Стражи у ворот Нижнего города преклонили колено, приветствуя возвращение наследника. За их спинами толпился народ, встречая всадников радостными криками. Сияющий Аюр, гарцуя, въехал под сень огромных врат. Вот они и дома!

«Оно и к лучшему, что государь не стал устраивать празднество в честь возвращения царевича», – думал Ширам, поглядывая по сторонам. Такой несчастливой Великой Охоты Аратта никогда не видывала – ни добычи, ни славы, да еще людей потеряли… Тут бы проскользнуть во дворец незаметно…

– Царевич Аюр! Царевич возвращается! – неслось повсюду.

С боковых улиц, узких и извилистых, как воловьи кишки, начинал сбегаться народ. Но конные следопыты ехали быстро. Они миновали Нижний город прежде, чем успела собраться толпа. Дорога пошла вверх, и вот уже над едущими нависла громада красной скалы, увенчанной золотыми крышами храмов и дворцов, украшенных лазурными изразцами.

– А знаешь, я доволен, что нас не встречают как подобает, – тихо сказал Аюр едущему рядом с ним Шираму. – Не хотел бы я сейчас встретить родственников всех тех, кто погиб на охоте! Наверняка во дворце уже ждет отец бедняги Аруна. Как бы то ни было, мне жаль его…

Ширам промолчал. Гибель этого мальчишки была жестокой необходимостью. И зря арьи полагали, что его казнь доставила маханвиру удовольствие.

«Все равно спросят не с тебя, а с меня, – подумал он. – И за ту казнь, и за потерю отряда, и за твою рану – хвала богам, что она зажила! – и за вчерашний ночлег тоже…»

Саарсан недовольно поджал губы. Враги сбежали, никого не удалось даже убить, не то что захватить живьем. Даже связанный по рукам и ногам бьяр умудрился покончить с собой!

Но особенно его беспокоила девушка. По виду она в самом деле походила на вендку, разве что те были более рослыми. Но как может вендка так хорошо владеть оружием и приемами накхов? Ширам, как ни тщился, не мог представить себе того, кто стал бы обучать высокому боевому искусству, тайны которого хранятся внутри рода и передаются от старших к младшим, девчонку-рабыню, да не просто из чужого – из враждебного народа. Немыслимо!

Наконец узкие улочки Нижнего города остались позади. Всадники приблизились к каменной стене «туннеля смерти», поднимавшегося вокруг скалы к единственным воротам цитадели. Верхний город, расположенный на стесанной вершине красной гранитной скалы, сверху напоминал солнце. К дворцу государя вело двенадцать улиц, расходившихся в стороны подобно лучам. Одна из этих улиц вела к воротам, от которых и начинался перекрытый сверху деревянной галереей «туннель смерти».

Тем, для кого открывалась тяжелая решетка, приходилось ехать цепочкой по одному довольно круто вверх. Жители Верхнего города знали, что сверху и сбоку за всадниками следят бдительные лучники-арьи. Малейшее подозрение – и любой недруг окажется пронзенным стрелами, не имея никакой возможности защититься. Лишь время от времени на стене виднелись факелы, освещающие путь. Но даже при их зыбком свете разглядеть бойницы лучников было невозможно.

Зато сейчас они освещали иное. Уже в преддверии туннеля повеяло легким запахом тлена. Когда глаза путешественников привыкли к полутьме, их ждало устрашающее зрелище. По обе стороны каждого факела, насаженные на острые пики, торчали головы – судя по их виду, совсем недавно расставшиеся с телами.

Узнать лица несчастных не составляло труда. В сумраке послышались изумленные возгласы, сменившиеся тихими быстрыми перешептываниями. Только Ширам ехал молча, внимательно разглядывая искаженные смертной мукой лица, опасаясь узнать среди казненных кого-либо из друзей или родичей. Многие головы были ему знакомы. Здесь были царедворцы, судьи и даже военачальники – однако накхов среди них не оказалось.

– Да это же Артанак, Хранитель Покоя! – раздался рядом возбужденный голос Аюра. – Сколько тут знатнейших арьев! Неужели все они заговорщики?

– Ты спросишь об этом отца при встрече, – сухо отозвался Ширам, отворачиваясь от голов казненных.

Наконец впереди замаячили распахнутые ворота Верхнего города, и зловонный сумрак туннеля сменился радостным солнечным светом.

