Глава 11
К лагерю Васильева вышли за полночь.
Сначала спустились с холма и, обойдя загаженную гравиконцентратами поляну, углубились в лес. Долго лавировали среди деревьев, походным набором и «щупом» прокладывали маршрут вперед, мимо аномалий, не спеша продираясь сквозь темную зелень древесного воинства. Горда вел группу. Наемник приглядывал за тылом, нервно постукивал по цевью автомата, который забрал у Стрелки. Она, топающая в середине, рядом с Седым, сначала возмущалась, но после обреченно уступила, довольствуясь пистолетом.
Двигались медленно – усталость брала свое. Весь запас энергии иссяк еще во время блужданий по бесконечным коридорам подземелья, а побег от полтергейста и вовсе истощил все моральные и физические ресурсы.
В животе у сталкера глухо урчало, язык во рту утопал в горькой противной слюне. Есть хотелось жутко, но еды не было совсем: пустые рюкзаки маятником уныло били по спинам. Шаг – удар. Шаг – удар. Шаг…
Когда все совсем уже приуныли и даже без умолку вещавший о прелестях артефакта Белов закрыл контейнер и заткнулся, лес вдруг закончился, а впереди стали видны мутные очертания то ли коровников, то ли свинарников…
Время практически не изменило обветшавшие, расчерченные пулевыми выщербинами здания. Горда узнал эти постройки сразу: именно здесь год назад он вместе с Бражником отбивался от ловцов. Мутантов тогда было много. Уродливые человекоподобные твари со щупальцами вместо нижней челюсти, бурой, осклизлой кожей, большими глазами и длинными когтями на мускулистых руках, они непременно уничтожили бы сталкеров, если бы не егеря и Ян, спасшие ходоков от неминуемой гибели.
Сейчас на знакомой местности шагалось легче, и спустя полчаса отряд был недалеко от главных ворот, медленно приближаясь к лагерю легендарного проводника-картографа. У дежуривших на посту караульных остановились. Сталкер положил автомат на плечо, уставшим взглядом окинул открывшуюся перед группой картину.
То, что раньше являлось обыкновенным перевалочным пунктом, теперь с уверенностью можно было назвать настоящей сталкерской базой – настолько преобразилась территория за минувший год. Там, где простирался когда-то сетчатый забор с колючей проволокой поверху, теперь тянулся подсвеченный кострами ряд ржавых автобусов и троллейбусов, спаянных воедино, составляющих длинную импровизированную стену с бойницами на месте окон и патрульными посадками на крышах. По углам базы обитыми металлическим листом грибами проросли караульные вышки, оснащенные яркими прожекторами, желтые лучи которых синхронно блуждали с внешней стороны периметра. Ржавую будку-сторожку – приют дозорных – убрали, а ее место заняла пулеметная точка.
Патрульные, наблюдающие за ведущей к базе дорогой, сталкера еще не видели, но его никак не покидало чувство, что за ним постоянно следят. Тягостное и неприятное, с каждым шагом оно только усиливалось, а вбитые по краям дороги таблички с недвусмысленно нарисованным черепом еще больше нагоняли жути.
Метров через тридцать отряд заметили. Сразу два желтых луча метнулись к друзьям и вырвали из темноты их силуэты. С негромким шипением вверх устремилась осветительная ракета и, вытянув за собой дымный хвост, разбилась о небеса, затопив местность багровыми тонами. Горда прикрыл глаза ладонью и через щели между пальцев увидел гнилые стволы деревьев, желтые чахлые кустарники и поникшую траву, напоминающую ржавую проволоку. Будто все было здесь отравлено… Сталкер остановился. Нутром ощущая на себе бездонный взгляд пулеметного ствола, медленно убрал автомат за спину, поднял руки. Остальным приказал сделать то же самое.
Караульные рассматривали чужаков тщательно и не спеша, решая между собой: можно доверять забредшим в ночи путникам или лучше пристрелить. Наконец, спустя бесконечно долгую минуту, усиленный рупором голос сказал:
– Уходите.
Вот так. Сухо и четко, без лишних вопросов.
– Нам нужна помощь, – крикнул Горда как можно громче, чтобы его услышали. – Медикаменты, вода, еда… Мы готовы заплатить, только впустите!
– База изолирована, – перебил невидимый наблюдатель. – Мы ничего не можем вам продать, убирайтесь.
– Позовите Васильева, – надрываясь, заорал сталкер. – Он всех нас знает, он позволит войти. Дайте ему нас увидеть, пожалуйста!
– Васильев мертв, – сухо отчеканили с той стороны. – У вас есть десять секунд, чтобы развернуться и уйти, иначе мы открываем огонь.
– Стойте, стойте! – не опуская высоко поднятых рук, Горда пошел вперед. – Нам не выжить, понимаете?..
– Десять, девять…
– Припасов нет, воды нет, почти закончились патроны!
– Восемь, семь…
– Мой схрон очень далеко, никто из нас не дойдет туда!
– Шесть, пять…
– Да будьте же вы людьми! На улице ночь! Вы обрекаете нас на гибель, всех четверых. Откройте ворота, мы заплатим. Пожалуйста! Позовите старшего, кто у вас там? Бражник тут? Позовите Бражника, он меня знает! Год назад я вытащил его из временно́й петли, он мне должен!
