– Ух, за что нам эта напасть-то? – прислонившись к окну, запричитала мама.

Я посмотрел на нее в зеркало заднего вида и врубил четвертую передачу. «Патриот» шел не так плавно и тихо, как «Тундра». Но выбирать не приходилось – как ни крути, одной машины на семерых маловато.

Экипаж разделили поровну. Среди нас два водителя, тут выбирать не приходится. Наш танк уже сроднился с «тойотой», поэтому УАЗ достался мне. Мама не желала расставаться с сыном, тут тоже без вопросов. Самое интересное началось дальше: Настя и Арсений рассчитывали остаться в комфортной иномарке (хотя я считаю, правильнее говорить «с Федором»). Витя же хотел поехать со мной. Я же единственно верным решением посчитал тащить телепата с собой.

– Нужно радоваться, что мы живы, – холодно ответил парень, развалившись на переднем сидении.

– Мы живы… – повторила за ним мама. – Но остальные… – она снова всхлипнула. – Саш… – протянула с надрывом, – ты не представляешь, как нам было тяжело! Мы все укрылись у Насти! Но скоро закончилась еда! И вода! Мы пили из бочка унитаза – Петя сразу же сломал фурнитуру, чтобы никто случайно не смыл! Топили снег с балкона! И боялись выйти! Представляешь, каково это, постоянно слышать их дыхание под дверью, Саш! Оборотней, Саш! Они скреблись! Запугивали нас…

– Так они поступают, когда есть другая еда, – произнес Арсений, повернувшись к маме. – Они держали вас про запас… Что случилось потом? Дай угадаю, со временем они перестали досаждать вам, вы не видели никого в глазок и решили сбегать в свою квартиру за продуктами? – я вновь посмотрел в зеркало заднего вида. Громко всхлипнув, мама кивнула:

– Это я виновата. Петя хотел попробовать перелезть с Настиного балкона к нам в окно! Я его отговорила! Понимаете, оборотней не было уже больше суток! Мы даже во дворе их не видели! Откуда ж я могла знать, что он затаился на первом этаже?

– Да уж… – хмыкнул Арсений, откинувшись в кресле. – Я понимаю, почему правительство скрывало от нас существование инопланетной угрозы. Но с другой стороны, людям было бы полезно изучить повадки потенциальных врагов. Тьфу!

– Согласен, – кивнул я, не сводя глаз с заснеженной трассы. – Слишком много информации утаено, а теперь и безвозвратно потеряно.

– В общем слушай. И запоминай, – пропустив мимо ушей мои слова, телепат вновь повернулся к матери. – Если люмпус проявил к тебе интерес – это до смерти. Его или твоей. Никуда он не пропадет. Так они играют с жертвой. Насколько могу судить, ту тварь оставили следить за участком – если появится кто новый, сообщить остальным. Заодно он присматривал и за вами. Пятеро – слишком много для одной твари. Они всегда делятся со стаей. Но, видимо, одного разрешили съесть. Попался твой муж.

Меня передернуло от его фамильярности, но я решил оставить выяснение отношений до лучших времен.

– Да… – глухо проговорила мама, уткнувшись носом в грязный платок. – Едва мы оказались в нашей квартире, оборотень тут же снес дверь. Петя велел мне спрятаться, а сам бросился на него… С голыми руками! И смог увести за собой… Петя… почему? Почему так вышло?!

Я остановил машину и посмотрел в глаза матери:

– Успокойся, мам… Папа отдал свою жизнь ради тебя. И ему было бы больно видеть, как ты плачешь. Мы всегда будем помнить о нем, и том, что он сделал. Но мы должны двигаться дальше. Иначе все зря. Иначе не сможем выжить.

Я говорил уверенно, но на сердце скребли кошки. Похожие мысли не давали покоя и мне. За что нам все это? Почему мы? Пусть многие и не верили в конец света, но я тогда выдохнул с облегчением, пережив двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого.

А что теперь? От нашего мира остались рожки да ножки. Помнится, как-то слышал, что предел планеты – один миллиард человек. Стало быть, шесть миллиардов были лишними. Интересно, сколько осталось сейчас? А сколько будет через год-два?

Эх! Сглупили! Нужно было взять в гипере водки…

– Галя, твой сын прав, – равнодушно произнес телепат. – Мы не можем позволить себе разводить нюни. И уж тем более не можем позволить тратить время на утешение других. Нужно строить новую жизнь.

Парень развернулся, воткнул в уши наушники и включил фильм на телефоне.

– Какая ж я тебе Галя? – перестав всхлипывать, улыбнулась мама, но Арсений ее не слышал.

От раздавшегося стука мама вздрогнула и уставилась на стекло водительской двери:

– Фух! Напугал!

Обернувшись, я приоткрыл дверь.

– Что случилось? Чего встали? – встревоженно выпалил Федор.

– Ничего, – покачал я головой. – Все нормально. Возвращайся, поедем дальше.

Обведя салон внимательным взглядом, танк кивнул и пошел обратно к «Тундре».

Наша миниколонна тронулась. Мама вновь стала выпытывать, где же я пропадал все это время. Пришлось рассказать, опустив некоторые моменты.

– Значит, есть специальные войска, сражающиеся с монстрами? – уточнила она по завершении моего рассказа.

– Да. Я тренировался у них, и меня не отпускали раньше. Прости.

– Ничего… – с болью в голосе выдохнула она. – Главное, что ты жив… что все мы живы.

