Глава 8

Итак, Кирилл, взглянув на часы, уже начал было собираться на свидание, когда его отвлек от этого занятия звонок в дверь.

— Блин, — замер посреди комнаты Кирилл. «Неужели Анастасия передумала идти в клуб? У нее просто фантастическое чутье, знает же, когда появиться», — несколько раздраженно размышлял Кирилл, скидывая рубашку и натягивая обратно домашнюю футболку.

Звонок разразился новой трелью.

— Да иду я. Иду! — сердито воскликнул он, спеша к двери. — Ну что случилось?

Не глядя в глазок, Кирилл распахнул дверь.

— Да? Ой. Вы кто? Гм. Простите. Я… Вы ко мне? — глядя на стоящего за дверью незнакомого мужчину, проговорил невнятно Кирилл.

— А вы Трифонов Кирилл Юрьевич? — вежливо спросил мужчина.

— Именно.

— Тогда к вам.

— Слушаю. Хотя сразу предупреждаю, у меня крайне мало времени, — тут же заметил Кирилл, взглянув на часы. Опаздывать на свидание было неприлично. Тем более на первое. И тем более на деловое.

— Вы позволите мне войти? — вежливо спросил мужчина, не спеша переходить к делу.

— Сперва представьтесь, — несколько резковато проговорил Кирилл, которого порядком начала раздражать бессмысленная трата времени. И если бы не приличный внешний вид визитера, хороший костюм, интеллигентное лицо, приятные манеры, он бы уже давно захлопнул дверь у него перед носом.

— Авдеев Станислав Дмитриевич, капитан Следственного комитета Петербурга.

— Капитан Следственного комитета? — удивленно переспросил Кирилл. — Что-то произошло?

— Может, вы все же позволите мне войти? — с вежливой настойчивостью проговорил капитан.

— Прошу, — отступая от двери, пригласил Кирилл. — И будьте любезны предъявите документы.

Пока Кирилл изучал удостоверение гостя, Авдеев изучал хозяина квартиры.

Примерно таким он себе и представлял Трифонова по фотографии на сайте. Выше среднего роста, подтянутый, с темными густыми волосами, узким лицом и крупным прямым носом. Не красавец, но женщинам наверняка нравится.

— Что ж, проходите в комнату, мне надо сделать один звонок.

Симочку стоило предупредить, судя по капитану, как его там? Разговор определенно затянется.

— Так, я вас слушаю, — входя в гостиную и усаживаясь в кресло, проговорил Кирилл.

— Вы знакомым с Виталием Кротовым? — решил не показывать козыри сразу Станислав Дмитриевич.

— С Кротовым? Да, конечно. Вместе учились в школе, — не раздумывая, ответил Кирилл. — А что с ним случилось? «Неужели Витальку почикали на разграблении могил? — быстренько соображал Кирилл, — что тогда? Тогда ему штраф, — это Кирилл знал точно, — а ко мне претензий нет и быть не может. С какой стати? Вещи в глаза не видел, о его делах не знаю. Без ордера не обыщут, а ордера у них наверняка нет. А когда будет, в квартире не будет вещей». Он интуитивно поднес руку к груди и потрогал висящий на шее медальон. Примерив его из любопытства несколько дней назад, Кирилл вдруг ощутил твердое нежелание с ним расставаться. Близость медальона была похожа на солнечного зайчика, притаившегося на груди. От его присутствия было легко, уютно и радостно.

— А как давно вы видели своего знакомого?

— Думаю, дней пять назад. Он заезжал ко мне ненадолго, кажется, в четверг или в пятницу?

«Умный мальчик», — отметил про себя Станислав Дмитриевич. А впрочем, другого он и не ожидал.

— А какова была цель визита?

— Простите. Прежде чем продолжить, мне бы хотелось понять: что случилось с Кротовым? — ответил вопросом на вопрос Кирилл: было бы глупо и подозрительно не поинтересоваться, зачем к нему пришли из Следственного комитета, все равно что признать за собой вину.

— Виталий Кротов был убит, — коротко, спокойно пояснил капитан, словно сообщал о том, что у Витальки на вокзале кошелек вытащили.