– Как хорошо вернуться домой! – провозгласил Аюр, щурясь от яркого солнца и с довольным видом оглядываясь по сторонам.

– Так и есть, – пытаясь выдавить улыбку, подтвердил Ширам.

– Идем со мной во дворец! Я расскажу отцу о твоей доблести…

– Я был бы рад последовать за тобой, но мне следует омыть пыль и грязь долгого пути, а заодно сменить одежду. Негоже появляться перед властителем в обносках. Тем более, – Ширам указал на мрачные, украшенные прорезями бойниц каменные здания по обе стороны дороги, направленных острым углом к улице, – мои сородичи тоже наверняка будут рады узнать, что мы благополучно вернулись из столь непростого похода.

– Хорошо, – милостиво кивнул Аюр, глядя на ожидающий его у самых ворот отряд Жезлоносцев Полудня. – Я отпускаю тебя. Ступай. Но поспеши. Наверняка отец захочет увидеть и отблагодарить тебя. Не заставляй его ждать.

– Я появлюсь так быстро, что вы едва успеете заметить мое отсутствие.

Накхи неспроста ставили свои жилища углом к улице – так их было удобнее оборонять при случае нападения. Шираму эта и другие уловки были хорошо знакомы. Он спешился и, ведя коня в поводу, прошел мимо высоких расписных дубовых ворот, даже не сбавив шага. Это была нехитрая ловушка: приняв ворота за настоящий вход, неприятель попытался бы выломать их, чтобы ворваться внутрь дома-крепости, однако вместо этого оказывался в глухом дворике под прицелом лучников, точно кролик в садке.

Саарсан обошел мрачное снаружи здание и оказался там, где оно смыкалось с соседним, почти таким же. Но едва он поравнялся с башенкой на стыке двух стен, как из нее выдвинулся помост и с него наземь тут же опустились дощатые сходни. Оставив коня снаружи, Ширам направился по ним наверх. Ему было прекрасно известно, что слуги займутся его животным и что можно не беспокоиться – скакун не пропадет. Даже если никто не пожелал бы о нем позаботиться, среди накхов не было воровства. Каждый из них сызмальства знал, что убить врага – почетно, отнять у него все достояние, женщин и скот – тоже вполне достойно. Но тот, кто решится похитить хотя бы черенок ложки у собрата, должен быть убит.

Оскорбление каралось не так сурово. Приговоренного растягивали за руки и за ноги между двух столбов, и всякий проходящий мимо должен был огреть грубияна палкой. Если к ночи тот оставался жив, то считался искупившим вину и его отпускали на все четыре стороны. Правда, иногда он оставался лежать на месте, не в силах подняться, и умирал к утру, но до этого уже никому не было дела. Одно о накхах можно было сказать совершенно точно – они были исключительно вежливы. Разумеется, с теми, кого считали того достойными.

По приставной деревянной лестнице Ширам поднялся на башенку, вошел в открытую дверь на втором ярусе. Сходни вернулись в прежнее положение, и помост под шум зубчатых воротов спрятался обратно в стену. Саарсан пригнул голову, прошел вперед по изгибающемуся дугой коридору и наконец оказался во внутреннем дворике городской крепости накхов. Здесь все было совершенно иначе, чем снаружи. Усыпанные цветами кусты и вьющиеся зеленые лозы ласкали глаз, посреди небольшого пруда журчал небольшой фонтан.

Там же в саду на высоком подножии из священного белого камня стояло изваяние двенадцатиглавого змея. Перед ним горел светильник и лежали свежие цветы. Такое изваяние можно было увидеть в любом накхском доме. Если же накхам пеняли, что оно весьма напоминает жертвенник, те возражали, что эта статуя – просто знак быть всегда настороже.

Внутренняя стража приветствовала вошедшего, подняв и резко опустив лунные косы. Красивый, одетый в чешуйчатую броню юноша радостно бросился навстречу Шираму, распахивая объятия:

– Брат!

На сердце Ширама потеплело. Он знал этого юношу с детства. Мармар, маханвир отряда Жезлоносцев Полуночи, приходился ему двоюродным братом и носил высокий, пусть и неофициальный титул саардаса. Он почитался восьмым в списке престолонаследия несуществующего престола накхов.

