Глава 27

Караван из десятка больших возов неспешно катился по наезженной, но пыльной дороге. Земля, стертая в труху, понималась за повозками и долго висела пылью. По обеим сторонам стояли деревушки, вросшие домами в землю по самые соломенные крыши, с маленькими слюдяными окошками, окруженные огородами, полями с посевами и лугами. В воздухе витал запах полевых трав вперемешку с запахом навоза, которым были удобрены деревенские огороды. Изредка попадались небольшие рощи.

В каждую повозку, крытую тентом из плотного холста, были запряжены две лошади. Впереди каравана метрах в пятидесяти ехали два конных охранника. Артем сидел на козлах первой повозки рядом со звероватого вида возницей. Голова возницы заросла густой порослью из черных спутанных волос, вылезающих во все стороны из-под бесформенной шапки на голове, и такой же густой бородой, росшей, казалось, из-под самых глаз. Этакий киношный разбойник из сказок. Был он молчалив и за все время поездки не проронил ни слова. На несмелые попытки Артема пообщаться он отвечал полным молчанием. В конце концов землянин оставил попытки разговорить соседа и сосредоточился на созерцании местности.

В караван он попал не по протекции хитрого приказчика, который просто хотел обманом получить рукль. Это понял Артем, когда нашел начальника охраны каравана, следующего в Чизидор – главный город одноименной восточной провинции. Его путь проходил как раз через Арагс.

Крепкий широкоплечий воин сорока лет с лишком, на взгляд Артема, после упоминания имени приказчика только сплюнул ему под ноги и отошел от парня.

– Я, кроме того, и начинающий маг, – сказал землянин в спину уходящему воину. – Могу полечить или поставить небольшой щит.

Вот это дополнение к рекомендации жуликоватого Марка с рыбного склада и сыграло решающую роль в том, что его приняли в караван. Начальник охраны вернулся:

– Не похож ты на мага, парень. Врешь, поди.

– Не вру, я ученик Аногурской школы магии. Был на стажировке у одного конта, выполнил для него работу, и он, дав сопроводительное письмо в школу, меня отпустил.

– А что же ты делаешь здесь, в соседней провинции? – Воин все еще не был удовлетворен ответами Артема, но видно было, что тот его заинтересовал.

– У меня еще десять дней до конца практики, и мой отец-торговец отправил меня с письмом к своему торговому партнеру в Арагс.

– Хм. Отец торговец, значит. А как зовут партнера твоего отца? – Воин хитровато прищурился, по уголкам его глаз разбежались лучиками морщинки, и он стал похож на гончую, готовую броситься вслед за убегающей добычей.

– А вы всех торговцев знаете в Арагсе? – в свою очередь спросил Артем. Допрос начальника охраны его нисколько не смутил. Во-первых, он понимал, что его могут принимать за наводчика банды, и он понимал осторожность воина. Тот отвечал за безопасность и подставляться не хотел. Во-вторых, у него было письмо к торговцу, пусть не от отца, но это ничего не меняло. Он говорил правду, ну или почти правду.

– Всех не всех, но знаю многих, – ответил тот.

– Ну, если знаете такого торговца Миха Валенсу, то, может, скажете, как его найти?

– Валенсу знаю, парень, – уже успокоившись, ответил тот. Парень был прилично одет, что говорило о его достатке. Знал купца из Арагса и не был похож на разбойника, пытающегося вызнать о товаре в караване. – Найти его можно на городском рынке. У него там магазин редких товаров. Только сперва покажи мне письмо конта.

В королевстве не было повсеместной грамоты среди населения, это Артем знал. Но такой человек, как начальник охраны, обязан был уметь читать и писать. Да и учиться этому не надо было. Заплати магу с патентом – и обучишься грамотности, как это сделал Артем.

В королевстве вообще была интересная властная вертикаль. Артем многого не знал, но то, что ему рассказал Артам, удивляло. Наверху был король, он властвовал над всем королевством. В королевстве было больше двадцати провинций. Сколько их точно, не знал даже Артам. Управлялись провинции наместниками – ландстархами, которые обладали большой властью в провинции. У них были в подчинении королевские полки и своя дружина. В сельской местности все деревни и села были розданы служилому дворянству – контам – на кормление. Все конты были вассалами короля и платили налоги лично в казну королевства. Имели дружины и в случае войны составляли дворянское ополчение. Если конт не мог оплатить налоги, у него забирали все земли и поместье. Не у всех, оказывается, контов были замки. Такие дворяне, лишившиеся всего, или дворяне без поместий и земли, назывались риньерами. Женщины-дворянки не могли владеть землями. Еще были непонятные для его понимания канганы – это правители нескольких провинций. Канганы севера, юга, запада и востока. Но чем занимались они, не знал даже Артам.

