На третьем курсе университета я написал курсовую работу. О понятии времени у Гераклита, Лукреция, Августина, Борхеса.

Ничего так получилось, живенько.

Одного я тогда так и не смог понять – Гераклита.

Вот это его знаменитое: «Время – ребенок, что, играя, движет пешки».

Я, конечно, написал что-то элегантно-невразумительное.

Но глубоко в душе так ничего и не понял: почему ребенок, какие пешки, в чем смысл этой игры.

Я понял это только сейчас.

Время – это мой Артем.

Он может легко поменять местами мои день с ночью.

Там, где у меня стоит священная фигура короля, у Артема просто клетка. Он без колебаний скинет моего короля с игровой доски и поставит туда пешку.

По сути, для него нет королей. Для него существуют одни пешки – одинаково интересные, глубокие, насыщенные и наполненные фрагменты жизни.

Ему не нужно предполагать впереди, на горизонте, фиктивное целое, выигранную партию, когда на руках есть такие жирные, сочные, вкусные фрагменты.

Защищая жирного, неповоротливого, безынтересного короля, не способного шагнуть дальше одной единственной клетки, мы одну за другой проигрываем пешки, размениваем их ради «великой» цели. В итоге даже в случае победы мы остаемся на пустой доске одни с жирным, неповоротливым, безынтересным королем. И он по-прежнему будет ходить только на одну ближайшую клетку, как слепой крот.

Может статься, игра ребенка – это больше, чем игра ребенка.

Может статься, это искусство жить.