Глава тридцать восьмая
Джейкоб
2 октября 2010
Как-то неестественно было стучать в собственную дверь. Однако проникновение без предупреждения, несомненно, расценят как серьезный проступок. Джейкоб тяжело переступил костылями чуть вбок и уже занес руку, чтобы постучать в третий раз, но тут из дома слева выглянул сосед.
Сунув ключ в замок, он повернул его вправо. Что-то мешало. Он попробовал влево, но там было совсем глухо. Снова вправо, покачать туда-сюда, снова вправо… Ключ не шел ни в какую. Джейкоб потрясенно отступил назад: она сменила замки! Сменила замки в его собственном доме – в их доме!
Он забарабанил в дверь громче:
– Фиона! Это я! Черт…
Опустившись на крыльцо, он прислонился спиной к своей входной двери. А если она вернется только к вечеру? Он снова набрал ее номер; он уже пытался ей звонить с утра, когда проснулся. Показалось? Или в доме и правда звонит ее мобильник?
Включилась голосовая почта; он сбросил и набрал снова. И снова. На четвертый раз за спиной послышалось какое-то шевеление.
– Ты что делаешь? – прошипела Фиона через щель для почты.
Путаясь в костылях, он начал подниматься и, наступив на больную ногу, поморщился от боли.
– Фиона, – начал он, наклонив голову и упершись лбом в дверь, – нам надо поговорить. Пусти меня.
– Нет, Джейкоб. Ты здесь больше не живешь.
– Фиона. Фиона, – повторял он монотонно, чувствуя, как сжимаются кулаки.
– Уходи, Джейкоб, просто уходи. Не начинай.
– Нет! – Оттолкнувшись от двери, он выпрямился, насколько позволяли костыли. – Это и мой дом тоже!
Фиона распахнула дверь, но встала в проеме, загораживая вход.
– Поздно, Джей. Ты уже весь изоврался. Я даже смотреть на тебя не могу! – Она явно злилась еще больше прежнего. – Иди лучше к своей мамочке!
– Фиона, я ушел, чтобы ты отдохнула. Сделал, как ты сказала, а ты тут замки меняешь! Неужели ты не видишь, что твоя реакция ненормальная?
– Я просто пытаюсь рассуждать логично, Джейкоб. Я думала, мы с тобой что-то строим. Но тебя все это не устраивало, да? Я пыталась, я честно пыталась. Но ведь очевидно, что меняться ты не собираешься. Чуда не произойдет; ты не начнешь внезапно говорить мне правду и не превратишься в прежнего Джейкоба. Нужно смотреть на вещи реально. – Она вытерла глаза рукавом.
– Нет, давай-ка уточним. Ты больше не знаешь, кто я, и я не выкладываю тебе все свои мысли? В этом проблема? – Он сжал челюсти так, что скрипнули зубы. – Или в том, что я позволил себе поехать ночью покататься, поскольку твой храп мешал мне спать, и из этого следует, что я тебе изменяю, разрушая все, что мы создали? Первое или второе?
– Одно другого не исключает, Джейкоб. И первое, и второе, и много чего еще. И спасибо, что вывернул все наизнанку – теперь уже, оказывается, я виновата, что храплю во время беременности. Господи!
– Ты все неправильно интерпретируешь. И видишь во мне только самое худшее. Неужели я такой злостный преступник, не заслуживающий ни малейшего снисхождения?
Фиона не отвечала. Уперев руки в бока, она пристально изучала его лицо.
– Я никогда тебя не оскорблял. – Он повысил голос. – Не изменял. Пальцем тебя не трогал. Да, наверно, иногда со мной непросто, а с тобой разве нет? Давай все-таки попробуем друг друга понять!
– Да как тебя понять, если ты все время врешь? Непонятно даже, что именно нужно понять! Я не знаю, кто ты, Джейкоб. Не знаю, какого хрена творится в твоей голове. Ты обманываешь, изворачиваешься, отводишь свои чертовы глаза. Если ты мне не изменяешь, тогда что же ты делаешь? Представить страшно!
– Значит, ты хочешь абсолютной честности, да, Фиона? – заговорил он с усмешкой, бросив взгляд на соседский дом, где тотчас опустилась поднятая занавеска. – Я, значит, буду абсолютно честен, а ты вывернешь все наизнанку и используешь против меня, да? Дашь мне этой честностью по башке? Есть вещи, которые для этого мне слишком дороги! – отчеканил он. – Ты сама призналась, что не знаешь, кто я. А я-то думал, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Мечты, мечты… теперь вот оказывается, что я тебе даже неприятен. Охренеть.
Он оперся руками о стену. Фиона смотрела враждебно. Ее молчание оглушало – уж лучше бы что-нибудь крикнула.
– Фиона, я тебя люблю. Но в данный момент ты у меня теплых чувств не вызываешь. Ты как свернувшаяся кольцом змея. Всегда. С тобой вообще невозможно расслабиться. Я все время хожу вокруг тебя на цыпочках, но так не может продолжаться вечно.
– Это ты сделал меня такой! – задохнулась она.
– Может быть, и я… – его голос смягчился.
– И я тебя за это ненавижу. Я не хочу такой быть.
– Мы такие, какие есть. И если нам никак не удается смириться с этим, возможно, действительно стоит распрощаться.
Он совсем не собирался это говорить. Ему даже и мысли подобные в голову не приходили, пока слова сами не сорвались с его губ. Фиона не ответила, и он, не давая себе времени сказать еще что-нибудь, зашагал прочь, покачиваясь на своих костылях.
