
– Что же сейчас происходит? – нетерпеливо спросила мать, наливая им обеим немного вина, чтобы отпраздновать радостное событие.
Анна объяснила, что король предпринимает неотложные шаги для аннулирования своего брака.
– Нам пока нужно соблюдать крайнюю осторожность и осмотрительность, – добавила она, – так что на какое-то время я останусь здесь. Надеюсь, решение не заставит себя ждать.
– Я буду молиться об этом, – сказала мать, – хотя мне жаль бедную королеву. Она ни в чем не повинна. Для нее это будет тяжелым ударом.
– Уверена, король позаботится о ней наилучшим образом.
Анна чувствовала себя виноватой перед Екатериной. Но, напомнила она себе, это не ее ошибка. Никто не удержался бы на ее месте, раз брак королевы незаконен, а король обязан обеспечить преемственность власти: как бы несправедливо это ни было, а Екатерине придется смириться и принять свою судьбу.
Неожиданно раздался отчаянный стук в дверь гостиной, и, не дожидаясь ответа, в комнату влетел управляющий:
– Миледи, король здесь! Он уже съезжает с холма!
Мать взвилась и закричала, чтобы управляющий спускался вниз и встречал гостя, распорядилась принести еще вина, наказала повару встряхнуться и показать все, на что он способен, – приготовить хороший ужин и не забыть выставить на стол лучшее серебро. Анна вскочила на ноги, вспомнив, что на ней старое зеленое платье и волосы не убраны. Со стучащим сердцем она быстро оправила юбки, провела гребнем по длинным волосам и поспешила через входной зал во двор. Сквозь арку гейтхауса она видела короля: в костюме и сапогах для верховой езды, он переезжал подъемный мост в сопровождении четырех джентльменов и четырех йоменов из королевской стражи. Управляющий низко кланялся, мать делала реверанс.
Король спешился и поднял ее из поклона:
– Приветствую вас, леди Болейн! Мы охотились неподалеку. Я остановился в Пенсхерсте и подумал, неплохо бы нанести вам визит.
– Для нас это большая честь, ваша милость, но боюсь, так как мы вас не ждали, то не сможем оказать вам достойного гостеприимства.
– Ничего страшного! – Генрих широко улыбался. – Небольшое угощение и прогулка по этим великолепным садам безмерно меня порадуют. Будет приятно провести время в кругу друзей и немного отдохнуть от государственных дел.
Глаза короля были прикованы к ожидавшей у входа в замок Анне; исполняя реверанс, она видела в них искристое ликование.
– Дорогая! – подходя к ней широким шагом, воскликнул Генрих, потом поднял и поцеловал в губы. – Как возрадовалось мое сердце при виде вас! Надеюсь, вы в добром здравии?
– Я чувствую себя прекрасно, ваша милость, – ответила она, понимая, что Генрих рассматривает ее простое платье, а мать не отрывает от них взгляда. – Простите, что принимаем вас без церемоний.
– Вы выглядите прелестно, – пробормотал король.
Они вошли в замок. Анна провела Генриха и его компаньонов в гостиную, где уже ждал свежий кувшин вина.
– Вы останетесь на ужин, сир? – с трепетом спросила мать.
– Я не хотел бы затруднять вас, леди Болейн, но благодарю за приглашение. – Он принял кубок с вином.
– Королева ждет вашего возвращения, – сказал он Анне, с надеждой глядя на нее.
– Это очень мило с ее стороны, – ответила Анна. – Прошу вас, окажите любезность и передайте ей, что мне стало немного лучше. Я вернусь ко двору, как только смогу.
Наступила тишина.
– Ваша милость, пусть Анна покажет вам сад, – нарушила ее леди Элизабет, – окажите ей такую честь.
Генрих осушил кубок:
– Это было бы для меня большим удовольствием.
– Я вызову миссис Орчард, – сказала Анна.
Они вышли на теплый майский воздух, проследовали мимо йоменов, которые остались за воротами. Один страж покинул свой пост и двинулся следом, держась на приличном расстоянии и шагая в ногу с возбужденной миссис Орчард, которая определенно складывала в голове два и два и получала невероятную сумму.
