Глава 18

Я пыталась поговорить с ним с самого утра, но никак не удавалось. Вокруг Эрнана всегда было много людей, что-то обсуждали, решали, я не пыталась вклиниваться. Он видел меня, кивнул мне. «Сейчас, Тиль….» Он не мог бросить все, я понимала.

Я хотела поговорить наедине.

Потом Эрнан уехал в город и вернулся только к вечеру.

Такое странное ощущение пустоты.

Море все еще было неспокойно, над берегом с криками летали чайки, иногда залетали и к нам, кружили над садом.

Я толком не понимала, как все закончилось. Чего ждать? Судя по тому, как бегает Эрнан – закончилось не очень.

Вечером Эрнан пришел сам.

Деликатно постучал в дверь, я открыла.

– Тиль… – хмуро сказал он. – Как ты?

– Хорошо, – сказала я.

Он обнял меня за плечи, притянул к себе, и я вдруг поняла, что нестерпимо щиплет глаза. Слезы подступают, и я ничего не могу поделать.

Всхлипнула. Судорожно обхватила его. Только сейчас, наверно, до конца осознала, что все хорошо, ничего больше не угрожает.

Ведь все хорошо?

Я чувствовала напряжение. Он хочет что-то сказать мне? Что-то важное?

– Ну, что ты, Тиль, все уже закончилось.

Все закончилось. Я не могла ни о чем думать. Главное, что сейчас он жив и все хорошо. Я так испугалась за него.

Кивнула и всхлипнула еще громче.

Я обнимала его, уткнувшись носом в его плечо, понимала, что – да, все закончилось, но не могла остановиться. Слезы вдруг хлынули наружу. Все, что накопилось, что так долго держалось внутри, весь ужас и напряжение…

Мы так и стояли с ним у дверей, я рыдала навзрыд, а он нежно гладил меня по волосам, по спине, шептал что-то тихое, успокаивающее, почти не имеющее никакого значения.

Все хорошо.

И все казалось так просто. Теперь все решится само. Ничего плохого больше не может случиться. Нет ничего вокруг нас…

– А как Исар? – наконец, спросила я.

– Нормально, – Эрнан чуть усмехнулся. – Они такие живучие, эти дети моря, их не убьешь. Ингрун подлечит, скоро бегать будет.

– Бегать?

– Не бойся, Тиль. Он больше не полезет к тебе. Это я виноват…

– А Тоур? Что он сказал тебе?

– Ничего хорошего, конечно, но я боялся, что будет хуже. Потопа не будет. Чужие корабли Тоур выпустит домой, но наши грозится не выпускать дальше залива и топить. Посмотрим, что будет. Думаю, со временем он отойдет, все наладится. Но с данью на будущий год, конечно, уже никаких фокусов не пройдет, придется играть по его правилам. Ничего, мы как-нибудь разберемся. До следующего года еще нужно дожить.

– Это все из-за меня, да?

Он мягко улыбнулся.

– Нет, это все из-за меня, Тиль. Мне нужно было быть осмотрительнее. И когда все решалось с данью, и вчера тоже. Особенно вчера. Если бы не ты, Тиль… Ты спасла мне жизнь. Ты очень храбрая. Если бы не ты, он бы меня убил.

Эрнан смотрел мне в глаза. Прямо, не отрываясь. Чуть-чуть улыбаясь, чуть-чуть грустно… Напряженно.

– Я…

Не понимала, что сказать.

– Знаешь, если все делать правильно, – сказал он, – то не стоило бегать за тобой и отбирать у Исара. Не обижайся только, правильно у меня все равно не вышло, я как увидел… Нужно было позволить ему забрать тебя. Он бы ничего не сделал, притащил бы тебя домой, ты посмотрела бы, как там живут. Ну, и все. А мне потом только позвать Ингрун, прийти к вам самому и поговорить с Тоуром. Забрать тебя без всякого дурацкого риска и гнева морского царя.

– И почему же ты так не сделал?

Он пожал плечами.

– Не смог. Мне вдруг показалось, что если отпущу, то навсегда потеряю тебя.

Я прижалась к нему щекой.

Я тоже не могу его потерять.

У нас и без того все непросто.

Но он прав, так было бы проще. Правильнее.

Если бы можно было все забыть и начать сначала. Без войн, без лжи, без лорда Коррина.

– Я так испугалась за тебя.

– И я за тебя. Но ты молодец.

