Оставайся на весь день
Мира Грант
Мира Грант – это псевдоним Шеннон Макгвайр, выдающейся писательницы по версии «Нью-Йорк таймс». Псевдоним заставляет многих вообще сомневаться в ее существовании, хотя саму Шеннон это, похоже, не слишком волнует. Она живет на северо-западе Тихоокеанского побережья, но больше всего ее занимают такие подозрительные вещи, как бензопилы, кукурузные поля и смертельные болезни. Следить за жизнью и творчеством Шеннон можно на сайте или в твиттере @seananmcguire. Однако заклинаем, никогда не ходите с ней в дом с привидениями! И не потому, что она может сделать что-то предосудительное. Надо же, в конце концов, иметь здравый смысл.
Раскрашенные карусельные лошадки весело бегали по кругу, скача вверх-вниз под дзиньканье каллиопы, призванной завлекать детей, идущих с парковки. Что-то в этой музыке задевало первобытные человеческие инстинкты, словно бы говоря: «Здесь хорошо» и «Вспомни, как ты это любишь».
Но Кассандра была совершенно уверена, что отнюдь не музыка привлекла собравшихся к воротам зоопарка. Привлекло движение. Лошадки продолжали танцевать, на некоторых еще сидели наездники, обвисшие в ремнях безопасности. Одни мертвые люди кружились на карусели, а другие мертвые люди все подходили и подходили…
Все они были мертвыми. Умершими, но не упокоенными. Этого быть не могло. Происходящее просто не укладывалось в рамки реальности.
Глубокий укус на руке Кассандры горел от медленно растекающегося по венам яда, и все сделалось нереальным. Кроме карусельной музыки, которая будет звучать раз за разом, и так – вечно.
Утро в зоопарке Кассандра любила больше всего. Все казалось ярким, чистым, а жизнь – многообещающей. Посетителей еще не было, пустые дорожки искрились на солнце, пока не заплеванные жевательной резинкой и не усыпанные мятыми пакетиками из-под попкорна.
Забавно. Люди приходили в зоопарк поглазеть на животных, которых иначе могли увидеть разве что в книжках, полагая, похоже, что жалкой платы за вход уже достаточно для спасения планеты: они заплатили, а значит, могут мусорить, кормить обезьян шоколадом или швырять камнями в тигров, если те недостаточно активны, чтобы соответствовать фантазиям, возникшим в перекормленном сахаром мозге.
Ничто так не мешает работе с животными, как необходимость параллельно взаимодействовать с людьми. Но по утрам… Ах! По утрам, до того, как открывались ворота, все было идеально.
Кассандра шла по живописной дорожке, пересекающей широкую зеленую лужайку между сувенирной лавкой и деревянной загородкой волчьего вольера. Летом здесь устраивали пикники, любовались окрестностями или слушали концерты, дававшиеся на эстраде, что на другом краю ухоженного газона. Она шла и улыбалась, довольная тем, как складывается ее жизнь.
Впереди, прямо по траве, шагал один из смотрителей, одетый, как и положено, в хаки. Неуместно смотрелась лишь белая повязка на левом плече. Плечо забинтовано было весьма аккуратно, и все же…
– Майкл!
Услышав свое имя, он обернулся. Кассандра припустила ему наперерез. Когда она была уже на полпути, его лицо расплылось в улыбке:
– А, Касси! Ты-то мне и нужна.
– Куда ты влез на этот раз? – спросила она, стараясь говорить как можно беззаботнее.
Майкл работал с мелкими хищниками вроде енотов, выдр и опоссумов. Похоже, кто-то из подопечных цапнул его. Если он доложил начальству о происшествии, это могло плохо отразиться и на его карьере, и на зоопарке в целом. А если не доложил и при этом чем-нибудь заразился…
Некоторые вещи могли повредить зоопарку, а то и вовсе стать причиной его закрытия. И служители, скрывающие укусы зверей, находились в этом списке.
– Это все мой сосед по комнате, – Майкл смущенно поморщился.
– Кто-кто?
– Да Карл, мой сосед. Сегодня утром он был какой-то странный. Молчал, бесцельно бродил по гостиной. Я решил, что у него опять похмелье, и хотел уложить в постель, но он набросился на меня и укусил, придурок, – Майкл покачал головой. – Вечером вернусь и скажу ему, что сыт по горло этим дерьмом. Он, конечно, никогда не задерживает свою часть квартплаты, но это уже слишком, не находишь?
