Часть 4. Неспасательная операция

Всюду, куда доставал взгляд, трещины покрывали и без того неприятного вида ландшафт. Пепельно-оранжевая сухая земля напоминала земную пустыню, хотя песка здесь не было. При внимательном рассмотрении такого пейзажа разум создавал иллюзию каких-то мелких частиц на зубах. Ни одно облако, не иначе как по предварительному сговору, не решило разнообразить небосклон своим присутствием, поэтому и туда смотреть было неприятно – фантомные круги и сферы прыгали перед глазами. С другой стороны был город, но окна, как назло, выходили именно на пустыню. Архитектор был либо шутником, либо жутким человеконенавистником. Впрочем, вполне вероятно, что город планировалось еще расширять, но не вышло. Даже тишина казалась зловещей. Людские города не должны быть беззвучными. Вдоволь насмотревшись и приумножив неприятные ощущения, Пьер отошел от окна и расположился на диване, задрав ноги.

Матиас, неустанно теревший последние минут десять свои виски, наконец, видимо, понял, что пальцами их не протрет, или решил, что это вообще не очень удачная затея, потому что бросил это занятие и откинулся в кресле.

– Ну что ж, – многозначительно произнес он. – Примерно к этому мы и готовились целый месяц.

– И прибыли совершенно неподготовленными, – отозвался Пьер, внимательно рассматривая потолок. – Чему еще из того, о чем предупреждал задержанный, Вы не придали должного значения?

– Попрошу без упреков, майор, – кисло прошипел профессор. – Работа у нас, конечно, необычная, но в о т э т о даже у меня в голове не укладывается!

И он указал обеими руками на распростертое тело трехметрового серого чудовища, под тяжестью которого скрипел металлический обеденный стол, расположенный в центре комнаты.

– А я не очень удивлен, – признался Пьер. – Мы с Игорем с первого дня работы ждали, что рано или поздно столкнемся с чем-то подобным.

Матиас громко фыркнул.

– Это все ребячество, – отмахнулся он. – Не знаю, что вам там говорил Кортес или кто-то еще, но ничем подобным мы никогда не занимались. Биологическое, химическое оружие – да, но это ведь хуже дикого животного. Управлять им нельзя, да и где брать образцы? Такие разработки невозможны!

– Радуйтесь, профессор, что на старости лет увидели невозможное, – Пьер с ухмылкой пнул ногой тело гиганта.

– Я не так уж и намного старше Вас, майор, – напомнил Матиас. – Лучше давайте решим, что будем дальше делать с этой штукой.

Пьер бодро вскочил и проверил метровый металлический прут, торчащий промежду глаз поверженного зверя. При внимательном рассмотрении можно было заметить, что прут словно врос в череп существа.

– Держится крепко, – констатировал офицер с некоторой неуверенностью в голосе.

– Мы уже знаем, что пули ему не страшны, – Матиас поднялся и сложил руки на груди. – Скорость регенерации тканей невероятно высока. От трех выстрелов в голову из крупнокалиберной винтовки он оправился менее чем за три часа.

– С рогом его организм пока не справляется, – отметил Пьер, еще раз шатнув прут. – Хотя пульс у него есть. Будем надеяться, что он не впитает металл в себя. Будем звать его Единорогом.

– Пусть так, – Матиас кивнул. – Но если слова задержанного верны, то тут таких тварей целый город. Просто не хватит прутьев. Да и патронов тоже. Ведь сначала придется их успокаивать выстрелами в голову.

– Какие будут предложения? – спросил Пьер.

– Пока еще не решил, – признался профессор и зашагал кругами по комнате. – Задание нужно выполнить любой ценой, слишком важно то, зачем нас сюда отправили.

– И когда Вы просветите меня насчет этого важного? – поинтересовался Пьер, стараясь не упускать курсирующего профессора из виду, при этом не сломав себе шею.

– Как только будут выполнены определенные условия, – туманно объяснил Матиас. – Но не раньше, чем мы достанем документы из лаборатории.

– Здесь ведь целый город, – Пьер нахмурился. – Значит, и лаборатория здесь огромная. Мы ведь годами эти документы собирать будем.

– Надеюсь, что наши источники были точны насчет документов, – сказал Матиас. – Иначе поиск действительно станет большой проблемой. В любом случае нам придется покинуть эту уютную квартирку и отправится к складам.

– Зачем нам склады? – не понял Пьер. Ему уже порядком надоело следить за блуждающим профессором, поэтому он просто запрокинул голову и закрыл глаза.

– Склады – одно из самых безопасных мест в городе, – пояснил Кох. – Толстые титановые стены, массивные металлические решетки на окнах, продовольствие. Там мы устроим временный лагерь. Такие чудовища туда не проберутся. К тому же, на крышу склада имеется удобный выход, а сверху можно безопасно отстреливать противников.

– Тогда нам следует выбираться поскорее, – сказал Пьер. – Мы и так полдня потратили на изучение этой штуки. И на осознание ее существования. Чем быстрее доберемся туда, тем лучше.

– Согласен, – ответил профессор. – Собирайте отряд, выдвигаемся.

Три бронированные машины пересекали кварталы пустующего города на средней скорости. После столкновения с Единорогом солдаты были напуганы. Одна мысль о том, что в городе притаились сотни таких чудищ, заставляла волосы на голове танцевать румбу, но гнать на всех порах было совершенно неразумно. Так существовала опасность погрузиться в неприятности по самые уши, оказавшись в кольце притаившихся тварей. Конечно, сложно было представить такие махины притаившимися, но ведь противника лучше переоценить, чем недооценить. Под колесами хрустели камни, хотя на поверхности планеты их обнаружено не было, судя по записям. Это были частицы развалившегося дорожного покрытия. Повреждение дорог было понятным, ведь людей в городе не осталось, а чудовища, как ни странно, ремонтные работы проводить не желали.

Отряд расположился по четыре человека в транспортере. Двое занимались управлением и обзором, еще двое коротали время как могли. На всякий случай руководители операции заняли разные машины.

– Мы уже проехали приличное расстояние, но не увидели ни одного тела, – сказал Пьер в микрофон-наушник, обращаясь к Матиасу. – Что-то тут не складывается. Орды бешеных демонов уничтожили жителей города. Но куда они дели тела? Съели? Почему нет крови на улицах? Почему нет следов разрушений?

– Может, отложим расспросы на потом, май… – хотел было ответить профессор, но тут бронемашина, в которой он ехал, едва не перевернулась от мощного удара.

Пьер прокричал водителю приказ остановиться и, открыв верхний люк транспорта, выглянул наружу. Два серых чудовища почти на весу удерживали правую сторону второго в колонне транспортера, его колеса с левой стороны буксовали в крупной крошке того, что осталось от дорожного покрытия на этом участке. Третья бронемашина тоже остановилась, из нее выбежали солдаты и открыли огонь по противнику. Один из гигантов отшатнулся от точного попадания в район глаза, второй не смог в одиночку удержать машину, и она резко дернулась вперед. Пьер не успел даже до конца сообразить, что произошло, а три машины уже снова двигались вперед. На этот раз на полной скорости. Офицер продолжал вглядываться в фигуры бегущих за колонной тварей, хотя они уже заметно отстали. Нехорошее предчувствие не позволяло оторвать взгляд. И оно, как и полагается нехорошему предчувствию, не подвело. Постепенно чудовища увеличивали скорость. Машины уже не могли ускориться, а твари продолжали набирать обороты.

– Профессор, они догоняют нас! – крикнул Пьер в микрофон.

– Черт возьми! – выругался Кох. Подумав пару секунд, он быстро заговорил: – Должно быть, они могут разгоняться за счет своих гипертрофированных мышц. Но это увеличивает их массу. Таких скоростей они достигают только на открытом пространстве.

Пьер завертел головой, разглядывая окружающий ландшафт, но через мгновение издал сдавленный отчаянный рык – дома стояли так плотно друг к другу, что протиснуться между ними крупные бронемашины не могли. И поворота не было видно впереди.

– Вижу поворот направо, – услышал он голос своего водителя через наушник и обрадовался тому, что зрение у того лучше.

Машины сбросили скорость и плавно вошли в поворот, постепенно ускоряясь. Чудовища же притормозить не могли. Одно по инерции пробежало вперед, второе попыталось свернуть, но, развернув корпус, не справилось с управлением своими конечностями и перекувыркнулось, довольно шумно влетев в стену одного из зданий.

– Переломы их надолго не остановят, – напомнил Матиас. – Нужно сделать как можно больше поворотов.

– И вообще это еще большой вопрос, могут ли от такого у них вообще появиться переломы, – задумчиво пробормотал Пьер в ответ.

В спокойной обстановке разумный человек наверняка бы задумался о том, настолько ли хороша идея «сделать как можно больше поворотов» в городе, наводненном чудовищами, но спокойной обстановки быть не могло. Да и назвать разумными людьми членов отряда, только что столкнувшимися с уродливыми гигантскими тварями, было сложно.

Другими словами, через десять минут поездки на хвосте у незадачливых беглецов уже висели два десятка тварей, отстреливаться от которых не было никакого смысла. Единственным решением было целенаправленно двигаться к складам.

– Будь я проклят! – снова выругался Матиас.

– В чем дело? – не без испуга спросил Пьер.

– Склады с другой стороны этих домов, – профессор рассеяно взмахнул рукой, словно офицер мог увидеть его из другой машины.

Пьер машинально глянул в переднее окно, чтобы увидеть дома, о которых шла речь. Ряд невысоких зданий преграждал дорогу впереди. Поворот направо вел, судя по картам, к посадочным площадкам, поворот налево – в тупик.

– Так, без паники, – призвал Пьер. – Прямо на повороте остановим машины и сойдем.

– Да Вы с ума сошли! – вскрикнул Матиас.

– Нет времени, профессор, – крикнул в ответ офицер. – Проходы между домами узкие. Твари не смогут быстро перемещаться там.

– Им не придется перемещаться быстро, если мы будем идти пешком! – запротестовал Матиас.

– Тогда попробуем заградить путь машинами, – решительно скомандовал Пьер. – Они не смогут на них взобраться.

Матиас на этот раз не стал спорить, потому что не имел другого плана.

Первые две машины перегородили дорогу, и их пассажиры двинулись в проход. Перед третьей машиной стояла самая сложная задача – нужно было преградить оставшийся проход. Счет времени шел на секунды. Твари уже почти догнали беглецов, когда третья машина заняла свое место. Вернее, почти заняла.

– Выбирайтесь, я должен закончить, – крикнул водитель товарищам, и они, не раздумывая, проследовали за остальным отрядом.

Когда, наконец, последняя бронемашина твердо запечатала спасительный проход, водитель открыл верхний люк, чтобы покинуть опасное место. Но в этот самый момент одно из чудовищ бросилось всем корпусом на транспортер, и, не удержавшись на ногах, водитель полетел вниз, прямо к диким тварям.

Рев чудовищ смешался в воздухе с криками их жертвы и последними проклятиями Пьера, удерживаемого остальными солдатами. Офицер взял себя в руки и повел отряд за собой, к спасительным складам.

Дверь оказалась заперта, но у Матиаса на этот случай был припасен универсальный электронный ключ высокого уровня доступа, поэтому вскоре весь отряд оказался внутри.

Сквозь непроглядный мрак невозможно было ничего увидеть внутри помещения, но какой-то древний, животный страх не позволял солдатам включить фонари.