Внезапно счет оборвался. У пулеметной точки послышалась ругань, какая-то возня, а после – хриплый, слабый и замученный голос:
– Говорит Бражник. Это и правда ты, сталкер… я думал, что обознался. Ладно, медленно идите сюда. Оружие только за спиной держите.
Горда беспрекословно подчинился и двинулся вперед, чувствуя, как в бешеном ритме колотится сердце. У ворот их встретил сам Бражник, но впускать на территорию, как оказалось, не собирался.
– Стойте здесь, – сказал он, – внутрь лучше не лезть. Там не совсем… стерильно. Через минуту вам вынесут рюкзак, в нем патроны, немного еды и самое необходимое из медикаментов. Потом уходите, на большее мы не способны.
Горда сразу понял, что с ходоком что-то не так. Слабый голос его был полон боли, спрятанные в перчатки руки, крепко сжимающие автомат, тряслись как при треморе, а от тела бродяги шел приторный, едва уловимый запах. Бражник стоял и дрожал как осенний лист, переминался на ватных ногах, пошатывался. Ему было плохо, сталкер видел это, но в чем дело, не понимал. Вдруг неожиданно сильный порыв ветра сорвал с ходока капюшон, обнажив сухую, совершенно лысую голову. Увидев ее, Горда обомлел, а слова, которые он хотел сказать, плотным комом застряли в горле.
На лице Бражника не было живого места. Белое как мел, оно еще больше состарилось, местами приобрело желтовато-синюшный оттенок, было прорезано полосками язв, гноящихся, кровоточащих ран, простирающихся от макушки до подбородка. Губы ходока будто ссохлись и уменьшились в размерах, обнажив рот с редкими пеньками зубов. Нос, казалось, впал, глаза застила непонятная пелена, и зрачки через нее были едва видны. Бродяга дышал тяжело, присвистывая, постоянно сглатывал, дергая кадыком. Горда осмотрелся: находившиеся рядом бойцы, из того же караула, выглядели не лучше. Все как один – ходячие мертвецы. «И как они живы до сих пор, где в растрескавшихся сосудах их тел жизнь эта еще плещется, почему не вытекла как вода?» – в ужасе подумал Горда.
– Что произошло? – спросил он, рассматривая изувеченное лицо Бражника.
– Нас потравили, – ответил ходок и натянул на голову капюшон, будто смущаясь того внимания, которое заслужил своим уродством. – Вечером, позавчера. Сначала, днем, приехали какие-то парни и приказали нам всем убираться из Зоны: сроку, мол, пять часов всего. Если по истечении этого времени база не будет пуста, чтобы мы пеняли на себя, – «Легион» и черные предупредили. Мужики наши напряглись, конечно, но дурачков тех не тронули, просто вышвырнули за ворота: полно на свете идиотов, что сказать. Васильев потом долго думал, верить им или нет, но посты все же укрепил, приказал быть внимательнее. Мы это к сведению приняли и всерьез готовились к штурму. Но как территорию базы накрыло облаком белого тумана – проморгали вообще все. Он просто вдруг появился, будто из ниоткуда. Кучный такой, клубящийся. И был туман этот как кислота: органику, одежду на раз разъедал. Те, кто успел повыше забраться, почти не пострадали, кто внизу остался – погибли сразу. Остальные, которые убежать уже не могли, укутывались во что попадется, под противогазами прятались. Но зря все: резина к лицу прикипала. Я тогда был на окраине, в карауле, а как крики услышал – сразу к базе. А там… ты не представляешь даже. Десятки трупов, до костей прожженных, не опознать. И газ этот, плотный, белесый, к ногам подползает, к лицу тянется, как живой. Я ждать не стал, ноги в руки – и бегом оттуда, подальше. Несколько часов потом на холме раны зализывал. Вернулся, как газ схлынул, но противогаз еще долго не снимал. Только потом, когда зрение совсем отказало, стащил его, проклятого.
Горда стоял, потрясенный, не зная, что и сказать. Одновременно десятки мыслей роились в его гудящей от усталости голове, но ни одну ухватить языком да выплюнуть словами не получалось. «Что за группировка такая – «Легион»? Откуда вдруг взялись черные? Каким зверем нужно быть, чтобы сотворить такое с живыми людьми?»
– Намечается новая война, Гордеев, – обреченно сказал Бражник и сморщился как-то по-старчески. – Сеть за последние сутки просто бурлит новостями: тебя и твою группу за укрывательство Белова ищет вся Зона; «Герб» с «Анархией» объединились и выдвинули армию против «Легиона»; военные укрепили блокпосты у выходов за Периметр и стреляют по каждому встречному; а вокруг Тюрьмы наблюдается нездоровое движение. Зона стоит на пороге больших перемен, сталкер, будь к ним готов.
– Вас тут сколько осталось, Бражник? – не внемля пророческим словам ходока, спросил Ян. – Много?