– Согласна, – ответила Кассандра, нервно косясь на повязку. – Хочешь, сегодня я покормлю твоих зверей?
– Ага, покорми, пожалуйста. Рану-то я промыл и забинтовал, как умел. На мой взгляд, получилось даже неплохо. Но все равно есть шанс, что кто-то из них учует запах крови и…
– Да уж, не стоит к человеческому укусу добавлять еще и звериный, хотя звериные куда чище, – нахмурилась Кассандра. – Ты уверен, что хорошо промыл рану? Если хочешь, я могу взглянуть.
– Не стоит, я в полном порядке. Вот искал тебя, чтобы попросить покормить моих обормотов, а ты тут как тут, – улыбка Майкла выглядела странноватой для человека, на которого только что напали. – Это судьба.
– Очень смешно. Ладно, иди работай, я покормлю твоих, когда закончу со своими.
– Слушаюсь, мэм! – ответил Майкл и, как ни в чем не бывало, зашагал дальше.
Кассандра продолжала хмуриться. В общем-то отмахиваться от всяких странностей, вроде кусающихся приятелей, было вполне в духе Майкла, да это и не ее дело, в конце концов. Вместе с тем ситуация ей не нравилась: ни с того ни с сего люди не кусаются.
– Опять ты за свое, – пробормотала она себе под нос. – Не можешь найти трагедию, значит, придумаешь ее. Надо бы как-то исправляться.
И она пошла дальше, пытаясь избавиться от ощущения, что краски утра вдруг несколько померкли. Небо было по-прежнему ясным, солнышко сияло, и капля человеческого сумасшествия никак не могла испортить ей настроение. Но ведь испортила же. Все как всегда. Люди – странные, звери – разумные.
Что бы ни случилось, тигр ведет себя как тигр. Он может, конечно, выкинуть что-нибудь эдакое, к примеру – укусить, когда ты пребываешь в полной уверенности, что зверь рад тебя видеть. Или поцарапать, хотя ты ему ничем не угрожала. Но ответственность за все эти эксцессы лежит на ней, на человеке: ее учили взаимодействовать с диким зверем и считывать сигнальные знаки, которые он подает. Тигр же вряд ли посещал школу, где объясняли, как вести себя с загадочными двуногими существами, запирающими таких, как он, в клетки и не позволяющими оттуда выходить. Тигры должны были во всем разбираться самостоятельно, и если временами у них получалось плоховато, кто мог их за это винить? Они же не знали правил игры.
В то время как люди… Предполагается, что люди их знают. Люди не должны кусаться или относиться друг к другу как к препятствию, которое надо преодолеть. Майкл был отличным парнем. Заботился о вверенном его заботам зверье, не манкировал своими обязанностями. Не то что Лорен из птичьего вольера, курившая сигареты во время кормежки лори, даже не задумываясь о том, что дымом дышат ее птицы. Или Дональд с «Африканского сафари», который вместо того, чтобы следить за детьми, так и норовящими потыкать палками в жирафов, вовсю флиртовал с посетительницами выставки, не сводя глаз с их сисек. Майкл был хорошим.
Почему же ей так тревожно?
Кассандра прибавила шагу. Ничего, работа быстро приведет ее в чувство. Так было всегда.
Войдя в узкий коридор, тянущийся позади клеток для кормления, она заметила, что большие кошки чем-то взволнованы. В этот час они должны были находиться в вольере, греясь на камнях под солнцем. Вместо этого звери метались взад и вперед. Они не рычали друг на друга, хотя самец имел обыкновение огрызаться на все хоть сколько-нибудь напоминающее кошку, приближавшееся к нему, чтобы обнюхать. Кассандра остановилась. Ощущение неправильности происходящего, не отпускавшее ее со встречи с Майклом, расцвело пышным цветом.
– Что с вами? – спросила их она.
Ответить большие кошки, разумеется, не могли, лишь продолжали ходить туда-сюда. Кассандра подошла к клетке тигрицы Анди и прижала ладонь к решетке. Анди должна была подойти и обнюхать ее, заинтересовавшись свежими запахами. Однако тигрица продолжала метаться, беспокойно порыкивая.
– Если ты собралась зависнуть в клетке на весь день, посетители не слишком обрадуются, – произнесла Кассандра, попытавшись скрыть тревогу за насмешкой.
Этому простенькому фокусу много лет назад ее научил психотерапевт, утверждавший, что таким образом она сможет в любой момент устраниться от участия в неприятной ситуации. В принципе, фокус работал. Смешно, правда, что врач не смог предложить ничего лучшего. Наверняка ведь существовали ситуации, в которых не хотел участвовать никто. И что же тогда делать?
