– Как ты меня купил? – подняла на меня заплаканные глаза.

– Зачем тебе это? – глубоко вздохнул, смахивая ладонью слёзы с её щёк.

– Хочу знать.

– Почему именно сейчас?

– Потому что боюсь, что в другой раз ты можешь мне не рассказать об этом.

– Нет,– довольно жестко отрезал, взявшись за борта ванны.

– Виктор! – навалилась на меня Мад, придерживая за плечи.

Всплеск воды, брызги в лицо, и взгляд невольно упирается в её аккуратную грудь и расползающиеся по предплечьям шрамы. Три длинных пореза, которые она позволила мне нанести по своей собственной, доброй воле. Самые первые в нашей с ней совместной жизни. Первые из многих.

–Пожалуйста…

Мольба в её голосе и блеск беспомощных глаз заставили сдаться. Отпуская борта, я снова откинулся на тёплую ванну, увлекая её за собой. Очень не хочется рассказывать правду, не хочется делать Мадлен больно, не хочется, чтобы она страдала, но и соврать я не смогу. Нет, непросто не получится. Врать Мадлен, всё равно, что выламывать себе суставы. Я ни разу не соврал ей, пока она была моей пленницей и, тем более, не мог соврать сейчас, когда она стала моей женщиной.

–Я хочу знать, как это случилось, – закинула руки мне за шею, вжимаясь в грудь, словно щенок в поисках защиты. Точно так же как и тогда, когда я собирался оставить её кровать после сделанного подарка. – Хочу понять, как именно мы встретились. Хочу знать, что это не было случайностью.

– А если это на самом деле всего лишь случайность? – запрокинул голову, впиваясь пустым взглядом в потолок. – Если тебе не понравится то, что ты услышишь?

– Не знаю, но… очень хочу найти хоть какой-нибудь смысл в случившемся.

– Так значит тебе мало того к чему в конечном счёте всё пришло?

– Нет. Я рада, что встретила тебя. Рада, что мы вместе, но… – вжалась ещё сильнее, уткнувшись лицом мне в шею. – Могло бы всё случиться иначе? Могли бы мы быть вместе, не окажись на том аукционе?

– Нет, – ответил, не думая ни единой секунды. – Не стану тебе врать Мад, но я бы никогда не обратил на тебя внимания вне той комнаты. И даже тогда я не собирался покупать именно тебя, – как только она услышала это, ей крепкая хватка начала ослабевать. – Ты не была в моём вкусе и, в ту ночь, я собирался купить себе другую женщину. Единственное что подтолкнуло меня к этому поступку – желание поставить на место лорда, делавшего на тебя ставку. Но, не смотря на всю абсурдность нашей встречи, я не жалею, ни о том, что купил тебя, ни о том, сколько мне пришлось заплатить. И если бы я снова мог вернуться в ту ночь, то продолжал бы делать ставку до тех пор, пока бы ты снова не стала моей. Даже если бы для этого мне и пришлось пожертвовать целым состоянием. Мад, – опустил руки на её бархатную спину, чувствуя как от моего прикосновения содрогнулось её хрупкое тело и под пальцами заиграли рёбра, – ты единственная о чьём появлении я не жалею и никогда не смогу пожалеть. И мне плевать была эта судьба или простая случайность. Плевать на то, как и для чего это случилось. Твоё появление в моей жизни – вот, что на самом деле для меня имеет значение.

Я замолчал, и спустя пару-тройку секунд Мадлен разжала объятия, отстраняясь от меня. Из-за опущенной головы, было сложно понять, что именно она чувствует в этот момент, но я продолжал держаться на расстоянии, даже и, не пытаясь к ней дотронуться.

– Могу я побыть одна?

– Конечно, – тут же поднялся, прекрасно понимая, что теперь ей на самом деле нужно переварить всё услышанное. – Можешь сидеть здесь столько, сколько понадобится, – накинул на мокрое тело шерстяной халат, стараясь не задерживаться в купальне. – Кристин не выйдет из кухни до тех пор, пока ты не вернёшься в спальню.

– Не нужно, уже всё хорошо, – продолжала смотреть на своё дрожащее отражение, обнимая подтянутые к груди ноги.

– Это моё решение и оно не оговаривается, – плотно закрыв дверь, я направился за Адлэйем. – Будь добр, пройди со мной, – кивнул ему, ненадолго задержавшись около кухни.

– Что-то не так? – прошел со мной в гостиную, присаживаясь напротив.

– Да. Не хотел говорить об этом, но, похоже, что у меня начались проблемы с Мадлен.