Как бы я жила без тебя?

Но…

Он чуть коснулся губами моих волос. Я потянулась было поцеловать его, но он вдруг замер, поджал губы.

Что? Я смотрела на него и не могла понять.

Что-то еще произошло?

И почти паника захлестывает меня. Я пытаюсь понять, найти ответы. Все путается в голове.

Я же вижу, он хочет что-то сказать мне, но молчит. И мне становится не по себе от этого. Он говорит, что все хорошо, но я вижу! Он никогда не был таким.

Ложь?

Он даже Исара снова обманул у меня на глазах. Сделал вид, что бросил кольцо в море, но бросил что-то еще. Камешек? Вот же кольцо, у него на пальце. Да и я видела, когда Исар ударил его мечом – ничего не было. Снова ложь? Чтобы выжить, да. Но он делает это так легко.

Я так люблю его, он мне ужасно дорог! Он готов рисковать жизнью ради меня. Храбрость это или безрассудство? Упрямство? Не отдавать меня никому. Но в то же время… он едет на охоту с другой. И я даже не могу понять, когда он говорит правду, а когда врет мне. Где правда?

Я хочу верить! Я больше всего в жизни хочу ему верить, но столько всего случилось в моей жизни, столько перевернулось с ног на голову, что я не могу. Я пытаюсь найти точку опоры. Что-то, в чем я совершенно точно могу не сомневаться. Никак. Точно понимать, что это правда.

Надо решиться и спросить прямо.

– Ты все еще собираешься жениться на мне? – сказала я.

Он вздрогнул, нахмурился. Так, словно я угадала. Что-то…

– Почему ты спрашиваешь, Тиль?

Что-то такое в его голосе, что замирает сердце. Что?!

– Не знаю… – сказала я. – А лорд Коррин? Мне показалось, вы с его дочерью нашли общий язык.

Эрнан выдохнул, покачал головой. Нет? Дело не в этом? Что-то еще?

– Завтра утром они уезжают.

– Уезжают? Совсем?

– Лорд Коррин еще вернется на нашу свадьбу. А Эйрем – да, совсем. Твоя тетя, возможно, тоже приедет, но не думаю. Она жаловалась, что плохо переносит дорогу.

Моей тете плевать на дорогу, она и пешком дойдет. Но жаловаться, пожалуй, могла. Просто предлог.

Нашу свадьбу.

– Что ты сказал лорду Коррину?

– Что сказал? – почти безразличие в его голосе. – Что меня не интересует его предложение. Если конечно…

Он замолчал.

Я осторожно высвободилась из его объятий.

Что происходит? О, боги! Что?!

– После охоты? Или после того, как отбил меня у Исара? Когда ты ему это сказал?

Зачем это мне? Какое это имеет значение?

Эрнан хмуро смотрел на меня.

– Сразу, как только он предложил мне, – сказал он. – Тогда же, когда твоя тетя предложила увести тебя. Если конечно ты не передумаешь сама.

Мне кажется, или отчаянье в его глазах?

– Я… передумаю?

Мне стало по-настоящему страшно.

Что же такое он хочет сказать мне? У него было такое лицо, словно вот сейчас он снова собирался прыгнуть с обрыва на камни.

– Ингрун хочет поговорить с тобой, Тиль, – сказал он тихо, но очень твердо. – Не бойся, просто поговорить. Сейчас или утром.

Все сжалось внутри.

– Это из-за того, что я ранила ее брата?

– Нет, Тиль. С этим и так все ясно. Не о нем, а обо мне. Не бойся, она ничего не сделает тебе, я буду рядом. Просто поговорить…

– О чем?

Мне казалось, земля уходит из-под ног. Я даже боялась представить.

– Думаю, будет лучше, если ты услышишь это от нее. Когда будешь готова.

– Сейчас, – сказала я.

Уже стемнело. Наверно, стоило бы подождать до завтра, до утра, но я не могла ждать.

Мы вместе шли через поля к морю. Эрнан держал меня за руку. Молчал.

Я молчала тоже.

Боялась спросить.

Я чувствовала, что он тоже волнуется, и это было так странно.

Помог мне спуститься вниз, к воде. На берегу никого не было, но Эрнан шел очень уверенно. Он точно знал, что делать.

Большая луна над морем освещала, словно днем.

– Ты знаешь, как позвать ее? – спросила я.

Кровь – я и сама знаю. Но никогда не пробовала сама. Да и кого мне было звать?

