Глава пятьдесят восьмая
Алекс
15 октября 2010

– Я скоро уйду в отпуск по уходу за ребенком, – говорил Мэтт, – так что времени у меня совсем мало.

Ее рука, прижавшая к уху телефон, слегка дрожала. Отпуск по уходу за ребенком… Вот теперь у Мэтта все как надо. Все по-настоящему. О своем отпуске он объявил тем же бесстрастным тоном, что и об алиби Пола Уилера.

Когда на экране высветилось имя Мэтта, она чуть было не перекинула звонок на голосовую почту, стесняясь того, что дело не продвигается. Но он звонил – а это означало, что его пальцы искали ее имя в записной книжке, что он специально выбирал укромное место для разговора, что он выкроил крупицу драгоценного времени лично для нее. Она понимала: нужно ответить.

– Пускай твоя идея с Полом Уилером и не прокатила, но я тут думал о том, чтобы поискать похожие случаи. Помнишь, ты просила?

– Конечно, помню.

– Ну так вот, я наконец разгреб свои текущие дела и вчера смог этим заняться. И нашел кое-что, что может пригодиться.

– Да ты что? – Она с размаху опустилась на диван прямо в мокрой спортивной форме, и вокруг тут же образовалось темное пятно. Дождь хлестал в старое кухонное окно, ветер злобно свистел в дымоходе и стучался в каминную решетку, требуя, чтобы его впустили. Неужели и правда что-то новое? Подарок от Мэтта, способный хоть на миллиметр сдвинуть все с мертвой точки?

– Ты особо губу не раскатывай, но давай лучше обсудим это не по телефону.

– Отлично, я готова. Прямо сегодня? Когда ты сможешь?

У нее было два часа, чтобы собраться, доехать до станции, припарковаться и купить билет на поезд. Два часа – и никаких походов на кухню. Никаких глоточков для храбрости. Ее пробил озноб; опустив глаза, она увидела, что так и сидит в промокших легинсах и толстовке. Потные волосы слиплись в сосульки, щеки в красных пятнах.

Она забралась под душ, и второпях плеснула шампунем в глаза, и порезала бритвой ногу.

Какое счастье, что у нее мало времени. Иначе она бы так и сидела как парализованная, задыхаясь при мысли о том, что снова его увидит. Его лицо будет так близко, что она почувствует запах крема для бритья. Впервые за эти бесконечные годы. Возможно, он уже начал седеть. Ему пойдет седина.

Будь у нее впереди еще несколько дней, она бы вся издергалась. Заказала бы штук двадцать новых шмоток, меряла их все по очереди и в слезах отшвыривала, прихлебывая красное вино, чтобы успокоить нервы и затуманить отражение в зеркале. Но сейчас половина вещей была в стирке, а половина от второй половины сушилась на кухне, так что выбор был невелик.

Она надела белье одного цвета. Выбирать его было как-то неловко. Натянула самые чистые джинсы и облегающий джемпер от Jack Wills, который – как она надеялась – болтался на ней меньше, чем остальные.

Включила фен на максимум, высушила волосы. Трясущимися руками неловко наложила макияж, но тут же смыла: она накрасится в поезде, когда сердце перестанет выпрыгивать из груди.

– Хорошо выглядишь, – соврал Мэтт.

– А ты выглядишь потрясающе, – ответила она, что было чистой правдой.

Он и пах потрясающе. Роскошный мускусно-древесный аромат. На секунду она замерла, не в силах оторвать от него взгляд. Ему шел его возраст; шли мелкие смешливые морщинки вокруг глаз, шли тончайшие серебристые ниточки в коротко остриженных волосах. Вид у него был шикарный, с благородными потертостями, как у классического дивана дорогой кожи.

У нее на вооружении был типичный арсенал тридцатилетней женщины. Навороченная сумочка, дорогая косметика и маска приличия.