– Уверены? Как по мне, то в последнее время вы начала ладить куда лучше ожидаемого.

– Не в этом дело, – устало потёр переносицу, смотря в окно. – Сначала я старался не предавать этому значения, но чем дольше мы вместе, тем сильнее меня тревожит её возраст. Ещё немного и я уже не смогу быть с ней как с женщиной. Когда Мадлен была в подвале, меня совершенно не интересовала наша с ней разница, но теперь же.… С каждым днём она становится для меня всё моложе и моложе. И не то чтобы я чувствовал себя стариком, проблема в том, что я всё больше и больше, начинаю видеть в ней ребёнка. Смотрю на Мадлен, когда та читает у камина очередной любовный роман и думаю о том, что ей сейчас впору лежать на животе и рисовать разноцветными карандашами. Боюсь, что если так пойдёт и дальше, то вскоре наши с ней отношения подойдут к концу.

– И вы больше не хотите с ней спать?

– В том-то и дело что хочу. Очень хочу. Смотрю на неё и зубы сводит от того как сильно я её люблю. И в тоже время после каждой нашей близости меня терзает такое сильное чувство вины, что хочется уйти под землю, только бы снова через всё это не проходить. Не могу с ней спать и не могу резать. Не могу поступать, таким образом, с ребёнком.

– Ну, мисс действительно очень молода, но не настолько чтобы считаться ребёнком. К тому же, думаю что дело тут даже не в возрасте, а в вашем к ней отношении. Когда она жила в подвале, то была для вас очередной жертвой. Бездушной игрушкой для удовлетворения желаний, а теперь Мадлен становится для вас человеком. И вы вынуждены смотреть на неё через призму стереотипов общественного мнения. Она стала ребёнком лишь потому, что окружающий нас социум установил определённые ограничения. И хотите вы того или нет, но в нашей стране принято женщину считать женщиной лишь в двадцать семь лет и не раньше, так что крайне советую вам закрыть на это глаза.

– Предлагаешь отказаться от собственных принципов, уверяя себя в том, что не совершаю ничего постыдного, развращая ребёнка?

– Мадлен не ребёнок. Ей уже девятнадцать. Она женщина. Ваша женщина. И она будет таковой до тех пор, пока вы сами этого хотите.

– Сейчас дело не в одном желании, – прижался губами к сомкнутым в замок пальцам, смотря на улыбающегося старика. – Вода не превратится в вино только из-за того что мне того хочется, а Мадлен не повзрослеет от того, что мне это нужно.

– Допустим так. И что же вы тогда будите делать? Неужели откажитесь от неё?

– Не знаю. Но если ничего не изменится то, похоже, что мне придётся…

– Виктор, ты это серьёзно? – округлились глаза старика.

– Да я не об этом. Я не стал бы убивать Мадлен, даже если бы и захотел. А вот отпустить – это уже другое дело.

– Отпустить?

– Ну не оставлять же её прислугой. Не думаю, что она бы смогла спокойно отнестись к тому, что я вдруг начал спать с другими женщинами ожидая того, когда она наконец-то повзрослеет. Хотя, – выдохнул, откидываясь на спинку кресла, – и в том, чтобы спать с другими у меня уже нет никакого желания. Видел бы ты как бесится Кэролайн от того, что я снова и снова отказываю ей в выполнении супружеского долга.

– Поверить не могу, что услышал именно это, – заёрзал Адлэй, не находя себе места. – Неужели ты на самом деле готов отпустить ее, чтобы дождаться пока она повзрослеет?

– Говоришь так, словно я безумец. Хотя, прекрасно тебя понимаю. Так сильно я ещё никогда не рисковал. Просто начинаю осознавать, что чем дальше в лес, тем больше дров я нарублю, пытаясь отвернуть её от себя.

– И что же вы уже натворили?

– Она спросила, как именно я её купил. Хотела понять, какой был смысл в нашей с ней встрече, что это было не простое совпадение, а нечто большее. Судьба! – насмешливо приподнял брови, не веря в подобную чушь. – И вместо того чтобы нагородить Мадлен какой-нибудь романтической чуши, я выдал что сделал это только для того чтобы позлить другого покупателя.

– Действительно. Не очень хороший ответ.

– Ну, вот и что мне теперь делать? Может отправить в гимназию, пока ей не исполнится, хотя бы двадцать три?

– Неплохое решение, но не думаю, что она на самом деле на это пойдёт. Девушка слишком сильно зависит от вас сейчас во всех смыслах данного слова, так что не вынесет такой долгой разлуки в кругу чужих ей людей.