Внезапно в глаза со всех сторон ударил ослепительный белый свет. Быстрее всех оправился Пьер, тактические очки которого почти мгновенно среагировали на резкое изменение освещения и увеличили уровень фотопоглощения. За мощными прожекторами виднелись чьи-то фигуры. Одна из них сделала несколько шагов вперед. Человек упер руки в бока.

– Самому не верится, но у нас гости, – с удивлением воскликнул Джим.

* * *

– Не могу сказать, что рад Вас видеть.

– Что ж, это взаимно.

– Я сделал все, что от меня требовали. Отпустите мою дочь!

– Она была бы уже у Вас, если бы не та лазейка, которую Вы оставили для отступления.

– Какая еще лазейка? О чем Вы?

– Ну, возможно, это и не совсем лазейка, но очень удобный инструмент. Я говорю о праве преемственности.

– Говорите прямо.

– Ваш сын. Он имеет полное право восстановить всю систему. А изначальное условие Вы помните, я думаю.

– Мой сын не особо этим интересуется. И у нас с ним не очень хорошие взаимоотношения.

– Это верно. Но мы до сих пор не можем найти его. О нем ничего не известно. Он исчез несколько лет назад, уничтожив все возможные способы отследить его.

– Ну, хоть этому он научился.

– Некоторых скептиков терзают подозрения, что ваша с сыном вражда была наигранной и показательной. А Вы в это время подготавливали его к роли.

– Вы действительно верите, что можно разыграть конфликт с родным сыном?

– Все выглядело очень естественно, нужно признать. Но на кону слишком многое, чтобы допускать вероятности. Все нужно проверять.

– Тогда почему бы вашей конторе не взять меня под арест?

– Если бы могли, мы бы это сделали. Вы прекрасно это знаете. С еще большим удовольствием мы бы просто убили Вас.

– Спасибо за откровенность.

– Предпочитаете увертки и лесть?

– Нет, будем экономить драгоценное время.

– Отлично. Вы можете не беспокоиться за дочь. Если она пострадает, у нас будет еще больше проблем, чем у Вас. Относительно, конечно.

– Но вы удерживаете ее силой.

– С ней все хорошо, питается отменно, много игрушек и ровесников.

– Она должна быть дома!

– Как только мы уладим все дела, она сразу же вернется обратно.

– Так что Вам нужно?

– Лично мне ничего не нужно, я и так верю Вам. Но другие не верят.

– И что будем делать?

– Вам придется пообщаться с дознавателем.

– Ну да, можно было догадаться. Зачем еще нужна власть, если ей не пользоваться? Вы считаете себя властителями судеб. Упиваетесь своей древней властью над людьми. Как не противно жить с этим? Бравые Объединенные правительства.

– Давайте без душеспасительных речей, Император!

– Перестаньте! Не бывает императоров без империй.

* * *

Люди смотрели на новоприбывших с подозрением и холодом. Но и скрыть возбуждение и надежду они не могли. Подозрительные или нет, эти гости могли вытащить их с этой планеты. Первый ажиотаж спал, первоначальный порыв перестрелять друг друга прошел, и теперь две кучки людей расползлись по углам большого зала центрального склада подобно паукам, занявшим свою территорию и не желающим ее покидать ни при каких условиях. В середине зала, за столом, представляющим собой два плотно прижатых друг к другу невысоких стеллажа, сидели переговорщики. Со стороны гостей в диалоге участвовали Пьер и Матиас, хозяев представляли двое мужчин, представившиеся ранее Сергеем и Йосефом.

– Нас тут пятнадцать человек, – говорил Сергей. – Раненых нет, двое – калеки, но могут сражаться и передвигаться без труда. Еще три женщины и один ребенок.

– Повторю еще раз, – вкрадчиво процедил сквозь зубы Матиас. – Наш корабль просто не рассчитан на перевозку такого количества людей. Это транспортное судно. Можно погрузить несколько десятков тонн груза, но пережить перелет в транспортном отсеке невозможно. Там просто нет искусственного отопления.

– Хорошо, профессор, – терпеливым тоном произнес Йосеф. – Тогда что Вы предлагаете? Хотите оставить нас здесь? Нас было намного больше. Многие погибли.

– Это не спасательная операция, – объяснил Матиас. – Мы прибыли сюда с другими целями.

– С какими? – мгновенно спросил Сергей.

– Это засекреченная информация, – сухо ответил профессор.

– Послушайте, мы действительно не ожидали обнаружить здесь живых людей, – признался Пьер. – Но мы сделаем все возможное, чтобы забрать вас всех отсюда.

Сергей с Йосефом были явно недовольны, но выбора у них не было. Сергей с шумом выпустил воздух из легких и вопросительно посмотрел на Йосефа.

– На все воля Всевышнего, – смиренно ответил последний. – Сейчас всем нужно окончательно прийти в себя. Все на взводе.

Пьер с интересом осмотрел этого крупного мужчину с длинной окладистой бородой. Он выглядел пожилым, но густые, иссиня-черные волосы были без проседи. Глаза были ясными, серыми и обладали каким-то чарующим эффектом. Пьер с трудом отвел взгляд от них. В группе выживших он явно пользовался авторитетом, причем дело было не только в возрасте. Тут явно было что-то большее, но офицер не мог понять, что именно. Второй мужчина особого интереса не вызывал. Тоже темноволосый, тоже с бородой, только более короткой, среднего роста, среднего телосложения. Чего-то определенного сказать о нем было нельзя. Судя по комбинезону и перчаткам, Пьер предположил, что он техник, но в таких условиях подобный костюм был бы к лицу и председателю правления фондовой биржи.

– Переговоры следует немного отложить. Думаю, вам следует познакомиться с нашей группой, – сказал Йосеф, поднимаясь со стула. – Нам в любом случае придется работать командой.

– Так я и сделаю, – заверил Пьер, проводив мужчин взглядом.

– Майор, в наши задачи не входит эвакуация беженцев! – негромко воскликнул Матиас. – Не очень хорошая идея знакомиться с ними и налаживать отношения.

– Я кое-что разъясню Вам, профессор, – сердито отрезал Пьер. – Я не оставлю на этой планете ни одного живого человека. Если мы не можем забрать их, значит, вызовем еще один транспорт и будем ждать здесь его прибытия.

Матиас громко скрипнул зубами и, раздраженно вскочив со стула, удалился в уголок гостей. Пьер глубоко вздохнул и отправился вслед за новыми знакомыми, чтобы последовать недавнему совету лидера хозяев.

– Пьер, значит? – Джим широко улыбнулся, пожимая руку офицера. – Француз, как я понимаю? У меня был один друг француз. Очень мне нравилось, как он готовил. Люблю вашу кухню.

– Ммм… спасибо, – неуверенно протянул Пьер, освобождая руку от крепкого рукопожатия. Хотя сам он был крупным мужчиной, Джим оказался еще крупнее. Безрукавка позволяла хорошо рассмотреть его внушительные мышцы, что тоже произвело некоторое впечатление на офицера. Обратив внимание на длинные черные перчатки без пальцев, материал которых совершенно не отражал свет, Пьер поинтересовался: – Это ведь перчатки военного образца, верно?

Джим кивнул и шмыгнул носом.

– Верно, – дополнил он свой ответ. – Я тоже раньше был военным. Здесь эти навыки особенно пригодились.

– Значит, Джеймс? – уточнил Пьер.

– Джим. Именно Джим, – поправил Джим.

– Когда Вы там, у входа, заорали про челнок, мы все здорово перенервничали, – признался Пьер, прислонившись к стене.

– Особой сдержанностью я никогда не отличался, – Джим оперся на дверь джипа, в котором сидел все время, пока переговорщики пытались прийти к взаимному согласию. – Но ничего важнее не было. Мы много потеряли кораблей здесь: все челноки с этой планеты, тот, на котором сами прилетели, и еще тот, на котором сюда прибыли вот те двое.

Он указал рукой в сторону двух молодых парней, которые что-то сосредоточенно рассматривали на экране монитора. У одного из них не хватало левой руки от плеча.

– А потом вы связались с пилотами, но они сказали, что их не атаковали, – продолжил Джим. – И этого я не понимаю.

– А кто должен был напасть? – спросил Пьер.

– Черви, – Кэрролл пожал плечами.

– Какие еще черви? – офицер недоуменно уставился на собеседника.

– Здоровые такие, – Джим резко поднял и опустил голову, словно показывая взглядом гигантские размеры червей. – Красные.

Пьер с трудом удержал челюсть, которая решила было, что ей пора отвиснуть, и пришел к выводу, что это, возможно, своего рода шутка. Но выражение лица парня было серьезным.

– Да я не шучу, – добавил Джим, увидев недоверие в глазах солдата. – Мы думаем, что это коренные жители планеты. Огромные красные черви. Один из них откусил полруки нашему товарищу.

В это время к ним подошла невысокая брюнетка в белой майке и плотно облегающих брюках с закатанными чуть ниже колена штанинами. На ее руках также были длинные черные перчатки. Как, впрочем, и на руках почти всех членов группы. Видимо, для выживания это имело значение.

– Здравствуйте, – скромно обратилась она к Пьеру. – Так вы заберете нас отсюда?

– Постараемся поскорее обеспечить эвакуацию, – заверил ее Пьер. – Но пока я не могу придумать, как это все устроить.

– Меня зовут Софи, – представилась она. – Софи Аллегро.

– Майор Пьер Этьен, – отсалютовал офицер. – У меня до сих пор в голове до конца не укладывается то, что вы выжили в этом городе. С этими полчищами монстров.

– Это было нелегко, – хмуро протянула девушка и как-то грустно посмотрела на Джима.

Тот вздохнул и сел обратно в джип. Софи немного потупилась и сцепила руки за спиной.

– Сколько вы уже тут? – решил поинтересоваться Пьер.

– Без малого два года, – ответила Софи, опустив глаза. – И это были жуткие два года. Иногда даже казалось, что больше повезло тем, кто погиб раньше.

Офицеру захотелось положить руки на плечи девушки и как-то подбодрить ее, но потом он решил, что это плохая идея.

– Не переживайте, скоро вы все будете дома, – решил ограничиться словами он. – А пока объясните в двух словах, что за чертовщина здесь вообще творится?

– Неужели вы совсем не в курсе? – раздался голос Йосефа за спиной у Софи. Затем его обладатель встал рядом с девушкой.

– Только в общих чертах, – Пьер пожал плечами. – Информация строго засекречена.

– Тогда чуть позже соберемся все вместе, – Йосеф несколько раз кивнул. – И я разъясню вам, что здесь происходит. Заодно и продолжим переговоры.

– Хорошо, но почему бы не собраться прямо сейчас? – предложил офицер. – Мои солдаты тоже в полном неведении. И было бы здорово, если нас введут в курс дела как можно раньше.

– Воля Ваша, – Йосеф еще раз кивнул. – Я все-таки считаю, что нужно переждать некоторое время, чтобы все пришли в себя. Но если настаиваете… Соберите своих солдат, мы сейчас тоже подойдем.

Две группы довольно хаотично расположились в центре зала, предвкушая второй круг переговоров. Только сейчас все присутствующие начали воспринимать происходящее более-менее трезво. Все недавние события произошли так быстро и внезапно, что даже осознать их в полной мере не представлялось возможным. Солдат до сих пор не покидали ощущение страха и паника, вызванные недавней гонкой с леденящими душу одним своим видом свирепыми тварями. Выжившие, уже привыкшие к виду этих чудовищ, были напуганы не меньше видом вооруженных людей, которых на этой планете быть не должно.