С точки зрения Артема, это была эффективная система сдержек и противовесов. Наместники не давали в своих провинциях контам творить произвол и следили за сбором налогов. Дворяне не давали ландстархам даже повода подумать о мятеже. Вроде все просто и логично.

– Все письмо читать не дам, – ответил он, помня завуалированную насмешку конта. Он развернул лист с печатью и показал его. Магическая печать аристократа – владетеля деревень и сел, какими были все конты, – на начальника охраны произвела впечатление.

– Хорошо, штудент, поедешь с нами, я распоряжусь. Меня зовут Корта Тяжелая Рука, я, как ты знаешь, начальник охраны каравана. Поедешь на первом возке. Понял? В случае нападения разбойников, избавь нас Хранитель, – он осенил себя знаком, – поставь свой щит и прячься. Потом полечишь раненых. Еда за свой счет. Если вопросов нет, ступай вон туда, – он показал рукой в голову колонны. А с Марком больше не связывайся – обжулит.

Вот так Артем попал в караван. Ехать все же лучше, чем брести по дороге пешком и глотать пыль от проезжающих мимо конных всадников, экипажей и караванов. Тракт, ведущий на восток королевства, был весьма оживленным. Кроме того, была большая вероятность встретиться с грабителями. Так он просидел, созерцая природу, до вечера.

Караван днем остановок не делал и остановился в придорожном постоялом дворе, когда начало темнеть. Свободных комнат не было, и Артем, плотно поев в зале, ушел, как и многие, на сеновал за конюшней, там расстелил мантию. Подложил сумку под голову. Из сумки вылез сонный Свад, ухватил принесенные ему хлеб и колбасу и тут же скрылся. Артем с безразличием воспринял исчезновение гремлуна, улегся и уснул.

Зато проснулся Артам. Он некоторое время бесцельно валялся на сене. Сон не шел. Поворочался, задумавшись. Угроза смерти через подселение в свинью на него подействовала отрезвляюще. Страх быть съеденным целиком заполнял его душу. По своей природе он был человеком впечатлительным и в детстве, наслушавшись сказок о пьющих кровь призраках, выползающих из-под кровати в темноте, не мог уснуть. Так и сейчас его воображение рисовало ему яркие картины переселения в жирного хряка, которого он видел у себя дома. Представил, как сначала его кастрируют, потом зарежут и опалят. Не в силах справиться с навалившемся на него страхом, он встал и начал ходить по сеновалу.

Скоро его хождение надоело другим пришедшим спать сюда. Черноволосый мужик, выбрав оглоблю побольше и потяжелее, пригрозил избить его, если тот не прекратит мешать спать остальным.

Увидев оружие в руках мужика, похожего на бандита, Артам струхнул. Он не был смелым человеком и в ссоры старался не лезть. Но это если он был трезвым. А когда вино било в голову, он терял рассудок и всякую осторожность. Бросался в драки очертя голову и, несмотря на большой рост и физическую силу, всегда получал сполна. А сейчас он с опаской глянул на оглоблю и не споря вышел и огляделся. Снаружи вечерело. Он находился на постоялом дворе.

Артам, скучая, послонялся по двору, и когда ему это надоело, решил зайти в обеденный зал, где собирались приезжие, ели, пили и делились новостями. Он сам себе сказал, что пить вина не будет и встревать в различные неприятности тоже. С твердой решимостью просто посидеть и поглазеть на людей он вошел в шумный зал.

В плохо освещенном масляными плошками большом помещении танцевала девушка – быстро двигая бедрами и руками, она сновала меж столов. Ей в такт подыгрывал на дуде старик. Подвыпившие караванщики одобрительно гудели и стучали кружками по столам. За одним столом несколько человек играли в карты. Присмотревшись, Артам понял, что играют в его любимую игру – золу. Игра была простой. Раздавалось по четыре карты, и две из них можно было обменять. У кого был лучший расклад, тот и выигрывал. Артам тихонько уселся рядом и стал наблюдать. Сидящие лениво играли на медяки. Заметив подсевшего паренька, курносый светловолосый парень с веселой улыбкой, чуть постарше него, кивнул ему, как старому знакомому:

– Ну что, маг, не хочешь сыграть?