— Убит? — Кирилл был потрясен. Убит. Виталик Кротов был убит. — Как? Когда?

— В воскресенье, пятнадцатого июля, был зарезан у себя в квартире, — снова охотно ответил капитан.

Реакции Трифонова были очень правильными, натуральными, можно даже сказать, искренними. Но капитан достаточно повидал на своем веку преступников, чтобы не быть столь легковерным.

— В воскресенье, — на автомате повторил Кирилл, пытаясь осмыслить обрушившуюся на него новость.

Виталика зарезали. Зарезали дома. Не случайное убийство, а преднамеренное. Охотились за его добычей? Знали, что он приехал не с пустыми руками? Значит, навел кто-то из своих, из ближнего круга. Виталик был не болтун.

— Уже известно, кто это сделал? — поймав внимательный взгляд капитана, спросил Кирилл.

— Нет. Идет следствие.

Кирилл сидел и судорожно размышлял, что можно сообщить следствию, а что будет опасно. Ему искренне хотелось помочь следствию найти убийц Кротова. Но при этом ему не менее горячо хотелось самому избежать неприятностей. А то, как следственные органы умеют передергивать факты и сваливать вину на невинных людей ради закрытия дела, Кириллу было хорошо известно из телевидения и интернета. Подставляться под удар он не собирался. И какое бы положительное впечатление ни производил капитан Авдеев, Кирилл разыгрывать из себя доверчивого идиота не станет.

— Ясно, — коротко ответил он на сообщение капитана, не добавив ни единого комментария.

Капитан тоже молчал, глядел на Трифонова открытым невыразительным взглядом. Но переиграть Кирилла ему не удалось. После нескольких минут молчания Кирилл скупо улыбнулся и проговорил:

— Я вижу, капитан, что вопросов у вас больше нет, а потому позвольте вас проводить, как я уже говорил ранее: у меня дела. И я уже опаздываю.

— Конечно, — поспешно согласился Авдеев, признавая, что так задешево Трифонова купить не удастся. Нервы у молодого человека крепкие, уровень IQ достойный. — Еще один вопрос. Вы знали, чем занимается Кротов?

«Ну, вот и приехали», — скривился в душе Кирилл, внешне оставаясь равнодушным.

— Да, я знаю. Иногда он приходил ко мне посоветоваться по поводу своих находок.

— В смысле — по их стоимости? — уточнил капитан.

— Нет, что вы! Я же не оценщик и не сотрудник антикварного магазина, — с легкой улыбкой покачал головой Кирилл. — Скорее его интересовала общая информация. Например, как назывался наградной знак? Или к какому времени он мог относиться? Или что за монограмма была изображена на обороте вещи, или клеймо мастера. В принципе, приложив определенные усилия и порывшись в интернете, Виталий и сам мог бы собрать эту информацию, но он не любил подобные занятия и предпочитал обращаться ко мне.

«Ай да хитрец», — отметил про себя Станислав Дмитриевич. Он любил иметь дело с достойным противником.

— В этот раз он тоже приносил вам какие-то вещи?

— Да. Несколько орденов, — согласился Кирилл.

— И вы их осмотрели?

— Разумеется. Там был орден Андрея Первозванного в отличном состоянии. Ордена Святой Анны, Звезда Белого Орла и Святого Владимира первой степени, — старательно перечислил все, кроме медальона, Кирилл.

— Это все?

— Там были еще печатка и нательные кресты, но я же не ювелир, — пожал плечами Кирилл. — Так что изучать их было бессмысленно, он так просто показал.

— А где сейчас эти вещи, они еще у вас?

— Нет, конечно. Виталий их показал, я рассказал ему, что смог, он забрал их и уехал, — без всякой суеты и волнения пояснил Кирилл. Ни одно слово не прозвучало фальшиво.

— Вы не знаете, каким образом Кротов сбывал награбленное? — Капитан специально использовал столь сильное выражение.

— Признаться, никогда этим не интересовался. Я в принципе не приветствовал его занятий и уж тем более не хотел иметь к ним никакого отношения, — категорически заявил Кирилл.

— И, однако, вы его консультировали?

— Да уж. Проявил слабость, — покаянно проговорил Кирилл.

