…Стоило Каледину увидеть оружие, как к нему вернулась уверенность. По крайней мере, теперь им с Майловым не грозило отбиваться от целой толпы только ножом и поленом. Для себя он приобрел сразу два крупнокалиберных восьмизарядных «кольта», еще два таких же купили Майлову. Алисе достался дамский револьвер «Смит и Вессон», на большее Каледин не согласился даже после скандала. Патроны брали россыпью, поштучно, «пушки» сразу же пристреляли во дворе виллы, проверив их качество. Цена оказалась завышенной, но Каледин не торговался. Алиса реагировала на происходящее с вялостью, не выпуская из рук бутылку с водой. Ее лоб покрылся краснотой, плечи начали облезать — солнце палило безжалостно. Тонтон-макут дважды пересчитал комиссионные.

— Что еще я могу сделать для вас? — спросил он заметно любезнее.

— Хунган, — напомнил Каледин. — Мы хотим пообщаться с профессиональным колдуном, превосходно разбирающимся в ритуалах конго — и умеющим создавать куклы вуду. Ты говорил, что они любят деньги? Я заплачу.

Рауль вытащил мобильный телефон — старый, размером с ладонь. Черный палец ткнулся в одну из кнопок, тонтон-макут прижал сотовый к уху. Произнеся несколько фраз по-креольски, он уставился на Каледина.

— Десять тысяч долларов, — озвучил цифру человек в шляпе.

— Bien, — махнул рукой Каледин, даже не задумываясь.

Рауль убрал «ладонь» обратно и дежурно улыбнулся.

— Чудесно. Последователи конго в основном живут на юге — около Жакмеля, и на севере — в деревнях, окружающих Гонаив. Этот город — крупнейшая вотчина черной магии. Я знаю такого человека, как Принсипе: это известный хунган, его хунфор — самый крутой в городе. Ему нет равных в ясновидении: множество жрецов обращается к Принсипе, чтобы разглядеть будущее. Кроме того, он делает самые лучшие куклы вуду на острове — говорят, среди заказчиков даже великая мамбо Мари-Клер. Ей я боюсь звонить. Мамбо знает особые заклинания — меня они просто уничтожат на расстоянии. В свое время Мари-Клер работала на доктора в подвале Сахарного дворца.

— А что именно происходило в этом месте?

Тонтон-макут тронул сползшие на нос очки-блюдца.

— Ооооооо, — протянул он. — Много таких вещей, о которых вам лучше не спрашивать. Наша гвардия убивала любого человека, кого доктор подозревал в заговоре против себя. Он боялся военных — вдруг организуют переворот? — и часто менял министров обороны. Среди министров царила полная чехарда. Многие после отставки резали вены, но это не спасало бедняг от судьбы. Трупы не разрешали хоронить. Тонтон-макуты дежурили на кладбище, останавливая катафалки, и доставляли тела в подвал Сахарного дворца. Там покойники попадали в руки Люкнера — его прозвали «Карибским вампиром», и мамбо Мари-Клер. Эти двое выкачивали из тел кровь, извлекали у мертвецов мозги, путем ритуалов сантерии превращая их в безголовых зомби — исполнителей чужой воли. Живые трупы служили доктору, выполняя несложную работу — красили стены, строгали бревна, рубили тростник. После революции подвал сгорел, как и сам Сахарный дворец… доктор умер, а его сын сбежал во Францию. По слухам, безголовые зомби, что уцелели при пожаре, до сих пор служат Мари-Клер. Я знаю много, но предлагаю не тратить зря время. Нам нужно ехать… мсье Принсипе ждет.