– Ладно, сейчас попробуем разобраться. А ты оставайся здесь, – сказала она Анди, нажала на кнопку, запирающую тигров в клетках, чтобы те не могли выбраться в вольер, и пересчитала носы.
Вряд ли можно было принять трех тигров за четырех, но пересчет, в конце концов, занял всего секунду. Не важно, насколько она с ними подружилась или как давно кормила, тигры есть тигры, а она – всего лишь человек. Сожрут в мгновенье ока, если она попадется им под горячую лапу, а потом их же и убьют за то, что они повели себя согласно своей натуре. Поэтому она пересчитала носы. Не для своего спокойствия, а для их благополучия.
Всё всегда только ради них.
Дверь в главный вольер запиралась на два замка и один засов. Кассандра считала это чрезмерным. Особенно если представить, что какой-нибудь посетитель, например – подросток (в новостях всегда сообщалось именно о подростках), перелезет через стену и ров, чтобы погладить тигра. Обилие замков просто не позволит служителям вовремя прийти на помощь такому болвану.
Впрочем, может быть, это имело смысл. Раз в десять лет стоило пустить в расход одного, чтобы другие держались от вольеров подальше. Позволить зверям растерзать одну жертву ради спасения прочих.
Даже если это и было так, Кассандре совершенно не улыбалось оказаться замешанной в подобное происшествие. Пусть эту цену платят другие зоопарки. Ее тигры не ошибутся. Они не умрут для того, чтобы преподать урок остальным.
День только разгорался, когда она вошла в тигриный вольер, – место, куда посетители никогда не совались, чтобы разбрасывать там свой мусор. Детишки не дергали павлинов за хвосты, не гонялись за белками. Воздух здесь пах большими кошками и свежей травой, а внешний мир казался банальным и ничтожным. Кассандра глубоко вдохнула, не обращая внимания на резкий запах, оставленный тиграми на камнях. Им же нужно было как-то метить свою территорию.
Вонь гниющего мяса ударила ей по ноздрям. Кассандра закашлялась, дыхание перехватило. Зажала нос рукой, но этого оказалось недостаточно. Кто бы здесь ни сдох, ему удалось довольно долго избегать внимания смотрителей, успеть помереть и начать разлагаться, отравляя воздух. Неудивительно, что тигры не желали выходить в вольер. Воняло на редкость гадостно, ей тоже не хотелось тут находиться, ее обоняние сейчас обострилось и стало почти таким же, как у них.
Зажимая нос, Кассандра пошла на запах. Кажется, вонь шла изо рва, окружавшего вольер. Если так, то все сходилось: енот или опоссум вполне мог свалиться в ров. Тиграм туда было не спуститься, а если зверек к тому же заполз за камень, то и служители могли его прошляпить. Они, конечно, знали свое дело, но были всего лишь людьми.
Итак, источник запаха находился где-то там.
Она заглянула в ров и застыла как вкопанная. Рука, зажимавшая рот и нос, бессильно повисла, глаза расширились. На дне находился человек.
Он был одет в белую робу ночных смотрителей, позволявшую издалека увидеть их в темноте. Мужчина слепо кружил, натыкался на стены рва, разворачивался и ковылял дальше. Похоже, этот тип был вдребезги пьян, а то и принял что-то менее одобряемое законом. Складывалось впечатление, что он не соображает, где находится: его непрестанное движение напоминало метания шарика в пинболе.
Левая рука мужчины неестественно болталась – похоже, она была сломана. Может быть, он был не пьян, а просто находился в шоке.
– Эй, внизу! – окликнула его Кассандра, сложив ладони рупором. – Как ты там?
Повернувшись на голос, мужчина поднял лицо. Все оно было в засохшей крови. Уставившись на Кассандру, он оскалился, зарычал и принялся колотиться о стену, словно надеялся пробиться сквозь нее и добраться до девушки. Его взгляд при этом ни на миг не отрывался от Кассандры. Парень даже не моргал.
Она попятилась, вновь зажав рот руками, на сей раз – чтобы не закричать.
В зоопарке Кассандра служила уже пять лет, придя сюда сразу после окончания биофака. Выходит, она работала с животными всю свою сознательную жизнь. И знала, как выглядят мертвые.
Этот мужчина был мертв.