– Я ждал тебя! Мне сообщили, что ты с царевичем вернулся. Я приказал готовить празднество. Сегодня вечером все накхи, живущие в столице, соберутся здесь, чтобы восславить своего повелителя. Но до того, брат мой, я буду счастлив услышать твой рассказ о дальнем походе…

– Сначала – омовение и свежую одежду, – крепко обнимая родича, сказал Ширам. – А я хотел бы услышать от тебя рассказ о том, что значат головы, торчащие на пиках в «туннеле смерти». Когда я отправлялся с царевичем на Охоту Силы, эти люди не только были живы, но и почитались едва ли не главнейшими вельможами страны.

– Ты многое пропустил, братец, – отдав приказ подоспевшему слуге, вздохнул Мармар. – Все началось вскоре после вашего отъезда. Государь вызвал меня, приказал схватить Артанака и бросить его в темницу. Я сперва подумал, что ослышался, но не подал виду. Еще бы, Хранитель Покоя, член Тайного Совета…

– И арестовать такого человека Ардван поручил тебе?

– А кому же? Ведь государь – глава отряда Жезлоносцев Полуночи, пусть только и по имени. Я замещаю его, покуда он занят государственными делами. Кому, кроме нас, он мог довериться в столь щекотливом деле? Мы справились наилучшим образом, – гордо сказал Мармар. – А спустя пару дней Хранитель Покоя признался в заговоре. Впрочем, там, в подземелье, такие мастера заплечных дел, что и вон его заставят говорить. – Юноша указал на свернувшегося кольцом двенадцатиглавого каменного змея.

Ширам перевел взгляд на изваяние и чуть заметно ухмыльнулся шутке сородича.

– А дальше мы только и успевали привозить во дворец новых и новых заговорщиков. Кого там только не было!

– Да, я обратил внимание, – хмыкнул саарсан, вспоминая искаженные лица казненных.

– Ладно, об этом потом. Что еще нового… Опять скверные вести с севера.

– Море наступает?

– Да. Затопило еще изрядный кусок побережья. – Мармар на миг задумался. – В столице появился новый проповедник. Здешние зеваки от него в восторге, он умеет увлечь и запугать толпу своими видениями гибели мира…

– Что нам до него?

– Только то, что по его словам выходит: в гибели мира, и вообще во всех бедах Аратты, виноваты накхи. Прямо, конечно, ни в чем нас не обвиняет – попробовал бы он, – но… Раньше в нашу часть города ходили торговцы, а сейчас на площади во всякий день можно устраивать конные учения…

– А сколько наших воинов сейчас в городе? – поинтересовался саарсан.

– В отряде Жезлоносцев – двенадцать дюжин, а всего в столице полтысячи человек, пожалуй, наберется.

Ширам кивнул.

– А еще, – добавил его брат, – Ардван расспрашивал, нет ли вестей от тебя. Он полагал, что мы, накхи, можем как-то обмениваться мыслями. Просил разведать, жив ли ты и что сталось с его сыном. Он ужасно переживал, что вы пропали бесследно, и обещал Исвархе небывалые дары, если они сотворят чудо и вернут вас живыми.

– Что ж, это дело государя и Исвархи, – устало бросил Ширам. – Нам и без того есть кого благодарить. – Он увидел спешащего к фонтану слугу. – О, а вот, кажется, и вода для омовения готова.

– Сласти из жарких южных пределов! – кричал торговец у распахнутых дверей лавки. – Слаще меда, слаще женской любви! Взгляните на них, господа! Они подобны россыпи самоцветов! Их делают из прозрачного сока редчайшего алого клубня с юга Аратты, слаще которого нет ничего на свете!

Хаста едва глянул на торговца. Когда он отправлялся в путешествие, этой лавки здесь еще не было. Но, судя по чеканной диадеме над входом, крикун поставлял сласти прямо ко двору. Аоранг остановился перед входом, вспомнив свою первую встречу с царевной, и мечтательно улыбнулся:

– Знаешь что, ты пока иди к святейшему, а я тебя догоню. Только зайду сюда.

– Соскучился по сладкому? – ухмыльнулся Хаста.

– Это не мне… Иди, я догоню!

Хаста пожал плечами и направился к храму, размышляя о том, что мохначи, пусть даже самые умные и образованные, все же остаются дикарями. Так бы и сказал – хочу, мол, сладкого! Не ему, надо же! А кому, святейшему Тулуму?