– Первое, что я должен вам всем объяснить, это происхождение этих тварей, – начал свой монолог Йосеф. – Все началось с сенсационного открытия известного героя-космонавта Эдварда Теодора Ноксфилда. Именно он обнаружил на планете таинственные голубые кристаллы, с которых все началось. Произошло это около двадцати лет назад. После череды экспериментов и случайных открытий ученые извлекли из этих кристаллов еще живые микроорганизмы, чьи свойства обещали перевернуть представления человека о жизни и смерти. Организмы останавливали старение человека и придавали ему невероятную регенерацию тканей. Их назвали панацинами. Примерно пять лет назад их начали прививать смертельно больным людям, которые на удивление быстро шли на поправку. Были, конечно, и некоторые сложности. Некоторые люди погибали от введения инородных организмов, преимущественно мужчины. Но вскоре оказалось, что панацины не просто лечат людей и даруют им устойчивость к любым вирусам и заболеваниям, все оказалось намного интереснее – панацины меняли людей. Мы считаем, что они придавали людям форму, наиболее подходящую для выживания в условиях Пустоши-14. Интеллект панацины не ставили высоко. Поэтому наряду с физическим ростом наблюдался спад умственной деятельности. Все привитые превращались в уродов, страдая от гипертрофии отдельных частей тела. Примерно два с половиной года назад привитые штурмовали город, убив большинство непривитых. Тогда мы думали, что это просто обезумевшие люди, желающие мести, но позже стала доступна новая информация. Самым щедрым и заинтересованным спонсором всех исследований и инициатором экспериментов на живых людях стал первооткрыватель кристаллов Эдвард Теодор Ноксфилд. У него был определенный интерес к панацинам. Даже его сын не смог объяснить, зачем ему это было нужно, но Эдвард лично руководил проектом, целью которого стало создание удивительного существа, которое получило кодовое имя «Феникс». Так мы зовем его между собой и сейчас. Мы так и не смогли выяснить, что такое этот Феникс. Все документы оказались уничтожены. Сам Эдвард Теодор Ноксфилд мертв. Вернее, почти мертв. Все, кто был задействован в проекте, погибли во время бунта привитых, насколько мы знаем. Феникс – разумное существо, возможно, представитель той самой расы, наследием которой стали панацины. Или он сам и есть большой панацин. Страшен он тем, что управляет этими мутантами на каком-то телепатическом уровне. Почти всеми. Его цели неясны, но он целенаправленно охотился на нас. Он хитер и умен. И теперь мы имеем довольно крупный город, жители которого либо мертвы, либо мутировали в чудовищных тварей, с которыми вы уже имели сомнительное удовольствие познакомиться. Кстати, о мертвых жителях – оранжевые собрали тела всех погибших людей, и мы не имеем ни малейшего понятия, зачем они нужны Фениксу.

Сказать, что новоприбывшие были шокированы услышанным, значило бы не сказать вообще ничего. Лицо Матиаса своим оттенком стало напоминать затянутое грозовыми тучами ночное небо, брови насупились так, что казались сползшими на нос. Пьер все-таки не удержал на месте свою челюсть, а его волосы слегка приподнялись. Лиц солдат разглядеть было нельзя, так как шлемы они так и не сняли, но и их физиономии в эту минуту буквально светились «неописуемым восторгом» от новой информации.

Когда Пьер сумел договориться со своей челюстью, он задал вопрос, который так въелся в его разум:

– А как понять слова «почти мертв»?

Йосеф глубоко вздохнул и пригладил бороду.

– Панацины оказались способны не только лечить болезни, – стал объяснять он. – Они даже возвращали мертвых к жизни. Прямо говоря, жизнью это можно назвать с сомнением, но мертвецами они не оставались. Когда мы пытались сражаться с мутантами, быстро заметили, что попадание в корпус или конечности останавливает их ненадолго. Регенерация была настолько быстрой, что еще до исхода боя раненые возвращались в строй. Тогда стрелять начали в грудь и в голову. Попадание в сердце надолго лишало мутантов возможности передвигаться. Выстрел же в мозг убивал их. Вернее, мы так думали. Но оказалось, что даже это не способно уничтожить их окончательно. После смерти мутанты медленно теряют свой оранжевый оттенок и становятся серыми. Как мы предполагаем, вместе со смертью они выходят из-под контроля Феникса. Это знание далось нам нелегко. Однажды Феникс загнал нас в хитрую ловушку, лишив возможности отступления. Мы уже даже смирились с мыслью, что сейчас закончим наш земной путь, но тут откуда-то появилась толпа серых мутантов. И это было не подкрепление. Серые чудовища напали на оранжевых. Это ошеломило самого Феникса. Толпа оранжевых тварей пребывала в оцепенении, ожидая команды своего главного, но тот так и не мог решить, что предпринять. В итоге один из серых добрался до самого Феникса. Нужно отметить, что последний обладает еще одной интересной способностью – он свободно меняет свою форму. В тот день он был трехметровым гуманоидом с массивным и крепким телом, а также устрашающей угловатой мордой. Мутант казался недоростком рядом с ним. Поэтому Феникс и разобрался с ним без особых затруднений. В следующий миг оранжевые чудовища сцепились с серыми, а мы смогли скрыться. Тогда мы потеряли троих человек, еще двое были тяжело ранены. Произошло это четыре месяца назад. С тех пор мы не видели больше ни Феникса, ни оранжевых тварей. Хотелось бы надеяться, что он погиб. Набеги прекратились, засады тоже. У нас никогда не было таких спокойных дней. Серые мало нас беспокоят, так что здесь безопасно. Вот такой расклад на сегодняшний день.

На то, чтобы переварить полученную информацию, гостям потребовалось немало времени. Солдаты тихо переговаривались между собой, не скрывая страха и недоумения. И только Матиас становился все более хмурым с каждой минутой и не проронил ни слова.

– Вы ведь знали все это? – тихо обратился Пьер к профессору.

Матиас помолчал немного, облизывая и покусывая губы, а затем медленно произнес:

– Не все. Не так много, как Вы это себе представляете.

– И почему же Вы нас не предупредили? – гневно прошипел Пьер, насупив брови.

– Да потому что у меня такой приказ! – так же гневно прошипел профессор. – Я получил указания не говорить ни слова членам операции. Если бы Вам, майор, приказали не говорить со мной во все время операции, разве Вы бы нарушили приказ?

Пьер насупился еще больше, но опустил голову и посмотрел на пол. Без сомнений, он бы выполнил приказ беспрекословно. Если бы это, конечно, не создавало риска для самой операции. А потеря солдат – это всегда риск. Стало быть, если молчание влечет опасность для солдат, то приказ придется нарушить. Вот только может ли эта информация помочь сохранить жизни людей?

Следующие несколько часов профессор и офицер не разговаривали. Матиас сослался на то, что ему нужно подумать над тем, как продолжать операцию. Пьер тоже не особо хотел продолжать перепалку с начальником, поэтому решил продолжить знакомиться с выжившими. Для начала он решил побольше узнать о приглянувшейся девушке. Софи что-то раскладывала на импровизированном столе, периодически задумчиво глядя на плоды своих усилий. Офицер приблизился к ней со спины и решил немного понаблюдать. Девушка занималась консервами. В глаза бросалось то, что они были совершенно разными – от фруктов до морепродуктов, и, по-видимому, Софи пыталась как-то распределить запасы так, чтобы все смогли утолить голод. Пьер не без удовольствия посмотрел на сильные плечи девушки, на длинные прямые черные волосы, на стройную талию и внезапно понял, как скучает по жене. Он негромко откашлялся, и девушка резко развернулась, все ее тело внезапно напряглось.

– Прошу прощения, если напугал, – извиняясь, сказал офицер. – Хотел еще кое-что у Вас узнать.

Софи расслабилась и плавно сменила свою позу – с агрессивно-боевой на типично-женскую.

– Офицер, – мягко сказала она, весь боевой настрой вмиг улетучился, и в голосе, и в движениях было заметно кокетство. Женщина, она и на войне женщина. – Мы тут все между собой по-свойски всегда. Так проще. Поэтому давай уже без официоза.

Пьер немного растерялся, но в следующее же мгновение взял в себя в руки.

– Ладно, как скажешь, – ответил он. – Расскажи о себе. Как ты здесь оказалась?

– Ну, о себе я рассказывать не буду, – ультимативным тоном заявила девушка, сцепив пальцы на уровне ниже живота и перекрестив ноги. – А попала я сюда… Мы должны были забрать минералы с Титана-2 вместе с ребятами. Со мной еще были Сергей, Джим и Чи – потом с ними познакомишься. Ах да, Джима ты уже знаешь ведь? Так вот, когда уже возвращались, поймали сигнал бедствия с этой планеты. Решили приземлиться, посмотреть, что происходит… В общем, посмотрели, ничего не скажешь! Челнок наш сломали черви, они же откусили Чи половину руки. Нашли мы здесь одного профессора, он придумал, как улететь с планеты. Потом мы погоняли по городу, чтобы найти то, что нужно было для осуществления плана, познакомились с местными – оранжевыми и одним серым, даже с трупом Ноксфилда познакомились. Феникс нам устроил теплый прием, мы кое-как пробились, а потом обнаружили, что спасательная шлюпка одноместная. Хотели меня отправить, но потом решили послать профессора. И вот он улетел, и с тех пор мы его больше не видели. Он обещал, что пришлет за нами, но, думаю, он просто предал нас. Хотя мы и доверяли ему. А потом мы снова оказались окруженными тварями Феникса. Умудрились как-то вылезти через окно на крышу, до сих пор не помню, как все было. Словно в тумане. Затем на лифте спустились вниз, спрятались в одном из домов. Там были припасы, остались мы там надолго. Примерно через две недели мы услыхали звук ревущего мотора на улице. Там был бронированный джип. Это были другие выжившие. Они искали припасы. Чтобы не углубляться в подробности, скажу, что они нас подобрали. Потом мы нашли еще людей. Нас было человек тридцать. Было шесть джипов, мы мотались по городу без опаски, мутанты ничего не могли сделать с бронированными машинами. А потом Феникс сменил тактику. Изощренные ловушки, засады внутри зданий. Мы начали терять людей. Тогда Йосеф, он как-то сам собой стал нашим лидером, предложил опасный план. Он сказал, что мы можем рискнуть очистить склады. Внутри этих складов были заперты твари. Много. Их тем закрыли еще в начале восстания. С большим трудом мы перебили их всех, заняли склады. Отразили несколько крупных налетов Феникса. А потом обнаружили, что убитые нами твари оживают. Только серыми становятся. Знаешь, у армии Феникса есть значимый недостаток – самцы не могут бегать.

– Самцы? – Пьеру показалось, что он ослышался.