– Кассандра, давай рассуждать разумно, – произнес директор, самодовольный, угодливый человечек с вечной улыбочкой, как будто улыбка могла что-то решить. – Я верю, что ты обнаружила нечто во рву у тигриного вольера, и уже отправил туда людей. Но ведь это же не мог быть мертвец, правда? Невозможно, чтобы мертвый человек продолжал разгуливать. Ты вообще как, хорошо сегодня выспалась? А может, это последствия какого-нибудь стресса?
– Я всегда высыпаюсь, – сдавленно ответила она. – Невыспавшемуся человеку опасно работать с тиграми. Так что я сплю, ем, пью воду, а по утрам – кофе, и знаю, что говорю. Во рву был человек. Он не был слепым. Он не дышал. Он был мертв.
– И при этом продолжал ходить, да? Кассандра, ты соображаешь, что несешь? Понимаешь, насколько безумно звучат твои слова?
– Я не безумная, – напряглась Кассандра.
– Тогда, наверное, не стоит говорить так, как говорят безумцы.
Директорская рация квакнула. Он схватил ее, надавил на кнопку и поднес ко рту.
– Ну? Есть там что?
– Дэн, у нас проблемы.
Голос прозвучал слабо, и дело было не только в рации: казалось, человек вот-вот грохнется в обморок.
– Она права.
– Ты о чем? – директор побледнел.
– Во рву – человек.
– Мертвый?
– С биологической точки зрения это невозможно. Он ходит. Хотя и не отвечает на наши вопросы. Анджела вроде опознала Карла из ночной смены, она собирается вызвать их старшего. Повторяю: он не откликается на свое имя, а когда мы пытаемся протянуть ему багор, только рычит. По-моему, приближаться к нему опасно. Он может быть агрессивен.
– Но он не мертв, – Дэн покосился на Кассандру.
– Это же бред! Мертвые не ходят.
– Роджер, займись этим всем. Да, и перекройте дорогу к вольеру. Позвони мне, когда что-нибудь прояснится, – Дэн нажал на отбой. – Что же, насчет человека ты оказалась права. Неожиданный поворот.
– Слушай, ты это серьезно? – Кассандра покачала головой, глядя на него.
– В смысле?
– Насчет перекрытия доступа к вольеру. Там же сразу соберутся люди. Им ведь захочется полюбоваться на кровь. Следует закрыть всю секцию. А может правильнее… Еще ведь рано, да? Может, нам вообще не открываться? Какое-то время?
– Не открываться… Ты сама слышишь, что говоришь? – Дэн встал. – Ничего, с людьми я справлюсь. Смогу уберечь, так сказать, невинные детские очи. А входные билеты, между прочим, – это не только твоя зарплата, но и корм для твоих драгоценных кошаков. Хочешь рискнуть?
– Не хочу, – признала Кассандра. – Только тот человек во рву… С ним действительно что-то не то. Нельзя допускать туда посторонних, пока мы сами не поймем в чем дело.
– Да все будет нормально, возвращайся к работе, – Дэн подошел к двери и выжидательно распахнул ее.
Немного помедлив, Кассандра вышла из кабинета.
День больше не казался ей славным, мир вокруг помрачнел, словно незнакомец во рву отбросил тень на все небо. Кассандра заторопилась к тигриному вольеру, намереваясь помочь спасательной команде. И чуть притормозила, увидев знакомую фигуру, бредущую по лугу. Майкл шел удивительно медленно для человека, который всегда передвигался чуть ли не вприпрыжку. Он выглядел больным. Это было заметно даже издалека.
– Майкл! – позвала она, шагнув ему навстречу. – Как ты себя чувствуешь?
Парень повернул к ней лицо и оскалил зубы. Кассандра остановились, вытаращив глаза. Его взгляд… он был точь-в-точь как у человека во рву.
Майкл был ее другом. Она должна была ему помочь. Остановиться и помочь ему.
Кассандра развернулась и побежала прочь.
Тигры все еще находились в клетках. Они метались, огрызаясь друг на друга. Звери не находили себе места, если так можно сказать о крупных животных, запертых в небольшом пространстве. Похоже, они чуяли, что в воздухе повеяло бедой.
– Простите, ребята, – сказала им Кассандра, остановившись в промежутке между клетками так, чтобы не дотянулась когтистая лапа.
Она была почти уверена в том, что тигры не хотят причинять ей боль. И все же они могли напасть – в этом она была убеждена на сто процентов.
