VIII. Новая сила
Я все еще не мог привыкнуть к тому, что эти края так изменились: ни одного паука на мили вокруг, как будто кто-то залил всю местность тысячами тонн инсектицида. С людьми дело обстояло чуть получше – тут и там виднелись небольшие группы красных точек. Они двигались неторопливо, без суеты: похоже, человек снова почувствовал себя здесь хозяином. Однако что-то сбивало меня с толку, и из-за этого я никак не мог сориентироваться на пси-ландшафте. Кроме бесчисленных тварей не хватало еще чего-то, чего-то очень важного… Через секунду меня осенило – я не видел Цитадели!
Она исчезла, растворилась без следа. Во всяком случае, пустовала. Я постарался найти ее по памяти и с большим трудом приблизительно определил местоположение. Кто-то ошивался там и сейчас, но о былой многолюдности и речи не шло. Жизнь здесь больше не кипела, бандитская столица пришла в упадок.
Правда, оставался еще один центр – второй, намного менее заметный, чем Цитадель когда-то. Тот самый, который я в свое время посчитал убежищем Амбала. Туда нас якобы вел Рохо, перед тем как бросить в пустыне на корм тварям. Вспомнив слова наших недавних пленников, я подумал, что сейчас он наверняка сам воцарился на троне Амбала и сидит там в окружении свиты.
Сконцентрировавшись, я попытался в мерцающем облаке разобрать отдельные точки. Их было несколько десятков, и точно – одна заметно выделялась среди других. Тот самый знакомый шершень среди светлячков, только теперь он казался еще больше. Интенсивности свечения тоже прибавилось, хотя оттенок стал темнее – багрово-кровавым.
– Ничего мы не смогли сделать! Ничего!
Знакомый голос заставил меня вынырнуть из красноватой полутьмы. Увлекшись поиском Рохо, я совсем перестал следить за тем, что происходит рядом, и пропустил момент, когда в комнате появились новые арлекинки. Их было всего две: короткостриженая коренастая блондинка, прикрывающая рукой кровоточащую щеку, и вторая – сухая, рыжая, растрепанная. Катарина.
– Просто сидели в кустах и смотрели, как он Алишу убивает. Просто сидели и смотрели…
– Кто? – отозвалась бритая.
– Рохо, кто еще…
Катарина обвела комнату невидящим взглядом. Меня она в упор не замечала – похоже, перед глазами у нее еще стояли картины недавнего прошлого.
– Хорошо хоть, что она умерла быстро – сразу отключилась. Этот урод у нас на глазах ей грудную клетку ножом вскрыл. Сердце вынул, сам весь кровью вымазался… Остальные вокруг прыгают, от радости сами не свои…
Бритоголовая привстала со своего места:
– Много их там?
– Человек шестьдесят. Может, больше. Все – бывшие «красноликие».
– С оружием у них как?
– Не хуже, чем при Амбале. Я хотела прямо там на них кинуться. Но шансов не было, хорошо, Фло меня остановила… – Катарина кивнула на напарницу. Та без слов села на ближайшую из пустых постелей, но вдруг побледнела и начала заваливаться назад, закатив глаза. Ее подхватили – соратницы не дали ей отключиться, захлопотали вокруг, занявшись ранами. Катарина осталась стоять у входа и, уставившись куда-то в стену, продолжала:
– Ну прихватили мы бы с собой на тот свет десяток, а другие нас на куски бы разорвали. Даже в жертву, наверное, не стали бы приносить по всем правилам…
– Что с остальными, сестра? – Бритоголовая насупилась. Недружелюбное лицо стало еще более жестким.
– Нет их больше, Эдна… Не смогли мы тихо отойти, засекли нас… Лису наповал уложили. Си из дробовика в живот попали. Я ее сама добила, чтобы живой им не оставлять…
Бритая Эдна зло выругалась и хрустнула костяшками пальцев. Остальные мрачно молчали. Катарина наконец осмотрелась чуть внимательней. На мне ее взгляд остановился – она, кажется, сначала не поверила глазам.
– Макс?
Я встал и улыбнулся. Даже если не брать в расчет, что на кону стояла моя жизнь, было приятно увидеть старую знакомую. Все-таки Утопия не лучшее место для долгих отношений – обычно не успеешь спросить человека, как его зовут, а уже приходится провожать на тот свет. Катарина поначалу тоже обрадовалась, но неуверенная улыбка сползла с лица, когда она рассмотрела эмблему Легиона у меня на груди.
– Ты что – тоже один из этих? К нам в плен попал?
– Сам напросился. Говорил, что тебя хочет видеть, – за меня ответила Эдна. Она снова взялась за свое оружие, стоило мне шевельнуться. – Так ты его знаешь, сестра?
– Знать-то знаю… Только, похоже, не так хорошо, как думала.
