Был час пик, и по автостраде ехали машины. Над островом раздавался громкий рев моторов. Защищенные высокой травой, Мейтланд и Джейн Шеппард сидели у тела Проктора. Как спины каких-то древних животных, закопанных во сне в землю, позади горбились крыши бомбоубежищ.

Проктор лежал лицом вверх, его лицо и плечи были накрыты одеялом в розочках, которое Джейн взяла у него в логове. Легкий ветерок приподнял верхний угол одеяла, открыв часть лица. Мейтланд наклонился и поправил потертую ткань.

Джейн, отдуваясь, вытерла о траву руки. Волочить тело через остров было нелегко. Ее лицо оставалось совершенно бледным, а острые скулы и лоб выпирали под кожей, как ножи. Она коснулась Мейтланда, словно неуверенная, ответит ли он.

– Я сейчас ухожу, – сказала Джейн. – Полиция скоро будет здесь.

Мейтланд кивнул.

– Да, тебе пора уходить.

– Я не замешана в этом – это остается между тобой и Проктором.

– Конечно.

– Что собираешься с ним делать?

– Похороню. Найду где-нибудь лопату.

Джейн толкнула Мейтланда в плечо, пытаясь пробудить его.

– Тебе нужна какая-нибудь помощь? Если не возражаешь… похороны всегда вызывают у меня содрогание.

– Не возражаю… – Ввалившиеся глаза Мейтланда смотрели сквозь грязь на его лице. – Просто оставь меня здесь.

– Что ты собираешься делать? Ты не можешь остаться.

– Джейн, я хочу жить сам по себе.

Она пожала плечами и встала на ноги.

– Просто мы говорили, что уйдем вместе… Как хочешь. – Она с отвращением посмотрела на Проктора. – Это, вероятно, был сердечный приступ. Жаль – по-своему он был неплохим акробатом. Как насчет еды? Я могла бы принести тебе что-нибудь.

– Все в порядке. Здесь есть еда.

– Где? – Джейн проследила за его взглядом к проволочной изгороди. – Не думаю, что тебе следует тут еще оставаться. Я помогу тебе подняться по откосу, и мы возьмем такси. – Не дождавшись никакого ответа, она пожала плечами: – Послушай! Я вызову помощь! Они будут здесь через полчаса!

Чистым голосом Мейтланд проговорил ей в последний раз:

– Джейн, не вызывай помощь. Я покину остров, но сделаю это в свое время, которое определю сам. – Он достал бумажник и вынул из него комок грязных купюр. – Бери все, мне они не понадобятся. Но обещай, что никому не скажешь, что я здесь.

С гримасой сожаления она отклонила деньги, отряхнула колени и пошла мимо бомбоубежищ к подвалу кинотеатра.

Через десять минут Джейн ушла. Мейтланд смотрел, как она взбирается по откосу к примыкающей дороге, и понял, что у нее не было никакой тайной тропы – с чемоданом в руке девушка поднималась прямо по склону, выбирая знакомые точки опоры. Вот она перешагнула через ограждение, а через минуту рядом остановилась машина, взяла ее и смешалась с грузовиками и автобусами.

Когда через час полиция так и не появилась, Мейтланд решил, что Джейн выполнила договоренность. Он подобрал лопату, которую девушка бросила к его ногам, прежде чем уйти, и, оставив костыль, пополз через траву, ощупывая путь вытянутыми руками и воспринимая более сильные вибрации высокой травы, растущей по пути к церковному двору.

К тому времени когда Мейтланд закончил похороны, утро уже было в полном разгаре. Он изнемог, перетаскивая тело бродяги, и лег на кровать в своем павильоне из дверей, глядя, как по автостраде едут машины. Проктора он похоронил в полу склепа и расставил вокруг могилы металлические предметы из «Ягуара», галоши, банку с аэрозолем и прочие подарки, которые делал бродяге.

Несмотря на напряжение и то, что мало ел, Мейтланд ощущал прилив физических сил, словно невидимые источники в его теле начали отдавать долго скрывавшуюся энергию. Его нога была вовсе не так страшно покалечена, как казалось раньше. Она даже немного двигалась в тазобедренном суставе, и скоро будет можно передвигаться без костыля. Мейтланд был рад, что теперь нет ни Проктора, ни молодой женщины. Их присутствие выводило наружу нежеланные свойства его характера, качества, не имевшие отношения к задаче примирения с островом.

Кроме этой вновь обретенной уверенности Мейтланд заметил и охватившее его тихое торжество. Он спокойно лежал в дверном проеме своего павильона, понимая, что теперь находится на острове действительно один и останется здесь, пока не сможет выбраться собственными силами. Мейтланд сорвал с себя остатки изодранной рубашки и лежал, подставив голую грудь теплому воздуху; яркое солнце оттеняло его выпирающие ребра. Он уже не чувствовал настоящей потребности покинуть остров, и одно это уже подтверждало, что он установил над островом свое господство.

По автостраде двигалась полицейская машина, напарник водителя вглядывался в высокую траву. Надежно укрытый в своем павильоне, Мейтланд подождал, когда она проедет, а потом встал и обвел остров самоуверенным взглядом. Голова кружилась от голода, но Мейтланд ощущал спокойствие и сохранял полное самообладание. Еды себе он наберет из-за ограды – и, возможно, в качестве жеста по отношению к старому бродяге оставит символическую порцию у его могилы.

Через несколько часов стемнеет. Мейтланд подумал о Кэтрин и своем сыне. Скоро он их увидит. Надо поесть, а потом придет пора отдохнуть и подумать о том, как выбраться с этого острова.