Весь день Ричард Уайлдер готовился к восхождению. После шумной ночи, когда пришлось постоянно успокаивать сыновей и хихикающую жену, Уайлдер отправился в телестудию. Там он отменил назначенные встречи и сказал секретарше, что его несколько дней не будет. Уайлдер не замечал ни озадаченного взгляда секретарши, ни любопытства коллег из соседних офисов – а ведь он побрил только левую половину лица и со вчерашнего дня не переодевался. Утомленный, он недолго вздремнул за столом, уткнувшись в неразобранные письма, собрал портфель и вернулся в высотку.

Короткая отлучка показалась ему почти сном – настолько была нереальна. Уайлдер оставил машину на парковке, даже не заперев, и с чувством облегчения поспешил домой. Мусор, наваленный у стен здания, пустые бутылки и перепачканные машины с разбитыми лобовыми стеклами странным образом укрепили уверенность Уайлдера, что настоящее в его жизни происходит только внутри высотки.

Хоть и было уже больше одиннадцати, Хелен и дети еще спали. Мебель в гостиной и спальнях покрылась пленкой белой пыли, словно прошли века. На ночь Уайлдер блокировал кондиционеры, и в квартире сейчас не было ни движения, ни звука. Жена лежала на кровати в окружении детских книжек, которые рецензировала. Зная, что через несколько часов покинет ее, Уайлдер пожалел, что она так слаба и не сможет пойти с ним.

Пытаясь сосредоточиться на восхождении, он начал прибираться в квартире. Выйдя на балкон, подмел осколки и окурки, презервативы и обрывки газет, нападавшие с верхних этажей. Сейчас уже и не вспомнить, когда ему пришло в голову совершить восхождение; что там делать, наверху, Уайлдер тоже понятия не имел. Впрочем, он прекрасно сознавал несоответствие обычного подъема на крышу – всего-то и нужно нажать кнопку лифта – и мифологической версии этого восхождения, сидящей у него в голове.

В лифтовом холле он узнал последние слухи. Утром произошла серьезная стычка между жильцами 9-го и 11-го этажей. Холл 10-го теперь превратился в ничейную землю между враждующими сторонами – девятью нижними этажами и средней секцией здания. Рост агрессии и насилия никого не удивлял. Будничные дела – походы в супермаркет, винный магазин и парикмахерский салон – продолжались, как и прежде. Высотка словно приняла эту двойную логику. Даже о вспышках насилия соседи рассказывали спокойно и буднично, как жители разоренного войной города обсуждают очередной воздушный налет. Впервые Уайлдер подумал, что людям нравятся бесконечные поломки и растущее противостояние. Все это сплачивало их, положив конец холодной изоляции прошлых месяцев.

После обеда он играл с сыновьями и ждал вечера. Хелен бесшумно двигалась по квартире, ничего вокруг не замечая. После вчерашнего припадка неудержимого смеха ее лицо застыло бесчувственной маской, лишь изредка дергались уголки губ. Уайлдер глядел на жену и, не зная, как помочь ей, почти поверил, что это она покидает его, а не наоборот.

Когда начали сгущаться сумерки, с работы стали возвращаться жильцы. Одной из первых вышла из машины Джейн Шеридан. Полгода назад Уайлдер замутил с актрисой романчик – а ведь тогда добрался до 37-го!.. В ее квартире Уайлдера не оставляли мысли об огромном расстоянии до земли, о жене и детях, оставшихся в далеких глубинах, – будто подневольные женщины и измученные работой дети девятнадцатого века. Глядя в экран телевизора во время занятий любовью в спальне актрисы, Уайлдер ощущал себя высоко над городом в шикарном частном авиалайнере, оборудованном будуаром и коктейль-баром. Они и разговаривали, как незнакомцы в соседних креслах самолета.

Актриса прошла через частный вход к лифтам верхних этажей, словно не замечая битые бутылки и пустые банки. Поездка к ней в квартиру вознесет Уайлдера, как лестница в настольной игре, почти на вершину здания, одним броском игральной кости.

Хелен укладывала мальчиков. Она придвинула к их кроватям гардероб и туалетный столик, надеясь защитить от шума и волнений ночи.

– Ричард, ты уходишь?..

В этот момент она выглянула на мгновение из глубокого внутреннего колодца, ощутив, что остается с сыновьями сама по себе.

Уайлдер ждал, когда наступит этот миг озарения; он знал, что не сумеет объяснить жене взятую на себя миссию. Хелен молча сидела на кровати, положив руку на стопку детских книг, и безучастно смотрела в зеркало, как Уайлдер выходит в коридор.

Вскоре Уайлдер выяснил, что подняться на 37-й этаж – не так просто, как ему думалось. Пять лифтов или не работали, или застряли наверху с отжатыми дверями.