У людей есть интеллект, всякие идеи и способность размышлять о будущем. Благодаря этому, они преуспели в таких вещах, как «создание зоопарков» и «владычество над миром». А заодно превратились в самых ужасных хищников. Люди могли планировать. Предвидеть последствия… А вот тигры…
Тигры жили, чтобы охотиться, питаться и делать других тигров. Они жили ради жизни, не заботясь о том, что принесет им завтрашний день. Иногда она им даже завидовала. Никто не говорил тигру, что он не знает, как быть тигром. Не говорил «похоже, ты ошибаешься», не утверждал, что с ним явно что-то не так, поскольку он не желает общаться с непонятными и противоречивыми сородичами.
Один из тигров зевнул, показав полный набор замечательно острых зубов. Кассандра улыбнулась.
– Нет-нет, я не собираюсь кормить тебя раньше времени только потому, что ты сидишь в клетке. Потерпите еще немного, и мы выпустим вас в вольер. Вокруг будут болтаться взбалмошные посетители, а вы развалитесь себе на солнышке, переваривая мяско. Будьте паиньками, скоро все закончится.
Тут же, словно подтверждая неискренность ее слов, раздался вопль.
Кассандра сорвалась с места прежде, чем успела это осознать. На стене у двери висел крюк, которым убирали змей с дорожек и звериных вольеров. Она машинально схватила его. Нечто в том вопле наводило на мысль, что может потребоваться оружие для защиты собственной жизни. Что бы там ни происходило, она не собиралась являться туда с пустыми руками.
Едва она вышла из коридора, как в нос ударила гнилостная вонь. Запах был не таким густым, как прежде, зато казалось, что гнильем несет отовсюду. Человек закричал снова, и Кассандра припустила со всех ног.
Тигриный вольер был спроектирован таким образом, что широкую овальную часть, видную публике, делил надвое своеобразный «остров». Вывернув из-за угла, Кассандра застыла как вкопанная, сжимая свой крюк. Расширившимися от ужаса глазами она взирала на развернувшуюся сцену.
«Человек изо рва» больше не находился во рву. Охранники, отправленные, чтобы извлечь его оттуда, судя по всему, справились с задачей, воспользовавшись некими крупными аналогами змеиного крюка Кассандры. Эти самые крюки валялись сейчас на земле. Охранникам стало не до них. Они были, так сказать, по горло заняты человеком, вцепившимся зубами в глотку женщине.
Женщина, по-видимому, и кричала. Теперь же она тряпкой висела в руках напавшего, в то время как остальные пытались вырвать ее у мертвеца. Если только он действительно был мертвецом. Но он должен был быть именно мертвецом! Ничто живое не может так мерзко вонять и иметь кожу такого землистого цвета. Все его лицо было ободрано, словно падая в ров, он даже не пытался удержаться или прикрыться. Однако для мертвеца у него была отменная хватка. Наконец, троим охранникам удалось их растащить.
Но без приза мертвец не остался. Большая часть женского горла осталась в его зубах. Женщина рухнула на землю, а тип пережевывал свою добычу, бессмысленно уставившись перед собой.
Нет, это не было поведением хищника. Ее тигры были хищниками, они в один миг сожрали бы енота или тупого зоосадовского павлина, но при этом звери понимали бы, что делают. В их глазах светился разум, даже когда морды были в крови, а загривки дыбились в готовности защитить свою добычу. Тигры все знали. Они, может, не разбирались в морали, но прекрасно знали, что делают.
Этот же человек… не знал. Его пустые глаза были подернуты белесой патиной разложения. Челюсти, пережевывающие кусок плоти охранницы, двигались механически.
Крики не прекращались. Теперь в них звучали беспокойство и гнев, – охранники, забыв о мертвеце, пытались помочь своей раненой коллеге.
Странный человек с невероятной скоростью извернулся, невзирая на выбитые плечевые суставы и сломанную руку, и впился зубами в горло державшего его охранника.
Женщина с вырванным горлом вдруг открыла глаза и цапнула одного из своих товарищей за запястье. Крики возобновились, расцветившись ужасом и болью. Глаза Кассандры буквально полезли на лоб. Все это было неправильно. Абсолютно все. Она не могла больше здесь находиться, не могла, все было неправильно, неестественно, ей нужно уйти, ей нужно…
Она развернулась и нос к носу столкнулась с Майклом.
Вряд ли он долго стоял у нее за спиной. Кассандра давно работала с хищниками, чтобы ее можно было вот так застать врасплох. От Майкла исходил тот же гнилостный запах, что и от человека во рву. Несильный, но отчетливый. Его невидящие, немигающие глаза затягивала мутная пленка.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она.
И тут он напал.