Артам пожал плечами, поискал деньги в карманах жилетки и нащупал кошель. Открыв его, он насчитал десять руклей и тридцать медяшек разного достоинства.

– Ну что же, сыграть можно, – решился он, подумав, что игра на мелочь не такой уж большой грех и за это его вряд ли изгонят из тела.

– Тогда подсаживайся, – улыбнулся курносый. – Эй! – крикнул он служке. – Вина нам кувшинчик, и побыстрее. Я угощаю, – вновь простодушно улыбнулся он.

«Недотепа!» – глядя на парня с простым лицом и светлыми голубыми глазами, решил Артам. Он взял в руки колоду и раздал карты.

Игра поначалу шла с переменным успехом. Он то выигрывал медяк, то его проигрывал. От вина Артам отказывался, но, видя, как напарники попивают из своих кружек, глотал слюну. Затем ему стало фартить. Когда приговорили весь кувшин, Артам уже выигрывал три рукля. Настроение у него было приподнятым, и он тоже подозвал обслуживающую зал молодую женщину.

– Кувшин вина, красного! – крикнул он и улыбнулся довольной улыбкой сидящим. – Я угощаю.

– Вот это ты молодец. – Игроки поочередно хлопали Артама по плечам и спине, выражая свою радость.

Когда принесли вино, налили и ему.

«Ничего плохого с одного стаканчика не будет», – решил он и выпил. Затем еще одну кружку. А вскоре он проиграл свой выигрыш и все наличные деньги.

– У меня больше ничего нет, – заплетающимся языком пробурчал он и стал вставать.

– Подожди, друг, – остановил его курносый, – у тебя есть одежда, ставь ее. А я поставлю все деньги на кон.

– Идет, – согласился Артам. Он уселся и взял в руки розданные карты. У него было два туза, восьмерка и десятка разной масти. Расклад неплохой, а если повезет в прикупе, он может найти масть или туза. А может, самого Везунчика. Он сбросил десятку и даму и вытащил две карты из колоды.

Тройка и четверка. Он открылся и с досады сплюнул. У курносого были три дамы и Везунчик – карта, которая заменяла любую другую по желанию игрока. Четыре дамы били двух тузов Артама.

Артам, понимая, что его сейчас разденут, встал и, набычась, зло проговорил:

– Одежду не дам! – Он сжал здоровенные кулаки и приготовился к драке.

– Да и не надо, маг. Мы последнюю партию так играли, на интерес, – засмеялся курносый. – Правда, парни? – Он обернулся к остальным игрокам.

– Правда, – загалдели трое.

Курносый разлил остатки вина, и они выпили.

– Пойдем, освежимся на воздухе, – обратился он ко всем и, не ожидая их ответа, направился на выход.

Артам некоторое время смотрел им вслед, размышляя о том, что произошло, но затем его мысли стали путаться, и он решил пойти спать на сеновал. Грузной, пошатывающейся походкой он прошел до двери, постоял, пытаясь вспомнить, куда идет, затем махнул рукой и вышел. В следующий момент его голова будто развалилась на части, и он провалился во тьму.

– Арингил! Парню надо помочь! Если он утром проснется и узнает, что Артам проиграл его деньги и одежду, то он его точно выселит, – бегала по плечу взволнованная Агнесса. Ангел сидел хмурый, понимая, что Артем, придя в себя, просто так это дело не спустит на тормозах. Но и вмешиваться было нельзя. Артем стоял перед перекрестком. Выбор оставался за ним. Артам свой выбор сделал, и что перед ним маячило в будущем, знала только Агнесса. И по тому, как она разволновалась, выбор был между плохим и очень плохим.

– Мы не можем сейчас вмешиваться. Ты это знаешь сама. Когда Артем пройдет свой перекресток, можно будет с ним поговорить, – ответил он, понимая, что это звучит не так, как хотела слышать тифлинг.

– Арингил, потом будет поздно, – помертвевшим голосом ответила девушка. – У Артама только два пути: один – в могилу, другой – в свинью.

– Что, один путь так прямо и указывает на свинью? – не поверил ангел.