– Да, самцы, – Софи кивнула, длинная челка закрыла правый глаз, и девушка проворно пригладила ее. – Мутировавшие женщины очень быстры и проворны. А мужчины все неповоротливы. Изначально мы самцов даже делили. Были у них разные признаки. Но примерно через год они все стали одинаковыми – почти в два человеческих роста, с огромными мышцами, растянутыми ртами, раскосыми глазами и прочее. Ну, ты их и сам видел. Только у Феникса они оранжевые все. Так вот, эти оранжевые бегать не могли. Уж не знаю, какая тут связь. После выстрела в голову твари от контроля Феникса освобождались. И становились в разы быстрее. Так что нам пришлось повторно защищаться от нападения тех самых мутантов, которых мы со складов выбили. Тогда мы узнали, что серые еще и быстрее регенерируют. Потеряв еще пятерых. Потом прилетели еще двое. Они сюда по ошибке забрели, искали девушку какую-то. Мы, конечно же, не успели предупредить их о червях, и их корабль тоже полетел в расщелину. Да, черви именно так от кораблей избавлялись. Думаю, это Феникс не хотел, чтобы кто-то улетел отсюда. Так они остались здесь. Почти каждый день мы отбивались от тварей, да еще и приходилось за запасами ходить в город. На складе их было не безграничное количество. А потом однажды Феникс поймал нас. Йосеф рассказывал. Если бы не серые, не знаю, что он бы с нами сделал. По его действиям можно было понять, что не убивать он нас собирается. Хотел бы убить – давно убил бы, не раз такая возможность была. Кое-как мы выбрались и спрятались здесь. И это долгое затишье, оно и приятно, и подозрительно. Не верю я, что Феникс мертв.

Пока Софи говорила, периодически делая паузы и раздумывая о чем-то, к Пьеру подошел худощавый азиат в тонких очках-циклопах с длинной бородой-косичкой и короткими волосами. На нем была белая футболка с длинными рукавами, заправленная в черные свободные брюки, на ногах были увесистые сапоги почти до колена с металлическими вставками. Левый рукав был закатан, открывая взору массивный механический протез, начинающийся от локтя.

– Мое имя – Чи Синвей, – коротко представился он, когда девушка закончила, но руки не протянул. – Вы, значит, прилетели сюда со своими целями, верно?

– Пьер Этьен, – представился офицер, слегка кивнув. – Верно.

– И мы в эти цели не входим, верно? – продолжил Чи.

– Изначально не входили, – признался Пьер.

– А теперь входим? – решил уточнить Чи.

– Получается, что так, – уверил офицер.

Софи задумчиво смотрела на двух мужчин, и ее не покидало чувство, что они сверлят друг друга глазами, причем очень недоверчиво. Но они оба были в темных очках, поэтому об этом можно было только догадываться. Роста они были примерно одинакового, но из-за худощавости азиат казался мельче. Стояли они так пару минут, хотя в воздухе не чувствовалось напряжения. Наконец, девушке надоела эта пантомима, поэтому она решила удалиться.

– Увидимся еще позже, Пьер, – бросила она на прощание.

Пьер утвердительно промычал в ответ и решил было уточнить у Чи, долго ли тот еще собирается вот так стоять перед ним, но в ту же секунду последний тоже решил ретироваться, так ничего больше и не сказав.

– Приветствую, незнакомец, – услышал Пьер за своей спиной хрипловатый баритон с некоторым акцентом.

Развернувшись, офицер увидел перед собой низкого человека в странном защитном костюме оранжевого цвета с черными элементами, покрывавшим все тело и даже голову, только небольшой овал частично открывал лицо, в то время как подбородок и лоб тоже были покрыты материалом. Пьер отметил, что последний элемент этого наряда, сейчас отсутствующий, должен был бы закрыть оставшийся открытым участок лица и обеспечить замкнутую систему дыхания. Значит, это был не просто рабочий комбинезон. Повинуясь неясному инстинкту, Пьер запечатлел в памяти одежду своего собеседника. Что-то подсказывало, что это имеет значение. В любом случае лишним не будет. Если вдруг захочется стать модельером, вид этого костюма напомнит о том, как делать не нужно.

– Пьер Этьен, – представился офицер. – Мы недавно прилетели на планету. У нас задание.

– Чидженда Кабила мое имя, – собеседник слегка наклонил голову. – Я вижу, Вас удивил мой внешний вид?

– Очень необычный костюм, – заметил Пьер. – Никогда таких не видел.

– Костюм? – Чидженда неподдельно удивился. – Обычно люди удивляются моей внешности.

– Цвету кожи? – решил уточнить офицер.

– Да, ее цвету, – Чидженда несколько раз энергично кивнул, словно для него это имело огромное значение. – Не знаю, известно ли Вам, незнакомец, что когда-то темнокожие люди считались людьми второго сорта? Нас считали рабами, относились, как к скоту.

– Я слышал об этом, – ответил Пьер, поморщившись. Ему приходилось работать бок о бок с африканцами, и некоторые из них тоже спрашивали об этом. – Но ведь это было очень давно. И все мы еще жили на Земле.

– Да, это так, незнакомец, – согласился Чидженда. – Эта кожа – дар предков, сила и выносливость, которым только могут позавидовать другие. Но долгое время мы считали ее проклятием. Но когда люди начали заселять другие планеты, оказалось, что мы, презираемые и гонимые, рабы и животные, кем считали нас другие, можем жить в условиях новых миров. Никто из светлокожих не мог приспособиться. А мы могли. Палящее солнце САФ, сильное притяжение Кеплера 2202 – духи чужих миров принимали только нас.

Пьер слушал молча и все пытался понять, к чему звучит эта тирада. Не казалось, что собеседник ждет от него благодарности или признания.

– Мы строили первые человеческие колонии, – продолжал Чидженда, пригладив нижней губой усы. – И за это люди, наконец, стали уважать нас. Мы стали равными. Получили то, чего заслуживали всегда. И духи были спокойны, потому что мы знали, как опасно гневить их. А теперь духи злы. Этот город уничтожен духами вместе с его жителями. Мой дед строил этот город. И я рад, что он не дожил до этих дней. А ведь Вы, незнакомец, знаете, что и в других мирах так. Знаете, что и там духи карают тех, кто гневит их.

Пьер почувствовал, что бледнеет. Для африканца слово «духи» значило не совсем то, что для него, получившего католическое воспитание, и, хоть с формулировками офицер бы не согласился, смысл сказанного задел его за живое. Где бы ни появлялись люди, они начинали копать, извлекать, рушить и потреблять. И через какое-то время планеты начинали мстить своим захватчикам. Извержения вулканов там, где были вулканы, наводнения там, где были океаны, песчаные бури там, где был песок. И прочее, и прочее, и прочее. Совпадение или нет, но и многие секретные лаборатории постигала дурная участь. Взять хотя бы ту планету, на которой офицер находился прямо сейчас.

Чидженда, сузив глаза и сложив руки на груди, внимательно посмотрел в лицо Пьеру и, словно удовлетворившись его реакцией, исчез так же тихо и быстро, как и появился. Раздался неприятный звук, который вывел офицера из ступора. Оглядевшись и не найдя его источника, Пьер смекнул, что это скрипнули его собственные зубы.

* * *

– Здравствуйте, Император! Для меня такая честь…

– Прекратите, молодой человек! Во-первых, я уже не император, во-вторых, какая уж тут может быть честь?

– Ох… ну… почему же?

– Вы пришли допрашивать меня. Давайте отложим громкие слова и произнесем их позже? Например, никогда.

– Это моя работа, Император. Я допрашиваю людей. Поэтому я и дознаватель.

– Я знаю, кто Вы. Это я создал эту организацию. И профинансировал исследования врожденных навыков дознания. И Кодекс ваш, и первых дознавателей я буквально создавал своими руками. А потом мне пришлось отдать всю организацию Объединенным правительствам. Это была их цена за принятие судебной реформы.

– Да, я знаю об этом. Мне очень жаль, что так вышло. Особенно с учетом того, как все закончилось…

– Закончилось? Да, пожалуй, уже закончилось. Империя пала.

– Но я говорю Вам совершенно искренне – для меня большая честь беседовать с Вами лично!

– Хм. А не будет ли у Вас проблем из-за симпатий к врагам Объединенных правительств?

– Надеюсь, что я слишком хороший специалист, чтобы от меня из-за этого избавились. Да и толку от моих симпатий нет. Дознаватели не имеют власти. Мы просто инструменты. И никто даже не знает, кто мы. Наши семьи и друзья считают, что мы работаем в офисах.

– Верно, я так и хотел. Именно поэтому Кодекс обязывает всех вас носить маски со звуковым фильтром. Никто не должен знать вас в лицо, никто не должен узнать ваши голоса.

– Но я, честно говоря, не совсем понимаю смысл этого. Нас легко заменить, мы ничего не решаем.

– Но вы – люди. А значит, вас можно подкупить. Ладно, хватит уже, давайте приступим.

– Прошу Вас, Император, не торопите события. Мне дали неограниченное время на то, чтобы узнать то, что интересует моих заказчиков. Я бы хотел использовать его, чтобы узнать больше.

– Не понимаю. Что Вас еще интересует?

– Я хочу понять, во имя чего у меня отняли детство.

* * *

– Компания у нас тут разношерстная, – пояснил Сергей. – Думаешь, сможешь всех вот так запомнить?

– Ну, нас обучали этому, – ответил Пьер, приняв ту же позу, что и его собеседник, – закинув локти на полки и спустив кисти вниз. Оказалось, что очень удобно. Словно полки специально расположили на таком уровне. – Называй всех, а я попробую никого ни с кем не спутать.

– Ну, спутаешь ты их вряд ли, – Сергей засмеялся. – Говорю же, компания разношерстная. Итак. Вот те двое – это наши родители. Ну, не родители, конечно, но мы их так в шутку называем. Мужчину зовут Йосеф Левит, он уже представился тебе и твоим товарищам. Рядом с ним его жена, Ахува.

– Какие-то непривычные имена, – заметил Пьер.

– Да нет, не такие уж и редкие еврейские имена, – Сергей поджал губы и пожал плечами. – У меня преподавателя в университете звали Йосефом, например.

– Евреи? – удивился Пьер. – Я думал, что евреи не покидают Землю.

– Так и есть, – Сергей решительно кивнул. – Но у всякого правила бывают исключения, разве не так? Ладно, дальше. Вот там, около ворот, видишь полного азиата с лысиной? Это Нун. Немного странный парень. Никаких предложений от него, никаких идей, но выглядит так, будто знает намного больше нас всех. И разговорить его невозможно. Даже Йосеф уже сдался. Чуть дальше, там, в углу, крупный парень с бородой и в черных очках. Это Цевехан. Из рода Алиевых. Очень гордится своим происхождением. А в очках потому, что ослеп. Прилетел сюда, чтобы исцелиться при помощи панацинов. Но когда прилетел, увидел, во что превратились местные. Ну, то есть не увидел, слепой-то, но понял, что происходит. Попал как раз в самый разгар бунта.

– А этот Нун откуда здесь? – решил сразу прояснить Пьер. – С Цевеханом ясно, а этот откуда взялся?

– Как я уже сказал, разговорить его невозможно, – напомнил Сергей. – Но из того, что он все же сказал, ясно только то, что он был здесь еще до бунта. Но панацинов себе не привил.

– А Йосеф с женой? – спросил Пьер, внося Нуна в свой воображаемый дневник.

– Они были среди руководителей проекта, – Сергей нахмурился и напрягся, говоря это. – Тоже занимались изучением панацинов. Были знакомы с самим Ноксфилдом. Но говорят, что испытания панацинов на людях начали без их ведома. И я им верю, если тебя это интересует.

– Ладно, давай дальше, – предложил офицер.

