47. Главное слово
– Похоронил? – спросил меня Гарри, стоявший у машины прямо на выходе из барака. – Считай, что он прикрыл тебя грудью, отвел беду. Бомба два раза в одно место не падает. Как и метеорит.
Я промолчал, забрался на свое сиденье, даже не спрашивая о дальнейших планах. Вечерело. На западе по небу размазалась розовая клякса разорванных облаков. Под рубаху залетел совсем не летний ветерок и заставил поежиться.
– Ребята, я знал, что вы талантливые люди. – Федор Николаевич начал вещание в самой официальной манере. – Вы замечательно проявили себя вчера во время раскопок, показали хорошие результаты. Уверен, останься мы здесь еще на пару недель, мы вывезли бы отсюда под сотню килограмм брагинского палассита. А он вещь хорошая – в чем-то не хуже валюты. Однако для успеха нашего предприятия нужно иное вещество. Мы ищем здесь несколько другой метеорит.
– Квинтэссенция, – пошутил я, вспомнив разговор с паном Блажеком. – Пятый элемент. Вещество рая.
– Это такое кино с рыжей бабой, – сказал Мишка, и я погладил его по голове. – Я образованный человек. Кинозритель!
Магистр нашего ордена продолжал вещать, стремясь как можно больше затемнить смысл происходящего. Это было необычно: он никогда не делал столь многословных предуведомлений. Главной информацией, которую можно было извлечь из его речуги, было то, что камни, которые мы таскали с места на место по всей стране, в действительности были метеоритами. Когда-то существовала планета, которую они все вместе составляли. Это небесное тело разлетелось от взрыва, и осколки его начали путешествие по Вселенной, чтобы однажды обрести покой в грунте иных планет. Однажды они должны сложиться в слова, от которых зависит наше будущее и прошлое, поскольку сама планета была сутью некоторой главенствующей фразы.
– Надо учиться языку безмолвия, – заключил он. – В мире действует «мировое слово» – мы должны способствовать его освобождению.
– А вы сейчас говорите на языке безмолвия? – спросил Мишка.
Теляк злобно хмыкнул:
– Возможно, моя речь туманна. Я не исключаю, что некоторые из вас знают больше, чем я. Однако я должен дать вам инструкции.
Он закончил и нажал на газ. Машина взвыла и затарахтела, подпрыгивая, как разбойничья карета, по пыльному проселку. Замелькали чахлые ельники, в которых, казалось, прячутся до сих пор нацистские преступники. Смерть Черноярова случилась так же внезапно, как и его появление – ни о том, ни о другом я еще не успел подумать. Мишка с заднего сиденья завел новый, слегка озадачивающий разговор:
– А я сегодня видел двухметрового дождевого червя, – гордо сказал он. – В канаве у дома Сероштановых. Я его даже сфотографировал.
– Ты известный натуралист, – согласился Гарри. – Он тебя не укусил?
– Дождевые черви не кусаются, – обиделся Гройс.
– Ну, Мишенька, разные черви бывают… – включился в разговор Теляк. – Наверняка должны быть и опасные виды…
– Он был толстый или тонкий? – Мне тоже нужно было вставить лыко в строку.
– Тонкий, – с вызовом сказал Мишаня. – Когда я его потрогал палкой, он сократил длину на метр.
– А ты бы его еще раз потрогал, – сказал Гарри, – и он поместился бы в спичечную коробочку. В этом есть нечто сексуальное. Или наоборот…
– Вы не понимаете, – сказал Мишка менторским тоном, – я говорю о жертвах радиации, о физиологических отклонениях, порожденных чернобыльским взрывом.
Гарри заржал совсем в открытую:
– Тоже мне, жертву нашел! Червяк, он и есть червяк. Вон, в «Макдоналдсе» бутерброды из червей делают. И хоть бы что! Главная жертва взрывной волны – наш мозг. Тебе он, братан, отказал в первую очередь!
Теляк выключил радио и притормозил у валуна с названием бывшего населенного пункта, написанным белой краской. Он выбросил окурок в окно и сказал тоном, не терпящим возражений:
– Здесь опасно. Слышите, сосредоточьтесь. Когда возьметесь за работу, нужно будет выставить посты. Оружие у меня есть.
– Тьфу, – присвистнул Грауберман. – Уже ночь почти – а он «за работу». Баиньки пора, Федор Николаевич. Побойтесь бога.
– Его-то я и побаиваюсь, – ответил Теляк без тени шутки и вновь закурил.