– Нет, так прямо не показывает. Там туман, но ты слышал угрозы землянина. Такой человек не остановится, пока не исполнит угрозы.

– Это еще не так однозначно, – попытался как-то успокоить ее Арингил. – Не надо сгущать краски. Конечно, многое будет зависеть от Артема. От того, как он воспримет сегодняшнее происшествие. Но я должен заметить, он не такой жестокий человек, как тебе могло показаться. А вот если сейчас выдернем его сюда на переговоры, мы можем совершить непоправимое. Можем вообще потеряться, и нас вышвырнут как профнепригодных. Ты хочешь быть сломанной и вышвырнутой на самое дно? Вместо нас придут другие. А мы навсегда останемся калеками и будем побираться. Для меня уж лучше раствориться в эфире, чем влачить жизнь изгоя. Давай доверимся Артему. – Он подошел к девушке и приобнял ее за плечи.

– В конце концов, это и наша судьба. – Тифлинг прижалась к нему и, тяжело вздохнув, смирилась. – Как у нас говорят, – ответила она, – чему быть, того не миновать. – Впервые кто-то еще, кроме матери, готов был с ней разделить любую участь.

Артем проснулся от того, что ему на лицо текла холодная вода. Он фыркнул, открыл глаза и увидел Свада, который из ладошек лил воду ему на лицо. Голова болела, и во рту был знакомый противный привкус алкоголя.

– Ты чего балуешься? – раздраженно спросил Артем и попытался сесть. Голова предательски закружилась, и он, хватая воздух руками, повалился на спину. Больно ударился затылком и ойкнул. Потрогал голову, и его рука стала мокрой и липкой. Волосы на затылке слиплись.

– Вот гад! – вскипел Артем, понимая, что его опять подставил Артам. Сволочь, вновь напился и куда-то вляпался. Артем полежал, чтобы успокоиться, считая до десяти, и, когда это не помогло, стал считать до двадцати. Но и это не помогало, ненависть к сожителю переполняла его, мешала думать и принимать решение. Оттого, что он не мог добраться до паршивца и хотя бы набить тому морду, Артем стал подвывать. Разные чувства, которым он даже не мог дать определения, разрывали его на части, рвали в клочья сознание и постепенно сводили с ума. Арингил и Агнесса, прижавшись к друг другу, с ужасом смотрели на то, как менялся землянин.

Сначала Артем не сопротивлялся бурному потоку безумия, так ему было легче. Затем, когда оно наполовину захватило его разум и вместо него стал выглядывать дикий зверь, появился слаборазличимый образ человека, идущего к нему. Он шел издалека, выплывая из мути, увеличиваясь в размерах и обретая узнаваемые черты. Наконец он подошел к Артему, и тот узнал убитого бандитами батюшку Алексея.

– Трудно тебе, Артем? – то ли спросил, то ли констатировал чернобородый мужчина со спокойными умными глазами. – А ты сражайся! – сказал он. – Борись! Ты думаешь, что сражаешься с Артамом, сынок? Нет, ты ведешь брань с самим собой. Это твоя обида, твоя ненависть к человеку из этого мира. Твое осуждение его поступков. Ты не хочешь страданий, не хочешь испытывать скорби? Но это невозможно. Смирись, как наш Господь смирился с муками, взойдя на крест, и сражайся за себя, а не с собой. Не с собой!

Образ батюшки стал исчезать. Голос – таять, затихая, и только отголосок остался в памяти – «сражайся за себя», – как якорь, удерживая Артема, чтобы не ухнуть, не упасть целиком в пропасть безумия.

– Как сражаться? – попытался закричать он и не смог. Частичка сохранившегося разума, как прилив, принесла слова молитвы. – «Отче наш…» «Отче наш…» – начал повторять Артем и, как по тонкой веревке, спущенной ему сверху, стал вылезать из поглощающего его болота. – «Отче наш…» – уже в который раз произнес он молитву и увидел сквозь ресницы восход солнца. Услышал пение утренних птах. Почувствовал ветерок, обдувающий лицо, боль в районе затылка и заплакал.

Он плакал от нахлынувших совсем других чувств, чем были прежде. От горя по убитому настоятелю церкви в Широком Карамыше, от радости, что смог справиться и не стать безумным. От того, что он – это вновь он. И много еще от чего, чего он не мог понять и объяснить себе.

