Давайте вкратце коснемся вопроса притеснения, полное прекращение которого является, вероятно, главной целью зеленого. Хотя сам по себе этот идеал достоин всяческого уважения (и я его всецело поддерживаю), проблемы начинаются тогда, когда флатландское аперспективное безумие предпринимает попытки понять истоки, причину и способы исцелить мир от притеснения как такового. И вы уже можете догадаться, что счастливой концовки у этой истории не будет.

Зеленый, как правило, начинает с рассмотрения истории человечества. И всюду, где он находит общества, в которых нет широкого распространения зеленых ценностей, он полагает, что эти ценности там обязательно должны были бы быть, это естественно и нормально, — если бы не тот факт, что они были злонамеренно подавлены иерархиями доминирования, присутствующими в обществе. Все люди, мол, придерживались бы мироцентрических ценностей зеленого плюрализма, радикального эгалитаризма и всеобщего равенства, если бы не угнетающие и все контролирующие власти, разрушающие эти ценности всюду, где они возникают. Тщательно изучив человеческую историю, зеленый обнаружил, что эти ценности отсутствовали у человечества с самого первого дня существования. И тогда его апологеты предположили, что с момента зарождения человечества на планете существовала какая-то массивно угнетающая сила (или группа сил). Более того, эти силы все еще действуют в сегодняшнем мире, и поэтому задача зеленого — положить конец дискриминации, маргинализации, мизогинии, гомофобии и нескончаемому многообразию форм рабства. И задача эта является непрерывным, сложным и при этом отчаянно неотложным делом — но ее выполнению сопротивляются могущественные силы, скрывающиеся за каждым поворотом.

Нельзя оспорить тот факт, что в мире существуют могущественные и разветвленные силы притеснения и угнетения. Проблема же начинается с утверждения о знании их истоков и причин. С точки зрения зеленого постмодернизма мироцентрические зеленые ценности отсутствуют в различных культурах из-за противодействия агрессивной и весьма активно проявляющейся силы угнетения и подавления. Обычно в качестве притеснителя выступает мужской пол (в виде вездесущей патриархальности), или определенная раса (в большинстве регионов мира — белые; к этому добавляются обвинения в отъявленном колониализме) и/или определенное вероисповедание (обычно религиозный фундаментализм в той или иной форме, как правило, христианский), угнетающие экономические факторы (почти всегда — капитализм) и, наконец, различные предрассудки: против женщин и всех категорий притесняемых меньшинств. Таким образом, базовая постмодернистская догма звучит так: человечество всегда подвергалось притеснению и несвободе, причиной которых обычно называются один или несколько представителей длинного перечня различных «-измов»; мол, их жертвой становится злая сторона человечества, регулярно и агрессивно их отстаивая и принуждая к ним. В их числе: андроцентризм, фаллоцентризм, логоцентризм, фаллологоцентризм, расизм, евроцентризм, мизогинизм, патриархизм, видоцентризм, сексизм, шовинизм, национализм, патриотизм, ориентализм, технологизм, капитализм и т. д. И это лишь некоторые из множества сил, посредством которых зеленые ценности могли отвергаться и подавляться в человеческой истории; это, собственно, и продолжается по сей день.

Вкратце подытожим: зеленый твердо верит, что отсутствие его ценностей (эгалитарность, групповая свобода, гендерное равенство, человеческая забота и чувствительность) вызвано присутствием притеснения. Мол, отсутствие зеленого = присутствие угнетения. Это наблюдается во всей человеческой истории с самого ее начала. Следовательно, в ней изначально присутствовали (и присутствуют до сих пор) различные мощные силы угнетения, вызывающие тревогу своей масштабностью.

Обратите внимание, что здесь я не отрицаю факта притеснения: различные формы угнетения и вправду сопровождают человечество с самого начала его существования. Под вопрос же я ставлю твердую веру зеленого в то, что его собственные ценности расцвели бы райскими кущами, если бы им дали шанс. А таковой им (по их мнению) не был предоставлен по одной причине: их всегда подавляли и продолжают подавлять. Угнетение действовало в человеческой истории с первых ее дней. Из этого следует проблема: допустим, зеленые ценности и вправду не присутствуют, но при этом причиной их отсутствия определенно не является притеснение. Но в чем же тогда подлинная причина?

Одна из вариаций на этот мотив представлена в открыто романтических взглядах: мол, когда-то некие ранние стадии человеческого развития были преимущественно свободны от угнетения. Дескать, такие культуры, как магическая кормодобывающая племенная, были эгалитарными обществами, основанными на партнерстве. Но впоследствии в какой-то момент развилась новая эволюционная форма — либо янтарный аграрный строй, либо оранжевая индустриализация, — которая породила в обществе мощные факторы угнетения. Однако в обеих версиях центральным остается одно базовое убеждение: отсутствие зеленого = присутствие угнетения.

У этого воззрения есть одна основная проблема: оно полностью игнорирует реально существующие данные о роли роста, развития и эволюции. Мы уже видели, что морально-нравственная идентичность человека растет и развивается от эгоцентрической (красной) к этноцентрической (янтарной), мироцентрической (оранжевой и затем зеленой) и интегральной (бирюзовой). Это справедливо и для индивидуумов, и для коллективной/исторической эволюции. Таким образом, главная причина существования рабства 2000 лет назад состояла не в том, что некая притесняющая сила мешала существованию мироцентрической свободы, а в том, что та еще не возникла нигде на планете. Никому никогда не приходило в голову, что к некой группе или расе, являющейся совершенно иной, надлежит относиться как к равной. Это никогда не считалось серьезной проблемой, с которой надо бороться; мысль о ценности такого рода «равенства» никогда не посещала чье-либо сознание.

Дело не в том, что мироцентрическая свобода когда-то существовала, а затем была подавлена, как воображает зеленый. Она попросту еще не возникла на тот момент. Нигде не было ценностей зеленой стадии, которые можно было угнетать. Вот почему все великие религии мира, в иных контекстах учащие любви, состраданию и доброму отношению ко всем существам, тем не менее — и именно потому, что они создавались в великую этноцентрическую мифическую эпоху традиционной цивилизации, — не имели глубоко разработанной и широко распространенной концепции о фундаментальной мироцентрической свободе всех людей или идеи о том, что все люди, независимо от их расы, пола, цвета кожи или вероисповедания, сотворены равными (это убеждение возникло вместе с распространившимся по миру оранжевым и было даже еще более горячо подхвачено зеленым). В древнегреческом афинском полисе, превозносимом в качестве родины демократии, каждый третий был рабом — и по этому поводу не высказывалось сколь-нибудь заметного возмущения в масштабах данной культуры. Ни христианство, ни буддизм, ни индуизм, ни другие религии также не выразили какого-либо активного протеста по этому поводу (св. Павел рекомендовал рабам принять Иисуса Христа и радостно подчиняться своим хозяевам). Это продолжалось, пока — в ходе эволюции — не возникла оранжевая мироцентрическая эпоха разума (всего 300 лет назад), благодаря чему появились идеи, выраженные в следующих словах: «Мы считаем очевидными истины, что все люди сотворены равными». И тогда в них начал верить средний человек — обыватель этой культуры. Такая война, как Гражданская в Америке (которая отчасти была спровоцирована открытием этих ценностей), тысячей лет ранее была бы немыслима; никто попросту не понял бы ее целей.