– Человек двадцать. Те, кто смогли, сразу же ушли в сторону Периметра, а такие, как я, осели среди трупов. А куда нам идти? И как? Не можем мы, вот и ждем черных, чтобы последний бой принять да погибнуть как сталкеры.
– Ты оружие в руках едва держишь, с кем тебе воевать? – продолжил наемник, за что получил ощутимый тычок от Горды, но лишь отмахнулся. – Вам бы всем вместе собраться и к выходу топать – глядишь, подберет кто. А нет – все одно помрете. Но лучше там, в дороге, чем тут, среди мертвецов.
– А еще лучше в плен вас четверых взять и отдать «Легиону». – Горда заметил искорки безумия в глазах Бражника. – Только не спасет это нас, один хрен убьют. Все тут костьми поляжем, среди таких же покойников. Но хоть бы и так… Думаешь, я их боюсь, наемник? Считаешь, меня черепа и гниющие тела пугают? Я в Зоне семь лет, привык уже. А еще, знаешь ли, понял кое-что: самое страшное в трупах, это не их внешний вид. Запах. Именно запах. Вот было когда-то два человека, но один плохой, отмороженный, а другой хороший, настоящий, но воняют-то они все равно одинаково. Понимаешь?
Горда как бы невзначай отошел в сторону, мысленно надеясь, что сказанные Бражником слова остальные ходоки не сочтут за приказ. Оказаться в плену у тех, кому и терять нечего, и жить осталось от силы сутки, – перспектива еще та.
Между тем принесли рюкзак. Тащивший его бродяга был худой, щуплый, с остро отточенными скулами и пустым взглядом. Рот его, язвами изрезанный от уха до уха в жуткую улыбку, не закрывался, и красный язык болтался в нем тряпкой. Сбросив сидор к ногам друзей, несчастный спешно скрылся за автобусом, прихрамывая на правую ногу.
Ян без лишних церемоний тут же поднял рюкзак и закинул его на плечо.
– Сутки продержитесь, там все самое необходимое, – хрипло поведал Бражник. Задумался, что-то прикидывая, будто собрался выдать тайну. Наконец, решился и, выдохнув, затараторил: – И последнее… сейчас идите на запад, увидите бетонные кольца. За ними – дорога на насыпи. Перейдете ее и окажетесь в поселке. Там, в крайнем справа доме, – мой схрон. Дом тот кирпичный, добротный, рядом летняя кухня и яблоня сухая – не промахнетесь. Самое главное: на радиоактивный фон не обращайте внимания, он безвреден. Внутри тайника я спрятал «рентген», чтобы другим туда лезть неповадно было. Схроном пользуйтесь как своим, мне уже ни к чему.
Горда прощаться не стал. Развернулся и, уже на ходу стаскивая автомат, пошел в указанном бродягой направлении. А когда отошел метров на тридцать, услышал за спиной тихий голос наемника:
– Может, грохнем всех тут, а?
– Хорошо бы, – почти равнодушно ответил сталкер. – Только как? Их двадцать, а нас четверо. Нереально.
– Если черные вновь сюда явятся, Бражник сдаст нас без колебаний. И тогда все – конец нам. А пока есть возможность, можно отделаться малой… кхм… кровью. Сам подумай, какие из полутрупов бойцы? Справимся.
– Не хочу я ничего, – устало сказал Горда. – Воевать с двадцатью бродягами – тем более. Это жизнь, а не книжка, где вчетвером базы штурмуют. У нас нет никаких шансов, так что забей и топай следом.
– Но ведь черные узнают, что мы в схроне, – не унимался Ян. – Понимаешь? Или тебя смущает, что эти полутрупы нам помогли только что, а, Горда? Так знай: жить им не больше дня, и лучше мы их, чем те отморозки.
– Не потянем, говорю еще раз. Что ты вообще несешь, наемник? Полутрупами бродяг называешь, но сам же не лучше. Много в тебе сил осталось после суток на ногах? То-то же. Так что просто заткнись и смотри по сторонам… а с черными как-нибудь разберемся. Потом.
К деревне, о которой говорил Бражник, вышли через полтора часа. По пути сделали небольшую петлю, обходя россыпь аномалий, и пропустили мимо себя волка, выскочившего наперерез. Ночной охотник-одиночка связываться с людьми не стал и по-быстрому ретировался. В остальном – ни души. Зона была удивительно спокойна. Только ветер шелестел травами да гнул к земле пышные кроны деревьев.
Внезапно защелкал дозиметр. Сначала тихо, словно сонный младенец, а потом, распаляясь, затрещал во всю прыть, надрывая свою электронную глотку. Показатели сразу подскочили до максимума: прибор усердно сигнализировал о критическом уровне излучения, предрекая хозяину скорую гибель от радиации, но Горда не предпринял ничего, только выключил звук и спрятал устройство в карман. Сомневаться в словах Бражника он не находил причин.
Дом, о котором говорил Бражник, сталкеры нашли без труда. Увязший в зелени, он молчаливым надзирателем гордо возвышался над своими склонившимися и рухнувшими соседями, стоя особняком от них, на окраине. Мрачный и тихий, дом этот нагонял беспричинный страх, отчего на коже волоски дыбом вставали и хотелось бежать.
