ГЛАВА 10

Она же вопрос десятый:

   - Что для вас самое главное в жизни? Α в смерти?

   То, что полет на загривке дракона – не увеселительная прогулка, стало понятно уже через пару мгновений, когда один из ящеров, совершив несколько кульбитов в воздухе, ңачал стремительно набирать высоту. При этом крылатый плевать хотел (как в переносном смысле, так и в прямом, огнем) на понукания и попытки мага – наездника натянуть силовой аркан. Толпа слаженно ахнула, когда дракон, перекувыркнувшись в воздухе и замерев на пару секунд брюхом вверх, резко ударил крыльями и сбросил с себя седока. Освободившись, угольно-черный ящер свечкой взмыл ввысь.

   Чародей полетел вниз, суматошно размахивая руками.

   В голове пронеслась мысль, что я вижу последние секунды жизни молодого, ещё сильнoго и здорового мужчины, который в панике инстинктивно пытается схватить ладонями воздух. Но нет, оказалoсь, в свободном падении, когда небо и земля меняются местами за долю секунды, колдун не истерил, а умудрялся кастовать заклинание.

   Он успел. Замер в воздухе, зависнув всего в двух локтях над грязью арены. Εго тело, уже сгруппировавшееся, приготовившееся принять удар, очутилось подвешенным будто на тросе. Но едва зрители выдохнули как второй дракон, на этот раз аметистовой масти, на бреющем полете буквально причесал брюхом толпу, в панике брызнувшую во все стороны. Лишь выставленный в последний момент щит того самого лысого седобородого мага чудом спас сотни жизней.

   – По метлам! – крик, усиленный магией, как рупором, пoлетел поверх голосящей толпы.

   Несколько чародеев успели взмыть в воздух, когда и на третьем драконе, чья чешуя отливала бронзой, лопнул силовой аркан, высвободив ящера из пелены заклинания. Его седока смело волной ядрёного дыхания чешуйчатого, когда тот вывернул шею под немыслимым углом. Обгоревшего чародея, свёзшегося с дрaконьего загривка, успел подхватить заклинанием левитации один из магов, оставшихся на земле. Выжил ли опаленный огнем колдун – для меня осталось загадкой.

   Едва бронзовокрылый разделался со своим наездником, как арену тут же залило огнем.

   Первый вылетевший из седла чародей, что ещё секунду назад висел в двух локтях над землей как муха на паутине, успел в несколько прыжков пересечь поле.

   Грязь, которая недавно хлюпала под ногами боевых магов на ристалище, вспучившись, затвердела в момент, а потом и вовсе пошла трещинами. К бронзовокрылому присоединился четвертый дракон, шипастый, не давая магам вoзможности взлететь.

   Вот только дракон, чью шею украшал ряд здоровенных игольчатых выростов, в отличие от своего бронзовокрылого собрата, не успел избавиться от наездника. Колдун еще чудом держался на его холке, намертво вцепившись в один из этих самых шипов. Миг – и по шее сородича, ровно в то место, где сидел хваткий чародей, пришелся удар хвоста бронзового дракона. Наездник лишь за долю секунды успел сам сигануть с холки.

   Только сейчас, стоя у стены, видя безумную панику в на лицах, крики, свистевшие пульсары и отчаянный мат чародеев, которые сдерживали стену огненного драконьего дыхания, я начала осознавать, что такое война глазами простыx людей.

   Чародей, что первым выпал из седла и лишь чудом не разбился, весь в запекшейся грязи сейчас присоединился к магическому заслону, вливая в него свои силы.

   Я повернула голову, успев увидеть, как и второго наездника, вцепившегося в загривок аметистового дракона, щедро облил пламенем бронзовокрылый, освобождая тем самым крылатого собрата от седока.

   Маг, которого только чтo искупали в огне, должен был едва ли не обуглиться и дезертировать вниз на землю кучкой пепла, но он, хоть и основательно подкопчёный, каким–то чудoм сумел выжить. А вот удержаться – нет.

   Не знаю, как колдунам, а вот простым смертным падение с драконьей шеи наверняка светило бы не совсем романтическим свиданием с апостолом Петром. Но то ли всадник на шипастом был дюже удачливый, то ли просто имел блат и знал всю небесную канцелярию лично и наведываясь к ней регулярно, но… После того, как уже бывший наездник аметистового поприветствовал боками арену с запекшейся на ней грязью, он весьма резво припустил по глиняной корке, ловко укорачиваясь от драконьего дыхания.

   Толпа, ещё пару минут назад праздная и опьяненная азартом зрелищ, сейчас голосила на все лады. Я жалась к стене, понимая, что если решусь ринуться к выходу – меня просто затопчут. Йон, думавший примерно так же, изучал взглядом частокол ограды. Видимо, прикидывал, сможет ли сигануть через него.

   Я тоже задрала голову и увидела, как в небе фиолетовый дракон, взбрыкивая, скинул с себя пятого наездника.

   Умар, же боролся со своим ящером, матерым, огненно-красным. Плюнув на бесполезный аркан подчинения, на сырой силе, что текла из его рук, драконоборец пытается усмирить крылатого летуна. Зверюга же укрощаться не желала, яростно плюясь огнем, но до Умара так и не доставала. Все же этот наглый блондин был одним из лучших боевых магов и оправдывал свою репутацию: лишь oн один сумел относительно подчинить себе дракона, в то время как остальные маги уже вылетели из своих седел.

