34
Количество прибывающих в Израиль росло с каждым днем. Выяснилось, что все наши прогнозы подтвердились с поразительной точностью. Как всегда бывает в подобных случаях, все те, кто мешал или, в лучшем случае, стоял в стороне, вдруг попытался воспользоваться этим и вскочить на подножку. Одним из первых, кто попытался это сделать, был Симха Диниц, председатель Еврейского Агентства. Всего за несколько месяцев до этого на переговорах с еврейскими организациями США он даже не поднимал вопроса о прекращении въезда евреев, выезжающих в Израиль, в США. Он согласился на увеличение бюджета, выделяемого Объединенным еврейским призывом (Магбитом) на их поддержку. Единственное, о чем он попросил, – чтобы и Еврейскому Агентству тоже что-нибудь досталось. Не говоря уже о том, что на посту посла Израиля в США Диниц был одним из самых ярых противников действий «Натива» по введению поправки Джексона – Вэника. Никто из тех, кто кричал о победе сионизма, которая выразилась в большой волне евреев из СССР, едущих в Израиль, не оказывал давления и не обращался к американским еврейским организациям с просьбой ослабить противодействие намерениям администрации США сократить помощь евреям, едущим в Соединенные Штаты. Американские власти сделали это по своим собственным соображениям. Но мы-то знали, как все было в действительности: кроме нас никто не делал этого, не был способен это сделать или вообще подумать о таком варианте и возможности. Более того, никто из этих людей не имел ни малейшего представления, что происходит, что делается, как, кем и с какой целью. Если бы нам не удалось сделать то, что мы сделали, то все продолжалось бы, как прежде, и в Израиль не приехали бы миллион евреев. Меня тревожило тогда и тревожит до сих пор мысль о том, что решение, так повлиявшее на судьбу Израиля и еврейского народа, было принято одним человеком, без всякого упорядоченного обсуждения, а государственный аппарат был вообще не способен принять подобное решение.
Вследствие прекращения иммиграции евреев, выезжающих из Советского Союза, число приезжающих в Израиль начало расти бешеными темпами, и в Израиле, наконец, начали осознавать складывающуюся ситуацию. Была создана комиссия генеральных директоров министерств правительства, чтобы заняться массовой волной новоприбывших и искать срочные решения возникавших в результате проблем. Возглавил ее заместитель министра финансов Йоси Бейлин. Если принять во внимание всю запутанность государственной системы, комиссия работала довольно эффективно, однако ее возможности были ограниченны. Я тоже входил в эту комиссию и на одном из заседаний предложил принять решение, чтобы каждая семья репатриантов получала полную оплату аренды квартиры независимо от того, живет ли в этой квартире еще одна семья новоприбывших. Члены комиссии сначала не поняли, в чем логика моего предложения. Я объяснил, что в Советском Союзе семьи детей привыкли жить вместе с родителями и если каждая семья получит помощь на съем, то две семьи смогут снять квартиру вместе и тем самым сэкономить на издержках и уменьшить расходы. А если эту модель распространить на ипотечные ссуды, то тогда репатриантам будет значительно легче купить жилье. Бейлин провел это решение через комиссию, и таким образом часть жилищной проблемы решилась: репатрианты начали снимать квартиры вместе с родителями. Особенно помогла корзина абсорбции, решение о которой было принято незадолго до этого в бытность министром абсорбции Якова Цура. В соответствии с этим решением все льготы новоприбывшим были конвертированы в конкретную единую сумму, которая называлась корзиной абсорбции, и репатрианты могли пользоваться ею по своему усмотрению.
Ариэль Шарон, министр строительства, в середине 1990 года несколько раз приглашал меня посоветоваться по поводу того, как улучшить процесс абсорбции репатриантов. Я предложил ему вместо комиссии директоров министерств создать министерскую комиссию по проблемам абсорбции и объяснил ему, какими должны быть ее полномочия. Шарон принял мое предложение и возглавил министерскую комиссию. Однако из всех моих предложений не было реализовано одно, на мой взгляд, очень важное: этой комиссии не были предоставлены бюджетные полномочия и контроль над бюджетом абсорбции всего правительства. Шарон советовался со мной также по поводу раскритикованной позже, и не всегда справедливо, программы закупки вагончиков. Я не говорю о том, как проводились тендеры, эту тему мы не обсуждали. Я имею в виду, например, сопротивление местных советов размещению вагончиков на их территории под предлогом «снижения качества жизни» и «падения стоимости недвижимости».