Как только Генрих и Анна оказались вдали от всех и никто не мог их услышать, король повернулся к ней:
– Ваше письмо заставило меня расплакаться. За всю жизнь я еще ни разу не чувствовал себя таким счастливым. Благодарю вас, моя дорогая, за то, что сделали меня счастливейшим из смертных. – Он схватил руку Анны и поцеловал.
Они прогулялись по берегу Эдена, а потом Анна отвела Генриха на свое любимое место на лугу. Там они сели на траву.
– В такие моменты у меня возникает желание быть не королем, а простым сельским джентльменом, – задумчиво произнес Генрих, пожевывая стебелек травинки. – Вот это, а не придворная суета настоящая Англия.
– Вы бы стали скучать по этой суете, сир, – поддразнила его Анна. – Тут бывает очень уныло. Поверьте, я знаю.
– Тогда приезжайте ко двору и будьте со мной.
– Я не должна… не сейчас. – Она помолчала. – Есть какие-нибудь новости?
Генрих усмехнулся:
– Да, моя милая. Дело движется. Исполняя должность папского легата, кардинал тайно созвал церковный суд в Вестминстере. Председательствует архиепископ Уорхэм. И мы собрали группу епископов и каноников. Меня вызвали на прошлой неделе и обвинили в том, что я сознательно взял в жены вдову брата. Я признал обвинение, рассказал о своих угрызениях совести и попросил принять решение по моему делу. Скоро оно будет вынесено. А потом, дражайшая Анна, мы сможем пожениться!
Она надеялась, что его оптимизм обоснован, но не смела поддаться восторгу. Хотя всего через несколько недель она может стать королевой! Анна представляла, как сидит в Вестминстерском аббатстве, и даже ощущала вес короны на голове. Картина была абсолютно захватывающей, тем не менее в нее не совсем верилось.
– Рада слышать, что кардинал поддерживает вашу милость.
– Теперь да.
– Что вы имеете в виду, сир?
Генрих прищурился:
– Когда я впервые сказал ему, что хочу аннулировать брак, и спросил его мудрого мнения на этот счет, он упал на колени и пытался отговорить меня, приводя всевозможные доводы.
Анна задержала дыхание. Опять Уолси пытается разрушить ее будущее, как уже сделал однажды!
– Но я провел с ним беседу, – успокоил ее Генрих. – И теперь он держится другого мнения.
Анна всем сердцем надеялась. Она не позволит этому мясницкому псу встать на пути ее возвышения. Но если он обеспечит Генриху развод, она простит кардиналу все.
– Ваша милость говорили с королевой?
– Еще нет, – ответил Генрих. – Я ожидаю результата слушаний.
Анна почувствовала, что ему не хочется обсуждать это дело с Екатериной.
– Я буду молиться о благополучном исходе, – сказала она.
– Вы даже не представляете, как усердно молился я. Жду не дождусь того момента, когда мы сможем быть вместе – по-настоящему вместе. – Генрих наклонился, взял в ладони лицо Анны и поцеловал ее в губы, долго и с любовью.
– Пора возвращаться. – Она отстранилась и встала, но потом вспомнила, с кем разговаривает, и добавила: – Если вашей милости будет угодно.
– Мне это не угодно, Анна. Оставлять вас – чистое мучение. Но вы правы. Вернемся к вашей матери. Она будет беспокоиться, не случилось ли чего.
– Думаю, она может догадаться! – Анна засмеялась.
Все письма Генриха были проникнуты болью от разлуки с Анной и написаны красиво и трогательно. Такие послания женщины хранят, как драгоценности, если влюблены в их автора. Анна читала эпистолы Генриха бесстрастно, радуясь, что способна вдохновлять на такое преклонение столь могущественного человека. Однако те же письма заставляли ее задумываться: а найдет ли она средство поддерживать живым огонь этой страсти? Какое-то время мужчина способен выносить уклончивость, а потом просто перестанет возвращаться за бóльшим.
Но потом пришло письмо, которое успокоило Анну.
