Глава семнадцатая
Той ночью Брюсу приснился очередной кошмар. Он снова бродил по темным коридорам особняка Уэйнов. Казалась, что здание растянулось во все стороны, что коридорам нет конца, залы выходили в кабинеты, заканчивающиеся балконами, с которых не было видно ничего, кроме теней. Альфреда нигде не было. Брюс остановился в столовой. Кто-то сидел на диване.
Разыгралась буря. Во сне одно из больших окон в гостиной разбилось, и во все стороны брызнули осколки стекла. Подул холодный ветер, мигом погасивший огонь в камине. Брюс съежился, инстинктивно выставив вперед руки, чтобы защитить лицо. Но когда он снова оглядел потемневшую гостиную, загадочная фигура уже исчезла. Юношу сковал ужас, и Брюс испытал внезапное желание убежать как можно дальше.
До его руки кто-то дотронулся. Брюс развернулся.
Это была Мадлен.
В ночи она выглядела мертвенно-бледной, призраком, но необычайно красивым. Ее темные сверкающие волосы ниспадали на плечи, в отблесках падающих на стены и пол лучей света они казались синими. Девушка улыбнулась, как будто ждала его, и Брюс улыбнулся ей в ответ, хотя кожу в том месте, где его коснулась рука Мадлен, начало щипать. Ее не должно быть здесь, разве не так? Неужели он что-то забыл? Она была преступницей, сидящей взаперти, за толстым стеклянным барьером в «Лечебнице Аркхэм». Что же она тогда здесь делает? Брюсу было тяжело осознавать окружающий мир в ее присутствии. Все, что еще мгновение назад казалось логичным, теперь переворачивалось с ног на голову, выворачивалось наизнанку.
– А ты разве не помнишь? – промурлыкала она, подходя к нему ближе. – Ты вытащил меня из «Аркхэма» и привел сюда. – Ее голос был тихим и полным боли, при его звуках у Брюса сердце обливалось кровью. Девушка коснулась его груди, и ее руки показались юноше маленькими и холодными.
Брюс приблизился к ней, и они оба прислонились к стене. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что у Мадлен руки в крови и что от ее прикосновений на его коже остались темные пятна.
– Ты считаешь, что мой брат заслуживал таких страданий? – спросила она.
«Нет. Конечно же, нет». Брюс поморщился. Ее слова пробудили в его душе знакомое чувство пустоты, появившееся после гибели родителей. Юноша отвернулся. Мадлен обвила его шею руками, дотронулась до его подбородка, ласково наклоняя лицо Брюса поближе к своему.
– Признайся, – произнесла она. Ее глаза были такими темными, что черные зрачки казались неразличимы на фоне радужки. – Ты не можешь перестать думать обо мне.
«Я не могу».
Она улыбнулась.
– И что же конкретно ты обо мне думаешь, Брюс?
«Твои губы. Твои глаза. Изгиб твоей улыбки. Кровь у тебя на руках. Я хочу тебя. Я боюсь тебя».
Брюс тряхнул головой и попытался отступить назад. Юноша знал, что ее не должно здесь быть. Каждая частичка его души кричала, что он в смертельной опасности. Но девушка не позволила ему сделать шаг назад, она снова притянула его к себе, пока его губы не оказались в опасной близости от нее. Затем Брюс поцеловал ее, мягкое тело девушки прижалось к нему, и это – это – было все, чего он когда-либо хотел. И почему он хотел уйти? Мадлен жадно вернула ему поцелуй. Голова кружилась. Каждый мускул в его теле напрягся от желания и ужаса. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного, никогда еще не был в объятиях девушки, которая вот так вот его пугала. Это казалось ошибкой, ужасной ошибкой. и в то же время это было самое лучшее ощущение в мире. Он не мог оторваться от нее. Мог только продолжать целовать ее губы, затем подбородок, затем шею. Он хотел слышать ее резкое дыхание, хотел слышать, как она шепчет его имя снова и снова. Она хотела быть здесь, в его объятиях.
«Беги, Брюс. Она пришла убить тебя».
Где-то за его спиной послышался ни с чем не сравнимый звук – с оружия сняли предохранитель. Брюс оттолкнулся от Мадлен и развернулся. Он уставился на темную, пустую стену. Повернулся обратно. но Мадлен и след простыл. Казалось, что залы особняка складываются вокруг него, сжимаются, а потом снова растягиваются. Голова все еще кружилась от жара ее губ, юноша тряхнул головой, и вдруг резкий, пронизывающий все естество ужас сковал его. Здесь был кто-то еще.
