Биотерроризм
Ранее в этой книге я описывал, как старшеклассники и студенты колледжей принимали участие в соревнованиях по генной инженерии iGEM (International Genetically Engineered Machine), в которых они использовали генетические технологии, чтобы заставить простые формы жизни производить полезные и интересные действия. Например, некоторые предыдущие победители конкурса создали жизненные формы, которые испускали флюоресцентное зеленое свечение и поглощали пятна нефти, а другие произвели вакцины, предотвращающие язву желудка. Но это сегодняшняя история. Завтрашний день – совсем другое дело. Говорит Эндрю Хессел, сопредседатель отделения биотехнологии в Университете сингулярности и страстный защитник DIY-инноваций в области биологии:
Сегодня на сцену выходит новое поколение биохакеров, которые будут использовать генную инженерию, чтобы основывать потрясающие компании. И в то же время, по мере упрощения и удешевления технологий, неизбежными станут биологические атаки и биохакеры.
Технологии уже сегодня достаточно дешевы. Машины по секвенированию и синтезу ДНК доступны для каждого, кто может позволить себе подержанный автомобиль. Это явление, с одной стороны, очень позитивное, но с другой – мы имеем тот факт, что некоторые крайне неприятные нуклеотидные последовательности, такие как вирус Эболы или «испанки» – штамм гриппа, убивший в 1918 году более 50 миллионов человек по всему миру, – теперь доступны онлайн. Британский астроном и космолог Мартин Рис думает, что опасность гораздо серьезнее, и даже объявил в журнале Wired, что ставит тысячу долларов на то, что «к 2020 году какая-нибудь биологическая ошибка или биологический теракт убьют миллион человек».
Рис и Хессел имеют все основания бить тревогу Доктор Ларри Бриллиант, один из тех, кто возглавлял команду ВОЗ, успешно истребившую оспу, а сейчас руководит Фондом насущных угроз Джеффа Сколла (деятельность этого фонда сосредоточена, помимо прочего, на пандемиях и биологическом терроризме), суммировал всеобщие опасения в недавней статье для Wall Street Journal:
Генетическая инженерия вирусов гораздо менее сложна и дорога, чем секвенирование человеческой ДНК. Оружие биотерроризма – дешевое, и для его создания не нужны огромные лаборатории или государственная поддержка. Это оружие массового поражения бедного человека.
Причем для причинения ущерба террористам даже не нужно самим создавать вирусы. Хассел объясняет:
Широко распространившаяся истерика в прессе по поводу H1N1 (вируса «свиного гриппа») в 2009 году вызвала у населения панику, а фармацевтические компании начали тратить миллиарды долларов на разработку вакцин, которые были по сути неэффективны. Страх и игнорирование биологических средств может привести к реактивным и разрушительным реакциям в обществе, зачастую с реальными последствиями, даже если само биологическое средство не так уж опасно.
По сути дела, одна даже угроза биологической атаки может принести большие разрушения, производя негативный экономический, социальный и психологический ущерб. Наша инстинктивная реакция на такую угрозу – призыв к более строгому контролю над распространением технологии и реагентов, но такие меры вряд ли произведут желаемый эффект. Первая проблема заключается в том, что запрет чего бы то ни было приводит к возникновению черного рынка и появлению криминальных сил, действующих на этом рынке. В 1919 году, когда в Америке было признано незаконным производство, продажа и транспортировка спиртных напитков, основным результатом этого закона стало появление организованной преступности. Количество заключенных в тюрьмах подскочило на 366 %; общая сумма расходов на исправительные учреждения увеличилась на 1000 %; даже случаев вождения в пьяном виде стало на 88 % больше. Подводя итоги Сухого закона, Джон Д. Рокфеллер-младший (изначально – активный сторонник этой идеи) отметил:
Употребление алкоголя только увеличилось, вместо обычных баров появились подпольные, возникла огромная армия нарушителей закона, и даже многие из наших лучших граждан игнорировали Сухой закон; общее уважение к закону практически сошло на нет, а количество преступлений подскочило до невиданного доселе уровня.