Эрнан кивнул.

Снял сапоги, подвернул штаны до колена, зашел в воду и, дождавшись волны, вымыл руки. Потом достал нож, провел по ладони. Я видела полосу на руке, набухающие капли. Он набрал в ладони немного воды, что-то тихо шепнул. Вода смешалась с кровью. Он наклонился, вылил в море.

Обернулся ко мне.

– Теперь только ждать.

Я передернула плечами. Ночная прохлада это или просто тревога?

Эрнан подошел ко мне, я снова взяла его за руку… мокрую от морской воды.

Когда он рядом – спокойнее.

– Помнишь, ты спрашивала, Тиль, умирал ли я? Был ли по ту сторону? – его голос был удивительно спокоен, и это пугало еще больше. – Помнишь? Выходит, что был. Или, по крайней мере, подошел очень близко.

Лунный свет и резкие тени на его лице, на мгновение мне показалось…

Нет…

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я.

– Я действительно изменился, Тиль. Возможно, пока это не слишком заметно, но со временем… Лучше, если ты будешь знать.

Я немного сжала его руку.

– Ты боишься, что я испугаюсь и отвернусь от тебя?

– Боюсь, – он улыбнулся, но тут же снова стал невероятно серьезным. – Но еще больше боюсь, что ты останешься, потому что решишь, что это твой долг.

Я услышала всплеск волны за спиной, шаги по воде. Хотела обернуться, Эрнан задержал меня.

– Тиль, подожди. Сейчас ты ничего не должна решать. Просто послушай. Хорошо?

Я кивнула.

– Ты привел ее, – услышала я голос. Высокий, звонкий и чистый, словно колокольчик. Певучий. – Подойди ко мне.

Ингрун стояла на самой границе мокрого песка, набегающие волны лизали ее босые ноги.

– Прости, что так поздно, – сказал Эрнан.

– Ничего. Иногда очень тяжело ждать утра. Ты не помешал мне. Подойди.

Он отпустил мою руку, шагнул к ней.

Ингрун казалась совсем маленькой рядом с ним, тоненькой, словно ребенок. Она подошла совсем близко, положила руки ему на плечи, почти вплотную, встав на цыпочки, что-то шепнула ему на ухо, закрыла глаза.

Я видела, как ее пальцы скользнули к его шее и назад, сомкнулись на затылке. Ингрун словно прислушивалась к чему-то, стараясь понять. Долго. Пальцы чуть подрагивали. Мне показалось, я вижу свет. Потом, не отрываясь, руки скользнули снова на плечи, на грудь, задержались у сердца. Свет… теперь я точно видела его, он пульсировал. Тук-тук, тук-тук. Потом руки спустились на живот и еще ниже.

Эрнан стоял неподвижно.

Ингрун кивнула чему-то своему, открыла глаза. Потом снова шепнула Эрнану, тихо, слов совсем не разобрать, словно шелест волны.

Он тоже что-то сказал ей.

Тогда Ингрун повернулась ко мне.

– Теперь ты, – сказала она. – Подойди.

Я едва смогла сделать шаг, не слушались ноги.

– Давно хотела поговорить с тобой, – сказала Ингрун. – Но все не было случая. Дай мне руку, принцесса.

Я собралась протянуть руку, но Эрнан остановил меня.

– Нет. Не прикасайся к ней. Ты обещала. Только поговорить.

Ингрун засмеялась, тряхнула длинными волосами, и волосы взвились, словно их подхватила волна.

– Ты боишься, что через нее я узнаю твои тайны? Ты так и не повзрослел, Нарин. Если я захочу, то узнаю все напрямую, от тебя. Не думай, что сможешь помешать, – она улыбалась. – У тебя не хватит сил противостоять мне.

– Просто поговорить, – сказал он.

– Хорошо. Я держу слово. Тогда отойди и подожди вон там, – она указала на камни у скалы. – Не волнуйся, я не утащу ее на дно.

Я видела, ему нужно было решиться. Даже Ингрун он не доверял полностью.

Я многого не знаю о нем.

Но все же Эрнан послушался. Ушел, сел на песок, поднял камешек, сжал в ладони.

– Ты боишься меня? – спросила Ингрун.

– Немного.

– Это правильно. Людям свойственно бояться того, что они не понимают. Но вы не понимаете даже свои собственные возможности. Боитесь, поэтому не умеете пользоваться. Что ты знаешь о своем брате?

