57

Джеми приехал навестить меня и сделал это на моем фургоне. Он сказал, что потом оставит его у дома. За ним заедет друг, а ключи он положит где-нибудь у меня в комнате.

Не знаю, зачем он проделал весь путь сюда, чтобы поведать об этих договоренностях, и почему для него столь важно сообщить мне, что он забрал мою машину с задней лужайки у дома Карла. Он подходит к окну общей комнаты и показывает припаркованный на стоянке фургон. И я вижу его у обочины рядом с деревом со свисающими ветвями, черный, и грозный, и мой. Если бы только я могла оказаться в нем и податься куда глаза глядят – просто ехать и ехать.

Джеми стоит ко мне спиной, я изучаю его плечи под старой курткой, которую он по-прежнему носит. Его худые ноги в больших черных ботинках. Завитки волос, выбивающиеся из-под вязаной шапочки. Если я вижу его в последний раз, то это не страшно, я справлюсь. Воспоминание о нем, стоящем у окна, – достойное воспоминание.

Затем он поворачивается, и это меняет дело. Боль в его глазах сильнее, чем все, что я испытала за последние дни. Словно они удалили у меня все эмоции и передали ему как моему гостю, чтобы он хранил их до тех пор, пока время посещения не подойдет к концу и не начнется обед, а он уйдет отсюда с пустыми руками.

Он садится на стул рядом со мной и разворачивает его так, что мы оказываемся лицом друг к другу.

– Я думал над тем, что ты сказала, – начинает он. – Той ночью. Когда вез тебя домой.

Это очень мило с его стороны, вот только я не могу точно вспомнить, что я ему наболтала. Даже обрывки разговора улетучились из памяти.

– Значит, ты действительно все это видела? – продолжает он. – Ту девушку? – И тогда меня осеняет, что я рассказывала ему об Эбби Синклер.

Я чувствую, что ему не надо произносить здесь ее имя, и кладу свою руку на его предплечье. Желая остановить его, я впервые прикасаюсь к нему с тех пор, как он сюда приехал. К несчастью, я делаю это левой рукой, и из-под рукава показывается повязка. Он видит ее и замирает на месте. Я убираю руку.

Мы с Джеми расстались, и я не знаю, друзья ли мы, но все же между нами есть некая связь. Он не приехал бы, будь это иначе. Он начинает говорить о каких-то необязательных вещах и, делая это, сильно нервничает – думаю, его смущают другие больные, находящиеся в общей комнате. Его губы двигаются, и время замедляется. А он, похоже, ничего не замечает. Я же вижу это, поскольку мой мозг заторможен. А вижу я Фиону, встающую со стула, на котором она весь день просидела как приклеенная, и идущую прямо к нам. Теперь она стоит позади стула Джеми. Тянет руку и запускает ее в карман его распахнутой куртки.

Так медленно и одновременно так быстро. И секунды не прошло. Вынимает руку – в ней ключи от моего фургона.

Мне не хочется, чтобы она приставала ко мне с этим. С ней легче иметь дело, когда она сидит себе неподвижно на стуле в углу и изредка моргает. А сейчас она приплясывает за спиной у Джеми, превращая все в игру, и когда он оглядывается, чтобы выяснить, что привлекло мое внимание, встает на цыпочки и бросает ключи.

Она не слишком хорошо меня знает. Иначе была бы в курсе, что я не могу поймать предметы, брошенные прямо в меня, вот почему я так плохо играю в спортивные игры с мячом. Но, испытав шок от того, что она перебросила ключи через голову Джеми, я вижу, как моя здоровая рука инстинктивно выбрасывается вперед, а пальцы раскрываются. Вижу так ясно, словно все уже произошло: ключи попадают прямо в ладонь благодаря точному и своевременному броску. В это так же трудно поверить, как и в то, что я сама залезла в открытый карман Джеми и достала ключи, а он этого не видел.

Я не могу винить ее. Если Фиона получает какую-либо возможность, она ее не упускает. Именно потому она сбежала из дома с теми двумя типами столько лет тому назад. Не то чтобы она хотела быть с ними – просто у них имелся грузовик, они могли увезти ее оттуда, и она поставила на них – вдруг это был единственный в ее жизни шанс.

Я не хочу вовлекать Джеми в неприятности, ставить в затруднительное положение, но другой возможности освободиться может и не подвернуться, так почему не реализовать эту? Почему не поймать ключи ладонью и не дождаться момента, когда рядом никого не будет, и не добраться до запасной лестницы, по которой мы шли во время пожарной тревоги? Почему бы мне не уехать?