…Путь до Гонаива занял четыре часа — через жаркую долину Артибонит, шумевшую листьями кокосовых рощ. Раньше Каледин и представить себе не мог, что сто километров преодолеваются за такое долгое время — дороги острова были ужасными даже в сравнении с Россией. Частые глубокие колдобины, «убитая» брусчатка, куски асфальта чередовались с ямами, полными черной воды. Босые солдаты в полусгнившей форме, натянув веревки поперек дороги, требовали мзду за проезд — но отшатывались, завидев круглые стекла очков тонтон-макута. Алиса то и дело глотала воду из пластмассовой бутылки, заботливо протирая ее салфеткой. Женщину мутило от жары и голода, но останавливаться она не рискнула. Мимо мчались разрисованные тап-тапы с выбитыми окнами (гаитянская разновидность кондиционера), по обочинам шли женщины в белых кружевных платьях — на их головах покачивались объемистые корзины с манго, а торговки у походных кухонь кричали, расхваливая рыбу в креольском соусе. Нищие уныло валялись в грудах мусора — никто им не подавал, да они и не просили. Урядник Майлов, знавший только один язык — русский матерный, не понимал разговоров и отдал себя на волю судьбы, то есть приказам Каледина. Федор же по мере приближения к Гонаиву нервничал, посматривая на часы. Ему виделась игла из серебра, зажатая в пальцах хунгана, и кукла вуду — грязная… с головы до ног залитая кровью.

— Как странно… — произнесла вслух Алиса. — Мы приехали на остров, где фильмы ужасов оказались явью… Воскрешение из мертвых никого не удивляет. Как считают островитяне, любой труп с помощью колдовства можно поднять из могилы. Ты бы хотел воскресить свою тетушку, Федя?

— Нет, — без раздумий ответил Каледин. — Старая карга из меня всю кровь выпила. Я вообще рад, что у нас не Гаити — иначе жизнь превратилась бы в полный ад. Скажем, умерла у мужика теща. Ну, сидит, радостно пиво пьет. А тут звонок в дверь — и там она на пороге, пахнущая могильной землей. Праздник счастья! Начинает выяснять: оказывается, его враги забашляли колдуну вуду, чтобы поднял старушку из гроба… Ну и на хер такое колдовство? Пускай на всей планете остается единственный уголок, где мертвецы ходят под ручку с живыми. По поводу же фильма ужасов скажу одно — европейцы излишне кичатся своей самоуверенностью и всезнанием. На деле же в мире имеется много вещей, о сути которых мы понятия не имеем. В частности, откуда на Земле появились первые люди — догадок много, а толку ноль. Плюс ко всему — я не верю, что добро существует. А вот зло — оно реально, и его присутствие в жизни ты ощущаешь каждый день.

— Это потому, что ты фанат «Раммштайна», — огрызнулась Алиса.

— Heavy metal — is a law, — спокойно парировал Каледин. — Разве ты осмелишься сопротивляться мнению, что Дима Еблан — отвратительное зло? Нет, попросту язык не повернется. Любая попса разъедает человека изнутри, как соляная кислота, разрушая ему мозг, отравляя кровь, круша позвоночник. Попса должна сдохнуть, и тогда просветленному человечеству будет счастье.

— Вам не жарко, ваше высокоблагородие? — забеспокоился Майлов.

— Ничуть, — покачал головой Каледин. — Тут же специально окна выбиты. Спасибо, братец, что изредка напоминаешь о себе. Для триллера ты проходной персонаж — но в дальнейшем вполне можешь пригодиться.

Майлов замолк, преисполнившись собственной важности.

Когда кавалькада автомобилей наконец-то достигла Гонаива, Алиса сразу решила: она не выйдет из машины, даже если наступят преждевременные роды. Весь город являл собой сплошные трущобы — с поваленными телеграфными столбами, грудами гниющего мусора, лужами нечистот на улицах и жителями, похожими на тени. Отсутствовали бродячие собаки — похоже, их давно слопали, а кора кокосовых пальм была обгрызена по самую листву. В ржавых баках, судя по их виду, не наблюдалось наличия мало-мальски съедобных отбросов. Столица Порт-о-Пренс по сравнению с этим «мегаполисом» казалась Парижем, утопающим в роскоши. Автомобиль Рауля притормозил возле одного из домов — старый, обветшавший особняк без номера, еще колониальных времен. Каледин, покинув машину, протянул руку к двери, но тонтон-макут предостерегающе схватил его за рукав.