Дорога была пустынна. Впрочем, улицы Верхнего города редко заполнялись народом. Обычно среди дня тут можно было увидеть трех-четырех слуг, спешащих по своим делам, или пышное шествие какого-нибудь вельможи, направляющегося ко двору повелителя, чтобы вечером с неменьшей торжественностью вернуться обратно. Тогда уж здесь были бы и скороходы, и рабы с опахалами, и стражи. Но в этот час вдоль улиц гулял ветер, вздымая утоптанную ногами и копытами пыль.

Ухватив поудобнее котомку с записями, Хаста легко шагал, радуясь скорой встрече со своим учителем и благодетелем Тулумом. Данное им поручение было выполнено безупречно. Еще бы – царевич жив, и во многом благодаря именно его усилиям; сам он побывал в столь дальних краях, о которых никто из жрецов и не слышал, и привез подробнейшие путевые заметки и зарисовки. По этим заметкам сможет пройти любой, кто последует за ним. А сколько описано примечательных мест, зверей, племен и их обычаев…

Тяжелая рука легла ему на плечо. Рыжий жрец повернулся. Позади него стояли двое рослых воинов городской стражи.

– Ты Хаста, человек Тулума? – спросил один из них, здоровенный полукровка, каких часто набирали в стражи порядка.

– Я – жрец Хаста. – Он попытался придать голосу высокомерное звучание и стряхнуть с плеча руку. – Ты не имеешь права…

Но воин лишь сильнее сжал пальцы:

– Начальник городской стражи велел доставить тебя, будь ты хоть хранитель алтаря в главном храме Солнца. Идем с нами. И не вздумай сопротивляться, если не хочешь изведать вот этого!

Полукровка встряхнул висевшую у него на запястье граненую дубинку, усеянную рядами бронзовых шипов.

У Хасты чуть не подкосились ноги от ужаса. Он тут же вспомнил отрубленные головы в коридоре смерти. Многие лица ему доводилось видеть прежде. Неужели и святейший Тулум был среди них?! Нет, он не мог бы пропустить такое! А может, правитель не пожелал выставлять голову брата? Как иначе объяснить то, что с ним сейчас происходит?

– Идем, идем. – Старший из стражников потянул его за руку. – Не заставляй нас ждать!

«Меня казнят, – стремительно мелькали мысли в сознании у Хасты. – Но сначала будут пытать, иначе не стали бы вот так хватать посреди улицы. За что? Да, в сущности, какая разница за что!»

Ему припомнились давние годы, такие же городские стражи в далеком Майхоре, которые как-то излупили его за то, что он стащил лепешку с прилавка. Тогда он отлежался в высокой траве, скуля от боли и питаясь лишь росой. Больше городским стражам поймать его не удавалось… Словно проснувшись, в молодом жреце вдруг ожил тот голодный мальчишка.

– Ой я несчастный! – слезливо завопил он, извиваясь в руках стражей.

– Эй, уймись! – прикрикнул полукровка.

Но в этот самый момент зубы Хасты впились ему в большой палец. Стражник заорал от неожиданной боли и разжал руку. В тот же миг рыжий жрец боднул его головой в живот, опрометью бросился вперед, перемахнул через ограду какого-то сада и упал в кусты с другой стороны. В тот же миг он услышал за спиной гневный голос Аоранга:

– Что тут происходит? Как вы посмели поднять руку на жреца?

Мигом сообразив, что получил отсрочку, Хаста вскочил на ноги и быстро огляделся. Заметив перед собой резной садовый домик, он сквозь распахнутое окно проскользнул в него, подпрыгнул, ухватился за стропило и спустя мгновение притаился на нем в ожидании возможной погони. За оградой все еще раздавались резкие голоса мохнача и возгласы городской стражи.

– Уберите руки! – отчетливо слышался звучный голос Аоранга. – Я пойду сам. Мне бояться нечего, я ни в чем не виновен!

«Беги, глупец!» – хотел крикнуть ему Хаста, но страх за себя заставил его промолчать.

«Пусть разбираются, – мелькнуло в его голове. – А я пока схоронюсь. Ну а как все уляжется, тихо проберусь в храм… Может, все же повелитель не тронул святейшего Тулума? Тогда он непременно возьмет меня под свою защиту…»