В соответствии с первоначальным планом семья должна была проживать в вагончике не более двенадцати месяцев, пока квартирный вопрос не решится окончательно. Никто не планировал и не хотел, чтобы люди жили в них годами. Поэтому закупленные вагончики изначально не были рассчитаны на многолетнюю службу. Однако планы строительства и прогнозы по поводу покупательной способности репатриантов в отношении жилья не оправдали себя. Поэтому репатрианты были вынуждены жить годами в вагончиках, рассчитанных на двенадцать месяцев, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Единственным возможным решением была передача земли, на которой стоял вагончик, в собственность его жильцов и финансирование строительства домов на этом месте. Это, вероятно, помогло бы решить проблему, но, поскольку занимались ею халатно, частично она так и осталась нерешенной до сих пор.
В ожидании возможного увеличения репатриации «Натив» провел соответствующую организационную подготовку. Структуры в Будапеште и Бухаресте работали отлично. Отъезжающие, приходящие в посольство в Москве, могли на месте зарегистрироваться на рейс и одновременно получить въездную визу. Посольство взяло на себя все заботы: организацию и оплату полета и перевозки багажа. Это была замкнутая, отлаженная система, которая отлично работала при минимальных расходах.
Отношения с Еврейским Агентством – это вообще особая тема, довольно печальная и болезненная, в истории деятельности среди советских евреев в 90-х годах. На протяжении многих лет «Натив» и Еврейское Агентство – «Сохнут» – прекрасно сотрудничали, пока последнее не возглавил Симха Диниц. У Диница были свои, далекоидущие планы политической карьеры. Но, как и многие другие израильские политики, чья карьера не сложилась в своих партиях, он в качестве компенсации и утешительного приза в 1988 году был назначен главой Еврейского Агентства. Волна репатриации из СССР, которая стала во главе повестки дня, в глазах Диница выглядела отличным трамплином для продвижения своих позиций в политике. Как только Диниц возглавил Еврейское Агентство, мы ясно ощутили перемены в стиле руководства. Он начал оказывать на нас давление с требованием передать ему часть полномочий «Натива» в ряде сфер. Одним из первых его требований было включить представителей «Сохнута» в состав делегации «Натива» в Москве. Вместе с Давидом Бартовом мы ответили: «Ждем ваших рекомендаций, если кандидатуры подойдут, будем рады включить их в делегацию». Однако у Диница были другие намерения: внедрить людей, которые будут подчиняться ему и Еврейскому Агентству, а не «Нативу». Мы объяснили ему, что это невозможно. Речь идет о двух разных организациях: государственной и международной общественной неправительственной. Их нельзя объединить, они могут только сотрудничать. Диниц попытался цинично и грубо манипулировать тем, что половина бюджета «Натива» финансировалась Еврейским Агентством.
Были и другие государственные структуры, частично финансировавшиеся Еврейским Агентством, однако ни от одного из них оно не требовало права на профессиональное и оперативное вмешательство в дела организации в обмен на поддержку. Это было вне полномочий «Сохнута». Ответственность всегда возлагалась на исполнительные, а не на финансирующие органы, на тех, кто работает, а не на тех, кто дает деньги. Результатом нашего отказа стали столкновения и проблемы с представителями Еврейского Агентства в Вене, которых не было раньше. Ответственным за это был начальник финансового отдела Агентства Цви Барак. До него никто не знал, кто именно руководит финансовым отделом. Бараку же удалось установить свою тоталитарную власть в Агентстве, и все, включая руководителей управлений, трепетали перед ним. Практически он управлял не только финотделом, но и всем Еврейским Агентством, действуя совместно с Симхой Диницем, а иногда и используя его. Каждый из них стремился к достижению своих личных целей.