Рабство впервые было изобретено и введено в практику темнокожими мужчинами применительно к темнокожим мужчинам в Африке, попросту потому, что именно здесь появились первые люди. Затем оно распространилось повсюду, охватив все расы начиная с самых ранних первобытных племен, которые, когда бы они друг с другом ни сталкивались, обычно начинали воевать. Мы уже отмечали тот факт, что 15% первобытных племен практиковали рабство, поскольку мироцентрическая мораль еще не развилась до сколь-нибудь заметных масштабов. Как следствие, несвобода была вызвана преимущественно не силами угнетения, а отсутствием более высоких форм развития. Притеснение никоим образом не является первопричиной этого. Так что если считать его основной причиной, то «лекарства», предлагаемые нами, никогда — вообще никогда — не сработают. Ведь реальная причина будет оставаться незамеченной и продолжит свое существование в качестве скрытого фактора. И ее суть — не в притеснении, а в отсутствии развития.

Так что в этом смысле неверно, что отсутствие зеленого = наличие притеснения. Правда в том, что отсутствие зеленого = отсутствие развития. Как я уже отмечал, зеленый отсутствовал не из-за противоборствующей силы, а из-за того, что он тогда еще не возник. Не имелось самого объекта, который можно было бы притеснять. Люди не рождаются на свет с зелеными ценностями; они скорее представляют собой продукт пяти-шести основополагающих стадий человеческого роста и развития. До их реального возникновения они нигде не существовали, поэтому и не могли быть подвергнуты угнетению.

Это верно по всем параметрам — включая притеснение, связанное с расой, полом, вероисповеданием и гендером. Можно вспомнить о стадиях морального развития у женщин, исследованных феминисткой Кэрол Гиллиган. Однажды она проснулась в статусе иконы феминизма благодаря публикации ее замечательной книги «Иным голосом». Это была поистине новаторская работа в силу двух сформулированных в ней утверждений. Первый тезис состоял в том, что в плане вынесения моральных суждений мужчины и женщины, как правило, мыслят по-разному. Мужчины склонны акцентировать внимание на автономии, правах и справедливости, а женщины — на отношениях, заботе и ответственности. В общем, мужчины тяготеют к деятельности и иерархии (ранжированию), а женщины — к сообщности и отношениям (неранжирование). Поскольку феминистки обычно приравнивали любые иерархии к социальному угнетению, им казалось очевидным, что мужчины (и патриархат) несут ответственность фактически за все недуги общества. Этот аргумент был с радостью заимствован большинством феминисток и широко ими использовался. Но второй важный тезис книги большинство феминисток упорно игнорировали. А именно: как мужчины, так и женщины проявляют тенденцию проходить через четыре основные иерархические стадии мышления (эту терминологию использовала сама Гиллиган). Иначе говоря, неиерархическое мышление женщин растет и развивается в рамках четырех иерархических стадий. Феминистки упустили это из виду.

Гиллиган наткнулась на истину, которая теперь признана фактически всеми исследователями развития: существует два основных, сильно отличающихся друг от друга типа иерархий, обычно называемых иерархиями доминирования и иерархиями роста. Иерархии доминирования и вправду включают в себя все те мерзопакостные свойства, которые им приписывают постмодернистские мультикультуралисты: они основаны на притеснении, стремлении к власти, порождении страдания и доминировании. Мы видим их проявление во всем — от кастовой системы до коза-ностры, криминальных синдикатов и рынков торговли людьми. В этих иерархиях чем выше вы взбираетесь, тем больше людей можете контролировать и угнетать. Иерархии роста суть нечто прямо противоположное. Каждый из более высоких уровней иерархии доминирования является более исключающим и более притесняющим, а каждый из более высоких уровней иерархии развития становится более всевключающим и менее притесняющим (иначе говоря, более любящим, — есть эмпирические исследования, подтверждающие это). В силу своей объединяющей и интегрирующей природы иерархии роста часто называются холархиями. Эволюционные скачки, рассматриваемые нами в данной работе, — основные стадии развития, разворачивающиеся от эгоцентрической к этноцентрической, мироцентрической и интегральной, — выступают именно подобным типом холархии. Каждый следующий уровень больше включает в себя, он более заботливый, любящий, сознательный и всеобъемлющий.

Прообразом холархии развития в природе можно считать холархию, объединяющую все свои фундаментальные единицы. Она простирается от кварков и атомов до молекул, клеток и организмов. Каждый из этих уровней превосходит и включает предыдущий: он трансцендирует (выходит за пределы, превосходит) и включает (полностью обертывает) предшественника. Целый кварк — часть атома; целый атом — часть молекулы; целая молекула — часть клетки; целая клетка — часть организма. Каждый уровень есть целое, которое представляет собой часть следующего, более высокого целого. Артур Кёстлер называет единицы холархии холонами. Этим термином обозначается «целое/часть»: целостность, являющаяся частью большей целостности. Реальность в целом состоит главным образом из холонов.

Центральный момент таков: холархии роста устроены так, что более высокий уровень не притесняет, не угнетает более низкий и не доминирует над ним. Он обертывает его, включает и объемлет в себе; если уж на то пошло, он проявляет к нему любовь. Клетки не презирают молекулы; молекулы не ненавидят атомы. Они их любят и обнимают. И вся эволюция (по крайней мере, в том виде, как она до сих пор проявлялась) представляет собой конструкцию этих все более высоких, цельных, объединенных и интегрированных элементов — целостностей, которые выступают частями все более высоких целостностей. Это и есть «порядок из хаоса» — Эрос, — который передовая наука видит в качестве неотъемлемой силы, движущей эволюцией во Вселенной. Эта движущая сила проявляется и в людях; любой здравый и исчерпывающий обзор процессов человеческого роста и развития (не говоря уже о попытках эффективной социальной инженерии) не может не включить в рассмотрение холархии роста, начиная с самых первых их проявлений.