Потом все заволокло туманом. Кассандра не помнила, как ей удалось вырваться, но как-то удалось. Пришла в себя перед звериным медпунктом. Дверь знакомо хлопнула позади нее, из коридора доносилось все более сердитое и нетерпеливое рычание тигров, запертых в клетках для кормления. Из глубокого укуса на руке текла кровь, заливая все красным. Укус был человеческим.
Даже если бы она захотела усомниться, ничего бы не получилось: Майкл оставил в ране одну из своих коронок, поэтому притвориться, что ее укусил какой-нибудь зверь, было совершенно невозможно.
Стиснув от боли зубы, Кассандра пинцетом вытащила застрявший в ране кусочек белого фарфора. Линия излома была зазубрена, и наверняка доставляла Майклу столько же неприятностей, сколько и ей теперь. Другое дело, что он вряд ли вообще что-нибудь заметил. Скорее всего, ему было без разницы.
Майкла больше не существовало. В голове не укладывалось, что после того, как ее друг попросил Кассандру позаботиться о своих подопечных, он успел умереть и продолжил ходить.
– Нет, – произнесла Кассандра.
Схватила пузырек с перекисью водорода и вылила на рану. Перекись зашипела, запузырилась, ожгла плоть, как ей и было положено, но ощущение гнилостного червя, прогрызающего себе путь к костям, никуда не делось.
– Нет-нет-нет. Нет!
Но сколько бы она не отнекивалась, это не исцелило бы ее рану и не избавило бы от запаха разложения. Тут время снова скакнуло вперед, захватив Кассандру вместе с собой. На сей раз, когда морок рассеялся, она обнаружила себя закрепляющей фиксатор-бабочку на бинте, намотанном поверх раны. Укус продолжал пульсировать. В данном случае, «с глаз долой» совсем не означало «из сердца вон».
– Нет, – более твердым голосом повторила Кассандра и помотала головой, стараясь предотвратить еще один временной разрыв.
Что здесь творится? Думай логически, приказала она себе. Думай как биолог. Точно, а ведь это – метод! Надо думать обо всем так, словно находишься в аудитории. Словно максимум, что тебе грозит, – это плохая оценка.
Сосед Майкла утром вел себя странно. Майкл пришел на работу с укусом на руке и рассказал, что его цапнул Карл. Вел себя Майкл при этом нормально. Теперь он действовал точь-в-точь как человек изо рва, укусил Кассандру, и от него воняло гнильем.
Когда она обнаружила во рву того типа, от него тоже несло разложением. Тогда ей подумалось, что он мертв, пусть каким-то образом и держится на ногах. Парень был одет в униформу смотрителя ночной смены. Кассандра заметила раны на его теле, но все они, похоже, были от падения в ров с каменной ограды. Что если его никто не кусал? И он всего лишь… упал? Свалиться в ров было проще простого, смотрители и раньше падали туда, когда, опираясь на низкий заборчик, пытались достать что-нибудь со дна.
Теперь об охраннице… Тот человек ее укусил. Разорвал ей горло, и она умерла. Кассандра видела это собственными глазами. А затем мертвая открыла глаза и бросилась на своего коллегу. Что если…
Что если человек во рву умер и вернулся обратно уже не совсем человеком? Вернулся чем-то мертвым и ужасным, которое только казалось человеком, но смердело могилой и желало одного… Чего? Жрать? Кусаться?
Передавать… проклятие, инфекцию или как это еще можно назвать?
Кассандра посмотрела на повязку. Майкл, в отличие от охранницы, не умирал и чувствовал себя вполне бодро. Людские рты – источники заразы, но одного укуса недостаточно, чтобы при обычных обстоятельствах убить человека. Глубоко в руке что-то жарко пульсировало, намекая Кассандре, что дело очень и очень серьезное. Что бы там не подхватил Майкл, он передал это ей. Заразил. Может быть даже смертельно.
– Ладно, – сказала она вслух, скорее просто затем, чтобы услышать свой голос. – Надо отсюда сматываться.
Майклу следовало отправиться к врачу, а не выходить на работу. Врач хорошо промыл бы рану, что могло бы улучшить ситуацию – или вообще исправить ее.
Кассандра давно смирилась с тем, что при ее профессии одна-единственная ошибка может стоить ей жизни, но вот так умирать она не собиралась.