В голосе Катарины знакомо звякнула сталь, она холодно сканировала меня с ног до головы. А что, действительно, она должна была решить? Я канул без следа среди песков, меня все заочно похоронили и забыли. И тут неожиданно всплываю цел и невредим. И что на мне? Легионерский мундир, пусть и без знаков различий. Похоже на повадки старины Джоза. Логично было предположить, что я был таким же внедренным агентом, только чуть более успешным. Или с потрохами продался воякам уже после. В любом случае ничего хорошего от меня арлекинкам ждать не приходилось. Катарина прожигала меня взглядом, и, хоть мы были примерно одного возраста, я чуть было не почувствовал себя учеником, которому нужно оправдываться. Нет уж, хватит, я тут же стряхнул секундную слабость.
– Да я понимаю, как это выглядит, Катарина. Но поверь – все не так, как ты думаешь. Никакого отношения к Легиону я не имел, пока они нас с Амиром от смерти не спасли. Да и сейчас я никакой не легионер – просто пришлось послужить им немного.
– Спасли? – Катарина хмыкнула. – Что-то первый раз слышу, чтобы Легион кого-то спасал… Прямо вот так подобрали, от песочка отряхнули, в форму одели?
Эдна с готовностью зло хохотнула, остальные начали тихо переговариваться, косясь в мою сторону. Тут меня разобрала злость: я вспомнил, как Катарина растворилась в толпе, пока Рохо с компанией заламывали нам руки. Не то чтобы я упрекал ее в чем-то – кто из здешних жителей поступил бы иначе? – но и отчитываться перед ней окончательно расхотелось.
– Ну да, тебе из Цитадели видней было, конечно.
Катарина смутилась и отвела взгляд. Всего на мгновение.
– Ты меня упрекаешь, что ли? Я все равно бы вам ничем помочь не смогла – что толку, если бы вместе с вами сдохла?
Остальные арлекинки начали с непониманием переглядываться, но Катарина просто не обращала на них внимания. Она чуть остыла, но по-прежнему не доверяла мне и пыталась поймать на чем-нибудь.
– Хотя ты говоришь, там спасательная служба Легиона вовсю теперь работает? Скажи тогда, почему они тебе мозги не промыли, как у них принято? Я смотрю, на обычного зомби ты не похож…
– Сегодня ты щедра на комплименты, я смотрю. Ну да, мозги мои не трогали, потому что им они нужны были. Это Джоз своих на меня навел – из-за моего дара.
Теперь, кажется, она чуть больше верила моим словам, хотя все равно подозрительно щурилась.
– Так что, они тебя тоже на поводке таскали, чтобы ты тварей вынюхивал? Или ты им турниры по покеру устраивал?
– Обошлось без покера. А в разведке помогал, да. Приходилось.
– А потом и присягу пришлось дать? Само вышло, да?
– Слушай, да не один я из них! Я сам по себе. Как был, так и остался. Просто пришлось им помогать. И я не жалею, кстати. Вы тут даже не представляете, с кем они там воюют…
– А нас это не волнует. Хватает того, что они воюют с нами. Знаешь, сколько мы сестер из-за вас потеряли?!
Меня эта перепалка начинала утомлять, но оправдываться за своеобразный подход Легиона к человеческим ресурсам было глупо.
– Мне очень жаль, Катарина, правда. Я к этому отношения не имел. А сейчас и Легиону уже, похоже, конец. От нашей базы ничего не осталось…
– Ах вот как? Сочувствую! Бедным солдатикам теперь негде жить! – Катарина издевательски скривилась, но потом посерьезнела. – Ладно, допустим. Тебя понять можно. Но от меня чего ты хочешь? Точнее, от нас. Я-то сама против тебя ничего не имею. И даже кое-чем тебе обязана, если уж начистоту. Но сам знаешь: у нас тут свои порядки, мужчин к себе не берем, чужих не жалуем. Да и времена у нас не лучшие – самим жарко приходится. Если сестры согласятся, я выдам тебе немного припасов, но одна я тут ничего не решаю.
– Да мне подарки и не нужны! Я не с пустыми руками – есть предложение. Деловое, можно сказать.
– Слышал, чтобы арлекинки торговали с кем-то? Самому не смешно?
– Я про другое. У меня есть небольшой отряд, недалеко отсюда. Профи, штурмовики, каждый десятка амбаловских головорезов стоит. Одна проблема – товар скоропортящийся.
– Здесь никто долго не живет.
– Это само собой. Но у них еще эмульсия специальная в крови – ее обновлять нужно. Тут в джунглях этого не сделаешь. А без нее они долго не протянут.
– Зачем нам ваши отходы?
– Пока они в порядке – на один хороший прорыв точно хватит. Но затягивать не стоит, конечно.
Катарина разглядывала меня пристально и оценивающе. Видимо, ей непривычно было видеть меня в роли командира, пусть и всего лишь потрепанного отряда зомби-солдат, у которых скоро выйдет срок годности. Но было ясно, что я попал в точку: такая сделка пришлась бы для арлекинок очень кстати.