Это не значит, что каждый более высокий уровень не оказывается ничем, кроме радости и света. Что-то может пойти не так — и обычно идет не так — на каждом уровне, и чем больше у вас уровней, тем больше вариантов, как что-то может пойти не так. Мы еще к этому вернемся; пока же сфокусируемся на том, что каждый более высокий уровень по определению привносит в мир потенциальную возможность для большего многообразия, большей заботы и большего всевключения, и этой тенденции нам стоит следовать. Ведь если это основной способ реального формирования большего многообразия и настоящего всевключения, бездумное отрицание иерархий роста — характерное для зеленого постмодернового авангарда — на деле имеет катастрофические последствия, мешая развитию подлинных многообразия и всевключения. Этот ужасающий факт, по-видимому, представляет собой самую суть дисфункциональности раздробленного зеленого. Вероятно, тут кроется что-то важное, правда?

Неудивительно, что Кэрол Гиллиган, непосредственно исследуя процессы роста и развития мужчин и женщин, обнаружила иерархию роста, состоящую из четырех основных уровней морального развития; причем каждый последующий включает в себя больше, чем предыдущий. Выше я уже приводил краткое метарезюме общих стадий человеческого роста и развития (в упрощенном виде, включая следующие стадии: архаическую, магическую, мифическую, рациональную, плюралистическую и интегральную). Если вы рассмотрите более сотни моделей человеческого развития, то увидите достаточно стабильное проявление одних и тех же шести-восьми базовых уровней, вновь и вновь обнаруживаемых разными исследователями. Одни модели содержат больше стадий, другие — меньше, но в целом те же шесть-восемь уровней встречаются повсеместно. В настоящей работе мы используем упрощенный вариант из полудюжины стадий: багровая архаическая (ранняя стадия на переходе от высших приматов), пурпурная магическая (импульсивная), красная магико-мифическая (стадия власти-силы), янтарная мифическая (этноцентрические традиционные ценности), оранжевая рациональная (модерновые ценности), зеленая плюралистическая (постмодерновые ценности) и бирюзовая интегральная (первый по-настоящему синтезирующий и интегрирующий уровень). Эту схему я еще более упростил и обобщил, сократив до следующих стадий: эгоцентрическая (архаическая и магическая), этноцентрическая (мифическая), мироцентрическая (оранжевая модерновая и зеленая постмодерновая) и космоцентрическая(подлинно интегральная).

Гиллиган обнаружила все те же четыре базовые обобщенные стадии. Приятное преимущество ее модели состоит в простоте и том факте, что она четко понимает разницу между иерархиями доминирования и иерархиями роста. Будучи авторитетным исследователем в русле постмодернистского феминизма, она предлагает прекрасную иллюстрацию того, что наличие холархий роста обязательно для обретения глубокого и исчерпывающего взгляда практически на любую человеческую проблему или сферу. Основной из ее тезисов заключается в том, что, хотя и мужчины, и женщины действительно проходят одни и те же четыре базовые стадии холархического роста, каждый это делает по-своему, «иным голосом». А потому психологи должны перестать использовать мужской голос в качестве образца, якобы охватывающего все многообразие человеческой природы. Гиллиган стала первым исследователем, признавшим, что людям доступен полный спектр обоих голосов. Они лишь обобщенные средние. Сегодня, в эпоху возросшей осознанности в отношении вопросов гендерной идентичности и сексуальной ориентации, позиция эссенциализма (вера в ригидные и фиксированные категории чего угодно) столь же устарела, как и дисковая операционная система (DOS).

Учитывая все вышесказанное, можно рассмотреть предложенные Гиллиган стадии, воспользовавшись простой и обобщающей схемой. Стадию 1 она назвала стадией себялюбия(своекорыстия): здесь женщина заботится лишь о себе (в нашей терминологии — красная эгоцентрическая). Стадию 2 она назвала стадией заботы: здесь женщина расширяет круг интересов до избранной ею группы, вырабатывая у себя сильную позицию «мы против них» (это подлинная забота, но она распространяется лишь на «мою» группу — расу, пол, класс, племя, нацию, вероисповедание, — в противопоставление всем другим, отличным от меня; в нашей терминологии — янтарная этноцентрическая). Далее идет стадия 3, или стадия универсальной заботы (заметьте, универсальной): женщина проявляет заботу обо всех группах, людях (в нашей терминологии — оранжевая и зеленая мироцентрическая). Стадию 4 Гиллиган назвала интегрированной: здесь женщина интегрирует в себе и мужественный (маскулинный), и женственный (феминный) способы самопроявления (в нашей терминологии — бирюзовая интегральная). Лишь с мироцентрической стадии универсальной заботы женщина начинает считать такие явления, как притеснение или угнетение, по-настоящему нежелательными; в ином случае они воспринимаются как данность, с которой нужно свыкнуться. До универсальной стадии нет универсального возражения против притеснения; это не есть нечто, что изначально присутствовало, а потом было подавлено, — это то, что должно возникнуть в процессе роста и развития. (Вот почему, хотя люди населяют планету Земля около полумиллиона лет, мы объявили рабство вне закона лишь 200 лет тому назад: для этого нужна была стадия универсальной заботы, и на ее формирование ушло невообразимо много времени.)

Взглянем на то, как включение перспективы, учитывающей стадии развития, существенно меняет наш взгляд на любую из проблем. Гиллиган — феминистка; рассмотрим вопрос, связанный с феминизмом. Уверен, это покажет, насколько важна идея стадий развития даже здесь (а ведь это дисциплина, обычно отрицающая — и нередко глубоко презирающая — иерархии в целом). Например, сегодня мы часто слышим, что из-за излишне патриархальной тенденции, присущей западной культуре, Запад отчаянно нуждается в массовой прививке женственных ценностей. Мы часто об этом слышим, правда? Но заметьте, что западная культура определенно не нуждается в еще большей доле женственных ценностей стадий 1 или 2 — более расистских и сексистских. Их-то как раз нужно меньше. А ведь именно таковы женственные ценности стадий 1 и 2 (так сложилось, что это и две самые распространенные стадии). Когда кто-то говорит: «Нам нужно больше женственных ценностей», — он имеет в виду, что мы нуждаемся в большем количестве ценностей стадий 3 и 4, более мироцентрических и интегральных (и я всецело согласен с этим утверждением). Обратили ли вы, однако, внимание на то, сколь радикально изменилась сама постановка вопроса, когда мы включили перспективу стадий развития?

