Глава пятнадцатая

Вышедшие из камер заключенные щурились от кроваво-красного света. Один растерянно посмотрел на ближайшую камеру безопасности. Другой неверящим взглядом уставился на Брюса, все еще не в силах осознать, что он выбрался из заключения. Откуда-то с верхних этажей до юноши донеслись звуки тревоги и топот множества ног.

– Блокировать систему! – надрывался голос в динамиках. – Блокировать систему.

По всему коридору разносился громкий гул. Брюс покосился на входную дверь. Огоньки над дверной панелью мигали зеленым, намекая, что дверь открыта. «Беги, – подумал он, – выбирайся отсюда». Его взгляд на долю секунды метнулся к камере Мадлен. Она не открывала дверь, но и видно ее не было.

Первый освободившийся заключенный устремился к выходу. Прежде чем Брюс успел осознать, что именно он делает, юноша уже устремился навстречу беглецу, блокируя дорогу.

Мужчина оскалил зубы и метнулся на Брюса в явной попытке укусить. Уэйн увернулся, защищая шею. Замахнулся кулаком, целясь противнику в челюсть, и попал. Беглец отшатнулся назад и выругался. Затем снова бросился на Брюса. В его глазах застыло отчаяние, а от звуков голоса у юноши мурашки по спине побежали.

– Выпусти меня, – прошипел беглец, – уйди с дороги.

Скрюченные пальцы мужчины вцепились Брюсу в плечо, юноша поморщился от боли. Он вырвался, а затем всем своим весом навалился на заключенного и повалил того с ног. Брюс рухнул на пол следом за беглецом и потянулся за лежащей рядом шваброй. Пальцы юноши сомкнулись на рукоятке как раз в тот момент, когда заключенный поднялся на ноги. Брюс замахнулся шваброй и угодил мужчине точно в голень. Беглец взвизгнул. Брюс вскочил на ноги и снова ударил беглеца рукояткой, на этот раз сильно ткнув противника в живот. Мужчина согнулся, выкатив глаза, и рухнул набок. Сигнал тревоги не замолкал. Все вокруг окрасилось в кровавый оттенок.

Брюс поднял голову и посмотрел на второго заключенного. Это был тот самый человек, который грозил порезать Брюса. Но мужчину не интересовал выход. Вместо этого он подошел к камере Мадлен и приложил ладонь к двери. Уэйна охватил ужас.

Когда резчик распахнул дверь камеры, Брюс оттолкнул его в сторону. Но мужчина был выше минимум на голову. На его лице появилась мрачная улыбка. «Кажется, я здесь умру». Внезапная мысль спровоцировала приступ адреналина. Резчик размахнулся. Юноша пригнулся, на миллиметры разминувшись с кулаком противника, затем метнулся в сторону камеры девушки.

Заключенный повернулся к нему и приготовился напасть.

Через входные двери черным океаном повалили охранники при полном параде: шлемы надеты, щиты подняты, стволы нацелены вперед. Они с ходу выкрикивали приказания, указывая всем заключенным лечь на пол. Охранники окружили противника Брюса, гигант отвернулся от юноши, оскалился, и один из стражников выстрелил в беглеца из тазера*⁷ Резчик содрогнулся и повалился на землю. Брюс смотрел, как стражники волокут все еще дергающегося и кричащего беглеца обратно в камеру. Сигнал тревоги наконец-то затих. Двери камер снова закрылись.

Показалась доктор Джеймс. Она заметила Брюса, и впервые за все время его пребывания в стенах лечебницы женщина показалась шокированной. Может даже, немного виноватой.

– Ты в порядке? – спросила она, пока юноша собирался с духом.

Джеймс тяжело дышала, прядки волос выбились из обычно столь аккуратной прически.

– Чертова гроза. Тебе не следовало здесь оставаться. Я. – Она вздохнула, встряхнула головой и положила руку ему на плечо. – Прости. Давай вытащим тебя отсюда.

Уходя, Брюс заглянул в камеру Мадлен. Девушка снова сидела на кровати, обхватив колени, а ее волосы рекой рассыпались по правому плечу. На губах Мадлен появилась улыбка, мимолетная, словно горящая спичка, такая короткая, что никто другой ее и не заметил бы.