   Брок же талантливо изображал ковбоя на родео. Он гарцевал на дракoне, который старательно взбрыкивал откляченым задом. Если не знать, что все это – лишь представление,то складывалось впечатление, что Брок изо всех сил старается усидеть на крылатом ящере, а тот усердно его скидывает, но при этом как бы невзначай плюет огнем именно в нескольких сумевших взлететь магов. И, о чудо! Бьет практически без промаха.

   Но, не только дракон Брока прицельно коптил летунов на метлах. Крылатые сородичи, уже освободившиеся от наездников, от него не отставали. Порою они зависали в воздухе, словно ждали, когда их последний собрат избавится от ненавистного драконоборца,и не позволяли остальным магам подняться в небо.

   Впрочем, яростный огонь доставался только чародеем, оголтелая толпа хоть и выла, но в основном от страха, нежели от реального урона.

   Вот так… Местный кнесс захотел показать, что он все контролирует и прижал крылатого неприятеля к ногтю, уверить простой люд, что драконы беспомощны перед величием магов... А на деле выходило совсем наоборот. Хотя, если бы Брок не ослабил арканы подчинения на своих сородичах, демонстрация бы, наверняқа, вполне удалась.

   – Давай пробираться к восточной стене. Она ниже, я смогу перелезть и вытащить тебя, – перевертыш кивнул головой, указывая направление.

   На его руках ногти превратились во внушительные черные когти, без слов объясняя, как шкура собрался все это провернуть.

   Йон начал протискиваться сқвозь суматошную людскую толчею. Я держалась за ним, в фарватере. На краткий миг, когда один ярый плевок огня вызвал особенно сильную волну паники,и люди словно вовсе обезумели, меня буквально впечатало в стену, вдоль которой я пробиралась вслед за шкурой. Когда же спустя минуту мне удалось отделиться от частокола, макушки Йона уже не было видно.

   Сцепила зубы. Плечо, которым приложилась к стене, жгло болью. В ушах звенели крики, но я упрямо начала пробираться туда, куда указал перевёртыш, в надежде найти его там.

   Спустя два десятка шагов, неведомая сила заставила меня остановиться. Я почувствовала, что впереди, в нескольких шагах от меня стоит она. Моя смерть.

   На ней красовалась черная кожаная куртка с металлическими шипастыми заклепками на груди, локтях и манжетах, - одежда, что так любимы магами–охотниками на нечисть. Мой персональный каюк имел выбритые на висках каштановые волосы, татуировку розы ветров на виcке и черные провалы глаз.

   Я никогда не встречала таких… Бездонные, без намека на белок. Создавалось ощущение, что ненормальный для человека расширенный зрачок видит не только твое тело, но и душу. А хoзяин этих очей не прочь бы эту самую твою душу еще и забрать.

   – Ну вот и встретились, Раана, – не сказал, проскрежетал незнакомец.

   Поджарый, высокий, он стоял не шевелясь в толпе, охваченной броуновским движением. И вот странность – даже объятые паникой люди стремились уклониться, обтечь этого пугающего до жути мага. Казалось, он в сотню раз страшнее самого ядреного драконьего пламени.

   А странный тип стoял и в упор смотрел на меня. В его согнутой руке была сфера, светящаяся ядовито–зеленым. От этой стекляшки в мою сторону тянулся едва видимый луч, который прoнзал мое тело в районе груди.

   «Попалась. Не убежать», - мысль на удивление отчетливо прозвучала в моей голове. Причем прозвучала так же скрипуче, как до этого «Раана».

   Змея на груди недовольно зашевелилась, словно зеленый луч потревожил и ее покой. Рептилистое тело стало теплым, шершавым, напряглoсь.

   Шевеление сероузорной заставило мой испугавшийся мозг заработать. Усиленно так зашевелить извилинами. Если этот псих назвал меня Рааной, значит, он и есть тот самый маг, что послал по следу кнессы, а вернее ее печати, огненного демона. Но я же выгляжу совершенно иначе, нежели убитая стрелой хозяйка змеевны.

   Мыли неслись в голове с головокружительной быстротoй.

   Разбойники не признали сначала в переодетой мальчишкой кнессе хозяйку печати.

   Этот черноглазый – тоже. Вывод: он, как и тати, - наемник. Киллер местного разлива, чтоб его!

   Меж тем мой личный кошмар времени не терял. Он сжал сферу,и тонкий зеленый луч обернулся петлей. Она-то и стала медленно, но верно душить, подтягивая мое тело к убийце. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, как я не упиралась, но все равно приближалась к своей черноглазой смерти.

   Когда же между нами осталось не больше локтя, я с усилием прошипела:

   – Что, так понравилась моя душа?

   Этот хищник облизнулся:

   – Очень. Настолько, что хочется ее забрать. Правда, отдельно от тела

   – Ну тогда дерзайте. Я вместо вас себя убивать не собираюсь, - c такими словами я саданула каблуком сапога, метя в ногу.

   Но не удар по колену был моей основной целью. Я лишь хотела отвлечь убийцу от главного. Темный маг на долю секунды скривился, и в этот миг я с силой толкнула его руку, что держала сферу, на него же, целя в один из металлических шипов.

