133
«Конечно», – тут же подумал Тревелер, – в счет идут только результаты. Однако к чему такой прагматизм?» Он был несправедлив к Сеферино за то лишь, что тот попытался составить свою геополитическую систему, не похожую на другие, точно в такой же мере неразумные (и потому именно многообещавшие, это следовало признать). Сеферино бесстрашно орудовал на теоретической почве и тут же приводил очередной, наповал сражающий пример:
Оплата труда рабочих в мире:
В согласии с Обществом Наций будет или должно быть, что, если, например, французский рабочий, возьмем кузнеца на этот случай, зарабатывает за день от минимума в 8,00 долларов до максимума в 10,00 долларов, тогда и итальянский рабочий должен тоже зарабатывать столько же: от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, но: если итальянский кузнец зарабатывает указанную сумму от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, то и испанский кузнец тоже должен зарабатывать от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, но: если испанский кузнец зарабатывает от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, тогда и русский кузнец тоже должен зарабатывать от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, но: если русский кузнец зарабатывает от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, тогда и североамериканский кузнец тоже должен зарабатывать от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день и т. д.
«Какой смысл в этом „и т. д.“? – рассуждал Тревелер. – Отчего в какой-то момент Сеферино вдруг останавливается и довольствуется этим „и т. д.“, таким для него тягостным? Не может быть, чтобы он устал от повторения, потому что совершенно очевидно: оно доставляет ему удовольствие, и не от ощущения монотонности, потому что очевидно: монотонность тоже доставляет ему удовольствие (и уже стала его стилем). Это „и т. д.“ наверняка навевало тоску на Сеферино, космолога, вынужденного составлять раздражавший его reader’s digest []. И бедняга отыгрывался, добавляя под списком кузнецов:
(А в остальном что касается этого пункта, то сюда входят или должны входить все остальные страны соответственно или, вернее, все кузнецы всех соответственных стран.)
«И все-таки, – подумал Тревелер, наливая себе еще каньи и разбавляя ее содовой, – странно, что Талита не возвращается. Надо бы сходить поглядеть, в чем дело». Но ему жалко было покидать мир Сеферино, такой упорядоченный, да еще в момент, когда Сефе взялся за перечисление 45 Национальных корпораций, из которых должна состоять образцово-показательная страна:
1) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ (все отделы и служащие всего Министерства внутренних дел). (Управление стабильностью всех учреждений); 2) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ МИНИСТЕРСТВА ФИНАНСОВ (все отделы и служащие всего Министерства финансов). (Управление на манер покровительства всеми благами (всей собственностью) на территории страны и т. д.); 3) …
И так – все корпорации, одна за другой, в количестве сорока пяти, и среди них выделялись пункты 5, 10, 11 и 12:
5) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ МИНИСТЕРСТВА ВЗАИМООТНОШЕНИИ (все отделы и служащие всего такового Министерства). (Образование, Просвещение, Любовь ближнего к другим, Контроль, Учет (книги по учету). Здоровье, Сексуальное воспитание и т. д.) (Управление, или Контроль и Учет (юрист…), которые будут дополняться «Воспитательными Судами», «Гражданскими Судами», «Советом по делам Ребенка», «Судом по делам Малолетних», «Регистратурой»: рождения, смерти и т. д.) (Управление всем, что относится к взаимоотношениям: БРАК, ОТЕЦ, СЫН, СОСЕД, МЕСТОЖИТЕЛЬСТВО, ЧЕЛОВЕК, ЧЕЛОВЕК ХОРОШЕГО ИЛИ ДУРНОГО ПОВЕДЕНИЯ, ЧЕЛОВЕК АМОРАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ, ЧЕЛОВЕК С ДУРНЫМИ БОЛЕЗНЯМИ, ОЧАГ (и СЕМЬЯ), НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ, ГЛАВА СЕМЬИ, РЕБЕНОК, МАЛОЛЕТКА, ЖЕНИХ, ВНЕБРАЧНОЕ СОЖИТЕЛЬСТВО и т. д.)
