Глава VIII. Союз проклятых
(День № 6 – суббота, Красная площадь)
Дышать тяжело – на языке непонятный хруст. Рот забит дробленой каменной крошкой. Лежать неудобно и жестко. В левый бок что-то упирается, острые булыжники впились в ягодицы. Просто удивительно, как я вместе с демоном умудрилась втиснуться в этот «шалаш» – из двух развалившихся обломков кремлевской стены. Разумеется, не обошлось без потерь – содрала кожу с обеих рук, длинные, рваные ссадины украшают каждую кисть почти до локтя. Уютненько, как вампиру в гробу. Агарес преследует благую цель: дать мне немного отдохнуть перед тем, как бежать снова. Я устала, чудовищно устала. Одна за другой накатывают стихийные волны безразличия – и я охотно погружаюсь в них с головой, отказываясь сопротивляться. Они хотят превратить мое тело в золото? Да ради бога. Честное слово, вот сейчас выползу – и сдамся. Сколько мне еще бегать по Москве из угла в угол, прячась от убийцы с золотой рукой? Конечно, меня защищают… но вовсе не из-за того, что искренне хотят спасти от гибели. Я для моих спасителей не человек – а всего лишь объект, служебное задание. Если бы не поручение «вышестоящих лиц», ангел и демон наверняка плюнули бы на мою дальнейшую судьбу, предав ее в распоряжение Мидаса.
– Ты чего молчишь? – заботливо спрашивает Агарес. – Настроение плохое?
Я немедленно забываю про неудобства. Боже, какой болван!
– А с чего ему стать хорошим? – огрызаюсь я.
– Хотя бы с того, что ты чудом уцелела, – переходит на менторский тон демон. – И где положенный восторг? Вы вообще разучились радоваться. Живете, как среди акул. В каждом успехе ищете подставу, мерило счастья – бабло и шмотки, только и трясетесь – как бы у вас кто чего не отнял. В вашем мире давно сдохла последняя сказка, вместо мелодрам смотрите порно – так понятнее и проще. А ведь какая романтика могла сложиться… я же нес тебя до этих развалин на руках. Может, хотя бы поцелуешь в благодарность?
В чем-то он прав, но я скорее сгорю, чем это признаю.
– Я лучше мертвого бегемота поцелую, чем тебя, – говорю я, уничтожая ростки взаимной романтики. – Вообразил о себе невесть что… придурок.
Демон привычно ухмыляется, показывая белые зубы.
– Вижу, тебе уже лучше, – говорит он без признаков обиды. – Расслабься, твои поцелуи здесь на хрен не нужны. Это я так сказал, в шутку. Зачем мне целоваться с женщиной, которая похожа на лошадь, вывалянную в муке?
Первая же мысль – разораться. Но смысл? Я укрылась в развалинах Кремля и нахожусь в обществе демона из Ада, который защищает меня от восставшего из гробницы мифического царя Фригии. Ситуация более чем абсурдная, и в целях выживания с ним лучше не ссориться. Апатия резко пропадает. Мне уже вовсе не хочется вновь столкнуться лицом к лицу с Мидасом и тем более с его друзьями, среди которых – мой бывший муж.
МИНУТОЧКУ. ВЕДЬ ДЕМОН УЗНАЛ ОДНОГО ИЗ НИХ.
Мое лицо искажает гримаса – наверное, очень некрасивая: но, слава богу, я не могу ее видеть. Приподнявшись на локте, я дергаю Агареса за полу черного плаща, по причине дождя из щебенки превратившегося в белый.
– Скажи мне… а кто такой Картафил?
Его ухмылка тает мгновенно – как мороженое в жаркий день.
– Понимаю, – грустно киваю я. – Мне не положено знать.
Демон поворачивается и смотрит мне в глаза.