Моя возлюбленная и подруга, я и мое сердце передаем себя в Ваши руки и умоляем не оставить нас своим благоволением, и да не уменьшится Ваша привязанность по причине пребывания вдали от нас. Чем длиннее становятся дни, тем дальше солнце и тем горячее; так же и с нашей любовью. Мы далеко друг от друга, и тем не менее она не утрачивает горячности, по крайней мере с моей стороны, надеюсь, что и с Вашей тоже. Ваше отсутствие было бы нестерпимым для меня, если бы не стойкая надежда, которую я питаю, на длительную неизменность Вашей привязанности. Хотел бы я оказаться на месте браслета, когда он Вас обрадует.
Так завершал послание король и подписывался верным слугой и другом Анны. И чтобы дать любимой повод думать о себе, он вложил в конверт свое изображение, вправленное в браслет.
Осада была снята. Это первое письмо, в котором король не умолял Анну: «Станьте моей!» Вдруг выяснилось, что согласие выйти за него замуж внесло серьезные изменения в их отношения. Разумеется! Если она станет королевой, даже тень скандала не должна ложиться на нее, не говоря уже о случайной беременности. Так что король вынужденно держал свое обещание уважать честь Анны и ждал, пока сможет законным образом насладиться ею. Отныне и впредь власть над осуществлением желаний Генриха принадлежит не ей – она находится в руках Божьих и еще людей, собравшихся в Вестминстере.
Следующее письмо короля было безрадостным. Те, кому было поручено решать его дело, заявили о своей некомпетентности. Тогда он обратился к Тайному совету; его члены согласились – у его милости есть веский повод для сомнений – и посоветовали обратиться за решением по поводу его брака к папе.
Плечи Анны уныло опустились, когда она прочла это. Обращение в Рим, конечно, затянется на месяцы, даже если папа проявит охоту сделать одолжение королю.
Но гораздо худшие вести ждали впереди. В начале июня Генрих сообщал, что наемные войска императора жестоко разграбили Рим, сам император в тот момент вел военную кампанию в каком-то другом месте Италии. В отсутствие командования наемники бесконтрольно вторглись в город и устроили там настоящую оргию насилия, которая продолжалась не один день.
«Я не стану огорчать вас подробностями об их жестокостях, – писал Генрих, – потому что описать это словами невозможно. Эти скоты осквернили даже собор Святого Петра». Папе пришлось искать убежища в замке Святого Ангела, и теперь он был фактически пленником императора Карла, племянника королевы Екатерины, и тот желал воспользоваться ситуацией, которая привела Святого Отца под его «покровительство». Это означало, поняла Анна, стремительно падая духом, что в настоящее время желаемое решение по делу Генриха едва ли будет вынесено, это было столь же вероятно, как полет человека на Луну, особенно если император узнает, что Генрих собрался жениться на ней. Анна помнила его несносным юнцом, который ненавидел ее за дерзость.
Она почувствовала себя абсолютно беспомощной, и когда позже в том же месяце домой ненадолго приехал Джордж, в тот момент – виночерпий короля, сестра излила на него всю свою досаду.
– Разве не может кардинал как папский легат просто объявить брак недействительным? – вопрошала она.
Джордж покачал головой:
– Отец говорит, что император всемогущ. Если Карла спровоцировать, он будет готов объявить войну. А стоит Уолси объявить своей властью о расторжении брака короля, и это может быть воспринято как провокация. Нет, дорогая сестрица, нам ничего не остается, как только запастись терпением.
– Может быть, мне стоит вернуться ко двору.
– Я бы не советовал делать это прямо сейчас. Великое дело короля, как они его называют, стало настолько широко известным, будто о нем объявил на площади городской глашатай. Его милости пришлось отдать распоряжение лорд-мэру Лондона, чтобы тот наказал людям не распространять сплетни под страхом вызвать неудовольствие короля, но это никого не остановило. Отец говорит, общий ропот достиг такой силы, что кардинал посчитал разумным дать знать о происходящем всем нашим послам за границей.
– Мое имя уже звучит? – встревоженно спросила Анна.