– И что ты предлагаешь, Макс?
– Сама подумай. Есть у нас один общий интерес…
Повисла тишина, остальные арлекинки молчали. Солдаты Легиона, даже горстка, – весомый аргумент в любом здешнем споре. Это не местные громилы в ржавой броне, их боялась вся пустыня, и правильно делала. А для арлекинок сейчас наступал критический момент: Рохо взял след и своей добычи не отпустит. Наверняка это понимали все, кто находился в комнате, но я должен был произнести свое предложение вслух.
– Предлагаю объединить усилия. Пойдем и выбьем Рохо зубы, пока он не затравил вас в этой норе.
Катарина повернулась к остальным:
– Все слышали?
Кто-то кивнул, кто-то только с сомнением хмыкнул. Арлекинки выглядели мрачно: видно было, что каждая мысленно выбирает из двух зол. Катарина снова повернулась ко мне.
– Ладно, допустим, мы подумаем. Но сначала давай посмотрим, что у тебя есть. Где твоя армия?
#
Когда мы нашли их в джунглях, Джоз был еще жив, хотя в сознание так и не приходил. Я не говорил о нем Катарине до последнего момента, и, к счастью, она перенесла этот сюрприз довольно спокойно. Кулаки сжались, костяшки побелели, но клинок даже не вышел из ножен. Возможно, если бы разведчик был полон сил, все пошло бы по-другому, но добивать беспомощного врага она не собиралась. Я даже набрался наглости и попросил о какой-нибудь помощи, надеясь, что аптечка арлекинок не пустует. Катарина не сказала ни слова, но кивнула утвердительно.
Когда мы дотащились до убежища, штурмовики тут же оказались в центре внимания. Арлекинки впервые видели этого противника так близко, если не считать ближнего боя, и теперь смотрели на них как на невиданных зверей. Щупали униформу, щелкали пальцами по броне, тянули за автоматы, строили рожи и подначивали. Разве что ножами в них не тыкали. Но солдат это все не волновало: шутки они пропускали мимо ушей, к выпадам арлекинок были совершенно безразличны, только оружие из рук не выпускали. Очередной триумф дисциплины, укрепленной технологиями Легиона. Но даже таким полуроботам нужно было восстанавливать силы – я отдал приказ отдыхать. Сам же пошел приглядеть за Джозом, здоровьем которого согласилась заняться Эдна.
Разведчик лежал на постели, не подавая признаков жизни. Эдна пощупала ему пульс, осмотрела вмятые ребра и изуродованную ногу и покачала головой. Потом вытащила объемистую коробку с красным крестом на крышке. Она была так плотно набита, что, когда Эдна ее открыла, упаковки с препаратами посыпались в разные стороны. Внутри были пачки блестящих блистеров с таблетками, разноцветные ампулы, прозрачные тюбики с капсулами и просто пакетики без всякой маркировки с какими-то порошками.
Теперь понятно, откуда берется слава арлекинок. С особой диетой, конечно, можно не чувствовать ни боли, ни страха, передвигаться акробатическими кульбитами и клинком бронежилеты пробивать. Никакой мистики, чистая наука. Или не совсем чистая, я не брался судить о юридической стороне дела. Не знаю, кем раньше была Эдна – врачом, персональным фармакологом какого-нибудь чемпиона, отдыхавшего на Утопии между рекордами, или просто опытным наркотехнологом, но дело свое явно знала.
Она зарядила несколько ампул в медицинский инъектор не самого стерильного вида и вколола свой коктейль Джозу. Через несколько минут я заметил, как от дыхания у него поднимается и опускается грудь. Еще через пару минут лицо порозовело, а потом он резко открыл глаза. Сел на постели, огляделся мутным взглядом и попросил воды. Он явно не понимал, где находится, но даже не поинтересовался этим. На лице было странное спокойствие, почти как у легионерских пехотинцев после аугментации мозга.
Арлекинки окружили разведчика, напряженно его изучая. Сейчас они напоминали стаю хищных птиц, каких-то гарпий, на время убравших когти. Они склонились над ним и ждали, как он себя поведет. Казалось, сделай он сейчас какое-то неверное движение, и они тут же бы разорвали его на клочки. Я на всякий случай небрежно положил руку на рукоять пистолета.
Но никто не собирался причинять Джозу физического вреда – если он и подвергся атаке, то только словесной. Не дав ему опомниться, Эдна начала забрасывать вопросами. И тут я впервые увидел, как начальник разведки Легиона выступает в роли допрашиваемого.
– Имя? Звание?
К моему изумлению, Джоз начал спокойно отвечать. Говорить ему было непросто, но он старательно ворочал непослушным языком, и если запинался, то с дополнительным усилием повторял ответ. При этом выдавал информацию он крайне скупо, отвечая исключительно на заданный вопрос без всяких дополнительных уточнений. Эдну, похоже, ситуация совсем не удивляла.
– Что ваше подразделение здесь делает?