– Здесь как раз нет ничего секретного, – тихо сообщает он. – Я сам лишь полчаса назад понял – кто они такие и для чего охотятся за тобой. У нас есть только десять минут. Но это, к счастью, будет довольно короткий рассказ…
Рассказ Агареса, демона-начальника Восточного сектора Ада
«Изначально их было четверо. Как сказал сам Картафил, четвертого они сами не нашли – это должен быть кузнец. Скорее всего, он не врет. Тогда этот человек не представляет для нас опасности. Я лично знаю всех четверых, ибо в свое время, когда еще не сделал карьеру, работал в курьерской службе Ада. Меня уполномочили объявить им ниспосланное наказание. Почему это должны делать именно демоны? Между Раем и Адом существует очень сложная система отношений. Чисто формально Сатана является вассалом небесного владыки, и это записано в Библии. У вас в истории тоже был похожий случай: Московское княжество набрало большую силу, но в то же время продолжало исправно платить символическую дань слабой Золотой Орде, чтобы не вызвать лишних осложнений на государственном уровне. Так и тут. Мы – заклятые враги, ведущие борьбу за сферы влияния: ни та ни другая сторона не брезгует самыми гнусными методами для достижения своих целей. Ваши ресурсы – это золото, нефть и газ, наши – человеческие души, на их тотальной добыче и строится вся экономика загробного мира. Чем больше Ад или Рай перетянет душ на свою сторону, тем успешнее идут дела и продаются акции адско-райских предприятий на потусторонней бирже. Однако в Соглашении записано: признавая чисто для «галочки» верховенство Рая, мы в рамках этого обязаны исполнять десять символических поручений в год. Ничего сложного, старая дипломатическая процедура.
Как правило, ты являешься наказуемому во сне, сверкаешь глазами и с сатанинскими интонациями чревовещаешь о смысле ниспосланного наказания. Для чего это нужно – я сам толком не понимаю. Официоз. Обычно человек хранит молчание: он думает, что это страшный сон, а утром напрочь забывает видение – словно ножом отрезало. Троим из четверых я объявил наказание эффектно: замогильным голосом, развернув черные крылья, – реакция была стандартной, никто не проронил ни слова. Заминка возникла лишь с Картафилом. Он как будто ждал меня во сне: после первой же фразы вступил со мной в разговор, горячо выпытывая – чем конкретно вызвано его проклятие. Мне это показалось любопытным – раньше клиенты так не реагировали. Скуки ради я представился и ответил на его вопросы, будучи в полной уверенности – утром Картафил обязательно забудет содержание нашей беседы. Однако, насколько ясно теперь, произошел сбой.
Сегодня он узнал меня – причем первым. Я могу только гадать, почему он не забыл. Возможно, причина в следующем: иногда, через много лет, сон повторяется – существенная недоработка халтурщиков с Небес. Так это или нет, в данный момент не столь важно, но Картафил уяснил смысл наказания. Это самая страшная небесная кара за всю историю человечества, которая только существует на Земле. Настолько, что ее не применяли в качестве высшей меры целых пять тысяч лет. Первым (и на тот момент последним) наказали Каина за убийство Авеля: он т о ж е был обречен на бесконечные скитания. Коллегия ангелов вынесла приговор единогласно – эта четверка простых, ничем не примечательных людей приговорена к вечной жизни. Ты улыбаешься? Да, мало кто из обычных смертных может представить себе смысл и жестокость их наказания.
Бессмертие – фетиш человечества. Люди исступленно мечтают о нем, но при этом часто не знают, как занять свободный вечер, страдая от скуки. Обреченные жить вечно – хуже прокаженных. Им не найти покоя – они бегут из страны в страну, чтобы не вызвать подозрения окружающих, избежать вопросов: почему они не стареют? Это не дар, а проклятие. Они всегда одиноки. И жены, и дети, и близкие друзья – все, кого ты любишь, умрут. Ты увидишь их смерть, закроешь им глаза, бросишь горсть земли на могилу – но сам будешь жить. Суицид? Бесполезно. Режь себе вены, травись ядом, бросайся с горы – ты не заглушишь и частичку своего горя. Твоя жизнь продолжается – она будет бесконечна, и ты никогда не соединишься с теми, кого любил, в загробном мире: ибо не в состоянии познать счастье смерти. Так они и живут – без страсти, без эмоций, без любви, иссушая тело в скуке и боли, безрадостно глядя на меняющиеся очертания мира.