Горда сглотнул. Прислушиваясь к каждому шороху ночной глуши, он вслед за всеми углубился в лабиринт растительности, путь через который при помощи рук и чьей-то матери расчищал Ян. Остановился наемник между иссохшей яблоней и источенной жуками летней кухней, собрав друзей вокруг себя.
– И куда дальше? – спросил он. – Где схрон?
– В подвале. Ты с Беловым обшарь кухню, а я со Стрелкой по дому пройдусь. Если найдете лаз, то открывайте осторожно. Вдруг там растяжка, о которой Бражник тактично умолчал.
– Едва ли. Он же знает: случись что, мы его найдем и четвертуем.
Горда забрал с собой девушку, поднялся по бетонным ступенькам крыльца. Зажег фонарь, осторожно отворил трухлявую дверь, держа автомат наготове. Друзья медленно вошли в дом.
Они оказались в просторной прихожей: слева и справа, через коридор, – захламленные комнаты, впереди – обнаженный квадрат ванной, щедро усыпанный битой плиткой, дальше – винтовая лестница, ведущая на второй этаж, гнилая и наполовину обвалившаяся, не взобраться; а еще паутина, кругом паутина, целые пласты, убаюкиваемые сквозняком, влетавшим внутрь сквозь разбитые окна. Стрелка позади тихонько охнула, тыкнула пальцем в стену, на которой отчетливо были видны глубокие царапины под свисающими клочьями обоев. Горда кивнул, кончиком пальца передвинул рычажок с одиночного режима стрельбы в автоматический и осторожно пошел вперед. Под тяжелыми подошвами ботинок хрустнули осколки стекла; на втором этаже что-то заскрежетало, заохало, будто пар из топки выпустили. Дом был живой, сталкер понял это сразу. Выработанное за многие ходки в Зону чутье немедленно дало знать, что где-то рядом притаился чужак.
Горда напрягся, размышляя о том, мог ли Бражник устроить схрон в изначально нездоровом месте. «Нет, вряд ли, он за Периметром не первый год, за безопасность пояснить может как никто другой. Значит, обитаемым дом стал совсем недавно. Видимо, какая-то дрянь забрела на ничейную территорию и подмяла ее под себя, устроив себе логово где-то тут. Плохо, даже хреново. – Соседствовать с местной фауной сталкеру жуть как не хотелось, но и идти было некуда: на дворе ночь. – Эх, предупредить бы Яна, чтобы начеку был, но Стрелку одну не пошлешь – боязно за нее. Выходит, надо возвращаться».
На улице заморосил дождь. Небо прочертила яркая белая вспышка, и через секунду громыхнул гром. Сталкер пригнулся и выглянул в окно: от плотных темно-синих туч, стянувшихся, казалось, со всей Зоны, резко потемнело, так что теперь снаружи не было видно ни зги. «Ну, замечательно, спасибочки. Что ж не везет-то так? Еще и паутина эта, в лицо и рот лезет…»
Горда смахнул с себя тонкие серые нити и направился к выходу, уволакивая безмолвную подругу за собой.
Существо стояло прямо в проеме, ведущем во двор, – высокое, сгорбленное, невероятно худое; на голове, обезображенной старческими пятнами, – седой пучок волос; вдоль позвоночника – роговые наросты; длинные руки, нелепо подогнутые ноги; и глаза – почти человеческие, темные и живые. Глядя в них, сталкер с уверенностью мог сказать, что подобную тварь видит в Зоне впервые.
– Дисвейдрогйбрдяга, – глухо и хрипло пробурчал мутант. Он собирался еще что-то сказать, но неожиданно оттолкнулся и прыгнул вперед, метя сталкеру в горло.
Горда, пораженный внезапностью этой встречи, не успел ничего сделать и через миг оказался на полу, придавленный неожиданно ловким чудищем.
– Жррррт! Жрррррт! – рычал зверь, раздирая длинными пальцами комбинезон сталкера.
Стрелка сориентировалась быстро. Отскочив в сторону, она взвела курок и направила ствол пистолета в голову монстра. Грохнул выстрел, пуля хлопнулась о стену в сантиметрах от цели. Охотник обернулся, глянул на сталкершу злобно и махнул шестипалой лапой, вырвав из руки девушки оружие, а после бросил его в глубину комнаты.
За те секунды, что мутант разбирался со Стрелкой, сталкер смог высвободить из его крепкой хватки руку и наотмашь ударить зверя в челюсть, а после – лягнуть ногой. Охнув, уродец проехался спиной по осколкам стекла, но уже через мгновение вскочил, словно и не почувствовал ничего. Не успел Горда прицелиться, как вновь оказался придавленным яростно атакующей тварью.
– Пистолет, – крикнул сталкер подруге. – Ищи!
Та метнулась к закатившемуся в угол фонарику, но монстр, удивляя своим проворством, одним прыжком покрыл расстояние в несколько метров, схватил источник света первым да шваркнул об стену, погрузив помещение в непроглядный мрак.
Однако большой пользы зверю это не принесло: Ян подоспел как нельзя кстати. Он ворвался внутрь дома, несся с собой свет налобника, выцелил мутанта и сделал пару выстрелов одиночными, опрокинув тварь на пол. Уродец кувыркнулся через спину и отскочил за угол, глухо урча от боли: пули все же прошили ему грудную клетку.