– Значит, нужно будет вернуть её в семью, – провёл рукой по мокрым волосам, убирая с лица надоедливые пряди.

– Уверены? И что же потом? Будете искать себе новую пленницу?

– Возможно. Об этом я ещё не думал.

– И когда же вы собираетесь отвезти Мадлен обратно к родным? И как вообще сможете объяснить им случившееся? Где их дочь могла пропадать столько времени?

– Не налегай так на меня, – от его вопросов начала болеть голова. – Слишком много противоречий и желаний, чтобы я смог так быстро во всём разобраться.

– Знаешь, Виктор это конечно твоё личное дело. Но прежде чем принимать окончательное решение, я бы всё-таки исполнил желание Мадлен и попытался узнать все нюансы вашей с ней встречи. Вдруг у того что вы вместе действительно есть причина. Настоящая причина, а не простая случайность.

– Мистер Олдридж, – поклонился Бернард Крамс, пропуская меня в свой кабинет. – Неожиданный визит, тем более спустя столько месяцев. Видимо в прошлый раз именно то, что хотели.

– Вполне, – присел напротив, наблюдая за каждым его движением.

Невысокой, мужчина с идеальными усами напоминал мне самого настоящего парижского щёголя. Безупречно выглаженный и одетый с иголочки, сейчас, он был тем единственным, кто мог расставить сейчас все точки над «i» в нашей с Мадлен истории.

– Тогда зачем же вы пришли?

– Я хочу знать, каким именно образом к вам попала моя покупка?

– Со всем уважением, мистер Олдридж, – сразу же засуетился мужчина, поправляя ворот рубашки, – но это сугубо конфиденциальная информация и я не могу выдавать своих посредников.

– Посредников значит. Интересно получается.

– Простите, но это всё что вы от меня узнаете.

– Неверный ответ, – смерил того серьёзным взглядом. – И если вы ещё не поняли, то позвольте я перефразирую. Насколько мне стало известно, то в последнее время ваше предприятие опустилось до того, что начало поставлять клиентам детей. Поэтому: во-первых, вы прекращаете заниматься подобным баловством, а во-вторых, предоставляете мне всю необходимую информацию по поводу. А иначе я сегодня же натравляю на вас всё управление Скотланд-Ярда.

– Вы не посмеете!

– О, ещё как посмею, – усмехнулся, подпирая щеку. – Вы ведь и так прекрасно знаете о моём отношении к продаже несовершеннолетних. И если думаете что я закрою глаза на подобное нарушение, то очень ошибаетесь.

– Но если вы так поступите, – явно занервничал мой собеседник, – то все и о вас узнают!

– О чём о чём, но об этом я буду переживать в самый последний момент. Во-первых, все воспримут ваши обвинения как очередную клевету на человека, который прикрыл источник вашего дохода. А во-вторых, думаю, что все прочие ваши клиенты решат расправиться с вами ещё до того, как вы решите открыть рот по этому поводу, – усмехнулся, прекрасно понимая, что ему уже ни за что не выпутаться из сложившейся ситуации. – Или вы считаете что успели обзавестись настолько верными клиентами, которые скорее пойдут на риск вытащить вас из-за решетки вместо того чтобы найти себе нового поставщика?

– Неужели вам настолько важно знать, как именно нам досталась эта девчонка? – переплёл пальцы в замок, касаясь их губами.

– Я жду.

Ничего не отвечая, Бернард поднялся, подходя к стеллажу с журналами.

– Вы помните дату покупки?

– 2 августа.

Потянувшись пальцами к целому ряду тёмных, учётных книг, он выбрал нужную. И уже через пару страниц, определился с присвоенным Мадлен номером. После чего потянулся за следующим, тратя на этот раз намного больше пяти минут. Страницы шуршали, часы тикали, мужчина громко вздыхал, но у меня не было желания подгонять его.

– Вот… – потянул, прикусывая губы. – Девушка 1476, поступила к нам по прошению родителей.

– Чьих? – должен признать, что услышанное несколько ввело меня в ступор.

– Её, – отложил журнал, складывая руки на груди. – А чего вы удивляетесь? Практически половина нашего товара предоставляется их семьями.

– И сколько же они за неё получили? – сделал глубокий вдох, укладывая ногу на ногу.

– Двести футов.

– Двести футов при выручке в три тысячи?

– Мистер Олдридж, ну вы ведь понимаете

– Понимаю. Что до всех прочих? Я хочу знать о тех женщинах, которые были приобретены до неё.