• • • • • • • • • •
10) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ ЭСТАНСИЙ (все сельские учреждения по Крупному выращиванию и все служащие таковых учреждений). (Крупное выращивание, или выращивание крупных животных: волов, лошадей, страусов, слонов, верблюдов, жирафов, китов и т. д.);
11) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ ФЕРМ (все сельскохозяйственные фермы или большие поместья и все служащие таковых учреждений). (Посадка всех соответствующих видов растений, исключая овощи и фруктовые деревья);
12) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ ПО ДОМАМ-ПИТОМНИКАМ ЖИВОТНЫХ (все учреждения по Мелкому выращиванию и все служащие таковых учреждений). (Мелкое выращивание, или выращивание мелких животных: свиней, овец, козлят, собак, тигров, львов, кошек, зайцев, кур, уток, пчел, рыб, бабочек, крыс, насекомых, микробов и т. д.).
Растроганный Тревелер забыл о времени и не замечал пустевшей бутылки. Каждая новая проблема пробуждала в нем нежность. Почему исключались овощи и фруктовые деревья? Почему в слове «пчела» слышалась какая-то чертовщинка? А это почти райское зрелище поместья, где козлята взращиваются рядом с тиграми, крысами, бабочками, львами и микробами… Давясь смехом, он вышел в коридор. Почти осязаемая картина эстансии, где служащие-такового-учреждения спорили, как получше растить кита, заслоняла суровый вид ночного коридора. Видение было вполне достойным данного места и времени, и казалось просто глупым задаваться вопросом, что там делает Талита в аптеке или во дворе, когда строгий строй расставленных по порядку Корпораций, точно путеводный светоч, звал за собой.
25) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ БОЛЬНИЦ И ПОДОБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ (все больницы всех родов, мастерские по починке и выправлению, по ремонту кожаных изделий, конюшни, где выхаживают лошадей, зубоврачебные клиники, парикмахерские, заведения, занимающиеся стрижкой деревьев и зеленых насаждений, учреждения по распутыванию запутанных судебных дел и т. д., а также все служащие таковых учреждений).
– Вот оно, – сказал Тревелер. – Тот стык, который доказывает, что по большому счету Сеферино совершенно здоров. Орасио прав – не следует принимать порядок в таком виде, в каком он представляется нам на ощупь. Сеферино считает, что зубного врача связывает с запутанными судебными делами тот факт, что и в том и в другом случае требуется что-то исправить; дорожные происшествия, таким образом, пойдут заодно с бензином… Да это же поэзия в чистом виде, братец ты мой. Сефе разрушает коросту, которой обросли наши мозги, как сказал уже не помню кто, и начинает видеть мир совсем под другим углом. Ну, само собой, за это его и называют чокнутым.
Когда появилась Талита, он подошел к двадцать восьмой Корпорации:
28) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ СТРАНСТВУЮЩИХ СЫЩИКОВ И ИХ НАУЧНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ (все заведения по поиску и / или конторы полицейских детективов, все исследовательские учреждения (передвижные) и все учреждения по научным исследованиям, а также служащие таковых учреждений). (Все упомянутые служащие принадлежат к классу, который следует определять как «СТРАНСТВУЮЩИЕ».)
Талите и Тревелеру эта часть нравилась меньше – беспокойство, терзавшее Сеферино, здесь оставляло его. Возможно, научный поиск, связанный со странствиями, выглядел в глазах Сеферино не таким уж и поиском, странствующий характер вносил в него донкихотскую нотку, и потому Сеферино, возможно обреченный на оседлый образ жизни, не желал делать на нем акцента.
29) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ ПЕТИЦИОННЫХ НАУЧНЫХ СЫЩИКОВ И ИХ НАУЧНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ (все заведения по поиску и /или конторы полицейских детективов, все исследовательские учреждения и все служащие таковых учреждений). (Все упомянутые служащие принадлежат к классу, который «следует определять как „ПЕТИЦИОННЫЕ“ учреждения, и служащие какового класса должны быть отделены от других классов вроде упомянутого класса „СТРАНСТВУЮЩИХ“).
30) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ НАУЧНЫХ СЫЩИКОВ (ПО-СЛЕДУЮЩИХ КОТИРОВЩИКОВ) И ИХ НАУЧНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ (все заведения по поиску и /или конторы полицейских детективов, все исследовательские учреждения и все служащие таковых учреждений). (Все упомянутые служащие принадлежат к классу, который следует определять как «ПО-СЛЕДУЮЩИХ КОТИРОВЩИКОВ»; учреждения и служащие какового класса должны быть отделены от других классов вроде упомянутых «СТРАНСТВУЮЩИХ» и «ПЕТИЦИОННЫХ»).