– Вот та неразлучная парочка, – Сергей указал рукой в сторону рослого длинноволосого блондина с такого же цвета козлиной бородкой и высокой латиноамериканки с густой черной косой почти до пояса, о чем-то сухо переговаривающихся и без конца поглядывающих по сторонам. – Это Игон Шелтер и Мелина Пако. Тоже были здесь во время бунта. Охраняли сына Ноксфилда. Они из какого-то частного охранного агентства. Про девчонку ничего не могу сказать, а Шелтер – старый знакомый Джима. Они когда-то служили в одном взводе, но что-то между ними произошло на Кеплере 2202, и теперь они люто друг друга ненавидят. А вот там, в темном углу, за столом сидит сам сын Ноксфилда. Альберт. Говорит не очень хорошо, иногда с трудом улавливает смысл того, что ему говорят. Помню, газеты писали, что он очень болен. Вот только мне казалось, что у него что-то с позвоночником, а оказалось, что проблемы с головой. Нашли мы его только месяц назад. Уже и представить не могли, что кто-то еще выжил. А он просто сидел в доме своего отца, питался консервами.

– Умалишенный? – удивился Пьер. – Вы что, на себе его таскаете?

– Да нет, он не умалишенный, – объяснил Сергей. – Соображает он нормально, движения нормальные, даже очень хорошие. Форма военная у него, видишь? Штабная офицерская. Видимо, обучался. Но с речью у него туго. Изъясняется с трудом и воспринимает медленно. К слову сказать, когда мы только прилетели сюда, искали кое-что в том самом доме, но Альберта там не было. Похоже, тогда он прятался где-то еще, но объяснить этого не может. Или не хочет. А эти двое его телохранителей даже никак особо не отреагировали на то, что он нашелся. Такие вот охраннички…

– Ну и компания у вас тут собралась, – Пьер покачал головой и сложил руки на груди.

Сергей засмеялся.

– И не говори, – сказал он. – Поехали дальше. Вот те двое – это новички, как и младший Ноксфилд. Прилетели примерно два месяца назад. Один из них думал, что сюда прилетела его невеста. Зовут его Пол Уимбли. Это вот тот, в цветастой рубашке в крупный квадрат. А второй, который без левой руки, его друг – Тарас Томченко. Руку он потерял почти сразу, как они прилетели. Спасались от серого, полезли под старый джип, у которого даже колес не осталось. Серый начал стучать по машине, руку и придавило. Мы тут как раз подоспели, больше хотели, если честно, успеть сохранить челнок, но было уже поздно. Черви свое дело уже сделали. Да и руку парню спасти уже не смогли. Раздробило кости напрочь.

Пьер глубоко вздохнул. Вспомнил одного своего товарища, которому однажды придавило автоматической дверью ногу. Ампутация не понадобилась, но ходить он больше не мог.

– Тебя, наверное, крайне удивила девочка, да? – усмехнувшись, спросил Сергей.

– Да, не ожидал здесь увидеть ребенка, – признался Пьер. – Когда она мимо меня пробежала, я подумал, что это галлюцинации.

– А что, они уже были? – решил пошутить Лемехов. – Галлюцинации-то.

– Ну, после предыдущей операции вполне могут быть, – хмуро проговорил Пьер.

Сергей перестал улыбаться, спрашивать ничего не стал – решил не вдаваться в подробности.

– Ее имя Аракава Юкичо, – сказал он. – Этот ребенок спасал наши жизни столько раз, что сложно представить. Да-да, не смотри на меня так ошарашенно. Ей сейчас тринадцать, а когда было девять, родители привезли ее сюда, чтобы излечить от астмы. В состоянии комы привезли. И ей сделали прививку.

– Она заражена панацинами? – Пьер не верил своим ушам. – Но она ведь…

– Она осталась человеком, верно, – Сергей запрокинул голову и стал смотреть куда-то вверх, хмуря брови. – Я точно не знаю, почему панацины ее не изменили. Наверное, потому что детский организм очень сильный и быстро развивается. Возможно, они просто не могут изменить его. Или еще какая-то причина. Но она теперь полностью здорова. И появилась у нее одна способность, которая многократно выручала нас. Она слышит Феникса.

– Это как? – не понял Пьер, проследив за взглядом собеседника и пытаясь понять, что такого тот там увидел.

– Он ведь командует мутантами, – пояснил Сергей. – И командует при помощи панацинов. Юкичо его приказам не подчиняется, ведь воля у нее свободная, но слышит, что он говорит другим. А он не может сделать так, чтобы она не слышала. Или даже не знает об этом. Она предупреждает о засадах, нападениях. Жаль, что мы не нашли ее раньше. Она пряталась в разных домах, выжила, потому что знала, что делают мутанты. Искала родителей.

– Нашла? – задавая этот вопрос, Пьер понимал, что ответ ему не понравится.

– Нет, не нашла, – ответил Сергей. – Родители оставили ее дома, когда уходили, чтобы принять участие в бунте.

Офицер опустил голову и сжал челюсти.

– Они и сейчас ходят где-то, – продолжил Сергей. – Вот только не скажу, что им повезло. Когда прививка спасла их дочь, они тоже привились. Были очень богатыми и влиятельными людьми. Заплатили много денег. За то, что их превратили в чудовищ.

– Бедная девочка, – прохрипел Пьер и откашлялся.

– Да, нелегкая ей выпала доля, – согласился Лемехов. – А что касается остальных – Чи, Софи и Джима ты уже знаешь.

– А как же африканец? – напомнил Пьер.

– Ах да, – вспомнил Сергей. – Чидженда. Он не особо тепло общается с нами, вот я и забыл про него.

– Он мне показался очень странным, – признался офицер. – Странный костюм, странная речь, да еще и акцент. Акцент! На вавилоне! Как это может быть? Язык специально был составлен из звуков, который может произнести любой человек.

– Это не акцент, – объяснил Сергей. – Это дефект речи. Говорит, что с детства. Что касается костюма – то мы тут таких уже навидались. Такие носили первые подопытные и группа ученых, непосредственно проводившая опыты на людях. Костюмы имели замкнутую систему дыхания, чтобы избежать каких-то нарушений в процессе опытов. Они работали в искусственном вакууме, потому что боялись навредить панацинам. Забавно. Тогда они не знали, что панацинам почти невозможно навредить.

– Понятно, – Пьер кивнул и выпрямился, решив закончить этот диалог. – Спасибо, что представил местных, пойду теперь узнаю, что задумывает профессор.

– Кох? – с усмешкой спросил Сергей. – А палочка его с собой?

– Его палочка всегда с ним, – хмуро ответил Пьер и направился к своей группе.

Матиас составлял план операции. Рассматривал чертежи штаба, искал пути подхода и отхода.

– Как успехи, профессор? – обратился к нему Пьер, сделав вид, что конфликта между ними и не было.

– В целом, все достаточно неплохо, – ответил профессор, также не проявляя интереса к дальнейшим спорам.

– А в частности? – поинтересовался офицер.

– Ситуация такая, – объяснил Матиас, широким жестом указывая на карту города на столе. – Нужно добраться до главного штаба. Он в самом центре города. Там находятся необходимые нам документы и образцы.

– Образцы? – Пьеру показалось, что он ослышался.

– Да, образцы, – тихо ответил Матиас.

– Панацины? – офицер напрягся, но голос не выдал его возбуждения.

– Да, панацины, – прошипел профессор и насупил брови. – Нравится Вам это или нет, майор, но то, что здесь произошло, это не повод отказываться от идеи человеческого бессмертия. Или, как минимум, исцеления любых болезней.

– Вы отдаете себе отчет в том, что ожидает любую планету, попади панацины не в те руки? – процедил Пьер сквозь сжатые зубы.

– А Вы считаете, что в нашем руководстве сплошь одни идиоты? – ответил вопросом на вопрос Матиас, взмахнув руками. – Больше опытов на людях не будет до тех пор, пока не будет уверенности в безопасности вакцины. Да и что Вы себе, в конце концов, позволяете? Это прямой приказ!

Пьер перевел дыхание и опустил голову. Он подумал о том, что отчасти Кох прав – если есть возможность спасти жизни миллионов больных людей, то нужно ей воспользоваться.

– Знаете, профессор, возможно, Вы правы, – признал он. – Если все сделать правильно, то результат будет удивительным. Я узнал, что среди выживших есть маленькая девочка, японка. Она была привита, но панацины по какой-то причине не изменили ее. Думаю, что крайне важно эвакуировать ее.

– Это отличная новость, – казалось, что профессор действительно был рад услышать это. – Мы сможем взять образцы и выявить, что препятствует мутациям.

– Только пообещайте мне, что она не станет подопытной мышью, – настойчиво потребовал Пьер. – Вытащить ребенка из одного кошмара и поместить в другой – на это я не подписывался.

– Да о чем Вы говорите? – с некоторой обидой в голосе произнес Матиас. – Может, наша работа и не такая милая, как работа флориста, но мучать людей это совсем не наш профиль. Да и нельзя, чтобы все эти люди знали, что исследования продолжаются. Они ведь строго засекречены.

– Тогда как Вы возьмете у нее образцы? – недоуменно поинтересовался офицер.

– Элементарно, – отмахнулся Матиас. – Уговорим их всех сдать анализы, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке. И отпустим. Если этого будет недостаточно, сообщим родителям девочки, что нужны дополнительные проверки. Всем ведь ясно, что она под угрозой. В ней ведь панацины.

– Ее родители сейчас бродят по этому городу, – сказал Пьер и покачал головой. – Не ждите, что они подпишут разрешение на осмотр.

– Печально слышать, – равнодушно заметил профессор. – Тогда обратимся к ее опекунам. Там разберемся.

– Хорошо, если все будет так, – согласился Пьер, но для себя решил, что будет пристально наблюдать за девочкой после возвращения. Как-то сложно было доверять Коху. – И где же эти документы и образцы?

Матиас подошел к столу и пододвинул ближе к себе план одного из этажей штаба, закрыв им карту города.

– На этом уровне – двенадцатый этаж – находится секретное хранилище, о котором знал только лично сам Ноксфилд, – профессор указал на одну из стен на плане. – Возможно, кто-то из его приближенных тоже был в курсе. Там хранятся самые важные документы с докладами о ходе и результатах исследований, образцы каждого варианта вакцины и запас самих панацинов. Именно за этим мы прилетели на эту планету.

– Если о нем знал только Ноксфилд, откуда это известно Вам? – задал резонный вопрос офицер.

– На э т о й п л а н е т е о нем знал только Ноксфилд, – поправился Матиас.

– Понятно, – Пьер кивнул. – А потом эвакуация?

– Ну, потом еще несколько процедур, но об этом потом, – уклончиво ответил Матиас. – Сейчас нужно достать материалы.

– И как мы это сделаем? – Пьер отодвинул план и, упершись руками в стол, внимательно стал изучать карту города.

– Без местных мы не сможем разобраться с картой, – с неохотой произнес профессор. – Некоторые дороги уже недоступны, некоторые очень опасны.

– В таком случае я позову кого-нибудь из них, – и Пьер двинулся обратно к выжившим, чувствуя себя хозяином каравана, переправляющим товары между двумя враждующими городами.

Проходя мимо небольшого закутка, расположенного примерно посередине восточной стены склада, офицер заметил выстроенные вдоль стены баллоны с не внушающими доверия надписями «Осторожно! Яд». Пораженный увиденным, Пьер замер, пытаясь понять, как здесь могло оказаться такое опасное оружие, и тут услышал краем уха негромкие голоса. Он приблизился к источнику шума и обнаружил небольшую каморку, которая, видимо, служила раньше местом для хранения документов – из нее веяло стойким запахом старой бумаги. Прижавшись к стене возле двери, он напряг слух, чтобы разобрать, о чем идет речь. Конечно, это было невежливо, но если говорить откровенно, то причин доверять всем этим людям у новоприбывших не было. Наконец, смысл слов стал понятен.