– Все живы? – спросил Горда, поднимаясь и отступая под защиту друга. – Где Белов?
– Я здесь, – откликнулся ученый из темноты. – Мы в порядке. Ты сам как?
– Подавлен, – отшутился сталкер, упирая приклад в плечо. – Давай, тварь, выходи.
Зверюга выходить ожидаемо не спешила, тогда Горда и Ян, приглядывая друг за другом, двинулись к ней навстречу. Готовые к стрельбе, они повернули по коридору и сразу же наткнулись на мутанта. Тот сидел в куче мусора, под ведущей наверх лестницей, тяжело дышал и держался рукой за кровоточащую грудь. Увидев людей, охотник поднял голову, бешеными глазами посмотрел на них, даже не пытаясь скрыть своей ненависти. Сталкеры отнеслись к этому с пониманием и ничуть не удивились.
– Не переживай, – спокойно сказал Горда, поймав в прицел переносицу твари, – просто сегодня тебе не повезло.
– А ведь я таких никогда раньше не видел, – изрек Белов, внимательно разглядывая урода. – Это какой-то новый вид мутантов, не иначе.
– Сейчас вместе изучать будем. – Сталкер вдавил спусковой крючок.
Но выстрела не произошло. Сухо щелкнуло, перекошенный патрон так и остался в автомате. В тот же миг рот монстра расплылся в зловещей улыбке, а сам мутант внезапно растворился в воздухе.
– Что за?..
Стрелка позади закричала. Неизвестно как оказавшийся за спинами друзей уродец схватил девушку и швырнул в стену. Сталкерша крепко ударилась и упала без чувств. Пока Горда разбирался с заклинившим автоматом, Ян оттолкнул ученого и всадил длинную очередь в тварь, но без толку. А монстр снова пропал в недрах дома…
– Да-что-это-за-сволочь?! – бешено проорал Горда, справившись с непослушным оружием. – Сколько по Зоне хожу, а таких еще не встречал!
– Значит, что-то новое вылезло из ее плодовитых недр, – процедил сквозь сжатые зубы наемник, медленно приближаясь к Стрелке. Наклонился, оглядываясь, повернул ее к себе лицом – девушка застонала. – Она жива, даже в сознании. Надо брать ее и валить отсюда: мы нашли лаз, там, в летней кухне. Запирается накрепко, переждем ночь, а утром разберемся с этим ублюдком… сейчас у нас что-то не очень получается воевать.
– Юра, помогай! – Сталкер впервые обратился к ученому по имени. – Хватай девчонку и неси к схрону, мы тебя прикроем.
Белова уговаривать было не нужно. Подбежав к Стрелке, он, натужно крякнув, взвалил ее на плечи и, пропустив вперед Яна, вышел на улицу. Хоть до убежища и было недалеко, метров тридцать, шли долго: наемник боялся влезть в крохотный «батут», распластавшийся как раз на пути; Горда топал сзади, беспрерывно следя за тылом. Черная громадина дома бросалась ему в глаза, нависала безмолвной монолитной тенью, грозилась раздавить. И такую жуткую волну страха и ужаса источало здание, что сталкеру поневоле хотелось взвыть. Впервые в жизни он чувствовал себя так погано, так нелепо и беспомощно, словно младенец.
Чудовищный раскат грома заложил уши сразу после сверкнувшей молнии, в секундном свете которой сталкер разглядел монстра. Мутант свешивался из окна второго этажа, цепляясь за прогнившую раму руками и ногами, как обезьяна. Урод неотрывно наблюдал за отступающими людьми, а Горда смотрел на него и думал, чего еще ожидать от этой твари.
Когда до схрона отряду оставалось идти не больше десяти метров, охотник, решив, видимо, не рисковать, забрался в окно и скрылся в доме. Сталкер крепче сжал оружие, пристально вглядываясь в ночную темень. Теперь силуэт мутанта мерещился везде: в колышущихся кустах, за бетонным кольцом колодца, на крыше ржавого «уазика». Стрелять во все подряд было бы глупо, но нервы были на пределе: Горда держался из последних сил, в ушах шумело, перед глазами плавали разноцветные круги.
– Немного осталось, – запыхавшись, сказал Ян, будто прочитав мысли сталкера. – Не стреляй попусту: чую, сюда и так половина Зоны на шум сбежится скоро.
Сталкер натянул капюшон, пряча голову от дождя. Было неуютно и зябко, гудели ноги, от голода ныл желудок. Хотелось поскорее оказаться в безопасном и сухом месте, вытянуться на спальнике, поесть, разуться, наконец, и дать отдых полыхающим болью ступням.
До схрона дошли через бесконечные полминуты. Ян придержал дверь, впуская внутрь несущего Стрелку ученого, дождался друга и только потом заперся, задвинув ржавый железный засов. Сталкер выдохнул, осмотрелся: паутина под потолком, вдоль стен – старые тумбы с облупившейся краской, пол, усыпанный обломками мебели, черепки битой посуды повсюду. И среди всего этого – глиняная печь.