– Выглядит так, словно речь идет о рыцарских орденах, – сказала Талита убежденно. – Странно одно: во всех трех корпорациях сыщиков говорится только о зданиях.
– А с другой стороны, что означает «по-следующие котировщики»?
– Это, наверное, не «по-следующие», а «последующие». Однако дела не проясняет. А впрочем, какая разница.
– Какая разница, – говорит Тревелер. – Ты совершенно права. Вся прелесть в том, что возможен мир, где есть странствующие сыщики, а также петиционные и с последующей котировкой. И потому мне кажется вполне естественным, что от рыцарских орденов Сеферино переходит к орденам религиозным, в промежутке коротко отдав дань и науке (а как же без этого) наших дней. Итак, читаю:
31) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УЧЕНЫХ В РАЗЛИЧНЫХ НАУКАХ ПО ПРИНАДЛЕЖНОСТИ И ИХ НАУЧНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ (все учреждения или заведения ученых в различных науках соответственно их склонности и сами таковые ученые). (Ученые в различных науках соответственно склонности: врачи, гомеопаты, лекари (все хирурги), акушерки, техники, механики (все виды техников), инженеры второго класса или архитекторы всех соответствующих областей (все исполнители предварительно разработанных проектов вроде упоминавшихся инженеров второго класса), все классификаторы вообще, астрономы, астрологи, спириты, доктора всяких наук, все законники (всяческие эксперты), классификаторы всех родов, бухгалтеры, переводчики, учителя начальных школ (все композиторы), оперуполномоченные – мужчины – по делам об убийствах, проводники или гиды, садоводы, парикмахеры и т. д.).
– Ну ты подумай! – сказал Тревелер, залпом выпивая рюмку. – Просто гениально!
– Не страна, а рай для парикмахеров, – сказала Талита, вытягиваясь на постели и закрывая глаза. – Как они скакнули у него вверх по общественной лестнице. Но одного не понимаю: почему оперуполномоченные по убийствам – непременно мужчины.
– Никогда не слыхал, чтобы женщина расследовала убийства, – сказал Тревелер. – И Сеферино, по-видимому, тоже считает это маловероятным. Ты, должно быть, заметила, что по части секса он страшный пуританин – это видно на каждом шагу.
– До чего жарко, просто ужас, – сказала Талита. – Ты обратил внимание, с каким удовольствием он включает сюда классификаторов и даже упоминает их дважды? Ну-ка, окунемся в мистику, что ты хотел мне прочитать?
– Слушай, – сказал Тревелер.
32) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ МОНАХОВ, ТВОРЯЩИХ ЗАКЛЯТЬЕ КРЕСТНЫМ ЗНАМЕНИЕМ, И ИХ НАУЧНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ (все монастырские общины и все монахи). (Монахи и целители-мужчины, за исключением тех, кто исповедует странные культы, принадлежащие единственно и исключительно к миру слова и чудесам исцеления и «спасения».) (Монахи должны постоянно сражаться со всяким духовным злом, со всяким вредом, благоприобретенным и насланным на вещи и тела, и т. д.) (Кающиеся монахи и анахореты, которые должны творить молитву и осенять крестным знамением как людей, так и предметы, а также различные части отдельных мест, посевы, женихов, страдающих по причине счастливых соперников, и т. д.).
33) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ БЛАГОЧЕСТИВЫХ ХРАНИТЕЛЕЙ КОЛЛЛЕКЦИЙ И ИХ ХРАНИЛИЩА (все хранилища коллекций и idem, склады, базы, архивы, музеи, кладбища, тюрьмы, приюты и богадельни, заведения слепых и т. д., а также все служащие таковых учреждений). (Коллекции; пример: в архиве хранится коллекция дел; на кладбище хранится коллекция трупов; в тюрьме хранится коллекция заключенных и т. д.).
– Насчет кладбища не пришло бы в голову даже Эспронседе, – сказал Тревелер. – Ничего себе – уравнять Курносую с архивом… Сеферино угадывает связи и соотношения, а это, по сути дела, и есть подлинный ум, тебе не кажется? После такого вступления его финальная классификация совсем не выглядит странной, наоборот. Вот бы попробовать спроектировать такой мир.