– Вот только наши гости путают все карты, – суетливо шипел мужчина. – Не забывай – то, что ты хочешь узнать, знаем только мы. Поэтому ты от нас никуда не денешься.

– Тогда… – после этого слова последовала некоторая пауза. Это был еще один мужчина. – Тогда… в что… в чем проблема?

– Проблема в том, что предыдущий план отменяется, – это был женский голос. – Собирать запчасти уже не нужно, нас и так заберут.

– Вот-вот, – согласился первый мужчина. – Но при этом это люди из той же конторы, что и ты. Тебя они могут забрать с собой.

– Но… ведь, – медленно говорил второй мужчина. – Ведь вас… только у вас есть… есть то, что знать… нужно мне.

– Верно, – подтвердила девушка. – Поэтому без глупостей, Ноксфилд! Мы знаем еще и твою маленькую тайну.

– Им ведь не нужно тоже знать ее, верно? – гнусаво спросил первый мужчина.

– Нет, – обеспокоенно отозвался Ноксфилд.

– Уговор такой – выбираемся с планеты, потом летим на Квазар-6, там есть свой человек, – декламировал мужчина. – У него обмениваемся. Мы получаем свои деньги, ты – свои ответы.

– Я… понял, – растягивая слова, ответил Ноксфилд.

– Вздумаешь нас надуть – не узнаешь ничего, – предупредила девушка. – Мы обученные люди, не помогут ни наркотики, ни даже пытки.

– Хорошо, – коротко ответил Ноксфилд, и по звуку приближающихся шагов Пьер понял, что тот собирается выходить. Офицер отпрыгнул назад, дальше от двери, прислонился спиной к стене и поднял ногу, делая вид, что поправляет застежку на ботинке.

Ноксфилд младший вышел из каморки и направился в ту сторону, где расположились другие выжившие. Пьера он даже не заметил. Шел он, вытянувшись и отчеканивая каждый шаг, словно возглавлял парад. Руки держал по швам и сжимал кулаки. При этом даже такая странная походка выглядела довольно естественно.

– Есть здесь кто? – крикнул офицер в каморку, словно только что ее случайно обнаружил, да и вообще просто ищет кого-то.

В ответ не донеслось ни звука, поэтому он решительно вошел внутрь и огляделся. Парочка, завидев незваного гостя, немало удивилась, они отпрянули друг от друга, расцепив объятия. Это были Игон и Мелина. Такой поворот событий неподдельно удивил офицера.

– Прошу прощения, – автоматически выпалил он. – Я просто ищу кое-кого.

Блондин оправил одежду и откашлялся.

– Кого же? – хрипло проговорил он и откашлялся еще раз.

– Ну, не кого-то конкретного, если честно, – ответил Пьер. – Мне нужен человек, который поможет разобраться с картой – понять, какие сейчас открыты маршруты в городе.

– Это, наверное, лучше узнать у Пола, – сказала Мелина и провела языком по губам. Затем игриво подмигнула Игону и добавила: – Мы маршруты не запоминали. Поэтому лучше сразу идти к Полу.

Пьер намек понял, улыбнулся им на прощание и вышел из каморки. Что-то здесь было не так. Секунду назад они шантажировали Ноксфилда, а теперь целуются. И это даже после того, как они услышали голос неизвестного. Вели они себя естественно, но какая-то фальшь все-таки чувствовалась. Спектакль, разыгранный специально для него? Узнали ли они голос? Едва ли. Тогда для кого этот театр?

Пьер глубоко вздохнул и отметил про себя, что с выжившими здесь далеко не все так просто. Ведь выживают-то сильнейшие.

* * *

– А как вообще родилась Империя? Откуда взялась эта идея?

– Все началось с того, что мой предок давным-давно – еще до Экспансии – начал задумываться над тем, почему развитие общества так сильно замедлилось. И он начал искать причины этого.

– И что же он нашел?

– Он понял, что развитие остановил прогресс.

– Что? Чего-то я не пойму. Это разве не одно и то же?

– Нет, вовсе нет. Развитие есть совершенствование общества, прогресс же – техническое улучшение некоторых аспектов жизни.

– И прогресс, вы говорите, остановил развитие?

– Именно. Люди превратились в свиней – их целью и мечтой стало потребление. Больше не было стремлений, великих затей – зачем? Ведь пищи достаточно, а материальное окружение предлагает достаточно развлечений. Хлеб и зрелища всегда под рукой, так зачем к чему-то стремиться?

– Не знал, что все было так плохо.

– Сейчас этого в учебниках истории не найдешь. Но эта информация передавалась у нас из рода в род – электронные и печатные данные, свидетельствующие о том, что так все и было.

– А что насчет Вашего предка?

– Он был лидером одной из крупных политических партий в своей стране. Он предложил масштабную реформу, запрещающую пользование многими достижениями прогресса.

– Ого! Смело. Что же он хотел запретить?

– Личный транспорт, развлекательное телевидение, алкоголь, азартные игры и, в первую очередь, Интернет.

– Интернет? Это что?

– Когда-то давно люди разработали потрясающий способ обмена информацией. Универсальный и ежедневно саморазвивающийся. С его помощью люди делились мыслями, идеями, чертежами, планами, фотографиями – любыми видами информации.

– Никогда про это не слышал.

– Неудивительно. Проблемой Интернета стало то, что информацию в какой-то момент уже нельзя было проконтролировать. А сеть работает для ловли. Обилие запрещенной информации оказалось в шаговой доступности, и прервать доступ полностью оказалось невозможным. Кто хотел – находил способы найти свое.

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Они тоже очень долго не видели. Но затем проявились последствия. Сначала оказалось, что Интернет – мощнейшее оружие, с которым не сравнится никакая ядерная бомба. Целые армии диверсантов появились среди пользователей сети во многих странах. И каждый вел подрывную деятельность. Затем поколение, выросшее в эпоху Интернета, оказалось неспособным жить без него. Они ничего не запоминали, все искали в сети. И тут же забывали. Процесс обучения превратился в фарс. Так называемое цивилизованное общество превратилось в общество умственно отсталых.

– Просто ужас. И что же произошло потом?

– То, чего и следовало ожидать. Ведущие сверхдержавы оказались вдруг слабыми и беспомощными. Лишенные ученых, гениев, художников, стратегов и эффективных политиков, они уступили лидерство ранее отстававшим государствам.

– А те не смогли справиться со свалившейся на них властью?

– Верно. Начались войны, бессмысленные столкновения. Возродились рабство и тотальное неравенство. И продолжалось это до тех пор, пока не произошла Великая катастрофа.

– Это я помню. Взорвалось огромное хранилище ядерного оружия.

– Верно. Секретный бункер на востоке России взлетел на воздух. Причины до сих пор не установлены. Но это изменило планету. Многие водные ресурсы оказались непригодными для питья, огромные территории были выжжены радиацией. Внушительные потери среди людей.

– И люди начали переселяться ближе к бассейну Средиземного моря.

– Именно. Но всех вместить эти земли не могли. Снова были столкновения, конфликты. Но постепенно все начало приходить в порядок. Огромные образовавшиеся пустыни были превращены в Солнечные поля. Десятки, сотни гектаров выжженных земель заняли фотоэлементы. Зараженная вода стала неплохим источником энергии.

– Печально. Хорошо, что все уже закончилось.

– К сожалению, дальше было еще интереснее…

* * *

Пол был очень энергичным молодым человеком с нестандартным подходом к логистике и очень своеобразным чувством юмора. И в том, и в этом удалось убедиться уже после первых трех минут разговора о безопасных маршрутах.

– Конечно, можно было бы найти сотни способов решить проблему с преследованием, – объяснял Пол причину, по которой прямая дорога к штабу была перекрыта. – Но Джим ведь не из тех, кто долго разбирается с проблемами. Поэтому он просто протаранил угол воооот этого домика, и тот сложился, перекрыв дорогу. Потом, само собой, Софи долго била его по голове, но, если честно, я не считаю, что это удачный способ образумить его. Сами понимаете, он и так не очень хорошо соображает, а если его еще…

– Так, я понял, – нетерпеливо прервал его Матиас, резко подняв ладонь. – А какой-нибудь вообще разумный путь к штабу есть?

– Хм, – протянул Пол и сложил руки на груди. – Понимаете, ребята, штаб был логовом Феникса. Он располагался там сам, окруженный десятком гигантских червей и армией шельм.

– «Шельм»? – переспросил Пьер.

– Так местные прозвали привитых дам, – пояснил Тарас. Он тоже вызвался помочь с маршрутами. На деле он выступал переводчиком с языка Пола на человеческий. – Самки. Очень быстрые, очень ловкие, очень острые. Когти. Очень острые когти.

– Вот мы и постарались усложнить дорогу от нашего убежища до резиденции Капитана Непостоянности, – объяснил Пол.

– Кого? – переспросил Пьер.

– Феникс, – перевел Тарас. – Ну, он ведь все время меняет свою форму.

– Сейчас он тоже там? – спросил Матиас, начиная терять терпение.

– Вопрос на миллионы, – усмехнулся Пол. – Мы не знаем, жив ли Феникс. Но в штабе он обосновался основательно.

– Значит, если он зализывает раны, то там? – офицеру совершенно не нравилось, как это звучало.

– Похоже на то, – отозвался Пол. – Если вы твердо решили наведаться туда, то ждут вас незабываемые приключения.

– Выбора у нас нет, – заключил Матиас. – Нам нужен самый безопасный и удобный для отступления путь.

– Сделаем, – заверил Пол, решительно кивнув. – Займемся с Тарасом этим прямо сейчас.

Двое солдат остались прорабатывать маршрут вместе с местными логистами, а Кох в это время отозвал Пьера в сторону, чтобы поведать ему что-то крайне важное, но долго мялся и никак не знал, с чего начать.

– Послушайте, майор, – наконец заговорил он, не зная, куда деть свои руки – то сцеплял их за спиной, то засовывал в карманы, то приглаживал волосы или бороду, а иногда просто клал руки на находящиеся поблизости предметы. – Возвращаясь к нашему разговору о панацинах, должен еще кое-что Вам сообщить. Это касается предыдущих Ваших заданий. Вы видели исследовательские комплексы на разных планетах, немало знаете о том, что изучалось в них. Но все они были созданы для преследования одной цели.

– Какой же? – нетерпеливо спросил Пьер, когда профессор вдруг надолго замолчал.

– Панацины, – растягивая слова, продолжил Матиас. – Они не с этой планеты. Как и голубые кристаллы.

Майора как обухом по голове ударило.

– Что, простите? – он понадеялся, что ослышался.

– На Пустоши-14 никогда не было этих голубых кристаллов, – продолжил профессор. – Они были обнаружены на одной из планет, находящихся за пределами человеческого сектора. Все они являются осколками крупного образования, попавшего на нее вместе с упавшим метеоритом. Некоторые осколки как раз и содержали эти самые организмы, которые мы назвали панацинами. Но официальная легенда гласит, что их нашли здесь. Это Ноксфилд старший привез их сюда, ему и было поручено объявить, что они обнаружены на этой планете. Потом эта выдумка стала более изящной, факты подгонялись друг под друга, в результате все работники поверили в эту версию. Пустошь-14 стала первым испытательным полигоном. Мы уже знали о том, что они исцеляют любые болезни и даже воскрешают мертвых.