Все шло не так, как планировалось. Она рассчитывала на быстрый полюбовный развод, за которым последует веселая свадьба.
– Пока нет.
Брат с сестрой уставились друг на друга, зная, что очень скоро это случится.
– Мария знает, что король хочет жениться на мне?
Джордж поморщился:
– Да. Отец сказал ей.
– Судя по твоей реакции, она не слишком обрадовалась.
Джордж пожал плечами:
– Ей король не нужен. Она просто не может вынести мысли, что ты станешь королевой!
– Это волнует меня меньше всего. Мне сейчас не до ее ревности.
Анна не находила себе места, так ее взволновали новости. Мать пыталась успокоить дочь, убеждала, что в конце концов все будет хорошо.
– Но откуда тебе знать! – вспыхнула Анна.
– Я этого не знаю, но полагаюсь на милость Божью, – заявила леди Элизабет. – А теперь хватит метаться, лучше помоги мне в винокурне.
В конце июня Генрих приехал из Гринвича в Хивер. Анна с облегчением следила за приближением маленькой кавалькады и радовалась, видя короля. У него наверняка есть новости!
– Ваш брат передал мне, что вы были безутешны, дорогая, – сказал Генрих, нежно обнимая Анну, после того как леди Болейн оставила их наедине в гостиной. – Вы не должны волноваться. Ситуация в Италии весьма неустойчивая и может измениться в любой момент. Я полагаюсь на его святейшество. Я был добрым сыном Церкви.
Анна надеялась узнать о более ощутимых переменах, но выдавила из себя улыбку:
– Я знаю. Я читала книгу вашей милости, где вы защищаете таинства, которые отвергает Мартин Лютер.
– Правда? – Генрих выглядел довольным. – Папа был так благодарен, что даровал мне титул Защитник веры. Так что, я надеюсь, он благосклонно отнесется к моему делу. – Король сел и взял одно из маленьких мармеладных пирожных, которые предложила ему Анна. – Айвовое – мое любимое. – Он одобрительно кивнул, потом привлек ее к себе и жадно поцеловал. – Анна, вы будете моей и станете королевой, не сомневайтесь!
Она поцеловала в ответ, потом выпуталась из его рук. Генрих отпустил ее неохотно. На глаза ему попался лежавший на столе иллюстрированный молитвенник Анны.
– Это прекрасно, – заметил король, перелистывая страницы, пока не добрался до изображения Христа, Мужа Скорби, с истерзанной плотью и увенчанного тернием.
– Дорогая, все, что я сейчас сказал, сказано всерьез. – Он взял в руку перо, опустил его в чернильницу, склонился над страницей и написал:
Если ваша память так же сильна, как моя привязанность, то я не буду забыт в ваших ежедневных молитвах, потому что я навеки ваш, Генрих К.
Она не могла не отреагировать. Взяв у Генриха перо, Анна приписала от себя внизу противоположной страницы:
Вы будете убеждаться каждый день в моей любви и доброте.
– Анна! – пробормотал Генрих густым от страсти голосом. – Вы сладчайшая и милейшая из возлюбленных, воистину, я благословен!
Только король ускакал в Гринвич, как домой явился отец, прихватив с собой дядю Норфолка. Мать отправилась расшевелить слуг, чтобы те приготовили угощение, а герцог занял кресло отца во главе стола и сосредоточил пронзительный взгляд на Анне:
– Племянница, у нас есть причины полагать, что кардиналу доверять нельзя. Он выполняет приказания короля относительно Великого дела, но сердце его не лежит к этому. Даже если оно закончится успехом, Уолси намерен женить короля на французской принцессе.
– Он не осмелится пойти на такое! – воскликнула Анна.
– Все эти годы он осмеливался, – с мрачным лицом произнес отец. – Он управляет королевством.
– В то время как мы, аристократы, – те, кому по праву рождения положено быть советниками короля, отстранены от власти, – прорычал дядя Норфолк. – Я всегда говорил, этот выскочка, мясницкое отродье, оказывает пагубное влияние на короля.