Есть ли справедливость в том, что они ТАК наказаны? Думаю, нет – но мое мнение никому не интересно. Так решили наверху, и точка. Теоретически наказание не дается с целью помучить: Небеса думают, что люди поймут свои ошибки и совершенно искренне покаются в грехах – после чего их простят. Но эти трое не признали своей вины, не раскаялись, а лишь пропитались темной злобой. Они строили планы на Апокалипсис и ждали его как манны небесной. Скорее всего, они разведали тайну, по их меркам, не так давно: черновик иоанновского «Откровения» хранился в одном из двадцати греческих монастырей на святой горе Афон – Эсфигмене. Никто не придавал этому значения, знаешь, фальшивых святынь выше крыши. Только лишь зубов девы Марии во Франции пятьдесят штук. Так вот, в черновике, на последней странице, после слова «аминь» содержался вычеркнутый впоследствии рецепт остановки Апокалипсиса – средство, которое может повернуть все вспять. 28 апреля 1941 года в суматохе капитуляции Греции монастыри были сожжены и полностью разграблены то ли итальянской армией, то ли местными мародерами. И мы, и наши конкуренты с Небес думали, что роковая страница сгорела при пожаре. Но черновик «Апокалипсиса», вероятно, попал в руки Картафила: и уже без разницы, был он в рядах гвардейцев Муссолини, возглавлял локальную банду грабителей или просто купил папирус у одного из монастырских воров. Думаю, увиденное поразило его. Он не знал, когда случится светопреставление, но принял все меры, чтобы подготовиться к нему как можно лучше. К черновику имели доступ настоятели ВСЕХ монастырей Афона, о содержании последней страницы также осведомлено высшее руководство Рая и Ада. Исходя из этого, Картафил четко уяснил – как только наступит конец света, объявится масса заинтересованных лиц, желающих воспользоваться рецептом предотвращения Апокалипсиса. Вот почему эта троица старается устранить тебя любой ценой.
Эти люди не просто хотят умереть – они мечтают о смерти, гибель мира для них слаще сахара. Сатана же, напротив, категорически против Апокалипсиса, да и я, откровенно говоря, тоже. Если мощь Дьявола будет сокрушена Небесами, то все полчища демонов Ада встанут в очередь за бесплатным супом для безработных. Поэтому в моем задании нет ничего зловещего: Дьявол скромно попросил меня доставить тебя к нему. Черновик пророчества говорит – действия последней невесты остановят Апокалипсис, но детали мне не открыли, ибо даже для топ-менеджеров Ада такие подробности – секретная информация. Известно лишь одно: тебя невозможно заставить. Пророчество сбудется, если ты пожелаешь этого добровольно, сама. Я ответил на твой вопрос? Теперь нам пора. Сейчас мы пойдем на развалины, попытаемся раскопать «смертьфон», я свяжусь с Дьяволом и доложу ему о возникших проблемах. Если мы справимся с этим ублюдком Мидасом – остальные не представляют угрозы.
На Небесах – одни импотенты. Они говорят множество красивых слов, но едва доходит до реального дела, так снова в бой идут одни только демоны. Прошу тебя, соберись с силами.
Я бессильно закрываю глаза, мои губы трепещут. В мыслях всплывает бледное лицо Олега: за долю секунды до смерти глохнущее сознание запечатлело его взгляд. Я ошиблась. Мне казалось, я видела жалость и ужас. Все, что угодно. Однако это не так. В серых глазах ясно читается з а в и с т ь.
ОН ЗАВИДУЕТ МНЕ. ТОМУ, ЧТО Я УМИРАЮ.
– Что такого они сделали? – тихо спрашиваю я. – Почему их наказали?
Демон горько вздыхает, обращая взор к потолку «шалаша».