Среди своих деяний Цви Барак совершил одну из самых больших подлостей, с которыми я сталкивался на государственной службе: он не переводил в течение всего финансового года денег в бюджет «Натива». Барак сообщил в бухгалтерию «Натива», что переведет деньги за несколько дней до окончания финансового года, тем самым лишив нас возможности использовать их, поскольку средства, не использованные до конца года, необходимо вернуть. С циничной улыбкой он сообщил нашему ошеломленному бухгалтеру, который до этого был бухгалтером одной из важнейших государственных служб, отличавшейся высокими нравственными нормами: «Я же перевел вам деньги. Нигде не написано, что я должен их переводить в течение года». Все это происходило в каденцию Ицхака Модаи на посту министра финансов. Бартов доложил о случившемся Модаи, объяснив, что так работать невозможно. Модаи был известен своей решительностью, и после подлой выходки Еврейского Агентства он сообщил, что теперь финансирование «Натива» будет поступать исключительно из госбюджета, а ту часть, которую нам ранее переводило Агентство, он взыщет с них другим способом. Барак и Диниц засуетились. Они побежали к Бартову и Модаи и умоляли вернуть все вспять, клянясь, что больше такого не повторится. Они просто не хотели терять рычаг воздействия на «Натив». Но мы не уступили и наконец добились финансовой независимости от Еврейского Агентства. С этого момента бюджет «Натива» финансировался исключительно Министерством финансов.
После того как по распоряжению министра иностранных дел Шеварднадзе прямые полеты из Москвы прекратились, получившие разрешение на выезд в Израиль продолжали выезжать через Будапешт и Бухарест, где все функционировало без каких-либо проблем. В один прекрасный день Еврейское Агентство пригласило меня присоединиться к переговорам с иностранными авиакомпаниями, пытаясь организовать авиарейсы для выезжающих в Израиль через другие страны. Хотя мне так и не удалось понять, с чего вдруг Еврейскому Агентству понадобилось наше участие в переговорах, было решено принять их предложение. В процессе переговоров я впервые познакомился с их системой и нормами их руководства. До этого я был знаком только со структурой «Натива» и правилами, обязательными для государственных служащих. Во время пребывания в Вене я, правда, познакомился с посланниками и чиновниками Еврейского Агентства, однако не был знаком с их внутренними правилами и нормами. Вместе с их делегацией я прибыл в хорошо мне знакомую Вену. Венское представительство Агентства разместило нас в одной из самых роскошных гостиниц. Работники «Натива» много раз бывали в Вене, но мы никогда не останавливались в гостиницах такого уровня.
Переговоры, которые вело Еврейское Агентство с целью подписать соглашения с той или иной авиакомпанией, не привели к каким-либо значимым результатам. Мы побывали почти во всех странах Восточной Европы и даже в Финляндии в поисках места для дополнительных транзитных пунктов, хотя ни я, ни другие сотрудники «Натива» не могли понять, зачем они нужны. Мы не получили вразумительного ответа на этот вопрос, тем более что Будапешт и Бухарест полностью справлялись с нагрузкой. Попытка открыть маршрут через Польшу удалась, но была совершенно излишней, поскольку число едущих через Варшаву было незначительным. Видимо, для работников «Сохнута» было важно заключить соглашение с дополнительной авиакомпанией и организовать еще один перевалочный пункт. Это создавало дополнительные возможности и каналы для денежных вливаний и открытия представительств со всеми организационными и финансовыми выгодами. Я, однако, утверждаю, что с практической точки зрения – объемов выезда, надежности и безопасности маршрутов в Израиль в этом не было никакой необходимости. Совершенно чудесным образом вдруг венгры решили отказаться от уже действующего соглашения, и тут же таким же чудесным образом возник какой-то венгерский еврей, проживающий в Канаде, который предложил перевозить евреев рейсами компании, которую он собирается основать. Когда я проверил его предложение, мне стало ясно, что цены будут выше, чем у венгерской компании «Малев». Несмотря на это, Еврейское Агентство было готово подписать с ним соглашение, и венгерская сторона – Министерство транспорта, авиакомпания «Малев» и службы безопасности аэропорта «почему-то» не возражали. Соглашение все-таки не было подписано, и полеты через Будапешт продолжались с помощью компании «Малев», которая отказалась от всех своих претензий, как только выяснилось, что соглашение с частной компанией не будет подписано.
Как уже говорилось, меня поразили привычки руководства и посланников Еврейского Агентства. В конце нашего первого дня в Вене после переговоров с представителями из Восточной Европы вся делегация, и я вместе с ней, отправилась на ужин в один из самых роскошных венских ресторанов. Никогда в жизни я не посещал рестораны подобного уровня, как и, насколько мне известно, ни один из сотрудников «Натива». Был устроен царский пир, я чуть не поперхнулся, когда оказалось, что к каждому из четырех блюд заказано особое вино. Когда принесли счет, представитель Еврейского Агентства в Вене достал кредитную карточку Агентства и расплатился ею. «Как это так?» – спросил я, пораженный. «Так у нас принято», – ответили мне. И действительно, так было на каждом последующем ужине, таком же роскошном, с лучшими винами и яствами. В «Нативе», как и в любом другом государственном учреждении, было категорически запрещено платить из бюджета за приглашенных в рестораны сотрудников «Натива», служащих государственных и общественных организаций, включая сотрудников Еврейского Агентства. Но Еврейское Агентство было другой планетой. Вероятно, деньги еврейского народа были очень дешевы в глазах чиновников Еврейского Агентства, которые привыкли получать щедрые командировочные, но их расходы покрывались за счет их местных представительств. Вернувшись в Израиль, я доложил нашему бухгалтеру о произошедшем и рассчитался с нашей бухгалтерией в соответствии с его указаниями.