Итак, вернемся к нашим вопросам. Если мы считаем, что должны естественным образом везде находить зеленые ценности (универсальной заботы стадии 3), а их отсутствие безошибочно указывает на наличие угнетающей силы, мы не будем видеть вокруг ничего, кроме жертв. Ведь зеленый — одна из самых высоких стадий развития, которые возникли на сегодня, и всем предыдущим по определению недостает ее ценностей. Если же отсутствие зеленого принимать за угнетение, то все эти стадии некорректно воспринимаются как жертвы и такая позиция приводит к тому, что количество жертв растет взрывными темпами. Нам нужны решения, состоящие не в том, чтобы создавать факторы для роста и развития, а в том, чтобы наказывать и криминализировать тех, кто находится на более низких стадиях развития и действует притесняюще. Как мы видели на примере иерархий доминирования и иерархий роста — прежде всего, на стадии эгоцентрического своекорыстия и стадии этноцентрической заботы, — кто-то будет желать притеснять и подавлять других. Когда мироцентрический зеленый наблюдает что-то подобное, он полагает, что где-то есть некий притеснитель, который пытается подавить свободные и равные мироцентрические условия жизни. Человек с такими воззрениями видит все перевернутым с ног на голову.

Можно выразить это и иначе: притесняющие действия и устремления внутренне присущи ранним стадиям развития. Как мы видели, иерархии доминирования — естественное проявление низших стадий иерархий роста (эгоцентрической и этноцентрической, которым неотъемлемо присуще доминирование); исчезают же они на более высоких стадиях иерархий роста (мироцентрических и интегральных, стадиях универсальной заботы). Дело не в том, что более высокие стадии не способны на злонамеренные и притесняющие действия; вовсе нет. Но притеснение не является их неотъемлемым свойством и частью внутренней структуры: когда подобное поведение проявляется на высших стадиях, причина его в своеобразных теневых проблемах, с которыми необходимо разбираться в каждом случае отдельно. Встречаемость же таких теневых проблем в любом случае значительно ниже на более высоких стадиях, чем на эгоцентрической/этноцентрической. В общем, главным лекарством от иерархий доминирования станет переход к более высоким стадиям иерархий роста и развития. Более низкая, предмироцентрическая стадия, если дать ей такую возможность, растопчет все мироцентрические ценности: не потому, что она пытается их подавить, а потому, что она сама еще не обладает этими ценностями и понятия не имеет об их значимости, благости или желанности. Ситуацию эту можно исправить, сделав шаг вперед в развитии сознания, а не криминализируя более ранние стадии (последнее подобно тому, как если бы мы назвали возраст пятилетнего ребенка чем-то вроде болезни и объявили его вне закона).

Разумеется, общество может принять закон, запрещающий то или иное поведение, которое притесняет других; на это у него есть все основания. Однако если мы говорим о причине угнетающего поведения, в дополнение к факторам каждого из внешних квадрантов (включая экономические факторы нижне-правого; нижне-правые технологические; верхне-правые факторы физиологии мозга — все это обычно признается флатландскими и внешне ориентированными подходами) нужно включать в подробное рассмотрение и внутренние измерения (включая этическое развитие в нижне-левом квадранте и моральное развитие в верхне-левом, — равно как и разные иные уровни и стадии развития). Просто видеть повсюду злонамеренных притеснителей, угнетающих жертв, означает катастрофически неверно диагностировать (а следовательно, и неправильно лечить) саму болезнь.

Следовательно, что касается пресловутой «корзины с отбросами общества», в той мере, в какой они находятся на янтарном уровне — досовременных, этноцентрических стадиях развития, — эти люди действительно испытывают дискомфорт по поводу мироцентрических ценностей (как оранжевых, так и зеленых). Но не потому, что они их отчетливо видят и презирают, а в первую очередь потому как раз, что они их не видят (и не способны увидеть). Как формулирует это Роберт Киган, подобные ценности «выше их головы». В этих словах нет ни толики осуждения; они попросту объясняют ситуацию. Ведь исцеление заключается не в ненависти к этим людям и не их изгнании и криминализации (если, конечно, их поведение не требует принять подобные меры), а в том, чтобы протянуть им руку и объять их в жесте сострадания в рамках непрекращающегося диалога о судьбах нации и продолжающегося процесса развития культурных норм. Именно это представители зеленого передового края (включая и сторонников Хиллари) активно отказывались делать в течение по меньшей мере последних четырех или пяти десятилетий.

Стоит ли удивляться, что теперь одна половина страны ненавидит другую половину?

Вот где кроется перформативное противоречие зеленого. На словах он отказывается воспринимать кого-либо в качестве фундаментально более низкого и нуждающегося в развитии. Ведь утверждение о том, что той или иной группе надо бы поработать над глубиной развития (это подразумевает, что некоторые уровни лучше и выше других), в мире аперспективного безумия и экстремальных форм политкорректности равнозначно тому, чтобы расписаться в расизме, и сексизме, и множестве других ужасающих преступлений против гуманизма. Стало быть, согласно такому воззрению, ни одна позиция не считается превосходящей другую, и, конечно, нет никаких более высоких и лучших уровней или позиций. Утверждать иное означает нарушать священное табу и совершать ужасающий акт ранжирования. (Мы ведь, дескать, хотим жить в обществах, основанных на партнерстве, а не на ранжировании; это, по-видимому, означает, что этноцентрические и мироцентрические ценности нужно воспринимать как равноценных партнеров и ценностям равенства и расизма/сексизма надлежит придавать равный вес в настоящих партнерских отношениях.) И хотя сам зеленый является продуктом пяти или шести основных стадий развития, он отказывает всем в праве на подобное развитие. Даже задуматься о необходимости подобного ранжирования или вынесения суждения в лице зеленого значит предать себя анафеме. Это колоссальный провал эволюционного авангарда, вызванный аперспективным безумием.

И все же, как мы уже видим, хотя зеленый не допускает существования более высоких или лучших уровней или воззрений, сам он в глубине души ощущает, что уж его-то взгляды точно более высокие и лучше других. Более того, в той мере, в какой они отражают преимущество мироцентрических воззрений над этноцентрическими, они действительно фундаментально выше и лучше (поскольку включают больше и являются менее доминирующими и притесняющими)! Но именно этого зеленый и не может официально признать за собой или объявить вслух. И из-за этого он оказывается в ловушке перформативного противоречия и претерпевает коллапс в качестве осознанного и функционального передового края эволюции.