«Ночные бродяги. Они хотят запереть меня внутри собственного дома». Нужно выбираться отсюда.
Брюс развернулся и побежал. Его шаги, казалось, повисали в воздухе. Он добрался до входной двери и рывком распахнул ее настежь, но вместо улицы снова очутился в зале, из которого только что убежал. «Невозможно». Разбитое окно в фойе теперь стояло целым. Тот слабый свет, что еще струился внутрь сквозь окна особняка, совсем потускнел. Юношу окружали тени. Где-то в сгустившейся темноте промелькнул чей-то силуэт. Снова шаги. Шепотки. Скрежет острого предмета по металлу.
– Мадлен, – позвал юноша.
– Я тут, – ответила она позади него.
Брюс проснулся с хриплым стоном. Снаружи донесся раскат грома. Ветки деревьев яростно стучали по оконному стеклу. Несколько секунд юноша просто сидел в постели, тяжело дыша, его все еще широко распахнутые от ужаса глаза бездумно мечутся по комнате.
Неужели это был просто кошмар? А может быть, Ночные бродяги уже проникли в дом, заперли его, подобно предыдущим жертвам Мадлен, и теперь постепенно сжимают вокруг него силки? Он все еще чувствовал жар ее губ, тепло ее рук, сомкнувшихся вокруг его шеи. Тело было липким от холодного пота. Брюс не двинулся с места, пока его дыхание, наконец, не успокоилось. Воспоминания о приснившемся кошмаре начали тускнеть, а вместе с ними притупляться и ужас. За окном продолжала бушевать буря.
«Это всего лишь дурной сон». И все же, где-то в глубине души, Брюс по-прежнему ощущал присутствие Мадлен. Мысли о ней наполняли его одновременно и ужасом, и желанием держать девушку в своих руках.
Брюс посмотрел на время на экране телефона. Было уже утро, но из-за черных туч снаружи казалось, что еще разгар ночи. Юноша наклонил голову назад и на мгновение закрыл глаза. Затем свесил ноги с кровати и встал. Слабый свет озарил его обнаженную грудь. Штаны повисли на бедрах. Босиком он вышел из комнаты и на долю секунды уставился на исчезающий в темноте коридор, представляя, будто призрак Мадлен материализуется прямо перед его глазами. Но его встретили только тишина внутри поместья, да шторм снаружи. Даже Альфред еще не вставал. Слабый пятнистый свет отражался в щелях на полу. Спустя мгновение Брюс бесшумно вышел в коридор и направился к своему кабинету.
Воздух внутри кабинета застоялся. Бьющий в окна дождь превратил мир за окнами особняка в размытое пятно. Брюс остановился и взглянул на старые часы своего деда, висящие на стене. Их стрелки давно остановились, а Брюс так и не нашел время их отремонтировать. Юноша в изнеможении провел рукой по волосам, затем уселся за стол и включил компьютер.
Его компьютер – тонкая, прозрачная стеклянная панель длиной во всю столешницу, произведение искусства, которое он сам же и собрал, – ожил. Юношу встретил холодный, искусственный свет. Брюс уставился на экран, на котором одна за другой возникали иконки. Казалось, они парили в воздухе. Затем Брюс набил в строке поиска новый запрос.
Мадлен Уоллес мать
Первыми загорелись несколько знакомых ссылок – результат его предыдущих запросов о Мадлен: данные о ее аресте, дошедшие до прессы детали совершенных ею убийств. Брюс спешно пролистал первые две страницы, и, наконец, на самом верху третьей он нашел нужную информацию, вкратце упомянутую в статье о правонарушительнице.
Это был оригинальный текст, повествующий о темных деталях детства Мадлен. Потускневшее семейное фото. Мадлен Уоллес. Кэмерон Уоллес. Элиза Это. Несмотря на то, что брат был старше Мадлен, он казался еще более хрупким и худым, чем она сама. У него были короткие волосы, пустые глаза и покатые плечи. Не было сомнений, что Мадлен унаследовала свою красоту от матери – у них обеих были длинные, прямые иссиня-черные волосы, бледная кожа и по-детски пухлые губы. Брюс приступил к чтению материала, проговаривая некоторые куски вслух.