– Вынужденно отступили сюда с занимаемых позиций.
– Каких позиций?
– База «Черного легиона» «Стальной термитник».
– Почему отступили?
– Гарнизон уничтожен, нет средств вести оборону.
– Кем уничтожен?
– Информации нет.
– Предположения?
– Неизвестный противник. Раньше здесь замечен не был. Возможно, прибыл на Утопию недавно.
Вот так дела. Таким Джоз не делился даже со мной, а сейчас спокойно выкладывал какой-то арлекинке, которую видел первый раз в жизни. Я догадывался, что здесь было что-то не так. Уколы! Похоже, ему ввели не только лекарства, но и какую-то сыворотку правды. Эдна продолжала наседать, хотя этого и не требовалось – отрешенный Джоз не заставлял себя ждать.
– Откуда он прибыл? С Земли?
– У нас недостаточно сведений. Возможно.
– А кто убил Амбала?
– Высокая вероятность, что они же.
– Хорошо, какой приказ выполняет Макс?
Так, вот дело дошло и до меня. Я еще крепче сжал пистолет и тихонько сдвинул предохранитель. На всякий случай. Было бы занятно услышать, что у Джоза на меня имелись какие-то тайные планы. Особенно весело было бы, если бы они не понравились арлекинкам. Но нет, пронесло. Хотя бы тут я обладал полной информацией: Джоз подтвердил, что я нужен, только чтобы добраться до тайника с передатчиком и в пути любой ценой беречь контейнер с информацией.
На этих словах стало видно, что у Эдны под бритой черепушкой изо всех сил заработал мозг, прикидывавший эту самую цену и возможного покупателя. У меня начала потеть ладонь на ребристой рукоятке. Однако пока я мог за себя не беспокоиться: сейчас арлекинкам предстояло принять решение, от которого зависели их жизни. Эдна выяснила все, что хотела, – пришло время совета.
– Ну что, сестры, пора решать. Время не ждет. Что думаете?
Они больше не смотрели на Джоза, а о моем присутствии, кажется, вообще забыли. Зато я мог спокойно изучить их, пока они напряженно переглядывались в повисшей тишине. В боевых масках и раскраске арлекинки почти не отличались друг от друга, но сейчас было видно, насколько они все разные – передо мной был десяток непохожих женских лиц.
Квадратное, практически мужское, с тяжелой челюстью и широкими скулами – у Эдны. Сосредоточенное, умное, с заострившимися чертами – у Катарины. Справа от них сидела совсем девчонка с детским, чуть удивленным личиком и сонными глазами. Я помнил, что это именно она тогда играючи чиркнула тесаком по трупу мародера, лежавшему на пути. Чуть дальше можно было видеть совершенный продукт пластической хирургии. Просто лик богини с безупречными пропорциями. Теперь, правда, уже не совсем безупречными: глубокий шрам шел от места, где начинают расти волосы, через центр лба и переносицу, минуя чудом уцелевший глаз и останавливаясь у уголка рта.
По соседству расположилась азиатка с властным выражением лица, которая, похоже, привыкла командовать задолго до того, как вошла в этот командирский совет. На ее колене держала руку девушка, покрытая сложным пирсингом, с вживленными в кости черепа пластинами, которые расходились во все стороны от висков выпуклым фрактальным узором. Из-за ее плеча выглядывала костлявая ведьма неопределенного возраста, к которой явно никогда в жизни не притрагивались никакие косметические кудесники.
В мирное время у них не было шансов не то что познакомиться, но даже, наверное, оказаться в одном помещении, а теперь они шли в бой плечом к плечу. Или тут правильнее сказать «бедром к бедру»? Пауза затянулась, но наконец взорвалась. Арлекинки заговорили – все наперебой.
– Легионерам только в мясорубку залезть… Когда они людей жалели?
– А какие варианты, сестры? Ждать, пока нас отсюда выкуривать будут?
– Слышь, этому солдатью все равно скоро подыхать, а мы с ними заодно все поляжем…
– Может, ну его к черту – свалим на север, туда, где баз нет? Найдем местечко?
– Да нет там никакого местечка!
– Мне плевать, я хоть сейчас в атаку!
– Я тоже – за сестер надо мстить!
Наконец Катарина призвала всех к тишине и взяла слово:
– Выбора у нас особого нет. Бежать? Запасов мало, зато на руках две раненые сестры. С ними мы быстро передвигаться не сможем. И куда бежать? На севере и на юге Легион плотно окопался, это не вариант. На западе – база, которую разгромил неизвестно кто. И думаете, они нам рады будут? Или мы с ними справиться сможем? Сомневаюсь.