Брюс снова задумался о словах девушки. «Всего лишь крысы в клетке», – сказала она. А он бросился защищать ее.

Юноша развернулся и последовал за Джеймс к выходу. Позади него все еще раздавались крики заключенных. Руки Брюса по-прежнему тряслись.

Л Л Л

Брюс вернулся в лечебницу только на следующей неделе. После неудачного побега заключенных ему потребовалась передышка – о происшествии упомянули в новостях, и ворота «Аркхэма» осадили репортеры.

Джеймс казалась подавленной. Ее обычный сарказм сменился заботой. Она даже предупредила его, что сама предложила Драккон и суду сократить срок его оставшихся работ после случившегося. Юношу полностью освободили от обязанности прибираться в блоке интенсивной терапии.

Вот только Брюс не хотел, чтобы его срок в «Аркхэме» сокращали, а его освобождали от посещений подвального уровня. У него накопилось слишком много вопросов к Мадлен, ему еще слишком многое предстояло выяснить. Брюс направился навестить Драккон в участке, чтобы поговорить.

– Я рада, что ты не пострадал, – произнесла Драккон, просматривая папки с судебными документами. Брюс наблюдал за работой детектива, сидя напротив. – Я замолвлю за тебя словечко перед судом. Я никогда прежде не слышала о перебоях в лечебнице «Аркхэм», но буря определенно запустила цепную реакцию в системе безопасности тюрьмы. Подобное не должно повториться.

– Чтобы вы знали, Мадлен даже не пыталась сбежать, – нахмурившись, ответил Брюс, – зачем ей оставаться взаперти, когда у нее появился шанс улизнуть?

– Понятия не имею. Она что-нибудь тебе сказала о нашей подземной находке?

«Может, я советую тебе быть осторожнее. А может, ты мне просто нравишься».

Брюс выкинул слова девушки из головы.

– Она не сказала ничего нового. Но когда я сообщил ей новости, Мадлен не выглядела удивленной, – ответил Брюс, – я уже упомянул вам обо всем, что счел полезным.

Юноша разглядывал детектива. Мадлен просила не упоминать про ее синяки, но Брюс никак не мог отделаться от желания поднять эту тему перед Драккон и спросить о назначенных девушке лекарствах. Но если это будет выглядеть так, будто критикует полицейские методы работы, его могут обвинить в том, что он испытывает к девушке жалость, а то и симпатию.

От мысли, что он может никогда больше не заговорить с Мадлен, в груди у Брюса поселилось странное, неприятное ощущение. Почему он так старался защитить ее?

«Не говори Драккон», – прошептала Мадлен.

Может, подумал Брюс, будет лучше, если он снова займется этим самостоятельно. Должны были сохраниться какие-то свидетельства о матери Мадлен и ее тюремном сроке. Он выяснит все сам. Его взгляд зацепился за аккуратную стопку бумаг, сложенную на углу стола Драккон. Все по делу Мадлен.

Брюс открыл было рот, все еще размышляя, как бы получше рассказать Драккон о том, как Мадлен вспоминала обстоятельства ареста своей матери, но вслух сказал другое:

– Она спрашивала меня о моих родителях. Ну, я ей и рассказал.

– Тогда я тем более рада, что мы больше не будем отправлять тебя вниз, – ответила Драккон, покачав головой, – возможность выудить из нее дополнительную информацию не стоит того, чтобы подвергать твою жизнь риску.

Женщина вздохнула, затем достала с нижней полки еще одну стопку папок.

– Ах да, твои судебные бумаги.

На мгновение она исчезла из виду, зарывшись в бумаги.

Брюс поблагодарил Драккон за заботу, но в нем уже поселились крохотные зачатки сомнений.

А что, если Мадлен доверилась ему?

Пока Драккон искала его бумаги, Брюс потянулся за документом с профилем Мадлен. Тихо свернул его и засунул во внутренний карман куртки. Ему нужно докопаться до истины сквозь толщу загадок, окружающих девушку, ему нужно выяснить всю возможную информацию. И сделать это нужно без полицейских, сующих свои носы через его плечо.