— А кого из знакомых Кротова вы знаете? Может, его компаньонов?

— Нет, что вы. Кроме общих одноклассников — никого.

Беседа заходила в тупик.

— Вы не знаете, куда после вас отправился в тот день Кротов? — Тем не менее продолжал беседу капитан, заранее зная ответ.

— Нет. Не имею представления.

— Тогда самый последний вопрос: что вы делали в воскресенье с восьми утра и до пятнадцати часов?

А вот этот вопрос Кириллу очень не понравился. Ну, просто очень. И капитан это тут же заметил.

— Так где вы были в воскресенье утром? — повторил он свой вопрос с чуть большим нажимом.

Деваться было некуда. Врать смысла не имело. Но подать информацию правильно стоило.

— Утром в воскресенье я ездил к родителям. Надо было отвезти им перед отпуском цветы, чтобы их поливали, — едва заметно краснея, пояснил Кирилл.

— Вы разводите цветы? — не сдержался капитан.

— Нет. Но у меня есть несколько растений, они оживляют интерьер, и кто-то должен за ними ухаживать.

— А не проще попросить соседей?

— Нет, — с едва уловимым раздражением ответил Кирилл. — Перед отъездом я поставлю квартиру на сигнализацию, и мне бы не хотелось пускать в свою квартиру посторонних.

— Резонно. А где живут ваши родители? — вернулся к неприятной для Кирилла теме Станислав Дмитриевич.

— В Озерках, — вынужден был признаться Кирилл.

«Бинго!» — возликовал в душе капитан.

— В котором часу это было?

— Около двенадцати.

— А до этого?

— До этого я был дома, затем загрузил цветы и поехал к родителям. Пробыл у них около часа, затем вернулся домой и остаток дня работал.

— Я попрошу вас сообщить мне адрес ваших родителей. И еще, я так понял, что в ближайшие дни вы собираетесь уходить в отпуск?

— Совершенно верно, — напрягся Кирилл.

— Я вынужден попросить вас не покидать города.

— Как вы это себе представляете? У меня оплачен тур в Испанию. Куплены билеты. Забронирован отель. Вы хоть представляете, сколько денег я потеряю, если не поеду? — На этот раз раздражение Кирилла рвалось наружу неудержимым потоком.

— Я весьма сожалею, но в интересах следствия вынужден пойти на эти меры, — прежним ровным голосом проговорил Станислав Дмитриевич.

— Интересно, а кто мне компенсирует затраты? Ваше управление? Кто мне возместит испорченный отпуск? Вы осознаете, что делаете? Я категорически отказываюсь терять деньги из-за ваших расследований. В конце концов, я свободный человек, не нахожусь под арестом и имею право распоряжаться собой по собственному усмотрению.

Кирилл вынужден был замолчать, чтобы справиться с эмоциями.

Господи, если поездка в Испанию сорвется, Настя его сгрызет! Она его бросит! Она устроит такой скандал!.. Даже подумать страшно. И к тому же деньги за поездку заплачены немалые, они планировали ее еще с зимы! Что за бред?

— Кирилл Юрьевич, мне по-человечески понятно ваше возмущение, но дело в том, что мы расследуем серьезнейшее преступление, убийство, и я просто вынужден прибегнуть к этой мере. Уверяю вас, что мы постараемся как можно быстрее во всем разобраться, и, возможно, вы еще сможете провести свой отпуск именно так, как планировали. А пока подпишите, пожалуйста, вот это предписание, — протянул Кириллу бумажку Станислав Дмитриевич.

— До окончания предварительного следствия? — недоверчиво переспросил Кирилл. — Я что, являюсь подозреваемым? На основании чего? Того, что мои родители живут в том же микрорайоне, где проживал и Кротов? Но там проживают тысячи людей, с них же вы не берете подписку?

— Не все они были связаны с покойным, это раз, а во-вторых, у нас есть предположение, что вы принимали более активное участие в незаконном бизнесе Кротова, нежели признаетесь, — спокойно пояснил Станислав Дмитриевич. — К тому же подписка о невыезде является наиболее мягкой мерой из всех возможных в данном случае. Так что подписывайте, Кирилл Юрьевич. Не вынуждайте нас к более радикальным мерам.