Горда сбежал по ведущим вниз ступеням в небольшой, но уютный и теплый подвал – схрон Бражника.
Стрелка уже лежала на одной из продавленных кушеток, а Белов тем временем колдовал над керосинкой, никак не желающей загораться. Девушка слабо застонала, попробовала сесть, и ученый тут же бросился к ней, мягко уложил обратно, подложив под голову свернутую куртку.
– Голова болит? – тихо спросил он, присев на краешек кровати. – Тошнота, головокружение? Помнишь, что произошло?
– Все я помню, – натужно улыбнулась девушка, глядя на Юрия. – Я какой-никакой, но все же медик, и сотрясение у себя диагностировать могу. Но… спасибо, правда.
Белов кивнул, что-то прошептал в ответ и уселся за грубо сколоченный стол. Поставил на него контейнер с артефактом, открыл, разглядывая свою важную и невероятно ценную находку.
– Ему, значит, спасибо, а нам с Гордой ни слова? – усмехнулся наемник, поставил автомат у стены и с первой же попытки запалил керосиновую лампу. – Во-о-от, помогай после этого людям.
– Не бурчи, – отмахнулась девушка. – Вы сами знаете, что молодцы. Кстати, а та дрянь из дома… где она?
– Снаружи, – ответил сталкер, разуваясь. Оружие свое он оставил рядом с автоматом друга. – Сидит внутри и не высовывается. Утром, когда уходить будем, внимательнее надо по сторонам глазками зыркать.
Помолчали.
– Какие планы на завтра? – Ученый оторвался от созерцания артефакта и поднял взгляд на друзей. – Я имею в виду… куда пойдем?
– По-прежнему на восток, к Ануфьево. Надо же, наконец, передать тебя военным.
– Дойдем?
– Завтра? Не загадывай, – пожал плечами Горда. – Может быть. Но сейчас – отдых.
Ян присел напротив Белова и водрузил себе на колени рюкзак. Вжикнул молнией – раскрыл. Несколько пачек лимонного печенья сложил отдельно; воду в пластиковых бутылках и заварной чай – тоже в сторонку; хлебцы и галеты сгреб и сдвинул на край стола; четыре банки тушенки оставил под рукой, а колбасу в целлофановом пакете понюхал и, сморщившись, засунул обратно.
– Не густо, – подытожила Стрелка короткую ревизию.
– Здесь еще есть. – Сталкер рылся в висевшем под потолком деревянном шкафчике. – Та-ак… сигареты, спички, зажигалка. Гречка, немного пшена, сода. Две вилки, нож, кружки-ложки и котелок. Уже лучше, ага.
Стрелка тоже не стала сидеть сложа руки: взяла стоявшую под кушеткой горелку, запалила ее кое-как и поставила сверху полный воды котелок. Горда тем временем уселся на свернутый у стены матрас и достал из рюкзака коммуникатор, щелкнул кнопкой. Экран ожил, подсвечивая трещину, прочертившую его поперек. «И когда успел только? Неужели в доме так крепко об пол приложился? Возможно… Чертов Коготь. Обещал крепкий корпус и сверхпрочный дисплей, а на деле? Одного удара хватило. Надо будет вернуться и предъявить ему претензию в нелитературной форме».
– Думаешь поймать Сеть? – обернулся Ян.
– Уже и не знаю. – Горда повернул комм экраном к другу. – Хорошо бы только трещиной обошлось, потому что если накрылся сенсор, то я завалю Когтя.
– Угу, деньги на ветер, – согласился наемник, возвращаясь к прежнему занятию.
Краткая заставка разработчика сменилась рабочим столом, требующим ввода пароля. Сталкер быстро отстучал нужную комбинацию цифр и букв, удовлетворенно заметил, что сенсор работает безупречно, и активировал Сеть. Хмыкнул, увидев средний уровень сигнала. Коммуникатор почти сразу завибрировал – на почту посыпалась рассылка новостей. Около десятка непрочитанных сообщений отобразилось у ярлыка с конвертиком, и Горда, терзаемый любопытством, ткнул в него.
Первая новость подтверждала слова Бражника: «Герб» действительно объединился с «Анархией» и выдвинулся к Тюрьме – базе группировки «Легион». «Хорошая назревает заварушка… И кто это вообще такие? – Сталкер вбил название клана в поиск, но тот предательски молчал. Информации о новоиспеченном формировании не было никакой, совершенно, однако это не помешало «Легиону» поставить на уши всю Зону в рекордно короткие сроки. – Н-да, интересно было бы на них посмотреть».
Надоедливый спам и рекламу Горда удалил не читая.
Дальше был некролог. Список почти полностью состоял из вольных, погибших у базы Васильева. Сталкер открыл комментарии: те немногие, кто сейчас находился в Сети, активно обсуждали случившееся, на словах поддерживая объединившихся «гербовцев» и «фрименов», взявшихся за правое дело.
– Пустозвоны, – четко обозначил свою позицию наемник, когда Горда вслух зачитал ему одно особо ретивое сообщение. – Хотели бы помочь – помогли бы делом. Не фиг языком трепать.