Цви Барак заметил мое удивление. Как-то он неожиданно обратился ко мне и разъяснил, что в Еврейском Агентстве так принято все годы, еще до того, как он пришел в него. Руководители Агентства и в прошлом получали большие суммы на представительство, которые позволяли селиться в фешенебельных гостиницах и оплачивать свои покупки в гостиничных бутиках за счет Еврейского Агентства. Я вспоминал об этих лукулловых пирах и всяких других мелких свинствах, когда читал приговор суда по делу Симхи Диница. Уважаемая судья написала в своем вердикте, кроме всего прочего, что она оправдывает Диница, поскольку все его мысли были заняты проблемами еврейского народа и он попросту не заметил, что потратил десятки тысяч долларов на товары и услуги, оказанные ему лично, расплачиваясь за них кредитной карточкой Еврейского Агентства. Давясь от смеха, я подумал про себя, интересно, что так отвлекало внимание Симхи Диница, думы о проблемах еврейского народа или яства на столе, что он забыл о всех правилах и нормах и расплачивался за эти пиры кредитной карточкой Еврейского Агентства.
Через некоторое время я «рассчитался» с чиновниками Еврейского Агентства. На одной из бесконечных комиссий по разбору отношений «Натива» и Еврейского Агентства в середине девяностых было решено, что делегация во главе с генеральным директором канцелярии главы правительства Цви Альдероти вместе со мной, главой «Натива», и руководством Агентства посетит несколько мест в бывшем СССР. Ответственность за организацию визита была возложена на «Натив». Перед тем как отправиться вместе на первый ужин, я посвятил Альдероти в правила, принятые в Агентстве, и попросил: «В начале ужина мы никого не предупредим, а в конце представитель «Натива» сообщит, что каждый платит сам за себя. Вы увидите, какие физиономии будут у сотрудников Агентства». Альдероти с радостью согласился принять во всем этом участие. Когда официанты принимали заказ, чиновники Агентства, как обычно, заказали себе местные яства. Я же заранее предупредил сотрудников «Натива», что они могут заказывать что хотят и не реагировать на заказы до конца трапезы. В конце ужина попросили счет, и по предъявлении его представитель «Натива» объявил сумму и сказал, что каждый платит за себя. Как мы и договорились, Альдероти первым вытащил бумажник. Ощущение было таким, как будто в ресторане взорвалась бомба. Все «страдания еврейского народа» моментально отразились в печальных глазах работников Еврейского Агентства. Выражение их лиц свидетельствовало о полном ошеломлении и сожалении, когда им пришлось расплачиваться деньгами из своих командировочных. После этого в большинстве случаев выяснялось, что они не могут ужинать вместе с нами по причине срочных встреч с их местными представителями по текущим вопросам. Я решил, что нам нет дела до их отдельных встреч и до того, что, как у них принято, за них платит местное представительство. Альдероти тоже вполне устраивал такой порядок.
Это была моя маленькая месть «стражам денег еврейского народа». В особенности потому, что Цви Барак во всех конфликтах с нами глазом не моргнув кричал, что жертвователи требуют, чтобы Еврейское Агентство контролировало расход денег и поэтому именно Агентство должно работать в бывшем СССР. На протяжении всех лет существования «Натив» использовал на разные цели десятки миллионов долларов, пожертвованных евреями, как и другие государственные службы Израиля, и никогда не возникало проблем доверия со стороны жертвователей. «Натив» платил из денег пожертвований за выезд евреев в Израиль. И всегда полагались на нас и на нашу честность. Только в период Цви Барака и Симхи Диница еврейский народ, который давал деньги, вдруг засомневался в нас и якобы потребовал, «чтобы только люди, подобные Цви Бараку и руководителям Еврейского Агентства, работали с евреями бывшего СССР».