– Ну, человек, ты меня и напугал, – услышал он обеспокоенный голос рядом. Повернул голову и увидел сидящего у водопойного корыта для лошадей Свада. Слабо улыбнулся и, собравшись с силами, прочитал заклинание исцеления. Через десять минут он был уже в порядке и, смывая кровь с затылка, слушал историю ночных похождений Артама. Ненависти к нему он уже не испытывал. Артем осознал через откровение, что это его крест, и ему надо донести его до конца. «За себя борись!» – отложилось в памяти, как прибитое гвоздями. Прибитое к живому с болью, с кровоточащей раною, которая саднила и не давала покоя.

Артем прошел на сеновал, надел мантию, нацепил сумку и пошел в зал. Был он там первым и просидел один около часа, пока не стали собираться проезжие. Появился и курносый. Увидел Артема и остановился, словно напоролся на стену. Но Артем улыбнулся и помахал ему рукой.

– Чего тебе? – спросил хмурый парень, имени которого Артам так и не удосужился узнать. Артем достал золотой барет и положил на стол. Глаза курносого на мгновение алчно блеснули и спрятались за равнодушным выражением на лице.

– Хочу отыграться. Вернуть проигрыш и одежду.

Стоявший парень задумался. Затем улыбнулся.

– Хорошо, маг, играем один раз. Если ты выигрываешь, я отдаю двадцать два рукля, семьдесят драхм и твою одежду. Проигрываешь – и с тебя два барета.

– У меня только один барет, – ответил Артем. Он накрыл монету ладонью.

– Ничего страшного. Отработаешь, если что. – Курносый был весел, в его глазах в этот момент как будто заплясали чертики.

– Договорились, – согласился Артем.

Курносый сел, достал колоду и протянул Артему.

– Раздавай, маг.

Он все так же добродушно улыбался. Вокруг них собралась небольшая толпа зрителей.

– Сам раздай, – отмахнулся Артем и стал ждать. Курносый пожал плечами и принялся за раздачу.

Карты Артема лежали перевернутыми на столе, курносый посмотрел свои и спросил:

– Менять будешь?

– Нет, – ответил Артем и продолжал спокойно смотреть на курносого.

– Что, даже не посмотришь? – с интересом разглядывая мага, спросил тот.

– А зачем, я и так выиграл.

– Ну как знаешь, а я поменяю одну.

Он выкинул одну карту и потянулся к колоде. В это время Артем быстро схватил курносого левой рукой за запястье. Вывернул его руку и задрал рукав рубахи. К руке игрока выше запястья была привязана веревочка, под которой были спрятаны карты.

– Шулер! – ахнула толпа. Но курносый ждать развития дальнейших событий не стал. В его свободной руке из ниоткуда возникло недлинное тонкое лезвие. Только сделать он ничего не успел. Артем, готовый к такому повороту событий, перехватил правой рукой его руку с ножом. Повернул и с размаху, используя силу самого карточного шулера, вонзил стилет в руку, до сих пор держащую карты. Рука карточного шулера оказалась пригвожденной к столу. И в следующий миг раздался вопль боли.

Артем стоял на пороге постоялого двора, провожая глазами уходящий караван. На перекладине ворот висел карточный шулер, и это было для него благодеянием. Церковь таких проходимцев считала одержимыми и после мучительного обряда изгнания злых духов сжигала на костре. Остальные товарищи игрока скрылись. Он получил обратно свою одежду и деньги. Вроде все вернулось на свои места. Но начальник охраны каравана подошел к нему и сурово произнес:

– Значит, так, штудент, ты с нами дальше не едешь. Беспокойный ты человек и притягиваешь к себе неприятности. Так что добирайся один, – сказал, как отрезал. Не обращая внимания на обескураженного Артема, он развернулся и покинул постоялый двор.

О том, что светловолосый паренек с простодушным взглядом жулик, ему сказал Свад. Гремлун как-то умудрялся прятаться в таких местах, где его никто не видел, зато он видел все. На кухне он поел и пошел наблюдать за Артамом. От его глаз не укрылось, как выигрывает курносый, но ничего с этим поделать он не мог. Потом махнул рукой на непутевого человека и ушел спать на крышу сеновала. Утром проснулся рано, до рассвета, и решил справить нужду свысока. Встал на крышу и увидел раздетого дылду…

– Ладно, друг Свад, устраивайся поудобней. Ничего, доберемся пешком, – проговорил Артем и спустился с крыльца постоялого двора.