– А сам бы пошел? – Стрелка оторвалась от готовки и взглянула на Яна.
– Так я и не хочу, – не смутился тот. – Их война за территории мне не нужна, я слишком добрый для этого. Только Кисляка найду, башку ему откручу – и все, а так я добрый, да.
– Думаешь, все это из-за сфер влияния? – спросил сталкер, медленно листая длинный список погибших. – Как-то радикально… для Зоны.
– Почему? Обыкновенное истребление тех, кто тебе мешает. «Легион» – не первый клан, что Периметр под себя подмять хочет. Другое дело, что до этого на военных никто не зарывался особо. Перестрелки у кордонов, нападения на патрули – это понятная всем норма. Но чтобы разом зачистить лагерь со спецназом и гражданскими… отчаянные ребята. Интересно, когда Министерство обороны введет в Зону войска?
– Никогда, – Белов поднял голову. – Львиная доля представителей закона в Зоне – это «Герб». Пока их группировка финансируется за счет государства, всю грязную работу выполнять будут именно они.
– А почему тогда Ануфьево охраняли солдаты, а не черно-красные? – спросил Ян.
– Ануфьево недалеко от Периметра, пара-тройка километров – и начинается чистая земля. Тут справятся даже военные, – ответил ученый. – «Герб» же, за редким исключением, работает только в глубокой Зоне, что вполне объяснимо: кому еще доверять такие задания, как не тем, кто находится в этом гадюшнике постоянно?
– Но я так и не понял: а на кой черт ваш лагерь очкариков сдался «Легиону»?
– Им не лагерь был нужен, а «Радиант», желательно вместе со мной. Только я одного не пойму: как они узнали про излучатель? Неужели среди нас тогда «крыса» была, которая информацию и слила?
– Да запросто. «Крысы» – они твари юркие, в любую щель проберутся, если понимаешь, о чем я. А где сейчас этот твой прибор?
– Глупо надеяться, что в Ануфьево, – сказал Белов. – Скорее всего, у этих уродов. Но мне легче от мысли, что без процессора «Радиант» – просто хлам и применить устройство «Легион» не сможет никак.
– Друзья, – сталкер поднял руку, обращая на себя внимание. А когда все затихли и обернулись, продолжил: – О нас тут новости пишут, слушайте: Горда. Вольный сталкер. Бумажная фабрика, пулевое ранение. Ян. Наемник. Бумажная фабрика, пулевое ранение. Стрелка. Вольный сталкер. Бумажная фабрика, пулевое ранение. Как вам?
– Это что? – спросила девушка, помешивая почти сварившуюся кашу.
– Некролог. – Ян был искренне удивлен. – Это кто же нас в покойники записал?
– Имени нет, но, судя по всему, анонимка пришла из «Анархии». – Сталкер почесал подбородок. – По крайней мере, именно так указано в рассылке.
– Но как? Ведь есть же защита от ложных сообщений, модерация и все такое. Нельзя просто так взять и записать человека в покойники.
– «Феннек», – пояснил Горда. – «Фримены» нашли броневик и просто додумали остальное, а фотография послужила доказательством.
– А чего вы переживаете? – Стрелка обвела глазами друзей и запила водой таблетки. – Для всех мы официально мертвы, а значит, искать нас перестанут. Ну, не Белова, конечно…
– Черные не отстанут, – возразил Ян. – Танк знает, что мы живы: воевали с ним мы после аварии. Само собой, и «Легион», и прочая шваль тоже будут в курсе.
– Не подумала…
– Смотрите, – вклинился в разговор ученый. – Я ждал этого всю ночь!
Горда сначала не понял, что Седой имеет в виду, пока не заметил артефакт. «Сухой лед» лежал на столе, рядом с контейнером. Сталкер подумал, что красивее он в жизни ничего не видел. Крохотные белоснежные горошинки, нанизанные на едва различимую нить, истекали янтарным сиянием, которое беспрерывно пульсировало, то разгораясь во всю мощь, то тускнея, чтобы потом вновь вспыхнуть крошечным солнцем. Невесомые и обжигающе холодные, кругляши артефакта постоянно двигались по замкнутому кругу, завораживая своим незамысловатым танцем.
– Что это с ним? – прошептал Ян. Красота «сухого льда» смогла зачаровать даже его, пробив брешь в панцире напускной грубости.
– Он цветет, – широко улыбаясь, ответил ему Белов. – Перед этим артефакт очень долгое время накапливает в себе энергию, чтобы потом, в один миг, стать мощнее. И именно в это время, в эту секунду перехода на новый уровень, «сухой лед», серый от природы, разгорается, будто расцветая. Это очень редкое явление, его мало кто видел, а большинство даже не догадывается, что такое возможно.
– А как ты узнал? – спросил Горда, не отводя глаз от артефакта. – Ведь можно прождать целую вечность.
– По внешним признакам, по бусинкам вот этим. Чем они горячее, тем больше энергии заточено в нем. Я сразу заметил, что этот экземпляр таит в себе колоссальную мощь, но боялся не дождаться…
«Сухой лед» почти угас. Полыхавшее в нем пламя потухло, сжалось в крошечную точку в каждой из горошинок, а потом взорвалось голубым светом, будто россыпь звезд.