– О Хаддине?

Признаться, я ожидала совсем не этого. Я думала, она хочет рассказать мне об Эрнане. Или все это как-то связано?

– О Хаддине, – согласилась она, в ее глазах сияли крошечные искорки, словно звезды отражались в воде. – Ты знала, что Хаддин родился мертвым?

– Что?

– Не знала? Ты никогда не думала, почему он был таким? Жестоким, бездушным чудовищем? Ненасытным? Почему он убил Оуэна? Почему твой отец не хотел, чтобы Хаддин был наследником, но ничего не мог сделать? Ты знала, что Гаран не племянник тебе?

– Что?

Ингрун засмеялась снова. Знаю, я выгляжу очень глупо сейчас, но…

Я не понимаю.

Все это разом не укладывается в голове.

– Ты не знала, – сказала Ингрун. – Значит, предстоит долгий разговор. Присядь, так будет удобней.

Она опустилась на мокрый песок рядом со мной. Мне не оставалось ничего, как только последовать ее примеру.

– Твой отец, Майлог, очень любил твою мать. Не знаю, любила ли она его, для Энит это прежде всего был вопрос долга. Она хотела быть хорошей женой. Но проблема была в том, что Энит не могла родить ему детей. Раз за разом она беременела, но родить не могла. Хаддин был пятым, и Энит совсем отчаялась, она отходила почти полный срок и была уверена, что хоть теперь все закончится хорошо. Но не вышло. Она принесла ребенка ко мне, она уверяла, что он закричал при рождении, что он был жив, умоляла спасти его. Возможно, ей даже показалось, что это правда. Но я видела, что ребенок был мертв с самого начала, уже поздно. Энит плакала. Она была очень слаба, едва стояла на ногах, роды были тяжелыми. Я даже не представляю, как она смогла добраться до берега с ребенком на руках, как нашла в себе силы. Она предлагала отдать все, что угодно, если я спасу его. Сделать все что угодно. Говорила, что если я не помогу, она умрет сама, не вынесет этого. И мне стало жаль ее. Я обещала помочь. Но взамен она обещала, что третьего своего сына отдаст Морю. Думаю, в тот момент она была уверена, что и второго не родит, что это пустое обещание. Однако слово было дано. Она безумно хотела принести Майлогу наследника.

– Третьего? – у меня все странно сжималось внутри. – Но третьей родилась я? Ведь так?

– Да, – Ингрун улыбнулась. – Нам нужен был мальчик, а не девочка. Но после рождения Оуэна твоя мать ужасно боялась. Она начала избегать твоего отца, пить специальные травы, чтобы не забеременеть вновь. Она не хотела никого отдавать. Думаю, все это и послужило причиной ее смерти. Не знаю подробностей, они никогда не интересовали меня. Но Хаддин вернулся к жизни. Я предупреждала Энит, что он станет чудовищем, но она не верила мне. Ей было все равно, она была слепа, как и любая мать, хотела вернуть сына любой ценой. Казалось, это возможно. Ребенком Хаддин был почти обычным, это не проявляется сразу. Но чем старше он становился, тем сильнее разрушалась его душа. Ты должна была видеть, как он меняется. Должна понимать.

Ингрун внимательно смотрела на меня.

Да, я видела, каким был Хаддин. Я почти боялась его. Он и ребенком был своеволен и жесток, а когда вырос… А еще труслив. Я помню его безумные глаза, помню, как он орал на меня. А когда Эрнан подошел к крепости, Хаддин пытался затащить меня в Небесный Чертог, едва ли не сам хотел убить меня, лишь бы я не досталась Эрнану. Он надеялся, моя смерть сможет его защитить. А может, надеялся продать меня подороже, выкупить свою жизнь. Сначала он боялся отца, а потом Маргед. Удивительно, но ей удавалось справляться с ним, рядом с ней Хаддин вел себя тише, по крайней мере так казалось со стороны. Возможно, Маргед что-то знала…

Я понимала, к чему клонит Ингрун, но не могла даже думать об этом.

Эрнан сказал, что тоже был там. Но ведь он совсем не такой! Нет!

– Твой отец, думаю, все знал. По крайней мере, он хотел сделать наследником младшего сына, Оуэна. Ты знаешь, что Оуэна убил Хаддин?

Я неуверенно кивнула.