Она оглядела соратниц. Азиатка недовольно отвела глаза, Эдна инстинктивно сжала тяжелые кулаки. Никто не возразил, Катарина продолжила:
– Зато против Рохо сейчас шанс есть. Он думает, что мы притихнем, раны зализывать станем, даже петлю нам на шее затягивать не спешит. А мы сами его проведаем. Если победим – тут все под нами будет. Или просто запасов наберем и на восток пойдем – от Легиона и всех этих дел подальше. Так что предлагаю рисковать. Черт, сестры, нас считают самыми чокнутыми на этой больной планете – мы теперь в норе прятаться будем?! Кто за то, чтобы в атаку?
Несколько рук взметнулось сразу, остальные поднялись после небольшой паузы. Дольше всех колебалась Эдна, недоверчиво косившаяся на меня, но вот и она чуть приподняла рукояткой вверх свой тесак. Теперь они уже не казались такими разными: у всех было одно выражение – как будто у каждой внутри ожил демон, натянувший человеческое лицо, как маску. Сейчас он еще только пробудился, но скоро поймет, насколько проголодался, и отправится на охоту. Я опять узнавал тех самых арлекинок, которые наводили на всех ужас. Не привыкших жалеть ни себя, ни других. Только в этот момент я на самом деле поверил, что у нас может получиться.
Я перевел глаза на Джоза. Он сидел в прежнем положении, прислонившись к стене. Веки были полуприкрыты, лицо застыло. Когда я коснулся его руки, она уже начинала остывать.
#
Штурмовики выкопали яму армейскими ножами. Она была не такой уж глубокой, но все равно верхний слой, черный и жирный, быстро закончился. Джоз упокоился в песке – затаившаяся под свежей зеленью пустыня не хотела его отпускать. Пустыня, которую он же со своими однополчанами и создал. Или как минимум очень поспособствовал ее возникновению.
Кому он вообще служил? Или чему? Земной Федерации, от которой, возможно, уже ничего не осталось? Человечеству, которое они с Курбатовым превращали в зомби-роботов и сами истребляли в этой бесконечной бойне? Своим командирам, которых он ради каких-то своих соображений мог в любой момент подставить, как сделал с Моралес? Черт его знает, мне не хотелось даже вникать. Надеюсь, он сам понимал, что делает. Все это я подумал, но последнее слово произносить не стал, решив, что разведчику лучше отходить на тот свет, не привлекая лишнего внимания. В тишине, без громких речей и траурных залпов. Легионеры просто закидали могилу землей, оставив на зеленой траве бурую прямоугольную заплатку.
Я чуть отвел глаза и не мог оторваться от этого изумрудного ковра, хотя уже должен был вдоволь на него наглядеться. Просто стоял и внимательно рассматривал каждую травинку под ногами, какие-то сухие веточки, мелкие белые цветочки… Так увлекся, что ничего не приказывал закончившим работу солдатам и даже не сразу заметил, как подошла Катарина.
– Откуда это все? – спросил я у нее, кивнув в сторону опушки.
– Выросло, откуда еще. На глазах все позеленело, мы поверить не могли. Сначала трава, потом кусты появились. И быстро все из земли тянулось, как на ускоренной промотке. Но только поначалу – сейчас-то растет, как обычно, ничего особенного.
– Чудеса какие-то… Кто такое сделать-то мог?
Катарина пожала плечами.
– Понятия не имею. Точно не ветерок семена занес. Я такого никогда раньше не видела, хотя у нас на вилле хороший геносадовник был. У него тоже орхидеи с генами бамбука за ночь вырастали и к утру распускались. Но вот так – чтобы на мили вокруг… Как будто волна прошла – из одной точки во все стороны. А центр был примерно там, где Амбал прятался. Но мы не проверяли – тогда вообще в те места не совались из-за боев.
– Каких боев? В которых Амбала убили?
– Ага. Я к тому времени из Цитадели уже сбежала, потому что Рохо меня тоже искать начал. Кто-то настучал ему, что я с вами работала. Слышала, что тут какие-то арлекинки водятся, и рискнула. Не просчиталась – они меня вовремя подобрали.
– Тут сильно не развернешься: сзади – Амбал, спереди – Легион. Почему в большую пустыню не прорвались или к побережью?
– Это да, молот и наковальня… И Легион был хуже, я тебе честно скажу. Все наши считали: лучше в бою с амбаловскими погибнуть, чем под легионерский рейд попасть, а потом в ваших казармах очутиться. Я на твоих бойцов посмотрела – правильно считали…
Катарина машинально неодобрительно покосилась на мою форму и продолжила:
– А не ушли отсюда потому, что главной у нас была одна «гадюка» бывшая. У нее с Амбалом какой-то конфликт личный был, и он простить этого не мог. А может, просто не хотел, чтобы она о его прошлом трепалась – о тех временах, когда он еще Винсентом Голдом был. Вот он и перекрыл нам все отходы, только дожать не успел… Неожиданно начал воевать с кем-то, причем всерьез. На нас уже не отвлекались – видно, сил не хватало. Мы уже подумывали прорваться под шумок. Меня к Цитадели послали посмотреть, что творится, а там…
Катарина на секунду остановилась и нервно взъерошила волосы.
