До того как завязать с алкоголем, я частенько попадал под влияние.

Алкоголь искажал мое восприятие весьма своеобразно: я вдруг обнаруживал на своих собутыльниках корону, а на себе – лапти. «Ты холоп», – говорила мне водка. Поэтому и попадал.

Одно время, уже достаточно много лет назад, я находился под влиянием некого приятеля. Он работал автослесарем и, как полагается всем работникам автосервиса, увлекался психологией. Вообще, это нечто, конечно, – проникновение профессионального знания в любителя. Ему кажется, что он все вместил, а у него по шву разошлось и сзади вывалилось.

Короче, подсунул он мне книжку знаменитого психолога Фрица Перлза. Я взахлеб прочитал, и наутро встал другим человеком. У Перлза это имеется: из него можно состряпать для себя небольшую такую карманную религию. Весь день я ходил наэлектризованный, обнимал облезлые московские тополя, целовал асфальт, гладил дворовых котов. И шептал, шептал, задыхаясь: «Здесь и сейчас, здесь и сейчас…» К вечеру прибежал к своему гуру – автослесарю, заново открывшему мне небо, целовал ручки.

Мы с ним выпили. И за Перлза, и за Фрица.

«Давай поиграем», – внезапно предложил автослесарь.

От неожиданности я икнул. На столе стояла пустая бутылка. На секунду мне показалось, что мы будем играть в бутылочку.

«Садись, расслабься, и говори, что ты вот прямо здесь и сейчас видишь и слышишь. Например, здесь и сейчас я вижу Олега. Здесь и сейчас я ощущаю запах водки», – объяснил правила знакомый.

У меня отлегло.

«Здесь и сейчас я слышу далекий шум в коридоре», – продолжал он.

Входная дверь в квартиру распахнулась, и в комнату ворвалась жена автослесаря, вернувшаяся от подруги раньше времени.

«Опять бухаете?» – закричала она.

«Фу, невротичка, – промелькнуло у меня в голове, – не то что мы».

Гештальт-слесарь поднялся со стула, покачнулся, приложил палец к губам и сказал:

Как-то раз я пытался пригласить Артема к его столику на ужин.

«Артем», – обращаюсь к нему.

Артем, как всегда, решает вопрос жизни и смерти – как засунуть маленькую машинку внутрь большой. И это еще не самый провальный вариант, потому что часто бывает наоборот.

«А-а-а-артем!» – повышаю я голос.

Ноль внимания, только слышен неприятный лязг пластмассы о пластмассу.

«Артем!!!» – ору я прямо у него над ухом, целясь в макушку, перепугав всех Артемов Москвы.

Но только не своего. Сидит, витийствует. Наконец маленькая машинка оказалась внутри большой, и сынок невозмутимо поворачивает ко мне свое умиротворенное лицо.

Да, не того гештальт-гуру я выбрал в свое время. Вот у кого надо поучиться «здесь и сейчас». Садиться рядом с ним на пол и повторять.