К концу сэлты — последней перед Большим Отливом — собрали все урожаи с сельских полей и все налоги с городов. Теперь можно было предаться праздности, не утруждать себя ничем, кроме выбора увеселений, которые захочется посетить, и бесплатных угощений, которые захочется съесть. Альра’Илла, обретя нового короля, с радостью и облегчением позволяла себе этот блаженный отдых.

Проезжая верхом по улицам и площадям, Дуан видел: они чистятся, принаряжаются, зарастают — пестрыми гирляндами, вазонами поздних цветов, лентами. Цепи мелких колокольчиков, натянутые от крыши к крыше, позвякивали над головами прохожих. Стены и двери завешивались гобеленами, тканными из влагоустойчивых ниток. Гобелены в большинстве своем были голубые, с ликами Рыжей Моуд, покровительствовавшей морю. Чуть реже встречались и зеленые полотнища, с которых смеялась Вирра-Варра — оленерогая светловолосая богиня природы, Странница Меж Мирами, обыкновенно сопровождаемая стайкой священных пятнистых зайцев.

Набережная тоже оживала; туда несли все больше соломы, хвороста, сухих листьев и поленьев, готовясь к ночам Отливов. Каждый старался подкинуть в общие кучи хотя бы пару веток от себя богиням в дар: обе, особенно босоногая Вирра-Варра, любили веселье. Листья складывались отдельными горками, и в них вовсю резвились дети, влюбленные, а также некоторые пьяницы.

Накрытые от дождя громады розжига вскоре почти загородили вид на море, но Дуан догадывался: хватит их в лучшем случае на пять из девяти ночей. Альраилльцы жгли слишком много костров на сэлту Большого Отлива, потому что почти никого празднества на обнажившейся гальке, с прыжками через огонь, танцами и песнями не оставляли равнодушными. Костры всегда тянулись вереницами в несколько рядов, на многие дэлетры побережья, до самых границ.

К счастью для Дуана, организация мероприятий полностью лежала на плечах соответствующего ведомства. Личное королевское участие свелось к проверке и подписи денежных запросов, утверждению дополнительных охранных нарядов и проведению предпраздничной амнистии для мелких преступников, среди которых, конечно же, оказалось много пойманных еще при Талле пиратов. Не требовалось продумывать ни досуг для столицы в целом, ни даже для дворца. «Пусть идет, как идет». Позволив себе это решение и положившись в мелочах на старшего церемониймейстера Вейга и его помощников, Дуан расслабился.

Утро Вэна — первого дня сэлты — началось съездом знатных гостей. Звуки лошадиного ржания и скрипа многочисленных колес разбудили Дуана, хотя раньше его, привычного к любому шуму, не будило во дворце ничего. Но слышимые звуки по громкости не уступали тем, с которыми команда «Ласарры» травила снасти, ставила паруса и катила пушки, а может, даже превосходили их.

Покачиваясь и зевая, Дуан вышел на свой балкон и оглядел внутренний двор. Здесь было пусто — звуки, кажется, доносились из другого, смежного, скорее всего, прямо из главного, а разбавляли их звуки из конюшенного. Дуан еще раз зевнул и сонно посмотрел вниз: там его все же привлекло почти незаметное движение.

Балконы в королевском флигеле располагались ступенчато: верхний из шести был меньше других, под ним выступал второй, под вторым — третий, и так — донизу. Нижний напоминал скорее просторную веранду, где некоторые прежние короли любили собирать вечерами гостей. Талл Воитель владел всеми этажами флигеля; так осталось даже после смерти его супруги, исчезновения сына и переселения принцессы Розинды в женское крыло. Вернувшийся Дуан облюбовал только шестой этаж, на котором жил и в детстве. Остальные пять он отдал «под лучших гостей», правда, предоставил советникам Внешнего ведомства самостоятельно определять, какие гости — лучшие. Один такой гость, по-видимому, уже обживал покои.

На балконе прямо под балконом Дуана, облокотившись на перила, полубоком стоял юноша. Он оделся довольно тепло для Альра’Иллы, по крайней мере, сине-серая рубашка была соткана из плотной ткани, а сапоги — приспособлены скорее для снегов и грязи, чем для аккуратных набережных. Кто-то из стран с длинным фииртом, не иначе, и особа знатная: одежда выглядела дорогой.