Выработав план и сразу почувствовав себя лучше, девушка направилась к двери. Нужно было сходить в раздевалку за кошельком и ключами от машины. Стоило также сказать Дэну, что неважно, закроет он сегодня зоопарк или нет, поскольку лично ее, Кассандры, здесь не будет. Она отправится к врачу, чтобы тот как следует очистил рану, пока дергающее жжение не прекратится, и зашил края. Лишь тогда Кассандра успокоится.
Завидев ее, тигры заметались в своих клетках, басовитым ворчанием выражая свое недовольство. Она слабо улыбнулась.
– Прежде чем вас выпускать, мне нужно убедиться, что мертвеца больше нет в вашем вольере, – сказала она им. – Если он где-то там спрятался, вам же будет хуже. Потом кто-нибудь обязательно придет открыть клетки. Обещаю.
Тигры не говорили по-английски, но она уже много лет была их смотрителем. Замолчав, они уставились на нее большими янтарными глазами. Тигры ей доверяли, насколько один хищник мог доверять другому.
– Обещаю, – повторила Кассандра и распахнула дверь, выходя наружу.
Резко пахнуло тухлятиной. Тигры позади вновь подали голоса, протестуя против невыносимой вони. На виду вроде бы никого не было, но это еще ничего не значило: запах говорил сам за себя.
Никогда прежде территория зоопарка не казалась ей столь тесной, густо заросшей кустами и деревьями. Сколько мертвецов могло там шнырять?
Этого просто не может быть. Не может быть. Не может. Она сейчас сходит в раздевалку, возьмет кошелек и сразу – в больницу. Разве что задержится сделать несколько телефонных звонков, чтобы убедиться, что творящееся в зоопарке творится только в зоопарке. Сосед Майкла сидит в их квартире. Сам Майкл, подхвативший от зверей какую-то… какого-нибудь паразита или неизвестную тропическую инфекцию, шастает где-то на территории. Заразные заболевания не всегда протекают одинаково у людей и у животных-переносчиков. Это может оказаться, к примеру, новой формой гриппа или иной респираторной инфекции, или еще чем-то, что, попав в человеческое тело, повело себя самым ужасным образом. Например… Поднявшись на холм, Кассандра оцепенела, увидев, что происходит у входа в зоопарк…
Главные ворота все-таки открыли. Где-то в промежутке между тем, как она покинула кабинет Дэна и вернулась в корпус крупных кошачьих, кто-то включил карусель и отпер ворота, позволив посетителям, – мертвым посетителям, – в последний раз побывать в зоопарке. Тела, толпившиеся у административного корпуса, двигались в той же дерганой неуклюжей манере, которую Кассандра заметила у Майкла, прежде чем он на нее напал. Что бы это ни было, оно распространялось со скоростью степного пожара. Исходя из увиденного в тигрином вольере, можно было смело предположить, что оно передается всем укушенным.
А следовательно, ей тоже. Все это распространяется, точнее – уже распространилось, и на нее саму.
Вероятно, это могло защитить Кассандру. Если она больна, то вполне возможно, заразные не кидаются на заразных. Но смысла рисковать она не видела: если ее убьют, кто позаботится о тиграх? Звери заперты в тесных клетках, они не могут выйти даже в относительно свободный вольер. Пока не поздно, следовало вернуться. Однако ей нужно было увидеть все собственными глазами. Она просто обязана была сделать это.
Кассандра осторожно пошла вперед, стараясь держаться кустов, где возможно на нее и могли напасть из засады, но при этом она сама меньше бросалась в глаза. Добравшись до одной из служебных калиток, девушка открыла ее и проскользнула внутрь, убедившись, что путь свободен. Днем эту дорожку использовали для подвоза корма и оборудования, а также транспортировки заболевших животных. До полудня, когда толпа делалась особенно плотной, даже такие нелюдимые смотрительницы, как Кассандра, держались части зоопарка, открытой для общественного доступа. Вполне вероятно, ей удастся незамеченной добраться до ворот.
А может быть, все это вообще неважно.
Руку дергало все сильнее и сильнее, Кассандра поневоле подумала, что с Майклом было то же самое. Что бы это ни было, оно передавалось через укусы. Если ей немедленно не окажут помощь, вскоре она станет такой же, как они: мертвой, но продолжающей двигаться. И кусаться. Превратится в хищника, опаснее зверя, но все-таки не опаснее живого человека.
Дорожка привела ее к новой запертой калитке, откуда открывался вид на главные ворота. Карусель крутилась, раскрашенные лошадки подпрыгивали вверх и вниз в своем вечном неторопливом танце. Кассандра остановилась в нескольких футах, тихонько глядя на толпу, сгрудившуюся вокруг простенькой карусели. Люди раскачивались, вяло перебирая ногами, и остекленело таращились вокруг, не фокусируя взгляд ни на чем. Густой запах, который от них исходил, нельзя было ни с чем спутать: это был запах смерти, запах разлагающихся прямо на ходу тел.