– Несправедливо, – чеканит он слова сквозь тающую невозмутимость. – Почему ты не глухонемая невеста? Столько проблем решилось бы разом. Я тебе на отличном русском языке объясняю – пора искать «смертьфон». Лекция на библейские темы длилась достаточно, чтобы ты могла оклематься.
Я честно, но безрезультатно пытаюсь сползти с груды щебня.
– У меня жуткая слабость, – жалобно признаюсь я после тщетных усилий. – Извини, Агарес. Наверное, тебе опять придется тащить меня на руках.
Демон, видимо, ожидал такого поворота – он не слишком удивлен.
– До сих пор считалось сложным вести розыски и вместе с тем отбиваться от врагов, если у тебя на плече висит 60-килограммовая блондинка, – парирует Агарес. – Увы, ты весишь больше пляжного полотенца, а я не грузовой дракон. Оставить тебя здесь одну? Тоже не выход. Я видел много фильмов: как только главный герой покидает героиню и говорит: «Я сейчас вернусь», так ее сразу накрывает полная жопа. Нет уж, спасибо. Лучше побуду здесь.
Спина затекла. Я часто дергаю плечами – словно танцую «цыганочку».
– Зато мне в туалет не надо, – радостно сообщаю я. – Прикинь, тебе пришлось бы меня и туда носить? Прикольно, однако у воскресших мертвецов, оказывается, нет естественных отправлений. В принципе это можно было уяснить и по старым ужастикам, где зомби активно едят людей, но забывают посещать кабинки М и Ж. Хотя не совсем понятно, куда девается то, что они едят и пьют, ну да ладно. Может, в организме растворяется. Хорошо, раз уж ты остался, давай поболтаем… разумеется, не теряя бдительности. Могу ли я узнать настоящие имена всех троих, состоящих в «союзе проклятых»?
– Разумеется, – по-старушечьи поджимает губы демон, демонстрируя своей гримасой глубокий и очевидный скептицизм. – Но они тебе ничего не скажут.
– Зато, наверное, скажут мне, – прерывают снаружи.
Человек, стоящий перед обломками стены, опускается на корточки: я вижу знакомую серебряную маску. Ангел приветственно машет черной рукой.
– Так и думал, что ты вывернешься, – безрадостно произносит Агарес. – Примерно минуту назад меня начало заново тошнить и голова отвратно закружилась. Основной признак – милый братец пасется где-то рядом.
– Слава богу, – пожимает плечами Аваддон.
Демона немедленно бьет слабым, но ощутимым электрическим разрядом.
– Козел с нимбом, – устало замечает он. – Специально так сделал?
– А то, – ангел явно улыбается под маской. – Я все слышал. Ты называл представителей Небес импотентами и думаешь, это тебе сойдет с рук? Однако я отложу нашу драку на утро. Сейчас мы наблюдаем интересное кино: значит, ты опознал группу коммандос? Любопытно – кто же они?
Демон корчит такую рожу, что я заливаюсь смехом. Видно, при обычных обстоятельствах он, не задумываясь, отправил бы брата в «эротический пеший тур». Но сейчас мы сидим в одной лодке и у нас один и тот же враг.
– Нет проблем, – с видом акулы говорит Агарес. – Стой и слушай…
Он произносит три имени. И верно – они не говорят мне ничего. Странные, их не так легко выговорить с первого раза. Одно я как будто слышала, что-то знакомое… но, напрягая память, не могу припомнить детали. Эмоции ангела, как обычно, скрывает маска: он хранит молчание, обдумывая сказанное…
– Матерь божья… – мрачно произносит Аваддон минуты эдак через две.
Демона опять шарахает разрядом.
– Охренел, что ли! – злобно орет он в лицо ангелу. – Может, хватит?
– Прошу прощения, – отвечает тот с глубокой задумчивостью.
Поперхнувшись, Агарес сейчас же умолкает: похоже, он элементарно ошарашен, что сводный брат извинился перед ним – впервые в жизни.