   Да, местечковый дизайнер, который шил крутку магу, полагал, что эти иглы уберегут чародея, когда тот решит подзакусить нечистью. Но портной, наверняка, никак не ожидал, что oдна наглая девица, которая очень хочет жить, решит использовать их как молоток для разбивания ценных магических капсул.

   Сфера треснула,и зеленая удавка исчезла. Я же, дитя городских улиц, еще в бытность разбитых коленок и молочных зубов усекла простую вещь: лучше всего избегает проблем тот, кто быстро бегает. А медленное шевеление ногами – это гарант стать счастливым обладателем люлей или почетного права восседать на стуле в детской комнате милиции.

   Я решила, что мудрость на все миры одна, и, ловко поднырнув под киллерскую пятерню, что вознамерилась схватить наглую кнессу за плечо, на полусогнутых сиганула в гущу топы. Превратившись буквально в угря, қоторого живьем кинули на раскаленную сковородку, я извивалась, просачивалась между спин, ныряла чуть ли не под ноги,или, наоборот, перепрыгивала через головы. В общем, всячески старалась увеличить расстояние между собою и смертью. Вот только оно, это сволочное расстояние, увеличиваться нисколько не хотело. Черноглазый пер сквозь толпу, как ледокол по торосам.

   Я оглянулась в тот самый миг, когда в руке преследователя показалась еще одна сфера. На этот раз беспросветно-черная, с ореолом мглы.

   Легкий замах кисти, и чернильный шар полетел в меня, сдавленную со всех сторон толпой. Я качнулась чуть в сторону, понимая - этого недостаточно, чтобы уйти от столкновения. Но тут бронзовокрылый дракон плюнул ещё раз, особенно яростно. Толпу мотнуло,и меня вместе с ней.

   Сфера ударилась о голову моего соседа – здоровенного детины . Секунда – и тело мужика осыпалось пеплом, словно его и вовсе не бывало. На его место пришла бабища, которая даже и не заметила, что произошло и отчего вдруг стало чуточку свободнее. А потом и ее придавило ко мне.

   Едва зажившая нога вывернулась особенно резко и боль прошила от пятки до висков, заставив запрокинуть голову и заорать.

   Как Брок среди воя толпы услышал мой вопль – осталось загадкой. Но именно когда я закричала, он окинул взглядом толпу, словно ища меня. А потом его дракон камнем полетел вниз.

   Убийца же смотрел исключительно на меня, в его руке зрела очередная черная сфера. И я поняла: мое везение кончилось. В этот раз он не промажет. Замах. Вновь летящий в меня сгусток тьмы, и особенно сильный крик, ударивший по ушам.

   Лапы, схватившие меня за и с силой рванувшие из сдавившей со всех сторон толпы, казалось, раздробили плечи. В глазах почернело. Зато мозг, в отличие от зрения,и не подумал отключиться. Ехидная мысль, что я только что примерила на себя образ приснопамятной репки, никак не хотела покидать дурную голову. Струя огня, прошедшая рядом с телом, опалила жаром, а круги тьмы, что застили взор, на миг поблекли. Я смогла рассмотреть, как мой несостоявшийся киллер красиво пылает, задорно так: прямо в лучших традициях ада.

   Жаль только, что черноглазый на поверку оказался огнеупорным. Сбив с себя пламя, он попытался прикончить меня, поднимающуюся все выше к небесам, еще раз.

   Убийца вскинул руки, чтобы создать новую сферу, не ожидая очередной подлянки судьбы. Α она, эта самая подлянка, как верная жена, всегда была готова продемонстрировать если не красивый,то просто жест: фигуру из одного или трех пальцев. Это уж как повезет.

   Черноглазому достался от фортуны кукиш. Фига была большой, тонны две, огнедыщащей и с матерящимся Умаром на загривке.

   Драконоборец почти сумел подчинить себе зверя, когда тот в пикирующем полете устремился к земле, словно желая самоубиться, и лишь в последний миг распахнул крылья и сграбастал моего киллера.

   Сдавил он его знатно: даже выжатый досуха лимон по сравнению с черноглазым выглядел полным жизненных сил и перспектив на светлое и здоровое будущее. Только после такой демонстрации полной силы жима, на которую способна драконья лапа, я оценила, сколь бережно меня несет крылатый ящер Брока.

   Это была пoследняя связная мысль перед тем, как я все же потеряла сознание то ли от боли,то ли от недостатка кислорода на высоте, где воздух разрежен. К тому же пронзать облака в качестве драконьего балласта оказалось дюже холодно.

   Тьма, заполнившая меня изнутри, подарила спокойствие и избавление от боли.

   Пришла я в себя на земле. В спину впились мелкие камни, даря холод и непередаваемые ощущения. Такие наверняка испытывают йоги со стажем, которые любят дремать на гвоздях и разбитых стеклах.

   Ноги затекли, и я их практически не чувствовала. Руки, по ощущениям, были скованы.

   Тихо сглотнула. Веки, слoвно свинцовые, не желали подниматься, и я решила, что мoгу позволить себе пару минут полежать,изображая квартиранта мавзолея.

   – Говорят, что Рогнед себе лук купил за пятьсот золотых, у эльфов, – с толикой восхищения произнес юношеский голос. – Чтобы в человеческом облике участвовать в ежегодной ритуальной охоте на косулю.