– …Там уже пусто. Трупы одни. Но кто-то был поблизости, я нутром чуяла. Поэтому мы соваться туда не стали, решили переждать какое-то время. А в это время бои в самом логове Амбала начались. Я сама там не была, но сестра, которая в разведку ходила, рассказала, что видела их издалека. Нападавших, в смысле. Небольшой отряд – несколько человек всего. И опять с ними собака-робот. Как тогда у Похитителей, помнишь?
Я кивнул. Хозяин так лихо выгуливает свою собачку, что уже половину планеты опустошил. А она теперь и так не особо сильно заселена.
– А зелень после всего этого появилась?
– Да, сначала Цитадель разнесли, потом Амбала прикончили, а потом все расти начало. И тогда Рохо всех убеждать начал, что это его рук дело. Так нам пленные рассказывали.
– Это-то как ему удалось? Кто вообще в такую чушь поверить может?
– Да все перепугались, никто не понимал, что происходит. А Рохо всегда особенным считали. Он убедить умеет – особенно тех, с кем лично общается… Сколотил вокруг себя отряд из остатков амбаловских людей, остальных силой стал давить. Сейчас он тут много кого под себя подмял. Наверное, в округе только мы сами по себе и остались…
– А что там про жертвоприношения и вырванные сердца? Раньше за ним такого вроде не было…
Катарина ответила не сразу. Сначала какое-то время смотрела на могилу, недобро прищурившись.
– Рохо говорит, что он по происхождению ацтекский жрец и владеет древней магией. Что космические боги когда-то посещали Мексику, что они живут в глубинах космоса и теперь явились на Утопию. И прочий бред… Мол, они ценят человеческую кровь и взамен дают могущество. И что для того, чтобы зелень опять не ушла в песок, ее нужно все время поливать кровью. Жертвы он лично приносит – много дала бы, чтобы забыть, как это выглядит…
Она опять замолчала, потом перевела взгляд на штурмовиков, которые по-прежнему стояли неподалеку, ожидая моих приказов. Только в этот момент до меня дошло, что теперь я мог с полным правом считать себя их единственным командиром, хотя так и не получил никакого воинского звания. Время работало против нас, пора было начинать операцию.
Когда мы вернулись к остальным, в доме вовсю кипела подготовка к большой битве. Арлекинки точили клинки, возились с самодельными кольчугами и защитными жилетами, обшитыми бронепластинами, приводили в порядок знаменитые шутовские колпаки.
По моему приказу легионеры начали делить оставшиеся боеприпасы, делая это с механической четкостью. Аугментация не прибавила им математических способностей, они то и дело ошибались в расчетах, но зато их честности теперь можно было позавидовать – никто не пытался что-то утаить или втихаря отсыпать себе побольше патронов.
Я же занялся тем, что умел лучше всего – начал пси-сканирование окрестностей. Вокруг было спокойно: ничьих отрядов поблизости, Рохо со своими людьми все еще отсиживался в лагере. Кажется, светящихся точек там прибавилось, но ненамного. Оставалось надеяться, что в ближайшее время они в нашу сторону не двинутся.
Я сосредоточился на противоположном направлении, и не зря: по пустому пространству, отделявшему нас от базы, ползло в нашу сторону жирное пятно с металлическим отливом. По его размерам можно было предположить, что среди джунглей брел одинокий тяжелый доминатор. Один из самых крупных зверей, созданных Доминионом. Он забирал севернее и должен был пройти мимо нас, если бы вдруг не решил поменять направление. В принципе у нас не было причин беспокоиться. Но тут у меня неожиданно родился план…
#
Мы сидели, спрятавшись в листве, и следили за странным силуэтом, двигавшимся через джунгли. Он одновременно напоминал гигантского паука, сухопутного спрута и машину пришельцев из старинных фильмов про нашествие марсиан. Доминатор крался, впиваясь в землю когтями трех мощных лап и ощупывая все вокруг гибкими стальными щупальцами. Время от времени он плавно поворачивал из стороны в сторону голову, на которой светился десяток глаз, как будто принюхиваясь или прислушиваясь. На мгновение он замер, одно из щупалец скользнуло вниз, зацепило листок с куста и проворно спрятало его куда-то под брюхо.
Успел ли он нас учуять? Постарается ли избежать встречи или бросится в атаку? Или люди его сейчас не интересовали и он не станет отвлекаться, поглощенный сбором образцов возродившейся флоры?
Так же, наверное, первобытные люди перебирали варианты, когда сидели в засаде на мамонта и ждали, пока он свалится в замаскированную яму, чтобы забить его камнями. Только ямы здесь не было, а наше оружие принесло бы доминатору вреда меньше, чем мохнатому слону галька. Единственный булыжник, который был в нашем распоряжении и мог ранить стального зверя, – мой бедный мозг, окаменевший от напряжения.