Когда это углубление способности к всевключению, заботе и состраданию официально не признается, оно, мимикрируя — и нередко отвратительными способами, — проникает повсюду (ведь вы продолжаете интуитивно предчувствовать существование этих более высоких реалий, даже если ваше мировоззрение пытается отрицать подобное ранжирование; так что они насильно проникают в ваше осознавание в различных искаженных формах). Зеленый звереет при столкновении с осознанием своих внутренних противоречий (например, сама мысль о том, что ваш эгалитарный взгляд лучше прочих, изначально и полностью противоречит идее эгалитаризма!), а потому зеленые часто начинают изрыгать свои выводы со злобой и даже злонамеренностью. Можно привести известный пример с речью Хиллари, в которой она сказала: «[В сравнении со мной] все они являются корзиной с отбросами общества!» На деле это было извращенной и неловкой попыткой сказать примерно следующее: «Мироцентрические и всеохватывающие ценности, которые я представляю, лучше; они более всевключающие и заботливые, чем этноцентрические и исключающие, гордо провозглашаемые Трампом». Учитывая, что даже такое заявление прямо и непосредственно противоречило бы центральным догматам зеленого — а именно: аперспективному безумию, отсутствию суждений или ранжирования, — у Хиллари не было ни малейшего представления, как она могла бы, по-настоящему искренне и никого не обидев, выразить идеи, в которые верит любой либерал. И это лишь начало проблем, с которыми предстоит иметь дело вышедшему из строя зеленому.

Мы еще вернемся к этой системообразующей проблеме — и способу ее лечения — в части III. Пока же отметим: зеленый мультикультурализм всецело уверовал в суждение, что мироцентрические всевключающие воззрения радикально лучше, чем воззрения, пронизанные этноцентризмом и основанные на притеснении. Но он пал жертвой противоречащего этому убеждения, что суждения сами по себе притесняют и являются злом («ничто не лучше другого; долой мерзкое ранжирование или осуждение!»). Тем самым зеленый вляпался в собственное перформативное противоречие: он лишил себя средств для легитимного и цельного обоснования, почему к его взглядам нужно относиться серьезно (ведь если вы считаете, что ничто не лучше другого, это распространяется и на ваши взгляды, а потому вообще нет убедительных обоснований, чтобы его принять). Стало быть, зеленый выполняет иерархическое ранжирование, категорично отдающее приоритет всевключающим мироцентрическим взглядам как более высоким, нежели притесняющим этноцентрическим воззрениям. Но с этим конфликтует убеждение, что все иерархии носят доминирующую и угнетающую форму, и поэтому зеленый вновь и вновь врезается в собственное перформативное противоречие (имя которому — аперспективное безумие), не имея возможности достоверно аргументировать свои убеждения. Вот почему он то бубнит, запинаясь на каждом слове, то отделывается криками, что все его оппоненты — «фашисты! расисты! сексисты! привилегированные угнетатели!». Сторонники зеленого авангарда придерживаются множества достоверных (имеющих преимущества над другими) идей, но из-за конфликтной веры в аперспективное безумие (и отсутствие истины) они сами стреляют себе в ногу (правда, чаще в голову) в самом начале дискуссии. Во многом вследствие этого они и превратились в вышедший из строя, коллапсировавший, раздробленный передовой край.

Стало быть, когда речь заходит о притесняющих и доминирующих силах, проблема зеленого в том, что в своих воззрениях он рассматривает всех людей с позиций эгалитаризма. Он попросту смотрит на их внешние проявления, их поведение и хочет, чтобы люди, все вместе и каждый в отдельности, вообще были освобождены от оценочных суждений, ранжирования, притеснения, доминирования, принуждения или контроля других. Однако, к сожалению, зеленый не учитывает внутренние реалии каждого из индивидуумов и не рассматривает, какие из них действительно согласны с такой целью, как всеобщее равенство. Оказывается, большинство людей не выступают в поддержку подобной мироцентрической цели. (Как мы уже видели, согласно исследованиям, трое из пяти человек пребывают на этноцентрическом или более низком уровнях системообразующей идентичности.) Индивидуумы на багровом архаическом, красном магическом и янтарном мифическом — эгоцентрическом и этноцентрическом уровнях — не хотят, чтобы ко всем относились равным образом, не желают равенства для всех. Напротив, эти люди хотят, чтобы они сами или их группа имели особые привилегии: они же их заслужили, будучи «избранными»! Если же они добираются до власти, то делают все возможное, чтобы их группа получила солидную долю имеющихся ресурсов. Часто такие индивиды или группы людей будут добиваться своих целей, пользуясь всевозможными способами принуждения и доминирования: прибегать к расизму, сексизму, преференции избранной группе, обесцениванию значимости каких-либо групп меньшинств, перераспределению средств производства между избранными или закреплению контроля над значительной частью производственных ресурсов за своей особой группой. Но все эти внешние формы принуждения мотивируются главным образом внутренним уровнем развития — этноцентрическим или ниже.

С другой стороны, человек, пребывающий на мироцентрическом или более высоком уровне, будет изначально считать неприемлемыми подобные несправедливые действия по принуждению. Исторически эти люди возглавляли различные освободительные движения или присоединялись к ним, что привело к образованию современного мира, где равенство в правах несоизмеримо выше, чем даже можно было вообразить в любую из предыдущих эпох человеческой эволюции.

Однако зеленый (всецело игнорирующий реалии внутреннего мира и фокусирующийся исключительно на внешнем) смотрит на притесняющие действия вышеупомянутых индивидуумов и пытается объявить их вне закона, криминализировать или провести в их отношении поведенческую интервенцию. У него прежде всего нет ни малейшего понимания реальных источников и причин подобных этноцентрических действий, равно как и реального понимания причин возникновения притеснения. Особенно важно здесь понимать следующее: хотя центр тяжести в рамках нашей культуры за последние тысячелетия и продвинулся вверх от магико-эгоцентрической и мифико-этноцентрической эволюционных волн к подлинно мироцентрическим оранжевым и зеленым способностям, все люди, даже сегодня, все равно рождаются в самом начале пути и вынуждены начинать рост и развитие с первых стадий. И каждый может остановиться в своем развитии на любой из шести-восьми стадий! Как следствие, даже мироцентрические культуры где угодно на планете продолжают включать людей, которые, например, глубоко укоренены в этноцентрических стадиях развития; им присущи мощные импульсы к притеснению и доминированию. Стало быть, помимо прочих бесчисленных последствий, связанных с этой ужасающей действительностью, можно упомянуть и то, что через 200 лет после того, как рабство было объявлено вне закона, более 50 миллионов людей по всему миру ежегодно попадают в рабство и становятся жертвой торговли людьми.