Плюс в том, подумала она, что сейчас она выглядит заметно лучше, чем в прошлый раз. По крайней мере, ей так кажется.

– У меня времени в обрез, – сказал Мэтт, явно не собираясь вдаваться в подробности, – поэтому давай прямо к делу.

– Конечно.

– Сначала ты.

– Я? Ну ладно… Мне помогает тогдашний бойфренд Эми.

– Вау! Потрясающе!

Радостное изумление на его лице было несколько чрезмерным. Да, Мэтт, я еще на что-то гожусь. Я довожу до конца начатые дела. Важные дела. Ну, по крайней мере, часть из них.

– Как ты на него вышла?

– Я же профессионал.

Мэтт улыбнулся.

В этом кафетерии в центре Гринвича было удивительно тихо. То ли тучи народ разогнали, то ли здесь всегда так, а Мэтт знает об этом и назначает тут особо секретные встречи.

За столиком в углу компания расфуфыренных школьников издевалась над содержанием заламинированных меню и соусницей в виде помидора. Они смеялись нарочито громко и слишком уж старались выдать что-то остроумное. «Когда мы учились, – подумала Алекс, – это считалось крутым китчем».

Ближе к двери мужчина в мятой одежде уже отчаялся дочитать забрызганную кетчупом газету; его маленькие близнецы крутились во все стороны, кроша в пухлых пальчиках гренки.

Она рассказала про Джейкоба. Про то, как, засиживаясь до боли в глазах, перерыла сотни газетных статей. Про встречу с Бекки и про марш-бросок в Девон, к Бобу. Сообщила также, как отпиралась Дженни, и том, что Джейк сейчас как раз с ней разговаривает. И вскользь упомянула, как ходила к тому месту, где нашли Эми.

– Я должен признать, что ты сделала гораздо больше, чем я от тебя ожидал. Только без обид.

Она подняла бровь, не зная точно, шутит ли он или в самом деле был уверен в ее никчемности:

– Вот сейчас немного обидно было.

И тут Мэтт улыбнулся. Боже. Та самая улыбка. С ямочками во всю щеку. С ямочками, в которые хотелось погрузиться и плыть куда глаза глядят. Когда-то она могла любоваться этой улыбкой когда захочет – надо было лишь рассмешить Мэтта. А теперь это сокровище принадлежало Джейн, которой «тридцать восемь недель и четыре дня, уже немного осталось» и которая думала, что у него «опять эта чертова сверхурочная работа».

– В общем, как я уже говорил, радоваться пока рано, но я нашел кое-что, что меня зацепило. Слишком много совпадений.

– И что это? – Сердце заметалось, и она уже с трудом сдерживала нетерпение.

– Поздним вечером в начале июля девяносто пятого в эденбриджском автобусе к одной очень пьяной шестнадцатилетней девушке подсел какой-то парень. Он уговорил ее сойти на окраине города и потом – как посчитали бы мы с тобой – изнасиловал.

– А кто не посчитал?

– Да там вообще особо никто не разбирался. Она добровольно сошла вместе с ним с автобуса – значит, хотела переспать. Сейчас бы расследовали совершенно по-другому.

– И кто был этот парень?

– Его даже не искали. В ее заявлении сказано, что на вид ему было от пятнадцати до тридцати пяти. Не очень-то полезные сведения – по ним можно судить разве что о том, до какой степени барышня нажралась. Рост – минимум шесть футов, темные волосы, низкий звучный голос. Да, и… только это не для печати, хорошо?

– Не для печати так не для печати.

– Не говори ни редактору, ни вообще никому. Пока рано.

– Да не скажу я, Мэтт. Что там дальше? – спросила она, чувствуя безумное желание схватить его за грудки.

– Он сказал, что его зовут Грэхем.

– Грэхем… – Она задумчиво покатала имя на языке и записала в блокнот. Никаких ассоциаций.