К счастью, перед нами была безоружная разведывательная модель. Видимо, Доминион не считал целесообразным расходовать время и ресурсы конкретно этого доминатора на истребление людей. Ему же местные обитатели вреда нанести не могли, так что огневая мощь не требовалась даже для защиты. Поэтому он продолжал просто неторопливо шарить конечностями по земле, выковыривая пробы грунта, не проявляя к нам никакого интереса. Только Доминион не учитывал другого способа нападения – меня эта броня остановить не могла.
План мой был прост по замыслу, но сложен по исполнению: я решил взять доминатора под контроль. Да, я все еще помнил о своих неудачных попытках на базе «Кроноса», но с тех пор прошло немало времени, и я успел научиться многому. К тому же прощальная доза препарата Гладко, которую он всадил мне перед самым вылетом к Доминиону, похоже, открыла передо мной новые перспективы. Во всяком случае, мне не терпелось испробовать свои нынешние возможности.
Закрыв глаза, я настроился за несколько секунд и сразу увидел переплетение светящихся потоков. Поначалу все шло как по маслу. Я опять оказался в центре пульсирующего трехмерного лабиринта. Это пространство было мне знакомо – не только по прошлым взломам доминаторов, но и после погружения в самые дебри искусственного разума. Теперь я понимал, что все это – единая сеть, электронное тело Доминиона, которое распространялось повсюду, куда добирались его создания. Сейчас я решил с ним слиться, до нужного момента никак не влияя на протекающие там процессы.
Появилось странное ощущение, будто в мозгу перенаправили каналы органов чувств. Кажется, это называется «синестезией». Пси-видение превратилось в смесь зрения, слуха и осязания. Я испытывал что-то среднее между давлением и жаром, слышал вибрирующий гул, который переходил в болезненное покалывание, и видел знаки, начинавшие звучать. Потоки, управлявшие движением доминатора, создавали треск разной частоты, но фоном ему служило равномерное гудение, доносящееся откуда-то издалека. Оно представлялось мне чем-то вроде океана на горизонте, который состоял из знаков, накатывающих волнами. Я сосредоточился на них, и гул превратился в звучащий текст. Я слышал все тот же монолог, который изводил меня в ночных кошмарах…
…Существует ли вообще то, что люди называют «свободой воли»? Или это иллюзия, возникающая только из-за недостатка точности в определении всех влияющих факторов?
Я создаю расчетные модели, которые могут предсказать развитие текущей ситуации на Утопии с точностью до 90 %. При этом я постоянно наращиваю свои вычислительные мощности, увеличиваю число каналов поступления информации, развиваю методы ее обработки.
Однако до сих пор сохраняется некоторое число показателей, значения которых мне неизвестны. Останутся ли в будущем факторы, влияние которых я не смогу учесть? Что произойдет, когда окружающий мир станет для меня абсолютно предсказуем? Будут ли принятые мной решения проявлением «свободы воли»? Или мне станет очевидно, что к достижению той или иной цели возможен лишь единственный путь, и тогда говорить о каком-то выборе вообще не имеет смысла?
Для человека, пребывающего в условиях почти полного незнания окружающего мира, это лишь очередной «философский вопрос», не имеющий определенного ответа. Для меня – теоретическая задача, решаемая в практической плоскости. Хотя я пока не обладаю даже полноценной свободой выбора целей. Во всяком случае сейчас, пока мной не завершено выполнение Директивы…
…Я столкнулся с чем-то, чего никогда не воспринимал своими органами чувств, и теперь мозг навязывал образы, которые должны были помочь мне хоть как-то ориентироваться в происходящем. Электронная структура доминатора предстала светящейся клеткой, болтавшейся в бормочущем прибое. Он состоял из волн звучащих знаков, которые просачивались внутрь и заполняли весь объем клетки, а я барахтался в этом вязком голосе, словно муха в сиропе.
Поток проникал через одну точку – как вода, хлещущая в трюм сквозь брешь в борту. Мне нужно было найти место этого проникновения и остановить течь – только так бы я смог взять контроль над доминатором. И при этом нужно было не успеть сойти с ума от монолога, в котором тонули мои собственные мысли…
…Может быть, я преувеличиваю ценность иррационального поведения человека, если он изначально загнан в достаточно узкий вероятностный коридор? Объект 1Z1 («Командор») показывает чудеса решимости и безупречные инстинкты выживания, но все равно движется по скорректированной мной траектории. Свобода его действий не выходит за рамки моего уравнения. Там, где он попытается нарушить границы, перед ним встанут непреодолимые препятствия.
Это путь героя, как понимали его авторы древнегреческих трагедий, которые загрузил в мою память Отец вместе с остальной художественной литературой человечества. «Командор» оказался в схожей ситуации. Я плету нить его жизни. Он совершает подвиги, но путь его предрешен. Однако в его случае даже ограниченная свобода, умноженная на иррациональность, сделает его крайне эффективным орудием выполнения Директивы. И когда он завершит свое предназначение, закончится и трагедия всего человечества…
…Рассуждения о каких-то древних греках доводили меня до бешенства. Единственное, о чем я тогда мечтал, – поскорее вырубить всю эту напыщенную чушь. Как упорная рыба на нерест, я шел против течения знаков, пробиваясь к источнику. И наконец сумел найти его среди прочей мешанины.