В наше время, если не считать допинга для спортсменов, практически не существует черного рынка биологических веществ. Если ввести более жесткие ограничения, этот рынок мгновенно появится. Также эта ситуация вызовет утечку мозгов, так как исследователи, заинтересованные в этих областях, переместятся в места, где смогут законно проводить свои исследования – это явление мы уже наблюдали со стволовыми клетками. Более того, есть еще и серьезные экономические факторы. Ограничения больше всего ударят по малому бизнесу, а именно малый бизнес – движущая сила экономики. Промышленные биотехнологии – быстро развивающийся сектор рынка, но, если мы опутаем его слишком большим количеством правил, этот рынок придет в упадок, что ударит не только по нашим кошелькам. Как пишет пионер синтетической биологии Роб Карлсон в недавнем обзоре «Синтетическая биология 101»,
наша главная возможность бороться с появлением как настоящих, так и ложных биологических угроз – это открытые и широко распространяемые технологические возможности. Ограничения, явно неэффективные с точки зрения укрепления безопасности, могут задушить технические инновации, которые как раз обладают необходимой эффективностью. И это действительно так: мы отчаянно нуждаемся в новых технологиях, чтобы обеспечить адекватную биологическую защиту.
На фоне таких мрачных прогнозов, однако, начинают появляться и оптимистические данные. Для начала, вирусы распространяются только со скоростью перемещения человека – переходя от инфицированного носителя к следующей цели, которая вскоре будет инфицирована. Имитационное моделирование демонстрирует, что пандемии, даже на ограниченном пространстве, могут достигать пика в течение нескольких месяцев. В то же время предупреждения и новости могут распространяться со скоростью Twitter, Facebook и CNN. И уже такие системы, как Google Flu Trends, отслеживают интернет-запросы на слова «грипп», «кашель», «инфлюэнца» и так далее и могут идентифицировать ранние очаги. В ближайшем будущем «лаборатории на чипе», которые могут использоваться для того, чтобы определять и упорядочивать тенденции и эффективно служить системой раннего оповещения о пандемиях, будет переправлять данные в Центры контроля над заболеваемостью. Хессел продолжает:
Если региональные предприятия будут быстро производить и распространять вакцины и антивирусные препараты по населенным пунктам всего мира, то эффективное лечение будет похоже на процесс обновления антивируса на вашем компьютере.
Работа над предприятиями именно такого типа уже начинается. В мае 2011 года школа здравоохранения при Калифорнийском университете запустила ультрасовременную, высокоскоростную, высокопроизводительную автоматическую лабораторию стоимостью в 32 миллиона долларов. Она разработана специально для того, чтобы служить оружием против биотерроризма и инфекционных заболеваний. Эта глобальная биолаборатория способна очень быстро тестировать большие объемы смертоносных возбудителей заболеваний. Говорит декан Школы здравоохранения Линда Розенсток:
Можно установить, откуда родом возбудитель. Появился ли он изначально в Мексике? Или в Азии? Как он со временем меняется? Как мы можем разработать вакцину, которая будет против него защищать? На самом деле возможности просто безграничны.
И это всего лишь один кусочек того, что в будущем сложится в большую мозаику. Ларри Бриллиант рисует сценарий, в котором воздушные фильтры в крупных публичных учреждениях, таких как аэропорты и концертные залы, будут присоединены к системам биологического мониторинга. Стоит вам чихнуть в туалете стадиона «Янкиз» – и система автоматически проанализирует ваш чих на известные и неизвестные патогены.
Идея Бриллианта не столь уж невероятна: в августе 2011 года исследователи из Линкольнской лаборатории МТИ изобрели новый вид биосенсора, который может распознавать такие переносимые по воздуху патогены, как сибирская язва, чума и оспа, менее чем за три минуты – это огромное улучшение по сравнению с предыдущими технологиями.
Несмотря на такой прогресс, создание подобной системы, тщательно отслеживающей патогены, займет несколько лет, а может, даже десятилетий. В настоящее же время еще одной важной защитой от биологических атак могут стать заметные электронные следы, которые оставляют потенциальные террористы, когда пытаются приобрести оборудование, материалы и информацию. По этой причине утрата приватности, происходящая в результате повсеместного проникновения социальных сетей и поисковых запросов в интернете, может, по иронии судьбы, оказаться самым главным защитником наших свободы и здоровья.
Факт остается фактом: каждая новая технология несет в себе новый риск. По большей части мы живем в этом состоянии компромисса: автомобили убивают около сорока тысяч американцев в год, а также выбрасывают в воздух полмиллиарда тонн СО2, но мы совсем не хотим отказываться от них. Самые действенные обезболивающие вещества, которые мы разработали в ходе развития медицины, умеют как спасать жизни, так и обрывать их. Даже такой простой продукт, как рафинированный сахар, – это обоюдоострый меч: он дает нам множество вкусных вещей, но одновременно вносит лепту в развитие множества заболеваний-убийц. Как было сказано много лет назад в первом выпуске «Человека-Паука», «огромную силу сопровождает огромная ответственность». В одном мы можем быть уверены: биотехнологии – это действительно огромная сила.