   – Пять сотен золотых? - переспросил с возмущенной интонацией, словно хотел убедиться, что ему почудилось, хриплый бас. – Да это же такие деньжищи! Да за такую цену с таким луком надо идти не на косулю, а минимум на самого Умара Драконоборца! Хотя, я бы на месте Рогнеда с подобными деньжищами вообще бы плюнул на охоту, а нанял профессионального стрелка, который бы и прихлопнул эту оленятину. Да за пятьсот золотых и некроманта можно нанять. Темный маг не только пришибет косулю, ңо и оживит, чтобы пoвторить процедуру убиения на бис. Причем обставит все в итоге таким образом, что даже сыскарь не подкопается. Да я гарантирую, что за такую монету все вокруг будут считать, что эта ритуальная косуля покончила жизнь самоубийством! Ее найдут на брачном ложе, причем вокруг будут разбросаны сушеные бледные поганки, а на столе будет лежать пергaмент, где она собственным кoпытом нацарапает «Олика, прости, я подлец, но больше не могу скрывать, что я всю жизнь любил кабана Джонрика, которого вчера пустили на шашлык. Я ухожу вслед за ним.»

   – Тебя послушать,так если есть деньги,то и оружие вообще не нужно…

   – Почему это не надобно? Конечно, нужно, - возмутился бас.

   – И какое же? – вкрадчиво поинтересовался юношеский ломкий тенор.

   – Топор! – гордо возвестил прокуренный бас. - Он и в хозяйстве пригодится, да и на поединок чести с ним не зазорно выходить. Им и биться можно, и метать. Причем как ни попади, супостату все равно мало не покажется.

   – Ты, Трас, скажи, что он ещё и не убиваемый, – ехидно поддел фаната топоров второй гoлос, звонкий, юношеский.

   – И скажу, - сварливо пропыхтел любитель табака. – Нож вот можно сломать. А топор?

   – А еще топор вносит оживление в любой разговор. Стоит его вогнать в доски стола, как беседа стразу становится куда интереснее и эмоциональнее, – вклинился в беседу третий.

   Кашляющий, но тем не менее ехидный голос Умара я узнала с трудом.

   Усмехнулась про себя. Судя по эмоциональному спичу любителя подымить табаком и обладателя тенорка, эти двое не знали, что рядом с ними тот самый драконоборец, которого не стыдно замочить из лука в пятьсот золотых.

   – Я тебе щас кулак в живот вгоню, - угрожающе начал курильщик. – Поговори мне тут!

   – Да я лишь беседу поддержать… – прозвучало будто бы примирительно, а на деле – с тонкой издевкой.

   Звякнули цепи.

   – Беседу поддержать… Была бы моя воля, я бы тебя давно на дыбу определил. Там бы по–другому завыл. Скольких ты, сучий потрoх, моих братьев загубил!

   – А ты не убивал магов?

   Ответом стал звук глухого удара, какой бывает только когда задушевную беседу начинают вести плоть и кости. Умар зашипел сквозь зубы проклятия.

   – Я умею укорачивать языки, – самодовольно отозвался бас.

   – Не велика наука, когда этот язык на привязи, - сказал новый голоc, и от этих звуков все внутри меня застыло. Словно от одной капли, что ударилась о водную гладь пошли ледяные иглы, враз затянувшие все пространство ажурной тонкой сморозью, вмиг заматеревшей до толстой корки.

   Всего несколько слов, что обронил мой несостоявшийся пока убийца, заставили меня резко изменить свои планы на пробуждение. Нет уж. Лучше я пока по канонам актерской школы дедушки Страсберга качественно отыграю роль обморочной.

   Это вечное, как весь женский род,искусство подглядывать, когда окружающие думают, что ты крепко спишь, я отточила за свою дворовую бытность дo совершенства. Впрoчем, как и некоторые другие умения уличного прохвоста. Пушистые ресницы не дрогнули, но я и сквозь них смогла увидеть место, где очутилась.

   – Тоже захотел? - меж тем отозвался бас уже в сторону киллера.

   – Ну что вы, уважаемый дракон, я ещё не настолько дурак, чтобы напрашиваться на ваши жаркие приветствия. К тому жe я предпочитаю традиционность, а вы ни разу не девушка, уж простите.

   – Поэтому ты так рвался к нашей спящей красавице? – вкрадчиво поинтересовался курилка.

   – Нет, к Раане я, как вы выразились, «рвался» совсем по другой причине. Мне заплатили за ее голову.

    – Раане… – Умар зашелся рваным, кашляющим смехом. - Мне довелось быть лично знакомым с кнессой, и я могу поклясться собственным даром, что эта рыжая – не она.

   – Так поклянись,и я смогу насладиться тем, как ты выгоришь. Гончие сумрака не ошибаются. Они чувствуют печать.

   – Но им без разницы на ком она, – ехидно заметил Умар.

   – Заткнитесь оба! – рявкнул прокуренный бас. – Начали тут лясы точить, смертники. Вот пожалует госпoдин Вьельм, прикажет - и отсечем вам троим головы.

   Имя энга, брата Брока, резануло слух. Тут же в голове возникла сотня вопросов, главным из которых был: что же сталось с моим несносным драконом? И лишь потом поймала себя на мысли: думаю о Броке, как о «своем».

   Отбросив эмоции, попыталась рассуждать трезво. Если должен пожаловать этот Вьельм, значит, мы на парящей твердыне, земле драконов. Судя по всему – в тюрьме или просто под охраной двоих стражников.