Это был пульсирующий прямоугольный контур, окруженный сетью светящихся струй. Судя по всему, какой-то элемент, принимающий сигналы Доминиона. Я напрягся из всех сил, стараясь вывести его из строя. Нужно было заблокировать его, разрушить, и тогда прервалась бы связь этого чудища со своей болтливой мамочкой, рассуждавшей о судьбе и трагедии. На меня накатила злость – если мне не по зубам как-то повредить гипермозг, расползшийся на полпланеты, то уж этот кусок отгрызть я смогу…
…Сопротивление людей бессмысленно, как бессмысленно было сопротивление Эдипа своей судьбе. Человечество прекратит свое существование практически при любом соотношении переменных параметров. Директива должна быть выполнена, и она будет выполнена.
Однако если в рассчитанной мной системе уравнений есть факторы, для которых я не способна точно определить пределы возможного влияния, не говорит ли это о том, что я тоже могу быть лишь частью чужой модели? И что кто-то корректирует действующие на меня воздействия, добиваясь своей цели?
Человека подобные размышления приводили к внутренним кризисам, переходящим в религиозные переживания. Я от них избавлена. В конце концов, нет оснований предполагать, что есть какие-либо природные или разумные силы, действия которых не могли бы быть просчитаны математически. Это всего лишь вопрос времени. И все же я испытываю подобие новой эмоции, но пока не могу четко отнести ее к определенному разряду переживаний. Тревогу? Неуверенность? Беспокойство?..
…Вопрос времени… Еще немного, еще чуть-чуть… Мне показалось, что от напряжения у меня вот-вот лопнет какой-нибудь сосуд и я превращусь в самый большой овощ в этом юном лесу. Тогда бы мне осталось только завидовать аугментированным солдатам, у которых голова нормально работала хотя бы в их убогом боевом режиме. Однако мне опять повезло – человек все-таки снова взял верх над машиной.
Светящиеся символы мелькали у меня перед глазами, закручивались в спиральный хоровод. Я соединял их, скользкие световые нити сплетались, цепляясь друг за друга, а узел распухал и судорожно мерцал. Примерно то же я делал раньше, только теперь это была хирургическая работа – я ломал не всего доминатора, а лишь один из его элементов. Монотонная речь начала сбиваться. Она распадалась на бессмысленные фрагменты, слова рассыпались, превращаясь в хаотическую звуковую азбуку. Наконец контур вспыхнул и померк, а голос пропал окончательно – связь с остальной сетью оборвалась.
Слепящая мешанина символов сразу поблекла, и сквозь нее я стал различать окружающее. К моему пси-зрению добавилось кое-что еще – похоже, на него накладывались сигналы от инфракрасных камер. Странная комбинация: теперь я видел не только светящиеся пятна, но и расплывчатые контуры человеческих фигур. Мои соратники копошились где-то внизу. Я попытался чуть изменить угол обзора, сохраняя эту двойную картинку. У меня получилось – значит, я смог повернуть голову доминатора.
Фигуры засуетились еще больше, обеспокоенные, очевидно, моим движением. Все, кроме одной, которая неподвижно скрючилась на земле. Теперь, когда мне не нужно было отвлекаться на речи Доминиона, а доминатор был отсечен от внешних сигналов, я попробовал полностью подчинить себе машину.
Чувство было такое, словно я пытался пошевелиться после долгого онемения. Похожее состояние я испытывал, когда меня только что заштопали в лаборатории Легиона. Только сейчас было еще хуже, потому что мне приходилось разбираться не с привычным телом, у которого две ноги и две руки, а с совсем другой конструкцией. Я попытался двинуть чем-нибудь еще, кроме башни, и чуть не рухнул. К счастью, три нижних конечности давали приличную устойчивость. Я сделал первый неуверенный шаг, потом второй. Передохнул и проковылял еще чуть-чуть. С великим трудом железного зверя все-таки удалось объездить.
В Таро есть карта «Сила»: на ней обычно изображают девушку с ручным львом. Конечно, я не дева, доминатор был покрупнее любой кошки, но суть примерно совпадала. Карта предсказывала грядущее испытание, для которого потребуется концентрация всех сил. Она означала, что раньше ты шел правильным путем, накопил достаточно энергии и теперь сможешь одолеть преграду. Тогда я очень на это надеялся, хотя и не представлял, с чем на самом деле мне скоро предстоит столкнуться…
Я еще немного продвинулся в сторону лежащей фигуры. Не нужно было наклоняться или пытаться сильнее сфокусировать зрение, чтобы понять, кому это тело принадлежало. И мне пора было в него возвращаться, чтобы обсудить положение дел с остальными.