Видимо, услышав шум, незнакомый принц задрал голову и удивленно уставился на всклокоченного соседа сверху. Волосы у юноши были светлые, длинноватые и прямые, а кожа бледная, даже скорее белая, хотя и с легким здоровым румянцем на скулах, выдающим привычку к жизни на воздухе. Дуан в очередной раз зевнул, помахал рукой и, развернувшись, пошел спать дальше.

Когда он проснулся повторно, Лува поднялась еще на пару ступеней. Снаружи продолжали шуметь, и теперь шум приблизился, влившись и в королевский двор тоже. Дуан примерно догадывался, что последние гости должны прибыть не раньше, чем после обеда, а первые — учитывая известную привычку местной знати путешествовать отнюдь не налегке, — вряд ли обустроились. Поэтому он отдал распоряжение принести завтрак прямо к себе в покои. Между делом он подумал, что не отказался бы от компании Кеварро или Розинды, но советник мог вовсе не прибыть сегодня во дворец, а сестра всячески демонстрировала прохладность в последние дни и вряд ли сменила гнев на милость.

Дуан опять вышел на балкон и посмотрел вниз. Юноши там не было, да и вообще вблизи не обнаружилось никого.

— Значит, ты — мое единственное общество, — грустно сообщил Дуан Плингу.

Поросенок миролюбиво хрюкнул. Он не особенно возражал.

Громкий стук в дверь раздался, когда Дуан уже пил кофе, а Плинг вовсю уплетал кремовое пирожное. Ожидая чего, вернее, кого угодно, Дуан поднялся, прошел несколько сквозных комнат и, отодвинув длинный засов, выглянул в коридор.

— Чем я…

Никого не было, только на дальнем конце, возле лестничного спуска, как обычно виднелись силуэты часовых. Торн и Ронг одновременно повернули на голос головы.

— Что-нибудь не так, ваша светлость?

— Или что-нибудь нужно?

Небритые физиономии светились энтузиазмом. Торну и Ронгу, конечно же, льстило, что Дуан повысил их, поставив в постоянный караул на свой этаж и освободив от необходимости охранять что-либо другое, кроме своей «сиятельной персоны». Они вряд ли догадывались, что «сиятельная персона» сделала это, чтобы иметь возможность как беспрепятственно покидать покои, так и принимать гостей, которых во дворец не приглашали, если такие гости объявятся. Двое сменщиков Торна и Ронга были примерно такими же недалекими, зато такими же преданными.

— Нет, все в порядке! — отозвался Дуан, отсалютовав им. — Много гостей понаехало?

Кстати, еще «сиятельная персона» ценила в стражниках равнодушие к своей несколько замусоренной и очищаемой с большим трудом речи: обе физиономии так и остались непроницаемо радостными.

— Куча! — откликнулся Торн. — Всё провоняли своими духами.

Дуан, поколебавшись, уточнил:

— А кто живет подо мной?

Часовые переглянулись и пожали плечами.

— Какой-то принц, которого еще ваш отец хотел пригласить. Маары церемониймейстеры сочли его достаточно важным гостем, чтоб поместить тут. Вы против?

— А он тоже душится? — с любопытством поинтересовался Дуан.

— Нет, он тут один, кажется, не душится. По крайней мере, я, пока поднимался, ничего не учуял, — сказал Ронг и, сняв шлем, почесал макушку.

— Славно. — Дуан махнул им и закрыл дверь.

За несколько швэ беседы он уже почти забыл о странном стуке и только чудом, развернувшись, успел выхватить из-за пояса кинжал. Точный удар разрубил что-то, летящее прямо в голову; «что-то» оказалось небольшим яблоком, которое с хрустом распалось пополам. Плинг, учуяв еду уже по звуку ее падения, с цоканьем потрусил навстречу.

— Я просто проверял, не заплыл ли ты здесь. Но помни, в следующий раз захочу проверить это ножом.

Железный стоял в проеме между двумя комнатами и держал второе яблоко, покрупнее. Дуан в нерешительности замер с поднятым оружием; спохватившись, вынул платок и начал обтирать запачканное соком лезвие.

— Привет, Багэрон. Какая неожиданность.

Тайрэ не двигался с места, только внимательно наблюдал за каждым его движением. Дуан вчетверо сложил платок и убрал кинжал, потом наконец приблизился.

— Как ты сюда попал?

Губы дрогнули в мягкой усмешке, усмешке «сам ведь знаешь», которая Дуану очень льстила.

— Ты же для этого поставил туповатую стражу, которой достаточно одного отвлекающего шороха на лестнице? Та, что этажом ниже, не многим лучше.

— Да, но где ты прятался, когда я открыл?