В лифтовом холле 2-го этажа столпились соседи Уайлдера – кто в деловых костюмах, кто в купальных халатах – и спорили, как раздраженные туристы, застигнутые валютным кризисом. Уайлдер протиснулся к лестничной площадке и начал долгое восхождение на 10-й этаж, где было больше шансов поймать лифт наверх.

Добравшись до 5-го этажа, Уайлдер повстречал с десяток пилотов – экспедиционный корпус, возвращающийся из бесславного похода. Злые и трясущиеся, они кричали что-то людям, которые глумились над ними с верхних площадок. Выход в холл 10-го этажа был заблокирован столами и стульями – их притащили из начальной школы и побросали в лестничный пролет. Десант из родителей учеников школы, который попытался вернуть мебель на место, был затравлен жителями средней секции, нетерпеливо ожидавшими завоза в винный магазин.

Уайлдер двинулся дальше. Противоборствующие группы на 10-м уже разошлись. Под ногами хрустели карандаши и мелки. В зале торгового центра сотни жителей распихивали друг друга, столпившись среди полок с вином и полок с моющими средствами; сетчатые тележки сплелись в проволочную стену. Грозные голоса перекрывали звяканье касс. А в стороне от этого столпотворения женщины в парикмахерском салоне сидели рядком под сушуарами и бесстрастно листали журналы. Два кассира вечерней смены в банке невозмутимо считали купюры.

Отказавшись от попытки пересечь холл, Уайлдер пошел к пустынному бассейну. Уровень воды понизился больше чем на шесть дюймов, словно кто-то воровал желтоватую жидкость. В центре вокруг пустой бутылки из-под вина полоскались пачки сигарет и размокшие сигарные окурки. Под вышками в воде лениво колыхалась газета; еле различимый заголовок казался посланием из другого мира.

В холле 10-го этажа толпа жильцов нетерпеливо льнула к дверям лифтов, держа в руках коробки со спиртным и упаковки деликатесов – запас для буйных вечеринок. Уайлдер вернулся на лестницу. Где-нибудь наверху пассажиры выйдут из лифта, и освободится место для него.

На лестнице было пусто – чем выше жил человек, тем неохотнее пользовался лестницей, словно она его унижала. Поднимаясь наверх, Уайлдер бросил взгляд в окно на стоянку, не видную с нижних этажей. Вдали через темнеющий пейзаж протянулась река – дорожный знак, указывающий на забытый мир.

Повернув на последний марш лестницы к 14-му этажу, пробираясь между выброшенными банками и сигаретными пачками, он почувствовал наверху движение, остановился и поднял взгляд; дыхание гулко раздавалось в тишине. Над головой в воздухе крутнулось кухонное кресло, брошенное противником тремя этажами выше. Стальное кресло ударилось о перила и, задев правое плечо Уайлдера, рухнуло вниз.

Он припал к ступенькам под защитой лестничного выступа и потер ушибленное плечо. Наверху его поджидали трое или четверо, угрожающе постукивая дубинками по металлическим перилам. Сжав кулаки, Уайлдер осмотрелся в поисках оружия. Сперва им овладело желание броситься вверх по лестнице и отомстить. С его-то физической формой он обратит в бегство располневших финансовых директоров и юрисконсультов, отправленных на подвиги женами. Тем не менее Уайлдер сдержал себя, отказавшись от лобовой атаки; он достигнет вершины, но только хитростью, а не грубой силой.

Дверь в лифтовый холл 13-го этажа была заперта на засов. Человек с хмурым лицом резко махнул ухоженной ладонью – прочь!

Спускаясь на 10-й, Уайлдер обнаружил, что все двери холлов заперты или забаррикадированы. Пришлось вернуться в торговый центр. Громадная толпа еще ожидала лифтов – явно разделившись на группы с разных этажей; и каждая нацелилась на свой лифт.

Полки супермаркета были пусты; персонал, заперев турникеты, разошелся. Уайлдер перескочил кассовый пункт и направился к складскому помещению в конце зала. За пирамидами пустых коробок прятался один из трех основных узлов высотки – грузовой лифт и водный, воздушный и электрический стояки.

Уайлдер подождал неторопливо спускающегося грузового лифта. В кабине размером с подъемник транспортного самолета можно было возить кухонные гарнитуры, ванны и громадные поп-артовые и абстракционистско-экспрессионистские картины, столь ценимые жителями верхних этажей. Отодвинув стальную решетку, Уайлдер увидел съежившуюся у панели управления узкоплечую молодую женщину. Бледная и отощавшая, она все же взглянула на Уайлдера с интересом, словно рада была пригласить его в свои владения.

– Вам на какой? Выбирайте на вкус. Я поеду с вами.

Уайлдер узнал массажистку с 5-го этажа, одну из «беспризорниц».

– Отлично, как насчет 35-го?