Кирилл посмотрел на следователя тяжелым взглядом, не спеша выполнить просьбу. Более радикальные меры? Кротов мог рассказать о нем своему компаньону, этому Лысому. Кирилл его никогда не видел, но слышал о нем от Виталия. Мог рассказать о том, что отдал ему находки. Если у капитана окажется при себе ордер на обыск, дела его плохи. Возможно, у них имеются еще какие-то улики. Например, отпечатки его пальцев в квартире Виталия.

Ему нужно выиграть время.

— Я должен позвонить, — поднимаясь с места, проговорил Кирилл и вышел из комнаты.

В идеале сейчас было бы позвонить грамотному юристу. Но, к сожалению, у Кирилла не было знакомых юристов. Оставался интернет.

«Подписка о невыезде» быстренько набрал он в Googl. Гм. Совершенно ясно, что применение к нему данной меры вполне законно. В случае с подозреваемым, а пока он, очевидно, только подозреваемый, подписка действует в течение десяти дней. Нервно теребя медальон, он быстренько пробежал глазами несколько статей.

Не паниковать. Не паниковать. Он подозреваемый, а не обвиняемый. Испания, конечно, пропала. Ордера на обыск у них, скорее всего, нет. Даже точно нет. Иначе бы не церемонились. Нужно выиграть время. Избавиться от орденов, хорошо, что он еще не успел никому о них сообщить. А дальше…

Дальше… Не важно. Сейчас надо избавиться от капитана. А там будет видно. В конце концов, по городу ему передвигаться не возбраняется!

— Итак, — пододвигая поближе к Кириллу бланк подписки, проговорил капитан.

Кирилл больше не ломался, а вынул ручку и подписал бланк.

— Что ж. Благодарю за понимание, — удовлетворенно кивнул головой Станислав Дмитриевич. — Думаю, не имеет смысла напоминать, что, если вам станут известны какие-то факты по делу или же вы вспомните что-то важное, срочно звоните нам. Вот моя визитка. — И капитан положил на столик маленький белый прямоугольничек.

Закрыв за капитаном дверь, Кирилл вернулся в комнату.

Что ему делать? Кирилл никогда не имел дел с полицией. Он был законопослушным гражданином, простым обывателем, каких тысячи. Его никогда не тянуло на подвиги, он не был склонен к авантюрам. Даже правила уличного движения старался не нарушать без надобности. И вдруг — подозреваемый в убийстве?!

Бред! Но что же теперь делать?

«Симе позвонить!» — опомнился Кирилл. Ждет ведь девушка. Пришлось наврать с три короба про стихийные неприятности, прорвавшуюся трубу и еще какую-то несуразицу и попросить перенести свидание на другой день. Девушка, подавив разочарование, согласилась. Ну вот. Теперь можно подумать о себе. Так что же ему делать?

Прежде всего не паниковать. Надо собраться и проанализировать ситуацию. Презренную мысль позвонить немедленно родителям Кирилл со стыдом задавил в зародыше. У них и так у обоих проблемы с сердцем. К тому же через неделю родители должны ехать в Крым, Кирилл нашел для них очень хороший санаторий, а если они узнают, что с ним такое несчастье, отдых полетит в тартарары. И они вместо санатория попадут в больницу. Нет. Надо справляться самому. Да и чем могут ему помочь родители — отец, сотрудник Института востоковедения, и мать, сотрудник агентства ИТАР — ТАСС? Ничем. Знакомых в полиции у них нет.

Эти мысли промелькнули в сознании Кирилла и растаяли, как голубой туман, оставив его наедине с жестокой реальностью.

Прежде всего, что у полиции может быть на него? Однозначно, они имеют распечатку телефонных звонков Крота, список его абонентов, могли разыскать Лысого, и тот сказал им, что Виталий регулярно обращался к какому-то однокласснику, а может, и не к какому-то, а именно к Кириллу Трифонову, откуда знать, как много Крот рассказывал своему компаньону про их с Кириллом дела? Так вот, обращался за консультациями, а в последнее время даже сбывал через него свои находки. Дело сомнительной законности.