Сэр Томас кивнул:
– Меня сделали лордом Рочфордом, но обязали уйти с поста казначея без какой бы то ни было финансовой компенсации. Я виню в этом Уолси. Он ненавидит нашу семью. Видит в нас угрозу и сделает все возможное, лишь бы нас уничтожить.
– У меня тоже нет причин любить его, – сказала Анна. – Не могу простить ему, что он разорвал мою помолвку с Гарри Перси. Он имел дерзость назвать меня глупой девчонкой на глазах у всех своих придворных. Вдвойне оскорбительно было терпеть подобное обращение от человека низкого происхождения.
– Скоро он будет сожалеть об этом, – заверил ее Норфолк. – Мы уже давно ищем способ, как подорвать расположение короля к Уолси, и сегодня мы здесь, чтобы просить тебя о помощи. – Дядя наклонился вперед и, сложив руки домиком, поставил их на стол. – Король испытывает к тебе глубокую привязанность, ты пользуешься влиянием. Видя это, мы решили, что ты могла бы послужить отличным инструментом, чтобы помочь нам свалить кардинала. Что скажешь?
Анна не задумывалась.
– Я готова! Король будет гораздо лучше управлять этим королевством и быстрее добьется развода без влияния Уолси.
Давнишняя обида продолжала терзать ее. Месть будет сладка.
Позже за ужином, который мать приказала подать с большой церемонностью в главном зале, отец открыл Анне, что они с дядей Норфолком и многими другими дворянами и лордами из совета побуждали короля отправить кардинала во Францию, чтобы тот заручился поддержкой короля Франциска.
– Французский король, вероятно, возьмет на себя роль посредника и убедит папу, чтобы тот расширил полномочия Уолси в качестве легата и дал ему право вынести решение по делу короля, – сказал сэр Томас, накалывая на вилку кусок мяса. – Но наше намерение и наша цель – убрать Уолси с дороги, тогда у нас появится время, чтобы лишить его доверия короля.
– Мы хотим, чтобы ты убедила его милость отправить кардинала во Францию, – добавил Норфолк. – Можешь это сделать?
– Могу и сделаю, – ответила Анна.
В тот же вечер она написала Генриху. Вскоре после этого он сообщил ей, что Уолси отбыл во Францию. Пора было возвращаться ко двору.
Гринвич Анна нашла бурлящим слухами и домыслами по поводу Великого дела.
Королева приняла ее тепло, спросила о здоровье и сказала, что рада видеть. Екатерина была так добра, так заботлива, что Анну вновь посетило чувство вины, ведь она знала, что очень скоро повергнет во прах свою любезную госпожу. Королева выглядела утомленной, и на лице ее появились новые морщины.
«Знает ли она о происходящем?» – задумалась Анна.
Генрих прислал ей записку: она должна прийти в липовую аллею рядом с монастырем в одиннадцать часов. Когда Анна туда явилась, несмотря на тепло июньской ночи закутанная в накидку с капюшоном, Генрих обвил ее руками:
– Анна! Анна! Слава Богу! Тут был настоящий ад. Я скучал по вас так, что не передать словами.
Она попыталась ответить на поцелуи Генриха с его горячностью. Однако он быстро отстранился от нее с встревоженным видом.
– Что случилось? – спросила Анна, начиная паниковать.
Генрих вздохнул:
– Завтра я собираюсь говорить с королевой. Я должен это сделать, или она услышит о нашем деле от кого-нибудь другого.
– Завтра? Сир, я прислуживаю ей утром. Думаю, мне лучше не присутствовать при этом.
Тяжело будет видеть, какое воздействие произведет этот разговор на королеву.
– Не волнуйтесь, дорогая. Я не упомяну вас. Это дело должно решаться между мной и Екатериной.
Все утро Анна не могла смотреть на королеву и встречаться с ней взглядом. Она была исполнена страха за свою госпожу и такого тяжелого чувства вины, что никакие разумные доводы не могли его устранить.
Генрих прибыл в десять часов.
– Оставьте нас! – распорядился он.