Талита ничего не ответила, а только оттопырила верхнюю губку и выдохнула, как говорится, первый выдох первого сна. А Тревелер принялся за следующую рюмку и за последние, и решающие, Корпорации:
40) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО РЫЖЕГО И КРАСНОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО РЫЖЕГО И КРАСНОГО (все объединения уполномоченных по делам всего рыжего и красного и главные конторы таковых уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется рыжим и красным: животные с рыжей шерстью, растения с красными цветами, минералы красного цвета).
41) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО ЧЕРНОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО ЧЕРНОГО (все объединения уполномоченных по делам всего черного и главные конторы таковых уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется черным или просто черное: животные с черной шерстью, растения с черными цветами и черные минералы.)
42) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО КОРИЧНЕВОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО КОРИЧНЕВОГО (все объединения уполномоченных по делам всего коричневого и главные конторы таковых уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется коричневым или просто коричневое: животные с коричневой шерстью, растения с коричневыми цветами, коричневые
43) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО ЖЕЛТОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО ЖЕЛТОГО (все объединения уполномоченных по делам всего желтого и главные конторы таковых уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется желтым или просто желтое: животные с желтой шерстью, растения с желтыми цветами и желтые минералы.)
44) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО БЕЛОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО БЕЛОГО (все объединения уполномоченных по делам всего белого и главные конторы таковых уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется белым или просто белое: животные с белой шерстью, растения с белыми цветами и белые минералы.)
45) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННЫХ ПО ДЕЛАМ ВСЕГО ПАМПСКОГО И ЗАВЕДЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ АКТИВНУЮ РАБОТУ В ОБЛАСТИ ВСЕГО ПАМПСКОГО (все объединения уполномоченных по делам всего пампского и главные конторы таких уполномоченных, а также сами таковые уполномоченные). (Все, что кажется пампского цвета или просто пампское: животные с пампскои шерстью, растения с пампскими цветами, пампские минералы.)
Разрушить коросту, которой обросли мозги… Как виделось Сеферино то, о чем он писал? Какая ослепляющая (или наоборот) реальность выдавала ему картины, где белые медведи бродили по огромным мраморным подмосткам меж жасминовых кустов? А то – вороны вили гнезда на скалах из антрацита, увенчанных головками черных тюльпанов… И почему «кажется черным», «кажется белым»? Почему не «черного цвета», «белого цвета»? И что значит «кажется желтым или просто желтое»? Что это за цвета, которых никакая марихуана не поможет увидеть ни Мишо, ни Хаксли? Пояснения Сеферино годились (если только годились) для того лишь, чтобы запутаться еще больше, да и те были скупы. И все-таки:
По поводу упомянутого пампского цвета: пампский цвет – это всякий сложный цвет или тот, что образован двумя или более красками.
И еще одно, крайне необходимое, разъяснение:
По поводу упомянутых таковых уполномоченных различных родов: каковыми уполномоченными должны быть Губернаторы, чтобы их усилиями никогда в мире не перепутывались между собой разные рода; чтобы все разнообразные рода внутри своих классов не перекрещивались, чтобы не скрещивались классы и типы друг с другом, а также раса с расой и один цвет с другим цветом, и т. д.