«Последствия столь вопиющей халатности были трагическими. Спустя неделю после смерти своего сына миссис Элиза Это проникла в офис доктора Кинкейд и затаилась в ожидании лечащего врача своего сына. Когда Кинкейд вошла в офис, Это нанесла ей свыше десяти ранений кухонным ножом».
При этих словах Брюс тяжело сглотнул. История была очень похожа на ту, что ему рассказала Мадлен, но отличалась в деталях. По версии Мадлен, ее мать ударила доктора всего один раз, и то случайно и слишком сильно. По официальной версии, Элиза нанесла доктору свыше десяти ранений кухонным ножом. Она совершила жестокое преднамеренное убийство и в результате получила смертельный приговор. Она умерла в тюрьме прежде, чем приговор успели привести в исполнение.
Брюс откинулся в кресле с разочарованным вздохом. Все, что говорила ему Мадлен, оказывалось полуправдой. А как насчет других вещей, что она ему рассказывала?
В углу экрана всплыло окошко чата.
Дайан.
«Уже проснулся?» – спросила она.
«Проклятая буря, – ответил Брюс, – плохо спалось».
«Имне», – пришел ответ.
«Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?»
«Я-то в порядке. Вопрос в том, как ты себя чувствуешь?»
Брюс вздохнул.
«Не очень», – ответил он.
Брюсу не очень нравилось, что Дайан теперь замешана в деле, однако он чувствовал облегчение от того, что может обсудить происходящее с кем-то кроме Драккон и доктора Джеймс. Он очистил историю поиска и вбил очередной запрос. На этот раз он искал Кэмерона Уоллеса.
«Мадлен рассказала мне о своем прошлом, – напечатал Брюс. – По крайней мере, Драккон была права в одном. Девушка и правда родом из криминальной семьи, хотя я до сих пор не могу понять, какая часть того, что она мне рассказывает, на самом деле правда».
«Брюс, – ему показалось, что он расслышал ее вздох. – Ты все еще думаешь об этом деле? Том самом, которое тебя едва не убило?»
«Просто послушай. Пожалуйста, Ди».
«Ну, хорошо, хорошо. Что еще?»
«Ее маму также приговорили к смертной казни за убийство».
Пауза.
«Проклятье».
«Я ей очень сочувствую. Ей было десять. А перед этим она потеряла брата».
«О, Брюс, мне очень жаль. А я и не знала, что у нее был брат».
Брюс уставился на результаты поиска. На верхней строчке значился некролог на Кэмерона Уоллеса, двенадцать лет. К некрологу прилагалось фото того самого слабого, улыбающегося мальчика.
«Ее брат умер от какой-то бактериальной инфекции». Он скинул ссылку Дайан.
«Как это привело Мадлен к Ночным бродягам?»
Месть. Брюс понял это инстинктивно. В этом не было никаких сомнений. Он слышал, как она рассказывала о том, что сталось с ее матерью, о том, как бездушно обошлась с Элизой система правосудия, о том, как умер ее брат. Возможно, на ее месте Брюс мог бы поступить так же. Но его мысли возвращались к убитому доктору, а затем к трем хладнокровно убитым филантропам.
«Каковы бы ни были причины, – напечатал Брюс, – она совершила эти убийства не одна».
Десятилетняя девочка просто не может за восемь лет превратиться в безжалостного убийцу без посторонней помощи.
Брюс нахмурился, затем наклонился и потянулся за анкетой Мадлен, позаимствованной из офиса Драккон. «В следующий раз нужно будет положить ее обратно», – напомнил себе юноша. Он водил пальцем по данным и свидетельствам о совершенных преступлениях. В самом низу листка Брюс обнаружил интернет-адрес, логин и пароль. Это была ссылка на видео ее допроса.
Недолго поколебавшись, Уэйн набрал адрес ссылки в строке браузера. Страница запросила логин и пароль, и Брюс быстро ввел их.
ДПГГость
ЗеленаяМолния
Страница разочек вспыхнула и обновилась. Брюс оказался в видеоразделе департамента полиции Г отэма.
Он увидел уже знакомые свидетельства со всех мест преступления, а затем целую серию видео и допросов. Брюс остановился на одном видео, где Драккон и несколько офицеров окружили Мадлен в ее камере. Она сидела на кровати, отвернувшись от гостей, а полицейские продолжали задавать все более злые вопросы. При виде этого зрелища на губах
юноши заиграла циничная усмешка – он вспомнил, как чувствовал себя, когда Мадлен в такой же манере игнорировала его.