Анна почувствовала, что дрожит. Дамы занялись кто чем, а она напрягала слух, стараясь расслышать, что происходит за дверью, но оттуда доносился лишь монотонный звук голоса Генриха.
Потом раздался вой, от которого кровь застыла в жилах.
Это королева изливала свое горе в одном долгом нечленораздельном стенании.
Когда хлопнула наружная дверь, Анна задержалась, а остальные дамы бросились к госпоже, пытаясь уговорить ее позаботиться о себе и привести в чувство чашей вина. Екатерина выпила ее залпом. Королеву трясло, и она не могла унять эту дрожь.
– Совесть мучает его, – прошептала она. – Он хочет покончить с нашим браком. Боится, что это оскорбление Господу.
Раздался хор недоуменных возгласов. Конечно нет! Его милость ввели в заблуждение те, кому следует думать, о чем они говорят. Все будет хорошо! Анна не могла вымолвить ни слова, потому что знала: ничего хорошего Екатерину не ждет.
– Нет, – прошептала королева. – Он говорил, что возьмет другую жену.
Все стали яростно осуждать короля.
Екатерина откинула голову на спинку кресла:
– Это все дело рук кардинала. Он ненавидит меня и Испанию и не простил моему племяннику-императору, что тот не сделал его папой. – Немного собравшись с силами, королева села прямее. – Что бы они ни говорили, мой брак с королем законен и правилен. – Слова прозвучали как воинственный клич перед битвой. – Сам папа дал на него согласие. Мой долг – убедить мужа, что он совершает ошибку, и я это сделаю, да поможет мне Бог!
Дамы зааплодировали ее решимости, и пока Екатерина благодарила их за верность и любовь, Анна силилась не разрыдаться. Королева улыбнулась ей.
– Со мной теперь все хорошо, госпожа Анна, – сказала она, беря фрейлину за руку и пожимая ее.
В этот момент Анна поняла, какие чувства испытывал Иуда Искариот.
Позже Анна отправилась искать Генриха и нашла его в королевском саду. Король был хмур и очень жалел себя.
– Королева была сильно расстроена после вашего ухода, – заметила Анна.
Он поморщился:
– Да, она огорчилась, как я и боялся. Я сказал, что хочу только разрешить сомнения, о которых говорил епископ Тарба, и нужно сделать так, чтобы всем было хорошо, но это не помогло. Она продолжала твердить одно и то же – что она моя верная жена.
– Дайте ей время, – утешала его Анна. – Она постепенно смирится.
Генрих сглотнул:
– Я в этом не уверен. Когда я встретился с ней сегодня после обеда, она сказала, что не сомневается в законности нашего брака и что я не прав, подвергая его сомнению.
– Если папа выскажется против, ей придется это признать.
Генрих покачал головой:
– Анна, она намерена сражаться со мной.
– У вас сильная позиция.
– Да, потому-то я и не сомневаюсь в победе. Ради всего святого, мне ненавистны эти распри. Я не виноват, что папа совершил ошибку, – жалобным тоном произнес Генрих.
– Вы упомянули обо мне?
– Боже, нет! Я хочу держать вас в стороне от этого, пока папа не вынесет решение. Я не упоминал о вас даже в разговоре с Уолси. Нет, Анна, пока это дело не завершится, я намерен демонстрировать, что между мной и королевой все в полном порядке. Я хочу предстать на суде в выгодном свете, потому что боюсь, как бы Екатерина не начала подстрекать императора к войне, раз уж она считает, что с ней поступают несправедливо. Положитесь на меня. Я знаю, как с ней обращаться.
«Он ее боится», – догадалась Анна.
– Не падайте духом, – сжимая ее руку, уговаривал Генрих. – Многие при дворе меня поддерживают. Архиепископ Уорхэм сочувствует делу. Он стар и ненавидит перемены, но сказал Уолси, что, как бы ни относилась к этому королева, решение папы придется исполнить. Анна, я абсолютно убежден, что прав, требуя аннулирования брака. И я намерен жениться на вас, кто бы мне ни противостоял. – Глаза короля потемнели от страсти. – Я схожу с ума из-за вас. Но прямо сейчас вы должны уехать домой.