А вот это была усмешка «подумай получше». Дуан вздохнул. Железный пояснил:

— Я достаточно знаю здесь каждый гобелен и каждую подвижную панель в стене. Да и вообще, проскользнуть за твоей спиной, когда ты так широко распахнул дверь, что даже часовые лицезрят лишь твою выглядывающую голову, — нетрудно. Так или иначе… здравствуй, юный Сокол. Рад видеть тебя живым, здоровым и не таким кошмарно бородатым, как в последний раз.

Теперь они стояли рядом, и Тайрэ потрепал Дуана по плечу. Вышло, как обычно, немного болезненно: пальцы были все же слишком сильными, и рассчитывать их движения Железный так и не научился. Тем не менее Дуан порадовался и такому приветствию. Он немного опасался, что вместо него будут вопросы вроде «Сколько, проклятье, еще тебя ждать?»

— Ты голоден?

— Хороший и правильный вопрос гостеприимного хозяина, но нет. — Тайрэ надкусил яблоко. — Я просто заглянул проверить, цел ли ты и не трещат ли нитки в твоей безумной авантюре. Ино Милосердный. Ха.

Впрочем, «ха» было скорее одобрительным, и Дуан с самодовольной улыбкой сделал плавный приглашающий жест.

— Идем, посидим. Я хочу знать, зачем вы здесь, ведь я сказал Дарине, чтобы вы не приближались…

— Ты же помнишь. — Тайрэ последовал за ним. — Мы стараемся не творить никаких кровавых дел в Большой Отлив: Вирра-Варра с Моуд вечно шлют шторма тем, кто нарушает этот завет. Так что «Ласарра» встала в тайной бухте, здесь мы отдохнем, да и заодно подлечим пару-тройку тех, кому досталось за время, что тебя нет.

С этими словами Железный опустился в глубокое кресло, положил на колени широкополую шляпу и вытянул ноги в остроносых сапогах, начищенных до блеска. Дуан невольно отметил, что наставник оделся не как обычно: на нём красовался один из камзолов, которые раньше без дела висели в шкафу, — дорогие, совсем новые или просто хорошо сохранившиеся, трудно сказать. И поскольку мода в Альра’Илле менялась медленно, Тайрэ легко было бы принять за одного из гостей замка, баронов средней руки или за влиятельного военного, к примеру. Странным могло показаться только то, что руки в такую жару скрывали перчатки… но у знати ведь бывают всякие странности.

— Мы ходили за одним кладом. К сожалению, вместе с нами туда пошла пара команд чьих-то Соколов и еще какие-то ребята на мелкой бригантине. Мы внушительно их ощипали, но не без потерь. Зато твоя животина помогла нам найти камешки на раз. — С этими словами Железный махнул на Плинга, который как раз входил в комнату с кусочком яблока в пасти.

— Значит, вы давно здесь? — Дуан сел рядом, в соседнее кресло.

— Прилично. И Дарина еле уговорила меня отдать хрюшку. У нее — у нашего боцмана, конечно, а не только у свиньи, — вообще к тебе особая слабость.

Дуан с усмешкой отвел глаза.

— Да брось. У нее она ко многим.

— Дарина еще объявится, — многообещающе сообщил Тайрэ. — Держи ее в узде, будь любезен, чтобы не развратничала с кем попало.

— А ты? — тихо уточнил Дуан. — Мне… неуютно в этой шкуре. Заглядывай иногда, или я рехнусь.

На него посмотрели особенно пристально; трудно было понять, какая эмоция отразилась в белесых глазах. Она могла быть раздражением, но могла и не быть. Даже, скорее всего, не была, судя по вновь появившейся слабой улыбке.

— Не знаю, Ино, дел довольно много. Раз уж стоим в гавани, поменяю часть оснастки, докупим парусины. Переберу с Тери крошку. Да и вообще…

«Крошкой» Железный ласково называл механическое нутро «Ласарры», это было почти единственное, о чем он вообще говорил ласково.

— Я все же надеюсь повидать тебя еще и получить пару ценных советов. — Дуан снял с грозди несколько красных виноградин. — Считай это королевским приглашением, а от королевских приглашений нехорошо и опасно отказываться.

Тайрэ хмыкнул, отгрыз еще кусок от яблока и покачал головой.

— Не дерзи мне, юный Сокол, особенно учитывая, что корона все еще падает с твоей бедовой макушки.

Дуан, пропустив это наглое замечание мимо ушей, откинулся назад и как ни в чем не бывало подмигнул.