Люди не рождаются на мироцентрическом уровне морали, ценностей или побуждений. Они не рождаются воодушевленными поборниками демократии. Они развиваются до этого уровня после прохождения пяти или шести основных стадий; и никоим образом нельзя считать, что все без исключения до них добираются. Мы уже упоминали, что около 60% людей в нашей культуре (и около 70% населения мира) остается на янтарном этноцентрическом уровне (или ниже). Всякий раз, когда кто-то занимается любовью, происходит зачатие маленьких «нацистов» и «куклуксклановцев». Корень зла в виде этих притесняющих сил сокрыт не во внешних реалиях; данные силы порождены не экономическими факторами, не технологическими трендами, не политическими фракциями, не географическими реалиями (хотя все они потенциально могут играть — и действительно играют — в этом свою роль). Они порождены внутренними явлениями, столь же реальными и настоящими, сколь и любые из этих внешних событий.

Эти внутренние уровни всегда начинают расти и развиваться с самых ранних стадий. Человек изначально появляется на свет с исключительно физиологическими влечениями, желаниями и нарциссическими потребностями, не умея даже примерить на себя роль другого (это архаическая и эгоцентрическая стадия). Возьмите, например, ребенка в возрасте трех лет и проведите эксперимент: положите мячик, у которого одна половинка красная, а другая зеленая, между собой и им. Покрутите мячик несколько раз на глазах у ребенка, чтобы он четко мог увидеть, что у мячика две стороны, окрашенные в разные цвета. Затем поместите мячик так, чтобы красная поверхность была видна ему, а зеленая — вам, и спросите: «Какой цвет видишь ты?» Ребенок ответит верно: «Красный». Затем спросите: «Какой цвет вижу я?» Ребенок снова ответит: «Красный». Он попросту не способен принять вашу точку зрения; ребенок воображает себе, будто вы видите то же, что и он. Подождите, пока он не подрастет и ему не исполнится семь лет. Повторите эксперимент. И в этот раз, когда вы спросите у него, какой цвет виден ему, он правильно ответит: «Красный». А когда вы спросите, какой цвет видите вы, на этот раз он ответит верно: «Зеленый». Что же отличает трехлетку от семилетки? То, что у ребенка, достигшего возраста семи лет, развилась способность принимать больше перспектив, или точек зрения; в своем развитии он прогрессировал до стадии, на которой обретается способность примерять на себя роль другого. Теперь он по-настоящему может взглянуть на ситуацию вашими глазами и увидеть перспективу, отличную от собственной. Сколь любящим ребенок порой ни кажется в возрасте до семи лет, он не способен увидеть вас как личность; он не может понять, что у вас есть свои, отличные и отдельные от его цели, желания, взгляды и мнения. Он не может по-настоящему вас увидеть. А тот, кто по-настоящему не способен вас увидеть, не способен и по-настоящему вас любить. Конечно, на ранних стадиях присутствует нечто вроде нарциссической любви, но теперь, когда ребенок достиг этой более высокой стадии и говорит «я тебя люблю», он имеет в виду гораздо более глубокую и подлинную любовь, чем то чувство, которое он испытывал, когда был вообще не способен воспринять вашу индивидуальную перспективу и увидеть вас как реально существующую личность.

На более раннем этапе жизни ребенок не «притеснял» свою любовь к вам. У нее просто еще не было возможности по-настоящему созреть и возникнуть подлинным образом на том этапе развития. Ребенок все еще находился на себялюбивой стадии развития, где видел только себя и, следовательно, заботился лишь о себе. Он еще не развился до стадии заботы, на которой по-настоящему способен видеть другого и, следовательно, заботиться о нем. Теперь же, на более высоком этапе, он обретает способность к принятию перспективы второго лица, реально может видеть второе лицо (например, вас) и, как следствие, по-настоящему любить и заботиться о другом человеке. И дело не в том, что некая репрессивная сила до этого мешала ему так делать, а попросту в том, что сама способность к этому на тот момент у ребенка еще не развилась. На себялюбивых (своекорыстных) стадиях способность к заботе не вытеснена и не подавлена: она пока не сформировалась, притеснение тут ни при чем.

Итак, индивидуум в рассмотренной нами ситуации развился от способности придерживаться перспективы первого лица (эгоцентрической) к способности принимать перспективу второго лица (этноцентрическая стадия). Отныне он может расширять свою идентичность и отождествляться не только с собой, но и с группой людей (семьей, племенем, нацией, религиозной конфессией и т. д.). Если он продолжит пребывать на этой общей стадии, он останется отождествлен преимущественно со своей избранной, особой группой (расой, полом, национальностью, религией или конфессией). Если же процесс его роста и развития продолжится и он достигнет следующей из основных стадий, у него сформируется способность к принятию еще более высокой перспективы: перспективы третьего лица, или способности видеть универсальные, объективные и верифицируемые реалии (она нередко называется научной, и мы ранее ее рассматривали как мироцентрическую стадию, или стадию универсальной заботы). Здесь индивидуум отождествлен не только с отдельной группой (расой, конфессией, верой), но и разделяет сочувственную идентичность со всеми группами и людьми вообще. Вследствие своих способностей к принятию универсальной или мироцентрической перспективы человек будет стремиться честно относиться ко всем людям независимо от их расы, цвета кожи, пола или вероисповедания. Именно на этом этапе люди, можно сказать, очаровываются идеей искоренения рабства или освобождения кого-либо от угнетения и несправедливого подавления. Или освобождения «неприкасаемых» от гнета. Или борьбы за то, чтобы представители обоих полов получали равные зарплаты за одинаковый объем выполненной работы. Или защиты людей от нападок на них исключительно за их сексуальную ориентацию. Это и есть мироцентрическая, постконвенциональная мораль универсальной заботы.

Индивидуум на предыдущей (этноцентрической) стадии не имеет такого пламенного стремления. И дело не в том, что у него нет способности к любви, заботе или состраданию. Такие люди проявляют заботу (к своей избранной группе); просто это не универсальная забота (обо всех группах людей). Они глубоко любят свои семьи; они страстно любят свою страну; они любят и хранят верность своей религии. Но их любовь ограничивается избранными группами, с которыми они отождествлены. Такой человек не способен распространять любовь на все группы сразу — по крайней мере, пока, — сколько бы он ни старался. Психика человека должна пройти определенный процесс роста и развития в своей способности отождествляться со все большими целостностями. Ни один человек не рождается с чувством тождественности со всем человечеством: он сначала переходит от отождествления с самим собой (себялюбивая стадия) к отождествлению с нами (стадия заботы) и только затем — со всеми нами (стадия универсальной заботы). Способность к всевключению постепенно расширяется и углубляется; как следствие возникает возможность включать все больше людей в круг морально-нравственных рассмотрений и этической заботы. Когда вы с кем-то идентифицируетесь, вы начинаете относиться к этому человеку с заботой, учтивостью, включая его в круг морально-нравственной заботы; вы, по сути, будете относиться к нему так, как к себе (например, вы «возлюбили ближнего, как себя самого»). Но если вы не отождествляетесь с кем-то, он для вас другой — чужой, странный, неуместный, не заслуживающий включения в круг вашего морально-нравственного рассмотрения. В худших случаях вы будете считать, что такие чужаки заслуживают того, чтобы их атаковать или даже убить, просто потому что они иные; вы не видите своей тождественности с ними.