«Какой ты пурист, какой ты расист, Сеферино Пирис! Мироздание из одного чистого цвета, совсем как у Мондриана, просто с души воротит! Ты опасен, Сеферино Пирис, тебя вполне могут выбрать депутатом, а то и президентом! Будь бдительна, Восточная Республика! Ну, последнюю рюмку перед тем, как отправиться спать». Сефе между тем, опьяневший от чистых цветов, ударился в последнюю поэму, где, точно на огромной картине Энсора, вспыхивало все, что только могло вспыхнуть, в масках и антимасках. Военные дела ворвались в его систему, и надо было видеть, как билась о косноязычие Трисмегистова мудрость, присущая уругвайскому философу. Итак:
Что касается объявленного труда «Свет Мира над Землей», то в таковом объясняются подробно военные дела, а в настоящем коротком изложении мы дадим следующие пояснения:
Гвардия (типа Городской стражи) – для военных, рожденных под зодиакальным знаком Овна; Синдикаты (противостоящие основной правительственной линии) – для военных, рожденных под знаком Тельца; Дирекция по проведению и курированию празднеств и общественных собраний (танцы, вечера, организация помолвок: подбор пар для женихов и для невест и т. д.) – для военных, рожденных под знаком Близнецов; Авиация (военная) – для военных, рожденных под знаком Рака; Писательство на благо правительства (военная журналистика и журналистика по всем тайным политическим вопросам в пользу властей и правительства) – для военных, рожденных под знаком Льва; Артиллерия (тяжелая артиллерия и бомбы) – для военных, рожденных под знаком Девы; Кураторство и практическое осуществление всех общественных и национальных праздников (маскарадные костюмы, переодевания по случаю военных парадов, статисты для карнавала или для праздника «сбор винограда» и т. д.) – для военных, рожденных под знаком Скорпиона; Кавалерия (обычная кавалерия и кавалерия моторизованная, соответственно при участии стрелков, уланов, копьеносцев, мачетеносцев (уланы, саперы; обычный пример: Республиканская гвардия), меченосцев и т. д.) – для военных, рожденных под знаком Козерога; Военная практическая прислуга (гонцы, нарочные, пожарники, проповедники, прислуга и т. д.) – для военных, рожденных под знаком Водолея.
Он потормошил Талиту, которая рассердилась, но открыла глаза, и прочел ей часть, касающуюся военных дел, и обоим пришлось засовывать головы под подушки, чтобы не разбудить всю клинику. Но сначала они пришли к выводу, что большинство аргентинских военных рождены под знаком Тельца. Тревелер, рожденный под знаком Скорпиона, был пьян и заявил, что намерен тотчас же потребовать себе чин лейтенанта, дабы посвятить себя маскарадным костюмам и переодеваниям по случаю военных парадов.
– Мы организуем грандиозные праздники сбора винограда, – говорил Тревелер, высовывая голову из-под подушки и засовывая ее обратно, едва успевал кончить фразу. – Ты явишься со своими соплеменниками по пампской расе, я не сомневаюсь, что ты – из пампских, поскольку на тебя пошло две, а то и больше красок.
– Я – белая, – сказала Талита. – И очень жаль, что ты не рожден под знаком Козерога, мне бы жутко хотелось, чтобы ты стал меченосцем. Ну хотя бы гонцом или нарочным.
– Все гонцы – Водолеи, че. Орасио, кажется, Рак?
– Если и не Рак, то вполне того достоин, – сказала Талита, закрывая глаза.
– Ему выпала всего-навсего авиация. Представь, как он в Банг-Банге на бреющем полете проносился над кондитерской «Орел», когда все пьют там чай с печеньем. Вот это да.
Талита погасила свет и прижалась к Тревелеру, а тот обливался потом и корчился, со всех сторон окруженный зодиакальными знаками, национальными корпорациями уполномоченных и с виду желтыми минералами.
– Орасио сегодня видел Магу, – сказала Талита как бы сквозь сон. – Во дворе, два часа назад, когда ты дежурил.
– А, – сказал Тревелер, переворачиваясь на спину и шаря на тумбочке сигареты по системе Брайля. – Наверное, я сунул их куда-нибудь к благочестивым хранителям коллекции.
– А Магой была я, – сказала Талита, прижимаясь к Тревелеру еще больше. – Не знаю, понимаешь ты или нет.
– Пожалуй, да.
– Это должно было случиться. Одно странно: почему он так удивился своей ошибке.
– Ты же знаешь, какой он, Орасио, – сам кашу заварит и смотрит с таким видом, с каким щенок пялится на собственные какашки.
– Мне кажется, с ним уже было такое в день, когда мы встречали его в порту, – сказала Талита. – Трудно объяснить, он ведь даже не взглянул на меня, и вы оба вышвырнули меня, как собачку, да вдобавок с котом под мышкой.
– Объектом Мелкого выращивания, – сказал Тревелер.
– Он спутал меня с Магой, – стояла на своем Талита – А все остальное должно было произойти так же обязательно, как обязательно перечисление у Сеферино, одно за другим.
– Мага, – сказал Тревелер, затягиваясь так, что лицо его высветилось в темноте, – тоже уругвайка. Поэтому вполне закономерно.
– Дай мне рассказать, Ману.
– Лучше не надо. Ни к чему.