– Вам отлично удается лгать, мисс Уоллес, – говорила Драккон ровно таким же злым голосом, как в день их первой встречи с Брюсом. – Мы отлично знаем, что в особняке сэра Гранта вы были не одна. На самом деле, мы подозреваем, что в этом деле помимо вас было замешано еще три, а то и четыре человека. Кто были ваши сообщники?
Как и ожидалось, Мадлен молчала. Ее взгляд был таким спокойным и отстраненным, как будто в камере больше никого не было. Брюс уловил только легчайшие движения рук девушки. Приглядевшись, юноша понял, что Мадлен снова складывает оригами, по несколько раз повторяя одну и ту же форму, а затем начиная новую фигурку.
Драккон подошла к девушке и покачала головой.
– Мы достанем их, расскажешь ты нам что-нибудь или нет, – произнесла она, – но твое признание может повлиять на твой приговор. Выбирай, что ты получишь – пожизненный срок или смертную казнь.
Мадлен даже бровью не повела.
Брюс наблюдал за тем, как бесплодно длилось это интервью, в точности как и все предыдущие допросы Мадлен до того, как появился он. «Ее команда». Он сидел в своей комнате в полнейшей тишине, прислушиваясь к звукам бури за окном и приглушенным голосам на видео. Детективы желали знать, с кем работала Мадлен. Она взломала тюремную систему, когда ей было всего десять лет. Да, она однозначно была умна, но скорее всего, ей помогли и тогда. А затем Брюс подумал о самих убийствах, об их жестокой манере – перерезанные глотки, повсюду кровь, признаки борьбы во всем доме.
«Десятилетняя девочка просто не может за восемь лет превратиться в безжалостного убийцу без посторонней помощи». А если учесть, что с ней было аж четыре сообщника.
Видео закончилось. Брюс нажал на кнопку повторного воспроизведения, гоняя запись по кругу.
А что, если Мадлен была там, но не она убила этих людей? Кто еще был там с ней?
Видео снова достигло того момента, на котором Мадлен играла со своей бумажной поделкой. Брюс прищурился. Было что-то. что-то такое в ее движениях, что заставило его поставить видео на паузу. Он заново проиграл этот сегмент. Ну да, она снова и снова складывала бумагу в одну и ту же фигуру, три или четыре раза подряд, затем собирала новую.
Брюс уже видел, как она возится с оригами прежде, но никогда с точки зрения камер безопасности. С этого угла он разглядел нечто необычное.
И он, и полицейские всегда считали, что ее бумажные поделки были всего лишь хобби, попыткой развлечься для скучающего, но развитого мозга. Но что, если все было не так банально? Что, если это было ее способом общения с окружающим миром? Что, если она использовала свои бумажные фигурки, чтобы подавать сигналы тому, кто сидел с другой стороны экрана?
Брюс откинулся на спинку кресла. Его охватил приступ тошноты. Мадлен была проницательна, но иногда казалось, что она знает о происходящем за пределами тюрьмы куда больше, чем должна была. Были и другие, те, кто работал с Мадлен. те, кто, возможно, все еще работают с ней.
«Эй. Эй, – напомнила о себе Дайан. – Эй, эй, эй, Брюс Уэйн еще с нами? Але? Что за чертовщина творится снаружи?»
Поскольку его мозг был занят новой теорией о Мадлен, Брюс не сразу понял, о чем говорит его подруга. Где-то там, на улице, сквозь раскаты грома и барабанные капли дождя он различил отдаленное звучание сирен. Множества сирен.
«Сирены?» – спросил он.
Дайан переслала ему снятое на телефон видео. Полицейские машины с мигающими огнями и включенными сиренами проносились по улице достаточно близко от дома Дайан, чтобы звуки казались оглушающими.
«Ага. Похоже на новогодний парад».
Брюс поднялся с кресла и подошел к окну. Выглянул наружу, пытаясь что-нибудь разглядеть. Там, внизу, где улица делала кривой поворот, мигали десятки полицейских огней.
Случилось что-то очень плохое.
Брюс поспешил к столу, нашел пульт от телевизора и включил его. Переключив несколько каналов, он наткнулся на утренние новости и оцепенел. На фоне бешено тарабанящего репортера висел гигантский заголовок, рассказывающий о новой жертве Ночных бродяг.
ЦАРСТВО ТЕРРОРА
Мэр Прайс найден мертвым в собственном доме