– Я пытаюсь разобраться, – сообщает Аваддон, взявшись за край маски. – Ох, как я сам-то об этом забыл? Во втором семестре в академии ангелов курсовую писал по проклятиям… и на тебе. А с кем же тогда я встретился в вестибюле «Отрадного»? Если верить твоему предположению, это Малх.
Демон молча кивает. Сгибается и на четвереньках выползает из «шалаша». Выпрямляясь, Агарес со страданием на лице отряхивает плащ, выбивая из него целые облака белой пыли. Цвет плаща, правда, от этого не меняется.
– Что ж, теперь понятно, откуда у меня ощущение, что я мог видеть его раньше, – глухо звучит из недр маски. – Тогда не мешкай – ищи «смертьфон». Я побуду в твое отсутствие на охране невесты. Поторопись.
Демон, вопреки ожиданию, не трогается с места.
– Мне пришла в голову одна интересная мысль. – Глаза Агареса блещут подозрительностью. – По сути, вся эта троица действует в интересах Небес. Ведь вы же затеяли Апокалипсис вовсе не для того, чтобы он сорвался? А если невеста избежит прикосновения Мидаса, то именно это и произойдет…
Аваддон крутит пальцем у виска, снимая маску. Их взгляды скрещиваются. От демона исходит темное напряжение, от ангела – ленивая расслабуха.
– Брателло, открою тебе один секрет. – Ласковый голос Аваддона льется успокаивающими волнами, как морской прибой. – Мое задание: охранять невесту от любых посторонних посягательств. Мало ли кто и что творит, прикрываясь именем Небес? Да будет тебе известно – святая инквизиция, отправившая на костер миллион человек, тоже была уверена: она сражается против Дьявола. Я давно не верю тем, кто утверждает, что действует в райских интересах. Как правило, это продавцы средств для похудения.
– Вы обсуждаете меня как вещь, – возмущаюсь я. – А я могу решить?
– Нет, – хором отвечают ангел и демон, не отрываясь друг от друга.
Противостояние длится с минуту. Демон первый отводит глаза.
– Хорошо, – бурчит он. – Я иду за «смертьфоном». Но, клянусь Сатаной… если ты поставишь под угрозу мою карьеру в тот момент, когда мне уже почти подчинился Северный сектор Ада… это означает открытую войну.
Черное лицо ангела отражает целую гамму чувств – снисходительность, недовольство, небрежность и нетерпение. В самом конце этой небольшой сюиты он приподнимает левую бровь: видимо, жест означает насмешку.
– Покажись доктору, брателло, – усмехается Аваддон. – Пусть пропишет тебе таблетки от паранойи. Ты долго будешь тут топтаться? Если несложно, раздобудь по дороге что-нибудь огнестрельное. У меня с собой только ятаган, отнял у янычара.
Найдешь «смертьфон» – сразу звони Сатане… а то знаю тебя: начнешь выяснять, какие туда мобильные игры загружены.
Не ответив, демон отступает в белое облако: его лицо исчезло в пыли. Ангел, не дожидаясь приглашения, протискивается в «шалаш», притащив с собой кривую янычарскую саблю без ножен. Я подползаю ближе к нему.
– Ну а теперь, – подначиваю я. – Рассказывай, за что наказали тех троих?
Ни ангел, ни невеста не могут видеть странную фигуру у дымящихся обломков Теремного дворца. Она стоит, раскинув руки крестом, прикрыв дрожащие веки, поднимая к небу молочно-белое лицо. Рядом в молчаливом ожидании замерли три человека. Их кожу покрывают ожоги, свежие раны кровоточат, от лохмотьев одежды исходит запах гари. У мужчины с бритой головой на горле багровеет шрам, покрытый засохшей коркой. Пальцы фигуры шевелятся, ощупывая туман – так, словно он состоит из гранита.
Он открывает глаза. Зрачков не видно – только белки.
– Она здесь, – внятно шепчет Мидас, кусая губы. – Она совсем рядом…