На карусели еще сидели люди, катавшиеся в тот момент, когда… когда случилось то, что случилось. Некоторые из них так и продолжали свисать со спин своих лошадок, запутавшись в страховочных ремнях и безмозгло скребя руками воздух. Желудок у Кассандры сжался, во рту появился горький привкус желчи.
«Это и меня ждет, – подумала она. – Совсем скоро я стану одной из них».
И что тогда будет с ее тиграми? С выдрами Майкла? С зебрами Бетси? Со всеми остальными животными в зоопарке? Те, кто неприспособлен в местной экосистеме, так и так обречены, однако остальные…
С того места, где она стояла, виднелась парковка. Там тоже бродили мертвецы. На ее глазах они окружили вопящего мужчину и повалили на землю, так что он исчез под грудой их тел. Судя по всему, зоопарком катастрофа не ограничивалась. Ни единой секунды.
Кассандра повернулась спиной к главным воротам. У нее еще остались дела.
Любое серьезное заболевание, распространяющееся экспоненциально, должно было покончить с городом в течение нескольких часов, – простая математика. Заболел один – плохо, двое – хуже, четверо – совсем паршиво. Числа в ее голове громоздились друг на друга, пока количество мертвых не превысило количество живых, которым не оставалось ничего, кроме как умереть.
Если бы Майкл ее не укусил, Кассандра могла бы еще побарахтаться. К примеру, корпус крупных кошачьих, чем не выход? В тамошних холодильниках на всякий случай хранились сотни фунтов сырого мяса, а двери способны были сдержать разбушевавшегося льва. Можно было бы запереться внутри вместе с ее любимыми кошками, и переждать беду.
Однако рука у Кассандры горела, отзываясь дергающей болью на каждый удар сердца, и в целом она чувствовала себя… неважно. Ее лихорадило. Хотелось свернуться калачиком, закрыть глаза и позволить телу завершить трансформацию, к которой оно настойчиво стремилось. Действовать надлежало быстро, не дожидаясь, пока она окажется ни на что не способной.
Начала с травоядных. Открыла двери, подперла ворота, дав путь к свободе всем, кто захочет им воспользоваться. К тому времени, когда она добралась до «птичника», по лужайке уже бегали зебры, нервно и опасливо прядавшие ушами. По боковой тропинке суматошно пропрыгал кенгуру, стремясь убраться как можно дальше. Если в кустах и прятались мертвые, им его никогда не поймать.
Птицы тоже чувствовали неправильность происходящего. Когда Кассандра открыла клетки, они вылетели, шумно хлопая крыльями, и быстро скрылись из виду. Некоторые выживут легко, другим придется поднапрячься.
Медленно, шаркающей походкой, она двинулась к кошачьему вольеру. Запах гнили вроде бы уменьшился. Может быть, она к нему привыкла, а может быть – ее обоняние умирало вместе с ней.
Оставалось еще много запертых дверей и закрытых клеток. Но время поджимало, а ей не хотелось рисковать своими животными, оставляя их на самый конец. Жжение в руке становилось все глуше и тише. Нервы начали умирать.
Завидев Кассандру, тигры, прекратив метаться и рычать, уставились на нее. Она вытащила ключи.
– Постарайтесь… не есть меня, хорошо? – прохрипела она, подходя к ряду клеток.
Отперла их, одну за другой. Закончив с тиграми, освободила львов и гепардов. Дойдя до самого конца, Кассандра поняла, что между нею и свободой оказалась дюжина крупных хищников. Она смотрела на них, они – на нее. Затем, отвернувшись, звери пошли прочь, на волю.
Кассандра дошла за ними до главной двери тигриного вольера. Пальцы отказывались подчиняться, не желали вставлять ключ в замок и поворачивать его. Она сражалась с одеревенением до тех пор, пока язычок замка не щелкнул. Вошла в вольер. Дверь позади захлопнулась, но Кассандре было все равно.
Спотыкаясь на неровной земле, она доковыляла до камня, где тигр-самец любил нежиться в самые жаркие часы. Села, закрыла глаза. Издалека доносились звуки каллиопы, тихонько вторя редеющим ударам ее сердца.
Никуда больше не торопясь, Кассандра стала ждать, когда музыка смолкнет.