Раскопать связи Кирилла в мире коллекционеров, вероятно, не так уж и сложно. Другое дело, что эти люди не любят распространяться о своих делах. А значит, если Кирилл будет помалкивать, то есть шанс, что и они не расколются и не наговорят лишнего. Боже! Он уже рассуждает как закоренелый преступник, криво усмехнулся Кирилл.

Так. За что его могут реально зацепить? Ордена! Андрей Первозванный стоит целого состояния. Для полиции это весомый повод для убийства. Главный мотив! Теперь им осталось разжиться доказательствами. Виталька наверняка отчитался перед Лысым о том, как идут дела, тот, следовательно, в курсе, что ордена остались у Кирилла, а значит, в курсе и полиция. Ведь Лысый наверняка был в числе подозреваемых и, чтобы отвести от себя подозрения, вывалил операм все, что знал. Кому же в тюрьму хочется? А следовательно, главное для Кирилла — это избавиться от орденов, пока интеллигентнейший капитан Авдеев не раздобыл ордер на обыск.

Первым порывом Кирилла было схватить ордена, выскочить на улицу и выбросить их, к лешему, в канал Грибоедова. Пусть поищут!

Но, во-первых, его могли перехватить. Кто его знает, может, капитан выставил своих людей возле подъезда, во-вторых, как бы ни хотелось Кириллу выпутаться из этой ситуации, но умышленно уничтожать культурные и исторические ценности у него рука не поднималась.

Значит, надо придумать что-то другое. Что? Вызвать Настю и попросить ее подержать пакет у себя. Ну, ее точно так же могут остановить у подъезда и обыскать. Спрятать в квартире? Глупо.

«А ордена между тем главные улики. И еще Испания…» — тоскливо размышлял Кирилл.

До поездки осталось три дня. Допустим, он дня на два задержится, в принципе не трагедия. Сумеют наши доблестные сыщики найти убийцу Виталия Кротова за пять дней? Не факт. И вообще, будут ли они его искать, если у них имеется чудесная кандидатура на роль убийцы — Кирилл Юрьевич Трифонов?

Кирилл почувствовал, как удавка затягивается на его шее. Так, ладно. Допустим, он придумает, как избавиться от орденов. Какие еще обвинения ему могут предъявить?

Он был во время убийства в непосредственной близости от дома Виталика. Он сам в этом признался. А с другой стороны, какой смысл врать? Только хуже сделаешь. Раз врет, значит, виноват. Еще что?

Больше ничего Кирилл придумать не мог. Он встал из-за стола и задумчиво подошел к окну. На Итальянской, напротив арки их двора, возле машины стояли какие-то люди. Двое мужчин в светлых брюках и рубашках беседовали о чем-то, то и дело посматривая на его окна.

«Та-ак», — отступая за занавеску, подумал Кирилл. Подсуетился капитан Авдеев. Значит, побега с драгоценностями не будет. А что делать? Отправить их с курьером? Пробраться ночью по чердаку в соседний подъезд? Да Кирилл даже не представляет, есть у них сквозной чердак или нет! И где ключи от этого чердака? И что в этом толку, если соседний подъезд имеет выход в тот же самый двор? Что же делать?

Был бы мусоропровод, спустил бы. Кирилл то и дело теперь подходил к окну и поглядывал на молодых мужчин возле светлого «Форда Фокуса».

Что же делать? Больше всего Кириллу мешала искать выход мысль о том, что вот в это самое время капитан Авдеев может получать у прокурора ордер на обыск.

— Блин, блин! Блин! — От отчаяния постучал лбом о стену Кирилл. Помогло!

Его лицо преобразилось, а на губах появилась счастливая улыбка. Он быстренько вынул из маленького домашнего сейфа ордена, завернул каждый по отдельности в разорванную тут же футболку, разложил по пакетикам. Сложил их в один побольше, скрутил его, завернул в бумагу, замотал надежно скотчем. Затем приложил к пакету лист бумаги, заранее надписанный. «Свентессону Карлу Матвеевичу. Лично в руки». Имя и фамилию он выдумал. Получилась какая-то несуразная. Какой-то Свентессон. Откуда он взялся в его голове, этот Свентессон? А с другой стороны, даже хорошо, что фамилия и имя получились такие заковыристые. Затем снова замотал сверток скотчем, но так, чтобы записку было видно. И сменив домашнюю футболку на свежую рубашку, тихонько покинул квартиру.