Вскоре с заднего сидения послышалось размеренное сопение. Сеня уснул еще раньше, так что я остался наедине со своими мыслями. В основном они сводились к тому, как бы и самому не отдаться в лапы Морфею. Однообразность трассы укачивала лучше любой колыбельной.

Но расслабляться нельзя. Осталось не больше трех часов светового дня, за это время нужно обзавестись временным жильем.

Размышляя об этом, я вспоминал разговор на парковке перед гипером, когда мы заливали топливо в «Патриот».

– Выжившие есть! Я в этом уверен, – заявил я. – Известно, куда именно эвакуировали людей?

– Нет… – виновато покачал головой Федя. – Мы ж всего лишь новички…

– Нас учили убивать врагов, – подтвердил Арсений. – Остальное узнавали сами. Прости, но где в Кемерово эвакуационный пункт, не интересовались.

– Значит, мы должны его найти! – стоял я на своем.

– Не спорю, – кивнул телепат. – Вот только кататься по округе всем табором чревато.

– Угу, – поддержал его танк. – Нужно найти, куда жопу прижать подальше от городов. Обустроиться и только потом пускаться в исследовательские экспедиции.

Мы крепко задумались. Федор поставил опустевшую канистру в сторону и, взяв другую, прислонил ее горлышком к воронке. Я в очередной раз огляделся по сторонам – все чисто. Парковка хорошо просматривалась, и в случае опасности мы успеем разбежаться по машинам.

– Но совсем далеко забираться не стоит, – нарушил молчание Арсений. – Предположим, выжившие укрепятся и станут искать других. Например, вертолетом. Насколько далеко они станут отлетать от базы?

– Вертолет слишком заметен, – возразил Федор. – Можно легко привести врага в убежище.

– Но не обязательно же держать вертолет на базе, верно?

Я задумчиво хмыкнул. Вот так палка о двух концах. Слишком близко к городу – выше шанс наткнуться на инопланетян. Далеко – можем навек остаться анклавом…

– В любом случае, повторюсь, – нахмурил брови танк. – Важнее сначала обеспечить собственную безопасность. Пока вы искали продукты, я немного поболтал с дамами. Настя говорит, у какого-то ее друга бабушка жила в деревне. Хороший дом. Почему бы не отправиться туда?

– Дом и правда неплохой, – согласился я, догадываясь, о каком именно «друге» говорила девушка. С ним она встречалась трижды. Первый раз еще в шестнадцать лет – тогда мы как-то летом ездили туда большой толпой на баньку-шашлычки.

– Мы можем ехать в любую деревню, – продолжал стоять на своем Сеня. – Зачем срываться в ту, где когда-то жил какой-то знакомый?

– Около пятидесяти километров от города по не самой популярной трассе. Деревня, по сути, в одну улицу, – отозвался я.

Взгляд Арсения мгновенно изменился – максимально конкретный ответ полностью его удовлетворил.

Я вызвался возглавить миниколонну, хоть раньше не слишком часто ездил этой дорогой. Небольшой риск ошибиться имелся, однако это моя малая родина. Федор и Сеня не местные. Хоть в «Тундре» и работает навигатор, по предположению телепата, настроенный «не на людские» спутники, пустить ее вперед я не могу. Пусть в «Патриоте» навигатор пишет «0 спутников», нельзя показывать собственную слабость. Не перед такими «товарищами»…

К счастью, все сложилось хорошо. Стоило мне подумать, что уже скоро должен быть указатель, как я его увидел собственными глазами. Прочитав название «Сосновка», включил поворотник и, сбавив скорость, повернул налево.

Съезд с трассы казался почти незаметным. Единственное, что его выдавало, – разрыв полосы придорожных деревьев. Я заранее включил пониженную передачу и полный привод. Пусть и с натугой, но автомобиль пошел вперед, пробивая путь.

Замело и асфальтированную дорогу, и грунтовку, ведущую к деревне, но разница между ними явственно ощущалась. Неудивительно, трассу все-таки чистят грейдерами, а проселочную – чем повезет. Когда «Патриот» начал медленно уходить мордой вниз, я почувствовал неладное, но было поздно.

Мы застряли.

– Твою мать! – выругался я, понимая, что все-таки упал в грязь лицом перед «товарищами». А точнее, уткнулся мордой в снег.

Позади хлопнула дверь. Я открыл свою и по колено ушел в пухляк.

– Блин! – сокрушался Федор, глядя на мою неудачу. – Думал ведь, самому колею бить надо, да решил, что и так справимся, не стал тебя дергать…

– Из-за твоей нерешительности теперь придется машину дергать, – буркнул я пришедший в голову тухлый каламбур.

– Выгоняем народ, пускай пешком идут, – заявил Федор.

– Утопая в снегу, что ли? – раздался из открытого окошка «Тундры» Настин голос.

– Будете возмущаться, еще и продукты потащите, – проворчал я.

Облегчив машины, Федя прицепил лебедку и вытянул меня обратно на трассу. Затем поехал первым. Я следом, а пешая делегация плелась позади. Витя впервые за целый день улыбался, завязнув в белой трясине, а вот Арсений ворчал громче всех. Но плевать мы хотели на его нытье.

Единственная улица деревни носила говорящее название Широкая. Однако попадись машина навстречу – ни в жизнь бы не разъехались. Название нещадно обманывало.

По обе стороны я насчитал восемнадцать домов. И ни следа людского либо инопланетного присутствия.

– Какой дом? – высунув голову через опущенное стекло, прокричал Федор.

– Предпоследний справа!