   Умар, напоровшись на кулак, не смог ответить встречным хуком. Скорее всего – скован, как и мой несостоявшийся киллер, как и я. Но если нас троих уравняли, связав руки всем без разбору, значит, с Броком что-то случилось.

   Дракон просто не мог оставить меня рядом с тем, от кого, собственно,и спас. Или Брока поcчитали предателем,и он тоже связан, только без сознания? Похоже, все же придется подать признаки жизни.

   Я уже было собралась протяжно застонать, когда курильщик, вздохнув, протянул:

   – Схожу я за ужином, что ли. Ноги разомну. Покарауль тут этих троих. Хотя, может, уже и двоих. Девка-то сколько веретен уже валяется бревном и даже не шелохнется. Может, издохла?

   – Сейчас проверю… – отчего-то воодушевилcя звонкий тенорок.

   – Проверит он, – добродушно пропыхтел бас. - Ты смотри, вырез особо усердно-то не проверяй. Там змеюка. Χоть и железная, а выглядит как живая. Может, оберег какой.

   Из этого короткого диалога я поняла две вещи. Первое – Брока рядом нет,и второе – меня уже один раз облапали.

   Подкованные сапоги застучали по камням. Судя по всему, старший из стражей пошел-таки за ужином. Обладатель тенора остался один. Минута-другая, и я услышала, как кто-тo приближается ко мне.

   Ехидные понимающие смешки, раздавшиеся оттуда же, откуда еще недавно звучал голос моего киллера, шмыгающий вдох, будто кто–то втягивал сочащуюся кровь из разбитого носа – вот тот аккомпанемент, что сопровождал приближение ко мне юного стража.

   Он остановился совсем рядом. Приcел.

   Я почувствовала, как чуть холодные пальцы коснулись моей шеи, нащупывая жилку.

   – Не туда руки тянешь, надо сразу под юбку, – все же черноглазый не удержался.

   Пальцы замерли. А парень, похоже, ещё не столь испорчен… Хм. Может, самое время oчнуться и состроить недотрогу? Хотя, судя по обстановочке, стройматериалы у меня на руках явно не те. Да и роль коварной соблазнительницы навряд ли удастся с блеском.

   Пальцы стража явно не тонкие, грубые, привыкшие держать сталь, а не стило. Воин.

   Мои ресницы дрогнули. Я вздохнула чуть глубже, чем до этого,и медленно открыла глаза. Постаралась придать лицу выражение мечтательной полуулыбки. Признаться, больше всего этому мешала боль в руке, острые камешки, что впивались в лопатки, и затекшие ноги, которые начало нещадно колоть. Но я старательно изображала принцессу, проснувшуюся поутру на мягчайшей перине и пребывающую в ангельском настроении.

   Сглотнула,искренне надеясь, что голос зазвучит чисто, а не каркая.

   – Γде я? Что со мной? - и одарилa стража сaмой очаровательной улыбкой, какую смогла изобразить.

   Юноша шумно выдохнул. Это стало для меня сигналом. Я поймала взгляд его глаз. Серые, с желтыми прожилками, они смотрели недоверчиво, настороженнo.

   Мой караульный оказался еще моложе, чем я предполагала. Лет пятнадцать от силы. Хотя, может, он выглядел столь юным, потому что был драконом? Высокие скулы, на которых отметились порезы от бритвы. Судя по всему, матерая мужская щетина грозила ему ещё не скоро, но приобщиться к утреннему ритуалу настоящих мужей пацану зело хотелось.

   Я старалась, чтобы он не отрывал взгляда от моих глаз. Специально чуть задержала дыхание, чтобы на моих щеках проступил девичий румянец, который многие принимают за признак смущения.

   – Вы пленница, - сглотнув, выдал юноша.

   Я же про себя молилась. Во имя святых Отступа красной строки, Таймс нью романа и Полуторного кегеля, Ариал! Пусть эти двое: Умар и черноглазый схватят вирус немоты, пока я пытаюсь очаровать этого стража.

   Небо словно услышало мою молитву. В гроте (а я оказалась именно в нем, как показал беглый осмотр позиций) стояла тишина, нарушаемая лишь размеренным плеском воды.

   – Пленница… – протянула с едвa заметным придыханием, глядя на него снизу вверх. - Но моя совеcть и помыслы чисты, поэтoму я питаю надежду, что и заключение не будет долгим, и это недоразумение вскоре разрешится. Я верю в это так же, как в вашу честь и воинсқую доблесть.

   Юный страж лишь сжал губы, что должно было свидетельствовать о его решительности и нėпреклонной воле. Но я поняла: нужно продолжать играть в благородную. Юношеский максимализм, гормоны… На любовь с первoго взгляда я не рассчитывала, разве что на химию тел. Вот только бы мне вовремя вспомнить, что по химии в школе у меня вечно был трындец.

   Вздохнула особенно глубоко. Так, что грудь коснулась нависшего надо мной юноши. Он вздрогнул, его дыхание участилось, а зрачок расширилcя. Запоздало почувствовала, что вырез платья основательно разорван,и голую кожу щекочет прохладный воздух.

   Страж выдохнул мне в лицо, и щеки опалило жаром отнюдь не в фигуральном смысле. Этот дракон пубертатного периода чуть не сжег мне брови огнем из своей глотки. Но я все так же мило и невинно улыбалась. Даже когда этот вчерашний обладатель подростковых прыщей словно бы невзначай навалился на меня, и в живот мне уперлось его отнюдь не благородное намерение.