В подъезде было тихо. Он осторожно сбежал вниз по лестнице на второй этаж. Здесь в квартире слева от лестницы доживала свой век последняя из прежних обитательниц подъезда, тишайшая и милейшая Азалия Львовна. Азалия Львовна была старушкой очаровательной, но имела один существенный недостаток. Она обожала кошек. Причем обожала их не как-то отвлеченно, а весьма прикладным образом. В ее отдельной двухкомнатной квартире проживало около пятнадцати котов всех мастей. Точное количество живности было никому доподлинно не известно, иногда их становилось больше, иногда меньше. Это зависело во многом от времени года, ближе к зиме их поголовье увеличивалось, а весной, как правило, уменьшалось. И тогда эти орущие разнополые создания носились по чердакам и подъездам дома, доводя жильцов до исступления. Соседи страшно бесились, жаловались в жилконтору, но поделать с Азалией Львовной ничего не могли, она лишь мило улыбалась на жалобы и претензии и бессовестно отказывалась признавать разбежавшихся животных своими, а заодно и пускать посторонних в квартиру. Как следствие, она ни с кем из соседей не дружила, а они с ней даже не здоровались. Вот к ней-то сейчас и направлялся Кирилл. Когда-то Азалия Львовна приятельствовала с его покойной бабушкой, в чьей квартире он сейчас и проживал, и он очень надеялся, что его-то уж она не прогонит. Азалия Львовна симпатизировала Кириллу, испытывая при виде его сентиментальную ностальгию по старым добрым временам. Кирилл хотел обратиться к ней с небольшой просьбой. Особенно удобно было то, что об их знакомстве никто не знал.

— Кирочка? — распахивая дверь, мягко и радостно произнесла Азалия Львовна. — Проходите, дорогой! Я так рада вас видеть!

— Благодарю вас, — поспешил воспользоваться приглашением Кирилл, пока никто из соседей не заметил их в подъезде. — Как ваше самочувствие? Я так давно вас не видел, — улыбался он, целуя даме маленькую сморщенную ручку, стараясь при этом глубоко не дышать.

— Ах, Кирочка, какое может быть самочувствие в моем возрасте? Оно есть, и слава богу. А вы ко мне по делу или так просто решили навестить? — с хитрым прищуром поинтересовалась Азалия Львовна.

— По делу, — изображая смущение, признался Кирилл. — Я к вам с небольшой просьбой.

— Слушаю, мой дорогой.

— Я, видите ли, через пару дней уезжаю, родители тоже. А тут, как назло, дней через десять должен приехать знакомый моих друзей из Владивостока и забрать для них небольшую посылочку. Она хрупкая, посылать по почте не хочется, сами знаете, как у нас почта работает, получишь одни осколки.

— Конечно, конечно. Вы хотите оставить ее у меня? — поспешила предупредить его просьбу Азалия Львовна.

— Если это возможно.

— Конечно! Отчего же нет? Давайте.

— Вот тут на записке его имя, ни с кем не спутаешь, его дед был шведом. А ему я сообщу ваш адрес и телефон, он, когда приедет, позвонит и заедет за посылкой, — улыбался Кирилл, протягивая Азалии Львовне пакет.

По большому счету его можно было и не заклеивать столь тщательно, Азалия Львовна никогда в жизни не позволила бы себе заглянуть в него, даже если бы он был и вовсе раскрыт. Но Кирилл боялся непредвиденных ситуаций. А так надежнее.

От орденов он избавился, в каком-то нервном ажиотаже потирал руки Кирилл. Ловко и хитро! И все равно на душе у него было неспокойно.

А двое мужчин за окном теперь тихо дремали, сидя в машине.

— Нет орденов — нет доказательств, — твердо проговорил сам себе Кирилл. — И вообще. Я ни в чем не виноват. Надо расслабиться и заняться обычными делами. Например, поужинать. — Он взглянул на часы и тут же ощутил сильный приступ голода.

