Глава 8
Время приближалось к полудню.
Не спавший всю ночь, уставший и сонный, Вентиль ногой толкнул дверь, ведущую на задний двор «Чикаго», и вывернул под стеной бара тяжелую чугунную кастрюлю, заплескав остатками прокисшего супа фундамент. Выдохнул, утер лоб. Подумав, поставил кастрюлю на крыльцо и присел на холодную ступеньку. Закурил.
Прищурился хмуро, задержав взгляд на устланном серой вуалью облаков небе. Провел рукой по влажной после дождя траве, потер мозолистые пальцы. Расстегнул воротник и оголил шею, подставляя ее ветру.
Глубоко вдыхая режущий горло дым, он отхлебнул из металлической фляги. Зажмурился, когда обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу, скупо улыбнулся. Но улыбка на губах его продержалась недолго: позади, в обеденном зале, грохнула об пол металлическая тарелка; грянул взрыв хриплого, нестройного смеха десятка глоток; кто-то орал на повара из-за паршивого чая; потянуло дешевым, вонючим табаком.
– Вентиль! – донеслось из глубины помещения.
– Идите к черту! – прошептал бармен зло и, привстав, закрыл дверь, отсекая себя от царившей внутри суматохи. Уселся вновь. – Заколебали.
Со вчерашнего дня размеренная, в некотором смысле даже скучная жизнь Вентиля закончилась, а события навалились на него оползнем и погребли с головой так, что не продохнуть было, ни дернуться.
Сначала группа Горды привела в «Чикаго» ученого, выжившего после резни у Ануфьево. Меньше чем через час бар атаковали. Искавшие ученого боевики открыли огонь по сталкерам, а заодно вырезали почти всех «гербовцев», что «квартировались» в пустовавшем ангаре. Бармену пришлось бить тревогу и самому взяться за оружие. Он собственноручно уложил двоих отморозков, пока Горда, прикативший на броневике, не вмешался, подавив противника пулеметным огнем. А после сталкер умчался неизвестно куда вместе с профессором и своей группой, так что добивать боевиков пришлось своими силами.
А вечером нагрянули «Герб» и «Анархия».
Вентиль тогда подумал, что это Мазуров так всполошился из-за перестрелки, в которой погибли и его солдаты тоже, но, узнав истинные причины от самого полковника, скрыть изумления не смог. Объединение. Начало новой войны. Угроза всей Зоне. Захват… Все эти громкие слова «гербовца» до сих пор эхом звучали в голове бармена.
Целую ночь он маялся, переживая о том, что один из кланов попытается завербовать его, угрозами вытянуть все до нитки, разорить и опустошить то, что создавалось кропотливо и долго для себя любимого. А тогда настанет конец всему: связям, авторитету, финансам. Крах, катастрофа…
Однако и дураком бармен не был, прекрасно понимая, что если группировки вдруг проиграют в этой нелепой войне, то все станет еще хуже. Останется только бежать из Зоны, уносить ноги поскорей. И Вентиль, не желая подобного исхода, делал то, что умел лучше всего: агитировал остальных. Скидки, бесплатная выпивка… Добровольцам обещалось многое. Но таковых почти не нашлось. Бродягам чужая война оказалась не нужна, даже если враг у всех был общий.
Впрочем, Вентиль этому не удивился.
Он как никто другой знал, что большинство вольных сталкеров – трусы и эгоисты, а многочисленные отказы только подтверждали его теорию. Даже имея за спиной мощную поддержку, ходоки побоялись выступить: уничтожение Ануфьево и убийства нескольких ветеранов Зоны загнали их в угол окончательно. Как крыс. Но крысы, чуя неминуемую смерть, яростно бросались в последний бой. А бродяги сдались заочно. Вентиль в них верить перестал…
Но треволнения бармена были напрасны: ни одна из группировок насильно втягивать его в войну не собиралась. А он, на радостях, даже выделил на территории «Чикаго» место для полевого лагеря – пока бойцы кланов заполняли кассу деньгами, можно было и потерпеть опасное соседство.
Вентиль стряхнул пепел и глубоко затянулся.
Ночью прибыл большой отряд «гербовцев»: сорок восемь бойцов, из них семеро – проводники, а до кучи снайперы, штурмовики, пулеметчики. Расположить такую ораву солдат было той еще задачей. Расчищали место, помогали ставить палатки и даже возвели импровизированный штаб. Сбиваясь с ног, успели сытно накормить отряд – Мазуров не мелочился, позволяя подчиненным выбирать все самое лучшее.
«Анархисты» появились позже, под утро. Переход у них занял намного больше времени, чем они рассчитывали. Да и дошли, как потом узнал бармен из пьяных разговоров, не все: стая ловцов, на которую «фримены» напоролись совершенно случайно, отняла три жизни. Вентиль же мог только посочувствовать да выпить за упокой вместе со всеми.
Так и закончилась ночь.