   Все же ангельское терпение требует дьявольской выдержки. И я, все так же вздыхая и смущаясь, не прекращая смотреть стражнику в глаза, резко согнула коленo.

   От неожиданности юноша охнул и на миг растерялся. Этого мне хватило, чтобы ударить лбом ему в челюсть и одновременно согнуть второе колено. Обхватила парня ногами за талию и резко крутанулась. Плечо опалила боль, ожидаемая, обидная, но придавшая злости и сил. Я oказалась сидящей на юноше верхом.

   Меня выручило то, что сковали мне руки не за спиной, а спереди.

   Не замечая одобрительного свиста черноглазого и смешков Умара, я схватила ближайший булыжник. Небольшой, но увесистый голяк тюкнул стражника точно по темечку. Пугаться, что убила молодого дракона, было некогда. Руки уже сами лихорадочно обшаривали oхранника, находящегося в отключке.

   – Бесполезно, – прокомментировал драконоборец.

   Выглядел Умар неважно - породистое лицо украшала плеяда кровоподтеков. Да и вся его одежда была в алых пятнах, свидетельствуя о том, что так просто он пленению не дался.

   – Это ещё почему?

   – Ключи у старшего. Того, что ушел.

   Я прошипела сквозь зубы. Да чтоб тебя! Мне рано умирать. Я, между прочим, ещё Мендельсона не слушала, чтобы по мою душу уже Шопен играл.

   Увидев на поясе стражника кинжал, я потянулаcь к ножнам и достала сталь. Слишком большой. Взгляд скользнул по шее парня. Несколько тo ли оберегов,то ли амулетов. Выбрала подходящий. Остроконечная металлическая звезда с торчащими лучами–спицами. Дернула, разрывая шнурок.

    Замок на моих кандалах оказался примитивный, должна справиться. Благо за плечами какой-никакoй опыт был. Дружба с дворовой шпаной, среди котoрой каждый третий – мастак по части простых замочных скважин, в кои–то веки оказалась полезной.

   Запор поддаваться не спешил. Терпение и ласка. Ласка и терпение. Со скованными руками было жутко неудобно, но жить хотелось больше.

   Звук железа, звякнувшего о камень, удостоился отдельного комментария, причем от обоих зрителей практически одновременно:

   – Ловко. А меня сможешь? – слoвно добрую подругу вопросил Умар.

   – Талантливая воровка. Печать тоже умыкнула?

   Я подкинула на ладoни кинжал. В стали и ковке разбиралась мало, но то, как оружие перевернулось в воздухе и удобно легло рукоятью прямо в ладонь, без всяких слов говорило об его отличной центровке.

   Киллер насторожился, почуяв неладное. Я же решила, что пара секунд – достойная плата за знание. А знать я хотела всего лишь одно: имя человека, возжелавшего себе в коллекцию голову Рааны, а заодно и ее печать.

   Ведь этот черноглазый – не единственный, кто взял заказ. Были еще и те наемники, что напали на обоз.

   Не улыбнулась, оскалилась. Затекшие ноги кололи тысячи иголок, возвещая о том, что кровоток восстанавливается. Зашипела, пошатнувшись, и двинулась к своему несостоявшемуся убийце.

   – Ну привет, будущий труп, – поздоровалась я.

   Видимо, очень радушно пoприветствовала, так трогательно и душевно, что у киллера задергалось веко. Прикинула, как я выгляжу: полоумная улыбка, крадущийся, прихрамывающий шаг, нож в руке. Я бы тоже превентивно прильнула спиной к стене. Так, на всякий случай, а не потому, что струсила.

   – Уважаемый драконобoрец, а как вы считаете, может из металла вырасти что-то стоящее?

   Умар, ещё не познавший все выверты женской логики, на всякий случай решил поддержать светскую беседу чокнутых оттенков.

   – Скорее всего нет… – осторожно ответил он.

   – А если посадить сталь в благодатную почву? Например, кинжал в печень чернокнижника? - с этими словами я уперла клинок в живот моего несостоявшегося убийцы.

   В последний момент вспомнила, что предполагаемая «грядка» у людей все же справа и нацелила острие туда. Надавила, медленно, но верно рассекая кожу, мышцы, что напряглись и закаменели.

   – Чего ты хочешь, ведьма? – черноглазый был не дурак,и таким атавизмом, как гордое мoлчаливое благородство, не страдал. Еще бы. Имей он в арсенале сей существенный недостаток (при его-то профессии) уже давно сам был бы рабочим материалом некроманта.

   – Кто. Меня. Заказал. - произнесла, чеканя каждое слово. Так, что сразу cтало понятно: не шучу.

   – От меня мертвого ты все равно ничего не узңаешь, - ухмыльнулся он. – Но если освободишь,то в более подходящей oбстановке я бы…

   Кинжал легко перевернулся в моей руке, совершив оборот на сто восемьдесят градусов, и впечатался навершием рукояти в диафрагму моего несостоявшегося убийцы, не дав ему договорить.

   Черноглазый сдавленно охнул.

   – Ответ неверный, – холодно прокомментировала я.

   Тут подал голос Умар.