– Не понимаю, – выдохнул Пьер.

– Подробностей я не знаю, – заверил профессор. – Знаю лишь, что только здесь это стали изучать так масштабно. Исследования маленьким составом, видимо, или не приносили результата, или приносили его слишком медленно. Все силы были брошены на изучение организмов, способных даровать человеку бессмертие, и таинственных голубых кристаллов, которые содержали в себе много неизвестного. Все секретные лаборатории получили задания.

– Все лаборатории? – у офицера подступил комок к горлу. – Значит, и на Пустоши-5, и на Пустоши-17…

– А также на Титане-2 и на Перекосогорье – да, везде, – подтвердил Матиас. – Все то, что Вы видели на этих планетах, было результатом исследований, связанных с голубыми кристаллами или панацинами. Это большая тайна Пустошей.

– А как же, – от переизбытка чувств обычно сдержанный Пьер начал задыхаться и немного заикаться. – А как же тот… тот вирус? На Пустоши-5.

– На самом деле, – медленно проговорил Матиас и принялся кусать внутреннюю часть щеки, подбирая слова. – Это был не совсем вирус. Вернее, вирус, конечно, но это было не биологическое оружие. Мы обнаружили в других голубых кристаллах еще одну форму жизни – организмы, которые способны подавить побочные эффекты панацинов. Я, к сожалению, почти ничего о них не знаю, но думаю, что это какие-то антипанацины, если можно так выразиться. Мне известно, что зараженные панацинами животные погибали от взаимодействия с этими организмами, но при этом избавлялись и от действия панацинов. Именно подобного рода исследования проводились на Пустоши-5. Ученые пытались найти соединения с этими антипанацинами, которые не убивали бы носителя.

– Ничего себе, – Пьер даже присвистнул. – Но Вы ведь не из братских чувств решили со мной этим поделиться прямо сейчас?

– Верно, – Матиас помрачнел и поиграл желваками. – Дело в том, что только на этой планете мы столкнулись с неконтролируемым влиянием панацинов на тело человека. И то случайно. Насколько я знаю, никем из руководства не санкционировано проведение испытаний на людях. Это самодеятельность местной администрации. Тут мы действительно просчитались, ведь постарались заставить всех этих людей поверить, что они изучают что-то совершенно новое. В погоне за сенсацией они перешли черту. Но при этом проделана колоссальная работа, да и эта случайность во многом поможет в дальнейших исследованиях. Словом… знаю, идея Вам совершенно не понравится, но… нам нужен один из мутантов.

В это время выжившие стали собираться в центральном зале. Они занимали разнообразные по виду сиденья и размещались по своему усмотрению. Йосеф со своей женой стояли в центре композиции и внимательно смотрели, как стягиваются к ним люди. Это походило на ежедневный ритуал, потому что некоторые приближались с явной неохотой, некоторые занимали места нетерпеливо, а парочка в возрасте смотрела на происходящее с покорным терпением. Последними к заседанию присоединились Пол с Тарасом, которые только закончили прокладывать маршрут.

Когда все выжившие заняли места, Йосеф извлек из небольшой сумки без ручек толстую книгу и начал что-то зачитывать. Периодически кто-то из слушающих поднимал руку, а затем, видимо, что-то спрашивал. Отвечал либо сам Йосеф, либо Ахува, либо даже кто-то из других слушающих. Проходило это все довольно чинно и интеллигентно, хотя обстановка и понимание того, что находится за стенами, не позволяло испытывать особого комфорта даже в такой уютной компании. Дальше всех от Йосефа, явно не участвуя в беседе, но слушая, расположились Чидженда, Игон и Мелина. Ноксфилд ловил каждое слово говорящих, стараясь понять все произнесенное. Юкичо тоже внимательно следила за разговором, но интересно ей не было, видимо, находилась она здесь от скуки.

Матиас долго наблюдал за происходящим после того, как Пьер, взбешенный услышанным, удалился в неизвестном направлении, но приблизиться к выжившим не желал. Через некоторое время любопытство все же заставило его покинуть окружение своих людей, и он не спеша направился к собранию, всем своим видом показывая, что идет не из интереса, а просто так, желая пройтись. Оказавшись достаточно близко к заседавшим, он начал различать слова.

– Нет-нет, – вкрадчиво объяснял Йосеф. – Все совсем не так.

– А как же? – с некоторой насмешкой вещал со своей галерки Игон. – Разве не с именем Бога крестоносцы жгли дома и убивали невинных?

– А как вы думаете? – обратился Йосеф ко всем, даже глянув в сторону приблизившегося профессора. – Жил один человек на земле. Добрый, отзывчивый, помогавший всегда тем, кому нужна была помощь. И в этих же местах обитал один разбойник, которого добрый человек выручил в холода – одел его в теплую одежду и накормил. И даже не подумал, что не следует помогать разбойнику. Однажды этому бандиту опять стало нечего есть. Да и грабить было некого. Вот и решил он: «Пойду к доброму человеку, он опять меня накормит». И пришел в его дом. Но добрый человек не открыл дверь. Он не услышал стука, потому что тот был слабым. Тогда разбойник разозлился на доброго человека и решил отомстить. С тех пор каждому, кого он грабил, он говорил, что делает это ради доброго человека. Так скажите мне, какое наказание заслуживает добрый человек?

– Никакого, – отозвалась Юкичо, которой очень нравились такие истории. Они напоминали ей детские поучительные сказки. – Он ведь не виноват, что разбойник грабил людей.

– Это и ребенку ясно, – довольно воскликнул Йосеф. – Так что же вы Бога вините в том, что люди делали зло, говоря, что это ради Него?

– Но если этот Бог есть, то почему позволяет делать зло? – спросила Мелина.

– И снова я не дам прямого ответа, – отозвался Йосеф. – Но послушайте. Были два руководителя, в подчинении которых было много людей. Первый ввел строгие правила для своих работников, за нарушение любого из правил следовало увольнение. Второй сказал своим работникам: «Вот список правил, которые нужно соблюдать». Но когда по ошибке работники нарушали правила, наказания не следовало. Со временем многие работники привыкли не следовать правилам и запустили производство. Те же, кто радели за предприятие, видели запустение и печалились. Некоторые из работников попробовали нарушать правила, но им не понравилось, как это отражается на общем деле, да и вызывало неприятные чувства. Поэтому они стали придерживаться правил. Кто из руководителей был добрее к работникам?

– Второй, наверное, – неуверенно отозвалась Софи, видя, что остальные крепко задумались. – Ведь нарушения бывают и по ошибке. Да и пока сам не поймешь, что что-то плохо, не станешь его воспринимать плохим.

– Я ничего не понял, – признался Джим, сидевший рядом с Софи. – Какие еще руководители? Вопрос другим же был!

– Ладно, – Йосеф вздохнул и, подбирая слова, стал объяснять: – Бог разве не в силах был сделать нас послушными машинами? Мог, конечно, но не стал. Почему? Потому что преданный работник следует правилам из-за уважения к предприятию, а не из страха. Как написано: «милости хочу, а не жертвы». Впрочем, это не совсем про то… В общем, если вы берете себе жену… ну, или мужа… так вот, в таком случае вы хотите, чтобы вторая половинка вам подчинялась? Или хотите, чтобы она любила вас? Чтобы прислушивалась к вам из страха? Или потому, что любит вас?

– Любить, наверное, – немного невпопад ответила Юкичо.

– Вот именно, – поддержал Йосеф. – А как отличить, кто любит вас, а кто просто пользуется? Дайте им свободу! И нам всем дали свободу. Бог сказал, что хорошо, а что дурно. И позволил нам делать дурное. Не потому, что хочет, чтобы мы так поступали, а чтобы мы сами выбрали. Каждый из нас. Любовь ли, когда ты не можешь не любить? Преданность ли, когда ты не можешь не быть преданным?

– Я все равно ничего не понял, – Кэрролл сдался и пожал плечами.

– Все равно я не видела, чтобы служители Бога особо делали что-то хорошее, – напомнила о себе Мелина. – Ходят в золоте, говорят высокие вещи, а сами пьяными насмерть сбивают людей на машинах.

– Не нужно путать религию с верой, – сказал Йосеф. – Религия – это просто инструмент. Успешный бизнес-проект, который, как и любой бизнес-проект, направлен на получение прибыли. А сначала не было так. Вера в Бога и Христа есть учение. И его нет в каких-то местах. Как и арифметике не нужны какие-то хранители. В Библии написано: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими». А половина человечества называет себя христианами. Но они не христиане в большинстве своем. Они православные и католики.

– Ничего себе новость, – усмехнулся Шелтер. – А православные и католики кто, если не христиане?

– Язычники по большей части, – заявил Йосеф. – Католики молятся Богоматери, когда Христос, указав на своих учеников, говорил: «вот матерь Моя и братья Мои». Православные пошли еще дальше – они кланяются идолам – крестам и иконам, портретам умерших людей, когда в книге Бытия написано: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им». Но и этого мало – католические священники прощают своим прихожанам грехи, когда только Бог и Христос могут это делать. А что вы видите в первую очередь, когда входите на территорию православных храмов и церквей? Верно, магазины. А Христос, разгоняя торговцев в храмах, говорил им: «не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников». Кроме того, и те, и другие любят, когда прихожане кланяются им в ноги, а апостол Петр поднял с колен Корнилия, говоря ему: «встань; я тоже человек». Так если они служат Христу, то почему не следуют Писаниям? Ведь «по плодам их узнаете их».

Матиас понаблюдал за происходящим еще некоторое время. Пьер ранее уже познакомил его заочно со всеми выжившими, поэтому беседа позволяла лучше понять их. Мелина и Шелтер явно долго работали вместе, причем очень высоко ценили деньги. Это было заметно по тому, какими снисходительными улыбками они реагировали на слова Йосефа о том, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Весь их вид показывал, что туда они и не собираются. Чидженда слушал все речи с холодным безразличием, отчего Матиас решил, что тот не является верующим. Во всяком случае, верующим в Бога. Опираясь на общепринятые стереотипы, Кох предположил, что африканец верит в своих богов. Девочка в таких вещах еще ничего не смыслила, но присутствием на таких собраниях могла хоть немного развлечь себя. Выглядела она слишком спокойной для ребенка, застрявшего в городе чудовищ. Остальные слушатели были глубоко погружены в разговор и создавали впечатление фанатиков, не способных оторвать взгляда от своего пророка-самозванца. На их фоне выделялся Нун, так же украдкой наблюдающий за товарищами.

Самого профессора речи Йосефа не особо впечатляли, но он мог понять, почему люди так слушали его. Прожить больше года, зная, что в любой день можешь оказаться растерзанным кровожадным чудовищем, это уже большое испытание. А когда человек готовится к смерти, он часто обращается к Богу. Иногда исключительно в прагматичных целях – ведь если скоро умрешь, то лучше верить, что потом будет еще и другая жизнь. В таких случаях каждый старается соблюсти какие-нибудь правила, чтобы оказаться чистым перед лицом Страшного суда.

* * *

– А что же с Вашим предком?

– После Великой катастрофы погиб лидер страны, и новым лидером стал мой предок. Чай Ни оказался главой одной из ведущих держав планеты, и его мнение теперь играло большую роль в мировой политике.

– И он решил продолжить свое дело?

– Да. Он распространил свои реформы и запреты на всю Землю. Через несколько десятков лет человечество изменилось кардинально. Новые умы принялись изучать космос и способы его покорения. Потому что планета медленно умирала.