— Тем более в таком виде тебя вряд ли опознают. Будто ты… — он кинул очередную виноградину в рот, — ну, часть всего этого ряженого кошмара.

Тайре опять пытливо посмотрел ему в лицо.

— Кто знает…

Дуан не отвел взгляда, а только повторил с чуть иной интонацией:

— Кто знает…

Довольно часто, с самого начала знакомства, едва ли не с первого дня, Дуан задумывался: откуда даже в такой не лишенной благородства пиратской гильдии, как Волки, мог взяться человек вроде Багэрона Тайрэ? Слишком многое отличало его от других капитанов, но рассуждать об этом, тем более спрашивать, было трудно: попытки встречались неизменно насмешливо и разбивались о какой-нибудь остроумный ответ.

«Слишком многое» выражалось в мелочах, зато мелочей было немало. Количество книг в каюте — просто огромное. Неизменно чистые рубашки и расчесанные волосы. Речь, которая легко превращалась из помоев последнего бродяги в изысканные рассуждения аристократа. Неукоснительно соблюдаемый кодекс чести и, конечно, тот факт, что Тайрэ знал прозвание наследного принца — «Сокол». Но вопросов, откуда это знание, Дуан почему-то никогда не задавал. Может, потому что постепенно уверовал: наставник знает вообще всё на свете, так ли это странно?

— Эй. Спишь, королевское величество?

— Нет…

Железный сунул руку в карман и вынул маленький серебряный ключ.

— Тогда я тебе кое-что покажу.

Он встал; Дуан послушно поднялся и пошел следом, с трудом скрывая любопытство. Тайрэ уверенно пересек несколько покоев, не удостоив их роскошную обстановку и беглым взглядом. Он остановился в неприметной комнате, на которую Дуан никогда не обращал внимания: помещение скорее напоминало чулан, и там стояло несколько чучел, сделанных из охотничьих трофеев отца. Теперь чучела вынесли, и стало отчетливо видно: здесь, за рыжим медведем, занимавшим раньше большую часть пространства у стены, прячется еще одна дверь. Железный вставил ключ в узкую длинную скважину, повернул и дернул простую металлическую ручку.

— Это может тебе пригодиться.

Сразу за дверью начиналась крутая лестница, ведущая в маленький, совершенно «слепой» внутренний дворик. По ширине он был как три или четыре больших колодца, если бы между этими колодцами снесли стены и завалили дно булыжниками. Был и второй проход на пятачок: снизу, в одной из стен; его закрывали створки из толстого необработанного дерева. Прикинув и припомнив, Дуан догадался, что за этими створками находится конюший двор и сами конюшни.

Тайрэ спустился на пару ступеней и обернулся.

— Те ворота — на соплях. Откроешь с легкостью, только не забудь смазать петли. Это все же лучше, чем каждый раз обманывать стражу. Тем более что однажды она может не обмануться.

Дуан потянул носом воздух и уловил слабые запахи сена и навоза, подтвердившие его догадки.

— А что тут было раньше, в этом дворе? И откуда ты…

— Королевские отхожие места, пока во дворце не провели системы слива и подачи воды. — Тайрэ фыркнул, заметив замешательство Дуана. — Не знал? Да, это все появилось и укоренилось только после того, как твой отец пожил у нуц. Это ведь они у нас чистоплотные.

На второй вопрос, не заданный до конца, Тайрэ не ответил. Дуан не стал повторять, помня, что наставник всегда все прекрасно слышит, но так же прекрасно и прикидывается глухим.

— Интересно. Вернемся?

Железный лишь чуть вытянул руку вперед и вложил ключ Дуану в ладонь.

— Мне пора. А его береги. Можешь заказать новый замок на всякий случай, но вообще-то эта вещица существует в одном экземпляре.

Дуан не сдержался и все же спросил:

— Откуда это именно у тебя?

— От твоего отца. Но это было еще задолго до тебя. И до многого. Думаю… ты узнаешь. Но не сейчас.

Ответ был слишком простым и при этом не давал ничего.

— До встречи, Ино. Ты молодец.

Железный развернулся и пошел по ступеням вниз, на ходу надевая шляпу. Дуан с трудом удержал тяжелый вздох. От Багэрона Тайрэ пахло морем, и он возвращался именно туда. А ему, королю Ино ле Спада, предстояло прямо сейчас начинать делать вид, что он озабочен предстоящим большим ужином. Хотя время завтрака еще даже не закончилось.