Как я уже говорил, способность к отождествлению с другими, безусловно, не является врожденной и присущей человеку с пеленок. Психика должна развить и повысить свою способность к всевключению в результате медленного и напряженного процесса роста; следовательно, поначалу эта способность лишь чуть-чуть возрастает (переходя от эгоцентрической стадии к этноцентрической — от «меня» к «нам»); затем она возрастает еще немного (от этноцентрической стадии к мироцентрической — от «нас» ко «всем нам») и, наконец, становится еще обширнее (переходя от мироцентрической стадии к интегральной, начинающей включать в круг заботы даже другие биологические виды, что в итоге приводит к подобию космического сознания — от «всех нас» ко «всей реальности вообще»).

Эта способность и ее прогрессивное возрастание подобны тому, как человеческий ум научается сначала писать лишь буквы, потом целые слова, затем предложения и, наконец, абзацы. Ум усваивает эти навыки именно в такой прогрессии. Он не может перейти от букв к предложениям, перепрыгнув через слова. Когда он находится на стадии слова, он не имеет способности к формированию предложения; стадии разворачиваются постепенно, одна за другой, и ни одну из них нельзя перепрыгнуть, ни одной из них нельзя избежать. То же наблюдается повсюду в природе, как, например, в случае с холархией роста, которую мы уже упоминали: от кварков к атомам, молекулам, клеткам и организмам. По стадии за раз, ни одной нельзя пропустить, ни через одну нельзя перепрыгнуть.

У индивидов на этноцентрической стадии со способностью к принятию перспективы второго лица еще не развилась способность мыслить четко и ясно с точки зрения перспективы третьего лица — универсальным и мироцентрическим способом (они проделали путь от букв к словам, но еще не дошли до предложений). Так что им поистине важна их этноцентрическая идентичность, которая у них уже сформирована и включает любовь к своим семье, стране и Богу. Однако все эти сущности у одних людей, несомненно, отличаются от таковых у других (одна семья отличается от другой, одна страна — от другой, наш Бог — от чужого Бога). И, как следствие, из понятной любви к своим любимым идентичностям у людей часто рождается страх, злость или даже ненависть по отношению ко всем другим, чужакам, которые, как им кажется, угрожают их родным. В каком-то смысле те и вправду несут угрозу; но как только их сознавание и идентичность снова продолжат развитие и расширятся, перейдя с этноцентрической почвы второго лица на мироцентрическую почву третьего, у них не будет иного выбора, кроме как сражаться за реалии и блага новообретенной территории (на новом этапе развития таковой становится подлинно глобальная, или всевключающая, деревня). Люди на этой стадии все еще любят себе подобных, но их способность любить серьезно развилась, и теперь для них в мире есть огромное количество человеческих существ, которые входят в круг их искренней заботы. Следовательно, в этой точке развития они будут глубоко и искренне чувствовать (перефразируя Канта, если кто-то где-то страдает, то страдаю и я). Люди, достигшие этого уровня развития, не могут ничего с этим поделать: для них так чувствовать — не вопрос выбора. Таков результат возникновения мироцентрической и космополитической стадий.

И когда сами эти люди находились на предшествующей этноцентрической стадии, они не подавляли и не вытесняли свои глобальную любовь, постконвенциональные стремления или мироцентрические способности. Они попросту не могли их в полной мере видеть; у них еще не было этой более высокоуровневой глобальной способности. Она еще по-настоящему для них не возникла; на тот момент они вообще не были с нею отождествлены. Не обладая способностью ясно видеть эту мироцентрическую позицию, они могли даже отрицать сам факт ее существования. Подобное часто происходит с такими явлениями, как глобальное потепление, существование которого отвергает половина людей на этноцентрических стадиях. Важно помнить, что они отрицают не аспект потепления, а мироцентрические глобальные реалии третьего лица, которые они не способны сколь-нибудь ясно видеть. И на том этапе у них не было иного выбора, кроме как защищать территорию, которую они могли видеть и с которой себя отождествляли. Это были их семья, народ, Бог, скорее всего, их раса, пол, язык. Они и впрямь были крайне этноцентричны. Но не потому, что мироцентрические реалии подавлялись! Они не видели таких реалий вообще. С их точки зрения это все выдумка. Они замечали только явления, угрожавшие реалиям, которые они могли видеть, а именно их этноцентрическим реалиям, включающим семью, работу, нацию и национальные границы, Бога и людей, подобных им самим.

Было время, когда они и этих реалий не воспринимали. Тогда, например, они не осознавали, что другой человек видит зеленую сторону мячика, и считали, будто он видит только красную, как они сами. На этих себялюбивых стадиях единственной видимой им территорией была их собственная, их эгоцентрические реалии, непосредственные желания и удовлетворение этих влечений, их потребности. Но по мере роста и развития, они медленно, но верно расширялись за пределы узких границ своих «я», начиная отождествляться с другими людьми, обитавшими в тех группах, с которыми они себя связывали. Для них это было необычайным расширением — от «меня» к «нам»; увеличением степеней свободы; ростом объемов любви, которую они могли направить на других; расширением количества и типов людей, с которыми они могли дружить, и так далее, и тому подобное. В общем, это было расширением от эгоцентрического к этноцентрическому.

При переходе на новую стадию еще заметнее стала их неспособность видеть. А ведь именно возможность видеть — важное расширение при переходе от этноцентрического к мироцентрическому: от мифического к рациональному, от янтарного к оранжевому, от перспективы второго лица к перспективе третьего, от локального к глобальному. Быть может, люди эти даже были способны мыслить с оранжевого уровня (большинство из них и вправду могут рационально мыслить на этом уровне), но если они все еще были отождествлены с янтарным, их системообразующая идентичность не поднялась до оранжевого уровня. Она была отождествлена с янтарной стадией — этноцентрической, отдающей предпочтение своей группе, религии, культуре, возможно — своему полу и своей расе, возможно даже — своей террористической группировке и т. д. Перечислять можно до бесконечности.