— Нельзя, — тускло заметил Рауль. — Это очень опасный хунфор. Вершина здешнего митана, раскрашенного цветами радуги, — центр небес, а корни уходят глубоко в ад. Вокруг алтари лоа и рядом с каждым их символ: змея для дамбалла, сердце человека — для Эрзули и гроб для барона Субботы. В хунфоре Принсипе мало кто может продвинуться дальше прихожей, сюда способны войти только мамбо или хунган пятого уровня. Для них травы, распыленные в воздухе, безвредны… у прочих же они быстро вызовут сильнейшие галлюцинации и видения ужасов. За неделю до революции Бэби Док — глупый сын доктора, велел военным доставить Принсипе к нему. Трое солдат с оружием зашли в это здание. Они покинули дом через пять минут — на четвереньках, словно собаки, забились в угол и тряслись там, испуская мочу. Медицинское исследование показало: у солдат повредилась кора головного мозга — это случается, когда люди видят нечто совсем ужасное.

— А нельзя было подождать этого хунгана на улице? — наивно спросила Алиса. — Рано или поздно он вышел бы за хлебом и попался в руки солдатам.

— Трудно не согласиться, мадам, — улыбнулся тонтон-макут. — Но, увы, теперь армию не заставишь подойти к особняку и на пушечный выстрел. Я позвоню ему. Обычно в хунфоры чужеземцев допускают очень редко.

Через пять минут после звонка на улицу вышел седой и толстый негр — примерно лет под шестьдесят, горбатую спину покрывала зеленая хламида, напоминающая плащ испанской инквизиции. Вероятно, его отвлекли от церемонии — в руках он сжимал шар из хрусталя и бутылку, откуда доносился специфический запах. Тонтон-макут с поспешностью сдернул с головы шляпу — его спутники раболепно поклонились хунгану. Однако Принсипе смотрел не на них — выпуклые глаза в красных прожилках уставились на Алису. Взгляд негра обжигал ее сквозь одежду — она сделала шаг назад.

— Медноволосая… — произнес Принсипе таким же хриплым шепотом, как когда-то мертвый профессор Мельников.

Пальцы Каледина сомкнулись вокруг рукояти пистолета. Он незаметно снял оружие с предохранителя.

— Откуда ты знаешь ее?

Принсипе уставился на него, черные губы разрезало усмешкой.

— Глупейший вопрос, — ответил хунган тонким голосом. — Мне ли не знать вас обоих, белый пришелец? Я четко видел ваши лица, когда ко мне приходила Мари-Клер — спросить, что может ей помешать. И я сам, по ее заказу, сделал куклы… Прелесть нашей маленькой страны — все помогают друг другу…

Алиса поперхнулась. Каледина, как ей показалось, эти слова не удивили.

— Да, — произнес он задумчиво. — Парень продумал свой план. Содержание для меня секрет, но очевидно — для его реализации он мог обратиться только к лучшей колдунье на острове. И он ее нашел. Тебе ведь знакомо имя, Принсипе?

— Дай мне еще пять тысяч, — зевнув, сообщил негр. — И я узнаю.

— Однако же, — не сдержался Федор, — замечательно вы здесь устроились! Если ты столько зарабатываешь ежедневно — я тоже хочу стать хунганом.

— А что поделать? — театрально развел руками Принсипе. — Такова доля жрецов вуду. Мы умеем создавать из тел мертвецов машины для убийства, но не в силах сотворить себе на завтрак яичницу с колбасой. Мон ами, плати без раздумий — и ты узнаешь ВСЕ самое вкусное, что хотел. Только не скупись.

Каледин протянул руку Майлову — тот понял жест и вытащил из кармана тугую пачку. Деньги исчезли в складках зеленой хламиды Принсипе.