– О, так ты сомневаешься? – Ингрун удивилась, мне кажется, это позабавило ее. – Не сомневайся. Я видела, как это было. Это и многое другое, что, возможно, скрывали от тебя. Видела глазами Эрнана. Я могу читать воспоминания. Когда я спасла его, он позволил мне увидеть все его глазами, он так хотел доказать свою невиновность. Теперь он пытается закрываться, – она усмехнулась. – Пусть пытается. Ты знаешь, что Хаддин питал к тебе совсем не братские чувства? Особенно после того, как застал вас с Эрнаном спящими в саду. Он хотел тебя. Ты была ребенком и, возможно, еще не правильно оценивала какие-то знаки и слова с его стороны. Но Эрнан и Оуэн оценивали правильно, они оба пытались защитить тебя. Оуэн собирался все рассказать отцу. Тогда Хаддин схватил Оуэна и заставил Эрнана стрелять в него, угрожая расправиться с тобой. «Стреляй, или уже сегодня ночью я покажу сестричке, на что я способен! Ей понравится!» И Эрнан выстрелил.

– Поверх головы, – шепнула я.

Это не укладывалось в голове.

– Да, поверх головы, – сказала Ингрун. – Потом Эрнан сказал, что очень жалеет, что не всадил первую же стрелу Хаддину в лоб. Испугался. Не смог убить человека, даже такого, как Хаддин. Это не так просто в первый раз. И пожалел. Потому что Хаддин вытащил стрелы из дерева и воткнул Оуэну в глаза. Оуэн пытался бороться, но не смог справиться. Хаддин почти совсем не чувствовал боли, не чувствовал усталости, вообще ничего. Он был плохим воином, потому что не мог сосредоточиться на чем-то одном, да и страх захлестывал все. Но силы у Хаддина было много. А что было дальше, ты знаешь.

– Отец знал…

– Думаю, да. Сложно было не догадаться.

И предпочел обвинить мальчика-пленника, а не собственного сына. Обвинить Хаддина значило бы – лишиться наследника совсем. Да и признать перед всеми, что твой сын способен на такое… И даже оружейник Уаткин умер не просто так.

Невозможно…

Хаддин изменился потом, стал таким тихим-тихим. Думаю, отец нашел способ надавить на него. Запугать.

«Ты просто глупая девочка, – говорил Хаддин. – Ты очень красивая и очень глупая девочка, не понимаешь, из-за чего мужчины могут убивать друг друга. Это все из-за тебя! Потому что ты ведешь себя так, как не подобает вести приличной девочке».

Из-за меня. На самом деле.

Если бы Эрнан выстрелил в Хаддина, все могло бы сложиться иначе. Страшно думать об этом, но я предпочла бы, чтобы в живых остался другой брат.

Ингрун вдруг отвернулась, мне показалось, на ее щеке сверкнула слеза.

– Я не могу осуждать тебя за то, что ты ранила Исара, – сказала она. – Ты защищала человека, который тебе дорог. Я понимаю. Я не питаю к тебе добрых чувств, но и винить не могу. Я знаю, как это бывает. Однажды такое было и со мной…

Ингрун замолчала, потом вздохнула, повернулась ко мне.

– Я не хочу говорить об этом. Просто хочу, чтобы ты знала – я не виню тебя. Иногда, проявив слабость, мы становимся причиной других, еще больших жертв, – Ингрун качнула головой. – Ты знаешь, что у Хаддина не могло быть детей?

– Нет.

Я просто глупая девочка. Я не знала ничего.

– Хаддин был мертв, – сказала Ингрун. – И это зашло слишком далеко. Мертвое не может породить жизнь. Его первая жена, Ллейшон, не могла родить ему детей не потому, что с ней было что-то не так. А потому, что было не так с Хаддином. Гаран не его сын.

– А чей?

– Не могу сказать наверняка. Думаю, Гаран твой брат. Вряд ли Майлог допустил бы, чтобы Маргед родила от кого-то постороннего. Он знал правду. Твой брат – наследник, так или иначе, это было бы наилучшим решением. Если бы Майлог прожил дольше, возможно, Хаддин вообще не стал бы королем. Третий сын. Возможно, Майлог отказывался жениться второй раз, опасаясь, что мы потребуем его третьего сына себе. А так все знают, что это сын Хаддина.

Ходили слухи, что мой отец умер не своей смертью. Я уже не удивлюсь ничему. Впрочем, это больше не имеет значения.