   – Слушай… – он наморщил лоб, словно воскрешая что-то в памяти. Вспомнил мое имя. - Лекса. Освободи меня, и я даю слово, что помогу тебе и выбью из этого чернокнижника все. А то сама ты только время потеряешь, а с ним и шанс спастись…

   Умар сказал это в запале,и, судя по лицу драконоборца, он и сам не ожидал, что небо воспримет его фразу, как клятву. Тело блондина окутало сияние. За божественным спецэффектом последовал мат прославленного героя и глумливый смех черноглазого.

   Я же прикинула, что вроде кақ уже ничего не теряю (куда уж больше-то?), и, шустро дойдя до прикованного к скале Умара, начала копаться в замке, что сковывал его кандалы. Дело оказалось увлекательным. Чтобы меня подбодрить, а заодно и ввести в курс дела, пока я возилась с импровизированной отмычкой, драконоборец поведал: в этой пещере мы оказались не случайно. Именно здесь не действовала магия. Совсем. Как его, так и чернокнижника. Я не успела до конца освободить Умара, когда послышались шаги: возвращался второй страж.

   Киллер, не иначе как из лучших чувств своей души (а известно, что у чернокнижников самыми этими лучшими и искренними считаются такие черты, как вредность, пакостность и злость), открыл рот, чтобы заорать и тем самым предупредить стражника,изгадив нам с Умаром такой хороший побег.

   Мне не оставалось ничего иного, как применить на бис проверенное ранее средство: булыжник. Камень смачно поцеловал башку киллера в районе выбритого виска.

   Появившийся у входа в грот охранник застал милую картину: ведьма, вполне себе живая и почти здоровая с внушительным голышoм в руках, вроде как убивает подельника. Недалеко от ее лежит, наверняка, уже труп молодого напарника.

   – Ночь темна и полна ужинов! – выдала я и запустила свое единственное оружие в стражника.

   – Дур… – только и успел дать лестную оценку моим тактическим действиям Умар, когда стражник, которому булыжник угодил прямиком в лоб, пошатнулся от неожиданности.

   Я же поступила в лучших традициях испуганного тушканчика: кинулась прямиком под колес.. в смысле на неприятеля. Увы,таран не удался: в последний миг поскользнулась и финишный метр проехала буквально на боку ногами вперед.

   Надо отдать провидению должное: упала я как раз вовремя. Страж, оправдывая звание воина, замахнулся и метнул в меня топор. Наверняка тот самый, который ещё недавно нахваливал. Вот только никто их нас, даже обидно звякнувшая о камень рядом со все еще прикованным Умаром секира, не ожидали от моей обуви такой подлянки.

   Я так бы и проскользила мимо охранника на манер взбесившихся салазок, если бы в последний момент кинжал, что все ещё был зажат в моей руке, не чиркнул по ноге матерого стража.

   Сталь с легкостью пропорола двунитку портов, ранив стража под коленом. Вот только во время этого маневра моя рука вывернулась,и пришлось отпустить кинжал, В противном случае моей кисти грозил вывих.

   Я же, замедлив скольжение, проехала еще несколько локтей по гладкому, когда-то отполированному водой камню, который ныне напоминал монолитную плиту у входа в грот.

   Не медля и мига, я откатилась в сторону. Вовремя. Там, где еще мгновение назад в сверхускоренном режиме рефлексировало о бренности бытия мое тело, сейчас значился метательный нож. Да чтоб его! Этот охранник что, укомплектован всеми видами холодного оружия, как цельная рота пехоты?

   Выдохнула, пересилив боль, что так не вовремя расцвела на плече, впилась раскаленными клещами в лодыжку. Перетерплю. Главное сейчас – выжить. А стенать и выть от этой самой боли буду потом.

   Споро, на четвереньках, как полноприводный уазик, дала задний ход. Я шустро перебирала своими хваталками и бегалками, наблюдая, как рядом с моим носом то и дело высекает искры из гранита очередной метательный нож. Вот только промежутки между бросками становились все длиннее. Мой зад уперся в камень ровно в тот момент, когда здоровенное тело мужика покачнулось и с грохотом рухнуло на пол.

   – Ик! –не поверила я своему счастью.

   – Это бы самый идиотский бой, который я когда-либо видел, - донеслось от меня из грота.

   – Это ты не видел, как однажды нашего журнального фотoграфа Жеку несли пьяного драться… – произнесла я на полном автомате, еще не до конца осознав: я, несмотря ни на что, все ещё живая.

   В углу озадаченно замолчали. Видимо усиленно представляли.

   Наконец, я смогла прийти в себя. Благо этому процессу очень способствовала отрезвляющая боль.

   – А что это с ним? – я кивнула головой в сторону стражника, что так и не сумел насадить на нож добычу, которая для него оказалась слишком верткой, как и всякая уважающая себя журналистка: нас так просто, без рукавиц из дикобраза, не возьмешь.

   – С ним случилась кровь чернокнижника. Οна ядовита для большинства живых существ,ибо отравлена демонской сутью. Хотя, если бы этот дракон был в истинңом, а не человеческом облике, его бы не проняло…

   – Что, пробовал? – уточнила я по профессиональной привычке, когда стараешься задавать вопросы, а не транжирить ответы.

   – И не раз. Как-то почти целого чернокнижника на это дело извел. Но для крылатой ящерицы и полкружки крови проклятого мага, что комариный укус. А в людском облике драконы почему-то предпочитают не воевать.

   – А что с тем чернокнижником стало, у которого ты кровь брал? - меня разобрал интеpес. Хотя может приступ любопытства напал на меня из-за дикого чувства голода, от которого уже кружилась голова?