Кириллу удалось с аппетитом поужинать, и даже сесть за работу, и даже увлечься ею. Он изучил присланные Симочкой копии архивных форм девять, по которым ему удалось выяснить, что в настоящий момент на Восьмой Советской улице проживает сын Дмитрия Евгеньевича Щербатова, некто Леонид Дмитриевич. Кириллу даже удалось выяснить его номер телефона, и теперь он, машинально поглаживая медальон, размышлял, не поздновато ли будет звонить незнакомому Леониду Дмитриевичу.

Что удивительно, отдавая Азалии Львовне на хранение ордена, он даже не подумал расстаться с медальоном. Кирилл словно забыл, как и откуда медальон попал к нему, подсознательно он был уверен, что медальон его и так было всегда.

Из размышлений его вырвали телефонный звонок и тревожный голос матери.

— Кирилл, у нас только что была полиция, — без всяких вступлений почти прокричала Анна Сергеевна. — Мы с папой ничего не понимаем. Они говорят, убили Виталика Кротова, помнишь, этот мальчик учился с тобой в средней школе?

— Естественно, помню, — очень спокойно ответил Кирилл.

— Говорят, его зарезали в собственной квартире. Это все ужасно, но мы не понимаем, почему они пришли к нам? — В мамином голосе явственно угадывались истерические нотки. — Они зачем-то спрашивали, во сколько ты к нам приехал, сколько ты у нас пробыл? Зачем ты к нам свои цветы привез, если мы сами собираемся в отпуск?

— И что ты им сказала?

— Правду. Что тетя Лена будет их поливать. И твои и наши. Она все лето в городе сидит. А про Виталика Кротова я вообще ничего не поняла. При чем тут ты, Кирилл?

— Мам, разумеется, я ни при чем. Просто так получилось, что некоторое время назад мы с ним случайно встретились на улице, разговорились, потом он мне позвонил, хотел проконсультироваться по вопросам истории. Мы пару раз встречались. А теперь полиция, очевидно, проверяет всех его знакомых. В том числе и меня. У меня они тоже сегодня были.

— Кирилл, ты что-то недоговариваешь. Какая история? Я помню этого мальчика. Это был настоящий хулиган, на него постоянно жаловались учителя, он плохо учился и наверняка, когда вырос, стал каким-нибудь бандитом!

— Нет, мам, он нормальный парень. Окончил институт, работал менеджером в салоне связи, потом куда-то в другое место устроился, — пытался успокоить мать Кирилл. — И даже, насколько я успел заметить, не пьет. Точнее, не пил.

— Кира, это правда? Ты действительно не имеешь к этому отношения? — Теперь в голосе матери звучали слезы.

— Мамуля, ну успокойся. Ну честное слово — никакого. Где я, где Виталик! Я сам обалдел, когда услышал от полиции, что случилось.

— Ну, ладно. А то я что-то вдруг разнервничалась. Убийство! Такой ужас, — вздыхала, приходя в себя и успокаиваясь, Анна Сергеевна. — Ну а у тебя все в порядке? Как там Настя твоя? — В последнем вопросе слышалось легкое неодобрение.

— У меня все нормально. У Насти тоже, — улыбнулся Кирилл.

Родители, вполне ожидаемо, Настю не одобряли. Мама спала и видела, как он бросает ее ради милой, скромной девушки со степенью магистра, еще лучше — кандидата наук. Ну, или хотя бы просто скромной и милой. Увы, Кирилл был необъяснимо привязан к этой вульгарной особе и категорически не собирался ее бросать.

— Это тестостерон, — философски успокаивал маму отец, — вот перебесится и найдет себе нормальную. В крайнем случае разведется через пару лет. Лишь бы детей не нарожали.

Настя о таком к себе отношении догадывалась, но виду не подавала и сцен Кириллу не закатывала, за что он был ей благодарен.

Этой ночью Кирилл спал сладким мирным сном, и во сне ему снилась юная девушка с пушистыми светлыми волосами и удивительно ясными голубыми глазами. И Кирилл улыбался во сне, потому что такой светлой, такой чудесной, невероятно чистой и прекрасной девушки он никогда прежде не встречал и смотреть на нее было уже счастье. И хотелось, чтобы чудесный сон этот длился и длился.