– Все, он перешел. – Ученый нежно подцепил артефакт пальцами и ревностно спрятал в контейнер. – Искренне надеюсь, что каждому из вас удастся увидеть нечто подобное еще раз. Согласитесь, на такое можно смотреть бесконечно!
Несмотря на зверский голод, мучивший его доселе, Горда ел без аппетита. Механически зачерпывал ложкой кашу с мясом, вяло пережевывал и глотал, иногда запивая сладким чаем. Перед глазами сталкера все еще стоял артефакт. Неповторимый, заставляющий замирать сердце, он волшебным образом успокоил его чувства, привел в порядок мысли, отсеяв лишнее и ненужное. Теперь в голове было легко и спокойно, а любые проблемы казались пустячными.
Взрыв, разнесший вдребезги ведущую в подвал дверь, разрушил чарующую силу артефакта, а последующие события понеслись галопом, и фиксировать их, внимать им, было очень трудно. И вспышка света наверху, и испуганное лицо Стрелки, и прячущий за спину контейнер Белов, и хватающий автомат Ян, и пыль в глазах, и хлопок по ушам, и какие-то тени в проходе, и громкие их крики, и удар в челюсть, и перевернувшийся мир, и уткнувшийся в лицо пол, и горячий ствол автомата, упирающийся в щеку, и чужие люди кругом – все смешалось, скомпоновалось, уместившись в одну бесконечно длинную секунду.
Кто-то наступил сталкеру на спину, ловко скрутил руки и сковал запястья наручниками. Всех четверых поставили на ноги и под прицелами автоматов вытолкали на улицу.
Там уже светало. Солнце трусливо выглядывало из-за кромки леса, бросая свой невидящий взор на захватчиков и их пленных; дул сильный ветер и косматое стадо облаков поспешало убраться прочь, будто бы испугавшись волков в масках, что выстроили сталкеров в шеренгу и держали на мушке.
К Горде подошел один из них и сорвал с себя маску, черную и шершавую, обнажив обычное, вполне человеческое лицо. Сталкер узнал его сразу: это был Аз.
Почти год минул с того дня, как они виделись в последний раз, расставшись после побега из плена. Тогда Аз забрал грузовик и укатил своей дорогой, Горда – своей. А теперь пути их снова пересеклись, но уже при других обстоятельствах.
– Что происходит? – спросил сталкер, глядя Азу под ноги.
– Ничего особенного, – пожал плечами тот. – Помнишь, тогда, у грузовика, я говорил, что мы еще свидимся, да? Так и получилось… Ладно, давай по-быстрому все закончим, хорошо? Процессор у тебя, лейтенант?
– Нет, – сказал Горда. Тут бы ему удивиться предательству бывшего товарища, разразиться гневной тирадой, призывая его одуматься, попытаться убедить отпустить себя и пленников, но… сталкер не стал – сил уже не было.
– А у кого? – Аз, конечно же, не поверил. Сделал шаг назад. – Не тяни, говори, я же по-хорошему спрашиваю пока.
– Спрятали, у надежных людей. Уже не достанешь.
– Вот оно что. – Боевик нахмурился, задумчиво вытащил из кобуры пистолет и прицелился в лицо Стрелке. – А если так? Мы спешим, так что говори, не испытывай мое терпение. Я ведь спущу курок. Не боишься, что морду забрызгает кровью девочки твоей любимой?
Горда боялся. Просто до дрожи в коленях, до озноба по телу боялся, что Аз действительно это сделает. Этот ублюдок, в один миг поломавший весь ход событий, вот-вот был готов лишить сталкера того единственного, что ему было по-настоящему дорого. Нет, Свету сталкер никогда не рассматривал как свою девушку, как будущую жену и уж тем более как мать каких-то там выдуманных детей, но до безумия обожал ее как подругу, как родную сестру, переживал за нее и боялся, связан с нею был красной нитью в единое целое, и нить эта была невероятно крепка. А Стрелка знала это и отвечала взаимностью.
Сталкер был полон ненависти. Это чувство затмило собой все, а желание разорвать боевиков на части стало сильнее желания жить. И лишь приложив огромные усилия, Горда смог укротить себя, остался стоять на месте, понимая, что, сопротивляясь, сделает только хуже. Выход был один – сдаться.
– У ученого твой процессор, – сказал он тихо, ни капли не сожалея о содеянном. Только бы Аз убрал пистолет от лица сталкерши, только бы не выстрелил.
– Обыскать, – коротко бросил Аз через плечо, и двое боевиков принялись выполнять приказ: уложили Белова лицом в землю и умело прошерстили карманы профессора, быстро найдя искомое.
Аз удовлетворенно кивнул и спрятал пистолет в кобуру. Забрав процессор, отошел за спины парней в черном, оставив их с пленниками лицом к лицу. А боевики, по-прежнему бессловесные, уже приготовили свое оружие – какое-то неказистое, угловатое, Горда такого еще не видел, – и прицелились в сталкеров.
Страх за Свету – единственное, что чувствовал Горда перед тем, как в шею ему что-то воткнулось, а сознание померкло.