Как ни странно, но стычек и драк между некогда враждовавшими группировками не было совсем, что очень-очень радовало бармена, всерьез опасавшегося бойни. К всеобщему облегчению, «Герб» и «Анархия» хоть и с трудом, но оставили в прошлом обиды и разногласия, ясно понимая, ради чего они здесь собрались и что их ждет дальше. Дружбой между кланами, конечно, даже не пахло, но нейтралитет строго соблюдался…
Вентиль кивнул своим мыслям, сделал последнюю, самую длинную затяжку. Поднялся. Бросил окурок в траву и, лениво взяв порожнюю кастрюлю, вернулся в бар, оставив дверь открытой.
Ужасно долгий и тяжелый день продолжался…
* * *
Плечи слева. Плечи справа. В маленькую комнатку набилось слишком много людей.
Клим поднял голову и огляделся.
Их тут было минимум двадцать человек. Сержанты «Герба» – бритоголовые, с автоматами, все как один упакованные в тяжелую броню, будто за дверью находился не полевой лагерь, а передовая. Среди хмурой черно-красной толпы заметно выделялся высокий поджарый боец с рассеченной надвое нижней губой и алым рубцом, пересекающим щеку. Солдат стоял у окна, не сводя глаз со своего командира.
Клим едва заметно улыбнулся. Он вместе со всеми глядел на масштабную карту Зоны, время от времени недоверчиво косился в сторону солдат напротив, вполуха слушал Мазурова…
– …здесь будут наши пулеметчики, – вещал полковник, обводя на карте линию железнодорожной насыпи кончиком карандаша. – Двух расчетов хватит, чтобы контролировать главные ворота Тюрьмы, а удобная позиция позволит избежать мертвых зон. А вот тут, тут и… тут, – грифель уткнулся в два желтых пятна и коричневый прямоугольник, – ваши снайперы, Айдар: насыпи там действительно хорошие, зелень прикроет твоих парней от лишнего внимания, а железнодорожный мост, если он не облюбован аномалиями, – позиция просто замечательная! Пока все. Вопросы, предложения?
Лидер «Анархии» молча кивнул. Клим же ехидно хмыкнул, осознав, почему во времена войны группировок большинство атак «Герба» заканчивались крайне результативно: запросил у военных спутниковые снимки необходимой местности – и строй себе план штурма.
– Что с пленными? – Сидящий на полу «фримен» обвел толпу взглядом. – Если удастся, конечно, взять кого-то живьем.
– Сначала допросим сами, а потом отправим за Периметр, – отчеканил Мазуров. – Я почти уверен, что из «Легиона» каждый второй – в международном розыске. Правительство будет просто счастливо, когда с десяток особо опасных беглецов окажутся за решеткой.
– Что ж твое правительство нам не посодействует? – спросил тот же «анархист», за что поймал гневные взгляды бойцов в черно-красном, но ничуть не смутился. – Точечный удар с воздуха решил бы проблему мгновенно.
Мазуров убрал карандаш в карман, спрятал руки за спину.
– Ты не хуже меня знаешь, что бомбардировка Зоны снаружи Периметра невозможна. Тут стеной висит сплошное аномальное поле, через которое ни одна ракета не пробьется. То же самое и с вертолетами. А на тех, что имеются в гарнизоне, военные не полетят – риск слишком велик. Тем более что одну машину они только что потеряли.
– Ну и хрен с ними, – отмахнулся неугомонный «анархист». – Пусть пришлют спецназ, это их работа. Неужели Министерство обороны спустит «Легиону» все с рук?
– Нет, – покачал головой полковник. – Не спустит. Помощь будет. Семерых бойцов СЗО мы подберем по пути к Тюрьме, у развалин мельницы.
– Семерых? Зашибись! – хлопнул в ладоши «фримен». – Теперь мы точно всех победим. Только «Герб» сначала яйца отрастит, чтобы с военными разговаривать на равных.
– Следи за языком. – Вперед вышел боец, тот самый, со шрамом. Клим инстинктивно напрягся.
– Спокойно, Лебедь. – Мазуров положил руку на плечо сержанта. – Просто мальчик еще не опытен и не знает, на что способны СЗО при хорошем раскладе. Увидит – поймет, о чем я.
«Анархист» хотел было ответить что-то колкое, но Айдар жестом приказал ему молчать. Тот послушался и, исподлобья сверля полковника взглядом, прислонился к стене, сложив руки на груди.
Мысленно Клим был полностью на стороне товарища, соглашаясь с тем, что у Мазурова действительно не хватает наглости поставить «Герб» на одну с Министерством обороны ступеньку в государственной иерархии. Но «фримен» промолчал.
– А мы вообще дойдем? – выпалил вдруг Клим. Вышел вперед. – Что помешает «Легиону» перехватить нас еще по пути к Тюрьме и вырезать под ноль? Благодаря тому, что мы, молодцы, вообще не пытались таиться и сохранять хоть какую-то секретность, уже вся Зона знает о нашем походе. Будем теперь все двадцать четыре часа ожидать атаки и видеть врага в каждом кустарнике?
– Ты наивен, – самым серьезным тоном ответил ему полковник. – В пределах Периметра очень сложно сохранить что-то в тайне, уж тем более слияние двух враждовавших некогда кланов. Тут везде чьи-то глаза и уши, о нас бы и так узнали. Только не страшно нам это. Там, в патрулях и на форпостах, ни «Герб», ни «Анархия» не знали, где и когда произойдет нападение. Теперь же мы собраны и готовы ко всему, а это большая разница.