– Так вот, этот так называемый Грэхем подсаживается к ней и заводит беседу. Уговаривает сойти с автобуса, чтобы распить бутылочку, которая у него с собой, и повеселиться к обоюдному удовольствию.

– Понятно. Звучит довольно гнусно.

– Так и есть. Девушка, как я уже сказал, была пьяна. Она передумала и попросила проводить ее домой, но он не пустил. Связал ей руки и занялся с ней сексом.

– Изнасиловал, – уточнила она.

– Да. В заявлении говорится, что потом он сжал ей горло и угрожал убить.

– Кошмар. И что, никого так и не прижали? – сердито спросила она.

– Ну, зацепиться там было особо не за что, – ответил Мэтт извиняющимся тоном.

– Связь однозначно есть! Как думаешь?

– Ну, общие моменты с делом Эми, конечно, присутствуют. Но радужных надежд не строй. На тот момент надежным свидетелем ее не считали, учитывая все обстоятельства.

– Какие обстоятельства?

– Плохая репутация, – вздохнул Мэтт. – Плюс к этому – сильное алкогольное опьянение. Думаю, в прокуратуре не приняли бы дело даже при наличии подозреваемого.

– Так, значит, несмотря на то что девушка – по сути, еще ребенок – нашла в себе мужество подать заявление, этому типу позволили продолжать в том же духе? А может, и чего похуже сделать? Например, изувечить Эми?

– Не надо перебарщивать. Мы ведь не упустили какого-то конкретного преступника. Дело просто развалилось бы, не дойдя до суда.

– Ладно, Мэтт, я здесь не для того, чтобы нападать на полицию. Мне это, в общем-то, по барабану. Я просто пытаюсь найти что-то, что помогло бы Эми.

– Хорошо. Только не забудь, что все это не для протокола. И я тебе ничего не говорил.

– Имеет смысл спрашивать, можно ли поговорить с той девушкой?

Мэтт, не отвечая, наклонил голову набок и иронически поднял бровь.

– Даже не обсуждается? – уточнила она.

– Вот именно. Я просто не имею права вот так, без причины, раскрывать прессе имя жертвы.

– А сам ты с ней связаться тоже не можешь?

– Нет, Алекс, не могу. Я понимаю, тебя это не радует, но как бы я это обосновал?

– Сказал бы, что я попросила? – предложила она, и они оба улыбнулись.

– Алекс, если ты найдешь основания для повторного открытия дела, я смогу дать тебе имя. Но они должны быть непоколебимы. А не просто «интуиция подсказывает». Может показаться, что я перестраховываюсь, но ты ведь помнишь, как у нас все устроено.

– Я все помню, Мэтт.

– Я знаю.

– Я скучаю, – прошептала она.

– Мне пора.

– Я знаю.

Грэхем. Псевдоним, разумеется; если кто-то планирует изнасилование, то не станет выбалтывать в беседе с жертвой свое настоящее имя.

Высокий темноволосый парень, назвавшийся Грэхемом, просто обязан быть тем самым, кто напал на Эми. Судя по полученной от Мэтта скудной информации, этот тип полностью контролировал ситуацию. Он все продумал заранее, или у него вообще был универсальный план на случай появления потенциальной жертвы в поле его зрения. Чтобы дойти до такого, потребовался, наверно, не один год. Процесс шел медленно; а может, его кто-то направлял?

А ведь она уже была на грани. Была готова бросить все и на несколько часов раньше положенного окунуться в темно-красный дурман. Перевыполнить план по количеству бокалов. И не кто иной, как Мэтт, отшвырнул ее от этой пропасти.

У нее было имя.

У нее был похожий случай – всего за пару недель до трагедии с Эми.

Это уже материал. Реальный материал для статьи.

Она так воодушевилась, что всю обратную дорогу до Танбридж-Уэллса думала только об Эми и не углублялась в размышления о том, как восхитительно Мэтт скользил глазами по ее лицу, пока ее слушал, или как долго держится у нее на одежде его запах.