Совершенно верно: более 90% террористических группировок за последние три десятилетия имели ярко выраженную янтарную и этноцентрическую основополагающую идентичность — обычно с красным и стремящимся к власти «подбрюшьем». Это именно тот янтарный, который почти всегда имеет фундаменталистскую, мифико-буквальную религиозную коннотацию. Такие группы называют мироцентрический Запад великим сатаной: он, несомненно, с религиозной точки зрения является другим, иным, кишащим неверными и вероотступниками, лишенными души — буквально лишенными, — а потому его нужно искоренить во имя единственного Бога. Вероятность возникновения таких групп есть всегда, и речь не только об исламских фундаменталистских экстремистах (хотя статистически процент таковых значительно выше), но и о янтарных фундаменталистских экстремистах разных мастей в целом, будь то баптисты, взрывающие абортарии в южных штатах; буддисты, устраивающие газовую атаку при помощи зарина в токийском метро; приграничные вооруженные столкновения между мусульманами Пакистана и индуистами Индии; жестокие преступления противостоявших друг другу католиков и протестантов в Северной Ирландии. Вновь и вновь можно повторить: глубинная проблема связана не с исламскими экстремистами, а с янтарными.

Какие действия станет предпринимать взрослый индивид на этих стадиях? В зависимости от множества различных факторов он будет решать, насколько серьезной угрозой его существованию являются другие этноцентрические группы. Вместо того чтобы работать, помогая их всеобщему вертикальному переходу к следующему, более высокому и всевключающему уровню мироцентрического развития (на котором открывается возможность для подлинной терпимости и даже взаимной любви между группами и людьми), они могут решить работать только горизонтально, стремясь усилить свою группу и подорвать, а то и уничтожить все остальные, несущие угрозу. Здесь может идти речь и о других профессиональных группах, нациях, военных группировках, расах, гендерах, экономических классах, городах или штатах, и о другом уровне образования, конкурентных бизнес-производствах, и так далее до бесконечности.

Каждый из основных базовых уровней развития (все шесть-восемь), как и все прочие холоны в природе, превосходит и включает предыдущий. Значит, каждый из этих уровней — будучи устоявшейся привычкой природы (или «космической бороздой») — доступен любому человеку независимо от уровня развития. Когда обстоятельства становятся очень тяжелыми, эта последовательность, как правило, начинает сворачиваться и регрессировать, обратной поступью двигаясь по своим же следам — отступая назад (вниз, а не вверх). Раз сознание развивалось от эгоцентрического к этноцентрическому, мироцентрическому и интегральному, оно будет регрессировать от интегрального к мироцентрическому, этноцентрическому и эгоцентрическому. Это как раз часть того тренда, который сегодня активно воплощается. И его, как мы видели, можно отчасти благодарить (или винить — в зависимости от того, на какой вы стороне) за то, что Трамп занял пост президента США. По мере того как стрессовые обстоятельства обращают развитие вспять, интегральное, как правило, будет соскальзывать вниз — к зеленому или оранжевому мироцентризму, беспокоясь исключительно об универсальной солидарности, а не о том, как подлинно интегрировать все уровни в едином и по-настоящему холархическом охвате. А мироцентрические уровни будут соскальзывать к этноцентризму, как в случае с проповедуемой зеленым политикой идентичности, которая скатилась к невероятно интенсивным расистским и сексистским формам. Это та регрессия, которая в столь многих сферах была проявлена зеленым, когда его первоначальные истинные, но лишь частично идеи стали жесткими абсолютизмами, глубоко активировавшими янтарный. И если регрессия продолжится, то все будет держаться уже не на уровне лозунгов «Спаси свою страну, свою религию, свою семью!», а на уровне воплей «Каждый сам за себя!». Ведь править всем будут примитивный эгоцентризм и нарциссизм (а нарциссизм смертельно опасен потому, что разрушает любые социальные группы вообще; истинный нарциссист не впишется даже в банду уличных преступников).

Простая центральная мысль, которую я выношу из всех этих рассуждений, состоит в следующем: с этими внутренними траекториями развития невозможно сколь-нибудь мудро взаимодействовать, разобраться в них и направлять их, если мы с порога отрицаем их существование. Неважно, отслеживаем ли мы стадийное развитие ко все более высоким уровням, становящимся более всевключающими и приветствующими многообразие, более объединенными, любящими и заботливыми, или же скатывание вниз, соскальзывание к более доминирующим и абсолютистским уровням (как обычно происходит, когда отмечается взрыв социальных катаклизмов и культурная эволюция притормаживается; именно это и порождено расколотым зеленым). Какой бы из этих процессов ни происходил (или даже оба сразу), нельзя за ним проследить и наблюдать, нельзя его корректировать и направлять мудро и интеллигентно, если мы отвергаем сам факт их существования. Но теперь мы стоим именно на таком глубоко расколотом фундаменте. Не только США, но и весь мир (во всех его сферах, от экономики до технологий и всех вместе взятых экологических проблем) иссох под воздействием вышедшего из строя передового края, оказавшегося невежественным в отношении этих невероятно важных внутренних процессов и активно подвергающего их нападкам и попыткам деконструировать всюду, где бы они ни заявили о своем существовании.

Увы, за последние несколько десятилетий зеленый преуспел именно в этой деконструкции. Его фундаментальное фоновое убеждение — глубинное аперспективное безумие — заключается в требовании, чтобы все ценности рассматривались как равные друг другу. Зеленый категорически отказывается судить или ранжировать какую-либо систему ценностей как лучшую или более высокую. Это не позволяет ему даже распознать важную шкалу развития ко все большим всевключению и заботе, все меньшим притеснению и доминированию. Если бы зеленый признал существование подобной шкалы, это позволило бы ему направить культуру к поистине мироцентрическим и интегральным измерениям реальности, где возможно зарождение подлинно свободного и основанного на равенстве общества.

У зеленого есть верная (и очень высокая) цель всевключения, но нет ни одного рабочего пути ее достижения. Он не способен по-настоящему рассмотреть реальные препятствия, мешающие воплощению столь желанных идеалов. Заражая все больше сфер своим аперспективным безумием (деконструируя все больше аспектов реальности), он направил свой деконструирующий лазер на себя и подверг деконструкции собственные принципы, растворив все основания для веры в любые его постулаты. Как следствие, зеленый коллапсировал как функционально оперирующий передовой край эволюции.

Все вышесказанное ставит перед нами насущный вопрос: куда же нам теперь двигаться?