– Получается, что династия Чай Ни фактически начала Космическую экспансию?

– Так и есть. Мой предок не дожил до первой колонизации. Исследования проводились очень долго. Без практических опытов так и не удалось понять принцип действия червячных переходов. Когда первая экспедиция отправилась на Пустошь-1, у руля был сын моего предка. Ну, выходит, что тоже мой предок.

– Про Экспансию я знаю. Это преподают в школах. Я так и не понял, как появилась Империя?

– Конечно, не поняли, я ведь еще не закончил. Так вот, как только люди расселились по новым планетам, а Земля начала восстанавливаться после катастрофы, снова начались старые проблемы.

– Какие еще проблемы?

– Получив то, что хотели, правители объявили независимость от Земли и отказались от прежних запретов. То, с чем боролись мои предки, снова начало править умами людей.

– Нет, подождите. Не соглашусь с Вами. Наркотики, проституция, азартные игры, однополые браки – все, что разрушает полноценное человеческое общество, запрещено повсеместно.

– Молодой человек, печально Вас разочаровывать, но все это – ложь. Да, официально все находится под запретом. Мальчишки боятся стать наркоманами, а девочек с детства пугают тем, что плохие дяди могут забрать их в публичные дома, если те будут себя плохо вести. Вот только наркотики по-прежнему можно купить. И бордель можно найти, если есть желание и деньги.

– Стоп! Подождите! Как же так? Ведь мы росли…

– И слушали вранье Объединенных правительств. Смертная казнь за распространение алкоголя на Земле? В это очень слабо верится, разве нет? Это просто страшилка для тех, кто хочет распространять алкоголь самостоятельно. На самом деле его производством и распространением занимается непосредственно правительство через свои организации.

– Но как же так? Не может же все быть ложью?

– Почему же? Современное телевидение вещает, что на Земле – рай. Эта пропаганда направлена на то, чтобы никто не хотел выходить из-под контроля Земного правительства. Живешь на колонии и мечтаешь, что однажды окажешься на Земле – в колыбели человечества.

– Но это не так?

– Труды моих предков превратились в прах. Внешне все выглядит благочестиво, но внутри… Это как старая декорация для спектакля-сказки – снаружи красочно и волшебно, но внутри сгнившие доски.

– В голове не укладывается.

– А как Вы думали, молодой человек? Эта новая нашумевшая казнь – пожизненная парализация, сколько она вызвала споров и рассуждений? А если проследить за процессами, то становится ясно, что этой казни удостаиваются только очень могущественные люди. Когда вскрываются их преступления, их публично парализуют. Так он платит за все.

– Неужели и это ложь?

– Еще какая. Парализованных запрещено навещать. Это тоже наказание. Так говорят. Но на самом деле весь процесс – спектакль. Когда преступления уже нельзя скрыть, богатых и влиятельных преступников показательно предают такой страшной казни, потом укрывают на некоторое время, затем меняют их внешность, личности и отправляют на другую планету.

– Так значит, все эти осужденные…

– Сегодня занимаются прежними делами, но в других местах.

– Какой ужас!

– Именно поэтому я решил создать Торговую империю. Я понял, что если передать хоть часть власти кому-то другому, то ничего не выйдет. Поэтому сосредоточил всю власть в своих руках. Но это же и привело к падению Империи.

* * *

– А как его звали? – спросил Пьер, скребя пальцами шрам, спрятанный под бородой.

– Антоном Степанченко, – ответила Софи, продолжая вытирать полотенцем свои мокрые волосы.

– Не могу, конечно, говорить с уверенностью, – невольно офицер принюхивался к запаху шампуня. – Но Матиас долго допрашивал беглеца с этой планеты. Лет ему было за пятьдесят, наполовину седой.

– Похож, – Софи с нескрываемым интересом уставилась на собеседника и даже оставила волосы в покое. – А что с ним?

– Ну, пилот он был, судя по всему, никудышный, – начал рассказывать Пьер, стараясь сдержать улыбку. Уж очень забавной выглядела эта девушка сейчас. – Потому что никак не мог попасть в Дыру, израсходовал много кислорода. Когда его подобрали и откачали, оказалось, что из-за кислородного голодания его разум повредился. Он забыл очень многое, говорил что-то про мутирующих жителей города. Никого из вас он не упоминал. Видимо, просто не мог вспомнить. Теперь я понимаю, что он был в своем уме, просто память повредилась.

Софи глубоко вздохнула и посмотрела куда-то вперед долгим взглядом, выпучив глаза.

– Надо же, – тихо проговорила она. – А я винила его в предательстве.

Они немного помолчали. Пьеру было немного неловко сидеть наедине с малознакомой молодой и очень красивой девушкой на кровати, но она ведь сама зачем-то пришла. Это была не совсем кровать – она также была собрана из полок, но постельное белье было настоящим. Видимо, его принесли сюда из соседних домов. И это не была комната – просто еще одно складское помещение. Их здесь было очень много – целый отсек маленьких хранилищ, расположенный в здании дальнего склада. Все хранилища были адаптированы для жилья. Комната, в которой постелили Пьеру, раньше принадлежала одному из погибших. Офицера это не смущало, но от более уютного помещения он бы не отказался. Жалко, что никто не предложил.

– Эммм, – решил он нарушить молчание. – Ты что, прямо из душа ко мне?

– Что? – Софи непонимающе посмотрела на него. Затем сообразила, о чем речь, и ответила: – Да, только вот вышла. Знаешь, мы ведь раньше гоняли постоянно по городу, скрывались. Спали по очереди, ели только консервы. Как Феникс исчез, мы начали хоть как-то жить. Готовить стали какую-то человеческую пищу, душ несколько раз в неделю. Тут установлены фильтры, поэтому воду для бытовых нужд можно использовать многократно. Никогда раньше не испытывала такого удовольствия от душа!

– Хм, – протянул Пьер. – Нелегко вам тут было.

– Это еще что! – воскликнула Софи, после чего резко повернулась всем корпусом к офицеру и положила ладонь ему на колено. Товарищеский, казалось бы, жест, но Пьер невольно вздрогнул. – Как мы мучились с одеждой для Юкичо! Здесь ведь детей совсем не было на планете. Уж не знаю, как так получилось, но так и было. А одеваться-то ей надо! Конечно, тут круглый год тепло, но вещи ведь изнашиваются. Особенно мучились с нижним бельем – оно же не может быть не по размеру, как верхняя одежда. И заделались мы с Ахувой швеями. Это было что-то! Я не умею совсем, она меня пока научила, Юкичо так мучилась. А Мелина отказалась помогать. В общем, это было еще веселее. А сейчас видел ее рубашечку и юбочку? Это я перешивала!

– А с обувью как? – Пьер освободил колено от руки собеседницы и закинул ногу на ногу, на что Софи никакого внимания не обратила.

– С обувью хуже было, – девушка снова стала вытирать волосы. – Носила она туфельки не по размеру. А сейчас уже доросла до взрослой обуви. Хорошо, что у девушек бывают миниатюрные ножки.

– Если так на вас сейчас посмотреть, – заметил Пьер. – Вы очень хорошо выглядите для людей, которые с трудом выживали последние два года.

Девушка засмеялась.

– Спасибо тебе, – ответила она, ослепляя офицера своей искренней лучезарной улыбкой. – Давно мне не делали комплиментов. Но вообще, как я уже сказала, это сейчас мы все прилично выглядим. Раньше так не было. Джим был жутко косматым и с длиннющей бородой, а когда он побрился и постриг волосы, я даже не узнала его. Чи носил длинную косу, а волосы вокруг нее сбривал. Потом его однажды мутант за эту косу и поймал. Выкрутился, конечно, но косу потом состриг. Теперь и прическа приличная, но бороду-косичку так и оставил. Странный парень. Цевехан, Чидженда, Йосеф тоже заросшие были, как обезьяны. Вот только Чидженда бороду потом сбрил, только усы оставил, а Цевехан с Йосефом так и ходят бородатыми. Хоть покороче постригли – уже лучше.

– Ты всегда обращаешь столько внимания на внешность людей? – удивился Пьер, который как-то и не придавал никогда значения тому, у кого какая прическа или растительность на лице.

– А как иначе? – удивилась Софи. – Внешность тоже много значит. В душу человеку не заглянешь так просто, а на лицо и наряд посмотреть можно. Вот почему ты никогда не снимаешь очки?

– Это военные тактические очки, – начал разъяснения Пьер. – В них встроено множество полезных функций. Например, дальномер, автофокус, автоматический регулятор яркости, прибор ночного видения…

– Это, конечно, хорошо, – прервала его девушка. – Но это все для боя. А ты их до сих пор ни разу не снял. Хотя тут не с кем биться.

– Ну, привык, что тут сделать? – усмехнулся офицер.

Софи недоверчиво посмотрела на него и сжала челюсти. Пьер вздохнул и отвернулся.

– Ладно, раз уж тебя это так интересует, – тихо проговорил он и, сняв очки, повернулся к ней снова.

Вида девушка не подала, но дыхание у нее перехватило. Не отрывая взгляда, она смотрела на левый глаз офицера, словно могла таким образом исправить проблему. Глаз был белым, от левого края левой брови наискосок почти до самого носа шел неприятного вида шрам.

– На одном из заданий я здорово просчитался, – объяснил Пьер. – Мы ползли под натянутой колючей проволокой в стан противника, чтобы закрепить взрывчатку на вражеской технике. Ползли-ползли, а потом мне вдруг почему-то показалось, что над нами кто-то прошел. Глупо, конечно, ведь кто мог пройти по колючей проволоке, натянутой в метре над землей? Но я поднял голову вверх и прямо глазом… Эх… Самое глупое, знаешь, что? Это были учения! Выполнить столько кровопролитных заданий, а потом получить такое ранение на учениях. Вершина глупости. В общем, лежал я в лазарете, ходил потом с перевязанным глазом, а когда повязку сняли, понял, что зрение ухудшилось. Оно и неудивительно, в принципе. Через месяц глаз побелел, а я перестал им вообще видеть. Из армии меня выгнали, но один из офицеров предложил мне перевестись в команду зачистки. Там не нужно было острое зрение, но я бы по-прежнему оставался военным. Тогда я и водрузил на себя эти очки. Во-первых, они скрывают это уродство, а во-вторых, компенсируют неработающий глаз.

Софи по-прежнему не отводила взгляда от лица собеседника и не проронила ни слова, пока тот снова надевал очки. Затем так же молча взялась за край своей майки и задрала ее, открыв живот. На этот раз дыхание перехватило у офицера. Широкий шрам начинался слева, чуть ниже ребер, шел вниз до уровня пупка, а затем резко поворачивал вправо.

– Помнишь, я говорила про то последнее столкновение с Фениксом? – сказала девушка. – В тот день я оказалась прямо перед ним. Сначала замерла, не зная, что делать, а потом попыталась убежать. Феникс был огромным, лапы у него тоже были гигантские. Он хотел схватить меня, но я отпрыгнула. А в следующую секунду живот пронзило невыносимой болью. Я взглянула вниз, чтобы посмотреть, что со мной случилось, увидела много крови и глубокий страшный разрез. И тут же вырубилась. Очнулась через три дня. Меня оттуда вытащили, зашили и накачали обезболивающими.

– Ничего себе, – сдавленно произнес Пьер. – Не каждый бы выжил после такого.

– Жутко повезло, – констатировала девушка, улыбнувшись. – Ни одного органа не задел.