– Вы, может, и готовы, а я вот что-то побаиваюсь, – подал голос кто-то из «фрименов».
Крохотная комнатка тут же взорвалась хохотом.
– Вот и договорились, – отсмеявшись, подвел итог Мазуров. – Айдар, раздай своим орлам ночные горшки. Вы же, – полковник повернулся к вытянувшимся по струнке подчиненным, – шагом марш к личному составу, максимально подробно донесите план действий – если понадобится, то каждому лично. Потом работаете по плану: чистка оружия, караул, готовка… и дальше по списку. Лебедь, тебе отдельное поручение: свяжись с базой, узнай новости. Как выполнишь – сразу же доложишь мне. Вольно, разойтись!
Смешанной, разноцветной массой бойцы обоих кланов вывалились на улицу и рассыпались по своим делам. Клим пропустил их всех мимо себя, проводил взглядом угрюмого Лебедя и, прикрыв дверь, повернулся к Айдару.
В комнате они остались вдвоем.
Только сейчас Клим разглядел, насколько его командир стар: рвы глубоких морщин источили лицо лидера группировки, виски его уже обелила седина, пальцы рук стали не такими послушными, а еще кашель – хриплый, мучительный…
– Как тебе план полковника? – спросил командир.
– Толково, – кивнул «анархист». – «Герб» штурмует и обеспечивает силовое превосходство, мы же сначала ведем их к цели, а потом поддерживаем снайперским огнем. Каждый делает то, что умеет лучше всего.
– Согласен, – ответил Айдар и зачем-то добавил: – Завтра утром выходим. Не страшно?
– Страшно, – ни капли не стыдясь, признался Клим. – Это война, как ее можно не бояться?
Командир промолчал.
– Вольные что-нибудь сказали?
– Одна группа обещала подумать. – Айдар отошел от окна. – Барс. Тот самый, что в прошлом году сбежал из плена.
Клим задумался, припоминая. Действительно, тогда после этого события несколько дней шумела вся Зона, а споры в сталкерской Сети не стихали месяцами.
– Видел его, однажды пересекались в лагере Васильева.
– И как он тебе?
– Толковый мужик, в общем-то. Только больно нервный, когда про его приключения с «черепами» кто-нибудь говорить начинает. Не любит он вспоминать этого, сразу в морду бьет.
– Нам не мемуары его нужны, а навыки, – сказал Айдар. – Ты с ним переговори, а? Введи в курс дела, объясни подробно. Будут вопросы – отвечай. Нам сейчас любая пара рук в радость.
– Хорошо, командир. Сделаю.
– Спасибо.
«Анархист» вышел на улицу, прикрыл за собой трухлявую дверь. Вдохнул полной грудью. После душного, пахнущего по́том и куревом помещения свежий воздух, чистый, прохладный и влажный, пьянил. В уголках глаз тут же набухли капельки слез. Клим смахнул их ладонью, дернулся, когда неловким движением зацепил расплывшийся на полщеки синяк. Подул легкий ветер, потрепал волосы, забрался под воротник и коснулся влажной спины. Клим съежился и, спустившись с крыльца, огляделся.
Жизнь в «Чикаго» била ключом.
Вольные сталкеры, осознав всю серьезность ситуации, готовились к нешуточной обороне: таскали к форпостам мешки с песком, наспех возводя пулеметные точки; окна подвалов превратили в бойницы, заложив их кирпичами; прорехи в заборе просто засыпали всяческим хламом, а слишком большие проломы бетонного полотна старательно минировали растяжками; караульные вышки обшили стальными листами, на крышах цехов смастерили снайперские лёжки. Со всех сторон слышались крики, приказы, звонкие удары молотка и заливистое жужжание пил. Работа кипела.
«Гербовцы» помогать сталкерам не спешили, занимаясь своими делами. Трое чистили разобранные автоматы, усевшись на деревянные ящики у входа в палатку. Еще один машинкой Ракова набивал блестящими патронами змеистую ленту пулемета. Где-то в стороне сержанты максимально подробно доносили детали плана личному составу. Мимо прошли патрульные: бойцы, облаченные в тяжелую броню, из-за которой были похожи на роботов. Один из них долго не сводил глаз с Клима, но так ничего и не сказал.
А «анархист», ошеломленный столь резкими переменами в привычном укладе существования внутри Периметра, просто стоял. Стоял и думал: «Чем же все это обернется? Чего ждать?»
Клим закрыл глаза. Страх уже пустил ростки глубоко в груди, и они метастазами проросли в легкие, сковав дыхание; несмело коснулись мозга, высосав из него совершенно все мысли и затопив образовавшуюся пустоту жуткими картинками; добрались до позвоночника, а оттуда – к ледяным кистям рук. «Анархиста» бросало то в жар, то в холод. Ему никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном, в голове царила суматоха.
После разговора с Барсом Клим твердо решил выпить.