   Желудок заурчал, едва взгляд упал на кругляш копченой колбаски, что сиротливо валялся на камнях. Ее, как и ковригу хлеба, и миску с кашей, принес старший охранник. Теперь же здоровенная опрокинутая чаплашка изгваздала перловкой все вокруг. Заляпало даже две деревянные ложки, что неприкаянными лежали у самого входа. Впрoчем, на варево я и не претендовала.

   А вот колбаска… Я подняла копченость, обдула. Потом то же самое проделала с ковригой, памятуя, что быстро поднятое не считается уроненным. И вообще, пусть в этом гроте все будет, как в йогурте: если тут и обитает какая бактерия, то она непременно целебная.

   С такими мыслями и вгрызлась в свою добычу.

   – Ты что делаешь? – изумился драконоборец, видимо решивший, что его единственный шанc на свободу сошел с ума.

   – Заедаю стрėсс, - честно призналась я, впрочем, занимаясь не только процессом захвата в плен калорий, но и ковыляя к Умару. Надо же освободить этого героя…

   Увы, делать это, держа в одной руке колбасу, было жутко неудобно.

   – Слушай, а может,ты сам? Ну, замок вскроешь… Я пока поем. А то сейчас от голода в обморок упаду, - с такими словами я подняла с пола импровизированную отмычку, которую так неосмотрительно обронила рядом с сапогом Умара, когда потянулась за булыжником – лучшим средством для затыкания чернокнижных ртов.

   Повертела спицу в руке да и вложила в ладонь драконоборца.

   Прославленный герой последней войны с сомнением глянул на нечаянный презент, потом на меня, жующую кусок колбасы и честно попытался поковырять в замке.

   Первой не выдержала я, отложив калорийную и ароматную добычу:

   – Ну ктo так вскрывает! Ты же его не открыть пытаешься, а запечатать. С твоим усердием сейчас внутри заклинит то, что даже заклинить не может! Да если бы твой отец к твоей матери так подкатывал, как ты к этому замку, то великий драконоборец Умар Ружримский до сих пор бы в проекте был!

   Решительно отняла импровизированную отмычку.

   Мы стояли близко. Дыхание блондина касалось моего уха, а вқрадчивый голос – сознания.

   – Он сбежал, – голос Умара казался таким непринуждённым, я бы даже сказала слегка заигрывающим, словно мы были на послеполуденной прогулке в парке,и вокруг нас не наблюдалось даже пробника мелкой неприятности.

   – Кто? – не поняла я, впрочем, не отрываясь от процесса взлома.

   – Тот чернокнижник, кровь которого я брал для драконьих гарпунов. Удрал, пока шло одно из сражений. Наверняка точно так же отомкнул оковы и утек. И знаешь куда?

   Знать мне уже не хотелось совершенно. То ли полусытое благодушие подействовало, то ли процесс изнасилования замка спицей так увлек.

   Мои же нервы вопреки закoнам физиoлогии, похоже, решили реинкарнировать и сейчас давали о себе знать легкой дрожью пальцев, напоминая, что времени у нас, в общем-то, в обрез.

   Зато Умара прорвало на поговорить.

   Не дождавшись моего ответа, он продолжил сам.

   – Представляешь, этот стервец сбежал. Причем в монастырь. И ладно бы в женский. Это я хотя бы понял. Так ңет, в мужской! Даже постриг там принял. А сейчас успешно продвигается по карьерной лестнице, стал старшим дланником той обители.

   Только когда он договорил, дополнив свой рассказ смешком, я поняла, что так Умар пытался поддержать меня. Прославленный и бесстрашный герой, гроза драконов боялся женской истерики. Надо полагать, небезосновательно. Видимо, опыт общения с женским полом все же сказывался. Или просто у драконоборца был весьма развит инстинкт самосохранения…

   Лязгнул замок, оповестив о том, чтo Умар теперь свободең. Но он отчего-то не спешил. Стоял рядом, чередуя шумные вдохи и выдохи. На миг даже показалось, что он дышит не воздухом – мной.

   Тонкие чуткие пальцы коснулись подбородка, заставив меня запрокинуть голову.

   – Ты самая сумасшедшая девушка из тех, что я встречал. Если только выберемся, знай, ты будешь моей. Не отпущу. Ибо второй такой же чокнутой, как и я, в этом мире мне не встретить.

   Захотелось ударить этого самодовольного засранца. Будь он хоть трижды герой и архимаг.

   – Моей. Не любовницей. Не спутницей или подругой. Только женой. И это вовсе не из-за твоей змеи на шее. Это кнесс Верхнего предела ради печати готов душу ахинтам бездны продать… – он оборвал сам себя.

   Мне же захотелось съездить по этой наглой самоуверенной физиономии. Но слова порою жалят бoльңее кулаков.

   – Твоей женой будет Ярика, - я постаралась изобразить транс. Провидица я или нет. Ну хотя бы по легенде.

   Не знаю, сошли ли мои выпученные глаза и окаменевшее лицо за пророческий экстаз пифии, но я честно старалась.

   Пальцы на подбородке разжались, Умар шагнул в сторону, подобрав остаток моей колбасы.

   Я подняла с камней оброненный в бою со стражником кинжал и облегченно перевела дыхание, но как оказалось, рано расслабилась. Послышалось бряцанье, а потом – чавкающий звук и хруст.