— Зайдем внутрь, мсье, — осклабился тот. — Супле, всего на минуту.

Каледин исчез за дверью особняка. Он действительно отсутствовал не более полутора минут, но этот отрезок времени показался Алисе вечностью. Наконец входная дверь хлопнула как выстрел, на пороге появился Федор. Алиса могла расслабиться — тот шел вовсе не на четвереньках. Прислонившись к стене, Каледин сел на корточки. Он едва успел войти в темное помещение, наполненное шипением сотен змей, как Принсипе, глотнув бензина, дунул струей пламени на шар. Хрусталь пошел трещинами, помутнев от жара — и на нем постепенно, словно рисунок, проявились черты знакомого Федору лица.

Того самого, что он ожидал увидеть.

— Ты узнал имя заказчика? — вырвал его из забытья женский голос.

Подойдя вплотную, Алиса шептала, касаясь его уха губами. От прикосновения влажного рта к мочке Федора стиснуло возбуждением — несмотря на усталость от полета и болезненных уколов игл из серебра.

— Конечно, — небрежно ответил Каледин. — Еще в Москве.

— Скажи же мне, — жарко выдохнула Алиса. — Скажи немедленно!

Каледин молчал — его сердце тонуло в омуте торжества.

— Ты видела на примере Принсипе, — сообщил он с бытовой скукой. — Любая информация имеет свою цену. И я отнюдь не намерен отдавать ее даром.

Урядник смущенно отвернулся, уловив суть разговора.

— И что же ты хочешь взамен? — прошептала Алиса.

На этот раз к ее уху склонился Каледин. Щеки Алисы вспыхнули краской.

— Животное! — прошипела она. — И только на этом условии?

— Да, — без тени стеснения подтвердил Каледин.

В сердце Алисы сошлись в схватке нимфа блядства и дева целомудрия. Последняя сопротивлялась исключительно для вида, стараясь сохранить лицо. Опрокинув деву на пол, нимфа уселась на нее верхом и бесстыдно положила ногу на ногу — а-ля Шерон Стоун в «Основном инстинкте».

— О'кей, — шепнула Алиса с видом усталой гетеры. — Я согласна.

— Рауль, — быстро оторвался от нее Каледин, — здесь есть хороший отель?

— Я отвезу вас туда сию минуту, — махнул рукой тонтон-макут. — Но сначала вопрос. Я слышал, что Мари-Клер заказала изготовить ваши куклы… Принсипе советовал вам, как удобней разобраться с мамбо?

— Он лишь мельком заметил: «Ее нельзя убить, даже не пытайтесь это сделать, — нехотя сказал Каледин. — С ведьмой такой фокус не прокатит».

Тонтон-макут отступил на шаг, в тень своего автомобиля.

— Не ждите от меня помощи, — отрезал Рауль. — Прощайте, и да сопутствует вам удача… в целях личной безопасности, я возвращаюсь в Порт-о-Пренс.

Человек в шляпе сел в машину, и в этот момент лицо Каледина озарилось догадкой. Он подошел к автомобилю и пригнулся — к зеркальным стеклам.

— Снимите очки, Рауль, — с мягкой настойчивостью попросил Федор.

Тот медленно, нехотя взялся за дужку. Очки сползли вниз к кончику носа. На Каледина смотрели два глаза, закрытые белесой пленкой — мутные, невидящие — зрачки мертвеца. Он уловил тончайший запах сладкого рома.

— Так, значит, это чистая правда: тонтон-макуты — настоящие зомби, — тихо произнес Каледин. — Существа в очках и леопардовых шкурах. Один вопрос, Рауль… ведь зомби совсем не помнят своего прошлого. Как удалось тебе?

Коснувшись языком уха Каледина, тонтон-макут прошептал одно слово. И вовремя — через мгновение мамбо воткнула в куклу серебряную иглу. Рот Федора наполнился кровью — он сполз по стене, кривясь от жгучей боли…