– Сначала пришел старик с голубем, и тогда мы спустились в подвал. Пока мы спускались, Орасио все время говорил про дыры, которые не дают ему покоя. Он был в отчаянии, Ману, страшно было видеть, каким спокойным он казался, а на самом деле… Мы спустились на лифте, и он пошел закрывать холодильник, просто кошмар.
– Значит, ты спустилась туда, – сказал Тревелер. – Ну что ж.
– Это совсем не то, – сказала Талита. – Дело не в том, что мы спустились. Мы разговаривали, но мне все время казалось, будто Орасио находится совсем в другом месте и разговаривает с другой женщиной, ну, скажем, с утонувшей женщиной. Мне только теперь это в голову пришло, Орасио никогда не говорил, что Мага утонула в реке.
– Она и не тонула, – сказал Тревелер. – Я уверен, хотя, разумеется, не имею об этом ни малейшего понятия. Но достаточно знать Орасио.
– Он думает, что она умерла, Ману, и в то же время чувствует ее рядом, а сегодня ночью ею была я. Он сказал, что видел ее и на судне, и под мостом у авениды Сан-Мартин… Он разговаривает не так, как во время галлюцинаций, и не старается, чтобы ему верили. Он разговаривает, и все, и это – на самом деле, это – есть. Когда он закрыл холодильник, я испугалась и что-то, уж не помню что, сказала, и он так посмотрел на меня, как будто смотрел не на меня, а на ту, другую. А я вовсе не зомби, Ману, я не хочу быть ничьим зомби.
Тревелер провел рукой по ее волосам, но Талита нетерпеливо отстранилась. Она сидела на кровати, и он чувствовал: ее бьет дрожь. В такую жару – и дрожит. Она сказала, что Орасио поцеловал ее, и хотела объяснить, что это был за поцелуй, но не находила слов и в темноте касалась Тревелера руками, ее ладони, как тряпичные, ложились ему на лицо, на руки, водили по груди, опирались на его колени, и из этого рождалось объяснение, от которого Тревелер не в силах был отказаться, прикосновение заражало, оно шло откуда-то, из глубины или из высоты, откуда-то, что не было этой ночью и этой комнатой, заражавшее прикосновение, посредством которого Талита овладевала им, как невнятный лепет, неясно возвещающий что-то, как предощущение встречи с тем, что может оказаться предвестьем, но голос, который нес ему эту весть, дрожал и ломался, и весть сообщалась ему на непонятном языке, и все-таки она была единственно необходимой сейчас и требовала, чтобы ее услышали и приняли, и билась о рыхлую губчатую стену из дыма и из пробки, голая, неуловимо-непонятная, выскальзывала из рук и выливалась водою вместе со слезами.
«На мозгах у нас короста», – подумал Тревелер. Он слушал что-то про страх, про Орасио, про лифт, про голубя; постепенно уху возвращалась способность принимать информацию. Ах, так, значит, он, бедный-несчастный, испугался, что он ее убил, смешно слушать.
– Он так и сказал? Трудно поверить, сама знаешь, какой он гордый.
– Да нет, не так, – сказала Талита, отбирая у него сигарету и затягиваясь жадно, как в немом кинокадре. – Мне кажется, страх, который он испытывает, – вроде последнего прибежища, это как перила, за которые цепляются перед тем, как броситься вниз. Он так был рад, что испытал страх сегодня, я знаю, он был рад.
– Этого, – сказал Тревелер, дыша, как настоящий йог, – даже Кука не поняла бы, уверяю тебя. И мне приходится напрягать все мои мыслительные способности, потому что твое заявление насчет радостного страха, согласись, старуха, переварить трудно.
Талита подвинулась немного и прижалась к Тревелеру. Она знала, что она снова с ним, что она не утонула, что он удерживает ее на поверхности, а внизу, в глубинах вод, – жалость, чудотворная жалость. Оба они почувствовали это одновременно и скользнули друг к другу как бы затем, чтобы упасть в себя самих, на их общей земле, где и слова, и ласки, и губы закручивались в один круг, ах эти успокаивающие метафоры, эта старая грусть, довольная тем, что все вернулось к прежнему, и что все – прежнее, и ты по-прежнему держишься на плаву, как бы ни штормило и кто бы тебя ни звал и как бы ни падал.