– На 30-м люди приятнее. – Она привычно нажала кнопку, приводя в движение тяжелые двери. Через пару секунд лифт грузно повлек их наверх. Юная массажистка ободряюще улыбнулась Уайлдеру – движение словно разбудило ее. – А если захотите выше, я провожу. Знаете, там полно вентиляционных шахт. Вот только туда пробрались собаки – они голодают…

Через час, когда Уайлдер вышел в щедро устланный коврами холл на 37-м этаже, он осознал, что открыл новый мир внутри знакомого здания. Путешествуя с юной массажисткой кружными путями – на втором грузовом лифте до 28-го, потом вверх и вниз путаными коридорами на границе враждебных анклавов, до лифта верхнего уровня, чтобы подняться еще выше, – Уайлдер увидел, как обустроились средний и верхний уровни здания.

Если соседи по нижним этажам оставались разрозненной толпой, объединенной только чувством беспомощности, то здесь возникли местные группы по тридцать соседних квартир, неформальные кланы, пронизывающие два-три этажа и связанные коридорами, холлами и лифтами. Создавались комитеты безопасности, воздвигались барьеры, блокировались пожарные выходы, мусор сбрасывали в лестничные пролеты или сваливали на вражескую территорию.

На 29-м Уайлдер попал в коммуну женщин, которой заправляла пожилая детская писательница, дама устрашающих размеров и силы духа. С ней в квартире поселились три стюардессы с 1-го этажа. Уайлдер робко шел по коридору мимо квартир, радуясь, что его сопровождает юная массажистка. Из приоткрытых дверей их злобно окликали – не только потому, что он мужчина, но и потому, что он, очевидно, пытался подняться на уровень выше их.

Уайлдер с облегчением вышел в пустынный холл 37-го этажа и настороженно замер, – холл не охранялся. Видимо, жильцы и не подозревали, что творится у них под ногами, надежно изолированные толстыми коврами.

Уайлдер пошел к квартире Джейн Шеридан. Ночь он проведет с ней. Завтра он поселится здесь насовсем, а Хелен и мальчиков навестит по пути в студию.

Нажав кнопку звонка, Уайлдер услышал за дверью сильный голос Джейн, знакомый по бесчисленным костюмированным теледрамам. Наконец дверь приоткрылась. Джейн посмотрела на него напряженно, как зритель, вынужденный смотреть на обреченного. Уайлдер вспомнил, что выдал свою цель группке женщин-бродяг.

– Уайлдер… я не могу сейчас…

Распахнулась дверь соседней квартиры. На пришельца с неприкрытой враждебностью уставились налоговик с 40-го этажа и очень мускулистый хореограф, с которым Уайлдер не раз перекидывались набивным мячом в спортзале 10-го этажа.

Сообразив, что все эти люди его поджидали, Уайлдер повернулся прочь, но коридор оказался заблокирован. Из лифтового холла выскочили шестеро – в спортивных костюмах и белых кедах; и у каждого в руках была полированная бита. Возглавлял эту немолодую, но бодрую труппу – из биржевого маклера, двух педиатров и трех солидных ученых – Энтони Ройял. Как обычно, он красовался в белой охотничьей куртке, всегда раздражавшей Уайлдера, – такой наряд подходил разве что смотрителю зоопарка. В свете коридорных ламп светлые волосы Ройяла блестели, а на лбу ярко выделялись шрамы, как смущенные знаки вопроса на суровом лице. Он двинулся к Уайлдеру, сжимая в руках хромированную трость.

Понимая, что попал в западню, Уайлдер громко рассмеялся над труппой дурачков. Когда свет погас – сначала предупредительно мигнув, а затем исчезнув вовсе, – Уайлдер прижался спиной к стене, пропуская нападавших. Деревянные биты клацали вокруг него в темноте, выбивая хорошо отрепетированную дробь.

Из открытой двери квартиры Джейн Шеридан ударил луч фонаря, и физкультурники взялись за дело, Уайлдер ощутил шквал ударов по плечам. Прежде чем упасть, он ухватил одну биту, но остальные повалили его на ковер к ногам Энтони Ройяла.

Уайлдер очнулся распростертым на диване в вестибюле цокольного этажа. Двое запоздавших жителей ждали лифта. Крепко вцепившись в портфели, они не обращали внимания на лежащего, которого наверняка сочли пьяным.

Ощупывая побитые плечи, Уайлдер потянулся и погладил шишку за правым ухом. С трудом поднявшись, он поплелся от дивана к стеклянным дверям. Ряды припаркованных машин тянулись во тьму, готовые везти его куда угодно. Уайлдер вышел в холодный ночной воздух. Держась за затылок, посмотрел на фасад высотки и почти разглядел огни на 37-м этаже. Внезапно он почувствовал себя раздавленным – и громадой здания, и тяжестью собственного поражения. Лихая и непродуманная попытка взобраться на высотку окончилась унижением. В каком-то смысле его отвергла сама высотка, а не Ройял с приятелями.

Опустив взгляд, Уайлдер заметил, что с балкона его квартиры смотрит жена. Несмотря на разодранную одежду и разбитое лицо мужа, ее взгляд был спокоен, словно она его больше не узнавала.