– А теперь я хочу спросить главное. Обернись, – в глазах Ингрун сверкнули ночные звезды, словно слезы. Она кивнула в сторону Эрнана, сидящего на камнях. – Скажи, правда ли этот человек дорог тебе?

– Да, – сказала я, не сомневаясь.

– Я хочу, чтобы ты поняла все правильно, Луцилия. Может случиться, что со временем Эрнан станет таким же, как твой брат. Может случиться так, что у вас не будет детей. И тебе с ним будет тяжело. Он любит тебя, но даже это может уйти, останется лишь желание обладать тобой, как вещью. Ты должна знать это заранее.

– Может случиться? А может, и нет?

Эрнан старательно смотрел в сторону, пересыпая песок из одной ладони в другую. Он ведь тоже все это понимает. И чувствует куда лучше меня, ему никуда от этого не деться. Я могу передумать и уйти, а он нет.

Каково жить с этим?

– Может, и нет, – сказала Ингрун. – Сейчас невозможно сказать. Пока я не вижу серьезных изменений в нем. Они есть, но время может все сгладить. Это не зашло слишком далеко. Пока. Но все же, когда я расставалась с ним шесть лет назад, он был еще мальчишкой, и этих изменений не было совсем. Он едва успел заглянуть в колодец Темного, по ту сторону, я вытащила его сразу. Тогда я думала, что он будет жить как жил, словно ничего не случилось. Но когда я увидела его снова, после того, как он вернулся сюда с армией, я поняла, что изменения есть. Во многом здесь виновата война. Те раны, которые он получил в бою. Какие-то из них могли бы быть смертельными. Ты же видела шрамы? Могли бы быть, но не стали. Ты слышала, о нем говорили, что он неуязвим? Это отчасти правда. Когда возвращаешь душу в тело, приходится… как бы это лучше сказать? Приходится привязывать ее. Даже если сделать это сразу, все равно остаются узелки. Связь становится крепче, душе не так просто оторваться и улететь. Но если разрушается тело, то разрушается и душа. Человек меняется.

Мне сложно было все это осознать.

– Его нельзя убить? Совсем? Даже без кольца?

– Нет, – Ингрун улыбнулась. – Можно, конечно. Любая серьезная рана убьет его, как и любого другого. Душа оторвется и улетит в Табер, как бы крепко не привязывали ее. Но у него всегда гораздо больше шансов выжить, побороться за свою жизнь.

– Но разве это плохо?

– Это сохраняет тело, но убивает душу. Нельзя получить все сразу. Он меняется. Сначала незаметно. Но это накапливается, словно снежный ком. Все больше и быстрее, и однажды уже не остановить, – Ингрун нахмурилась, вздохнула. – Когда он прыгнул с обрыва к тебе… Без всего этого, даже с печатью Таррена на пальце, он бы умер. Кольцо не способно защитить от такого удара, его сила не так уж велика.

– От яда и от ножа в спину, – тихо сказала я. – Но хороший удар может переломать кости.

– Да. Ты знаешь сама. Конечно, я немного помогла Эрнану, иначе сейчас бы он не смог стоять на ногах. Но все это лишь приближает тот момент, после которого назад уже не вернуться.

– А он знает об этом?

– Конечно. Я с самого начала объяснила ему. И напоминала снова, когда он собирался драться с морскими демонами. Я пыталась сказать ему, что никакая дань не стоит того. Но он не слушал.

– Он и не станет слушать, – сказала я.

Ингрун грустно улыбнулась.

– Не станет. Но тебе нужно решить, сможешь ли ты оставаться с ним рядом. Зная все. Он сам все про себя знает. Он сказал, что не станет держать тебя, если ты решишь уйти. Но он любит тебя. И, возможно, эта любовь сможет его спасти. Можешь не говорить мне ничего, просто реши для себя сама.

Я подошла к нему, встала рядом.

Он поднялся.

Молча.

Глядя мне в глаза, словно ожидая приговора.

– Она сказала, ты чудовище, Нарин, – я протянула руку, сначала чуть коснулась его плеча, потом подалась вперед и прижалась к нему, щекою к груди. – Наверно, она права. Но меня так просто чудовищами не напугать. Я видала и похуже тебя.

– Куда уж хуже? – он усмехнулся.

– И не спрашивай. Пойдем лучше домой? Хорошо?

Я обняла его. Подняла глаза.

Он счастливо улыбался мне.

И ничего больше не надо.