– Прости… но… – ошарашено взглянул на меня, старательно подбирая слова, – это слишком большое количество.

– Уверен, что вы справитесь, а пока будите искать, будьте добры принести мне чашку чая и пару клубничных сконов со сливками.

Выполнив все мои распоряжения, Бернард Крамс вызвал в свой кабинет пару секретарей и бухгалтера. Кропотливо просматривая все свои записи, пока я наблюдал за ними, мужчины не проронили ни единого слова. Я видел лишь то, как каждый раз, когда кто-то из них находил приобретение клиента BO2354, делалась отдельная запись в небольшом блокноте, какие довольно часто используют журналисты, и тут же передавалась Бернарду.

– Готово, – наконец-то взглянул на меня мужчина, принимая последний листок. – Три ваши покупки были найдены на в Квартале Ла Мар, но не переживайте, не смотря на это девушки были одними из самых свежих, – попытался реабилитироваться в том что продал мне шлюх. – От одной отказался её заказчик, а другую предоставил бывший любовник.

– Хорошо, – поднялся, поправляя сюртук. – А теперь слушайте внимательно. С этого для больше никаких детей. Если до меня дойдёт хоть один слух о том, что вы продолжаетесь подобным непотребством и клянусь именем Его Высочества, что ни от вас, ни от этого места и камня на камне не останется. Вам всё ясно?

– Да, – сглотнул, заставляя меня понять о том, как именно я на него сейчас смотрю.

Оставляя его заведение, я ощущал себя полностью обессиленным. Казалось, что всего за одно мгновение из меня выкачали совершенно все соки. Бернард Крамс был прав, то что родители использовали любые возможности для того чтобы выжить было далеко не той новостью которая бы могла повергнуть меня в шок. Но почему-то именно сейчас, именно в отношении Мадлен, она показалась мне чем-то противоестественным.

Тяжело осознавать, что эту девочку продали те единственные, ради которых, она была готова терпеть жизнь бок о бок с серийным убийцей. Знают ли они где их дочь сейчас? Важно ли то, что она всё ещё жива?

Сев в коляску, я приказал отвезти меня в Холланд-парк. Возвращаться домой не хотелось, не хотелось снова встречаться с Кэролайн и случать её бесконечное причитание по поводу моих постоянных отлучек, но сейчас во мне что-то сломалось, заставляя понять, что пора бы уже расставить всё по своим местам. Я устал от постоянных метаний между женой и любовницей, устал от сомнений о том, как стоит поступить с Мадлен. Сейчас мне хотелось определённости и постоянства.

Адлэй был прав, говоря, что перед принятием окончательного решения я должен узнать все нюансы нашей с Мадлен встречи. И я на самом деле не предполагал, что полученная информация сможет так сильно ударить меня по живому. Трясясь в коляске по мощеной дороге, я снова и снова вспоминал лицо своего отца. Густая щетина, заплывшие глаза, опухшая физиономия и постоянная вонь от перегара. Сколько же всевозможного дерьма мне пришлось вынести, сколько боли, муки и унижений. Розги, кулаки, ремень. Удушье, ушибы, вывихи и переломы.

«Волшебная» жизнь в отчем доме научила меня ненавидеть всех. Подозревать всех и никому не верить. Потому что никто не приходил к нам с матерью на помощь. Никто не путался избавить нас от этого мерзкого ублюдка. Никто…

Именно тогда я и понял, что нужно быть сильным. Ненависть – это сила. Она заставляет тебя идти вперёд. Заставляет подниматься. Не обращать внимания на боль и страдания. Моя ненависть сделала из меня того, кого уже никому невозможно сломить. Превратила из слабого, беспомощного щенка в сильного и кровожадного волка. Но даже сейчас, смотря на себя со стороны, я совершенно не мог понять, что же это? Благословение или проклятье…?

Экипаж остановился, а я так и остался сидеть в нём, смотря через окно на свой особняк. Сейчас мне как никогда нужно было понять, а стоит ли игра свеч? Стоит ли сейчас отказываться от уже привычной жизни ради той, в которую придётся окунуться с головой, даже не ведая того, какие опасности она может таить?

– Сер? – открыл передо мной дверь Огест. – Что-то не так?

– Нет. Всё нормально, – встал на ступеньку, опускаясь на сырую землю. Серое небо, серая погода, серое настроение. – Распорядись заменить лошадей и как следует, пообедай. У тебя на всё про всё полчаса, после того как я выйду мы сразу же направимся в имение.

– Как прикажите.

Кэролайн как всегда была в гостиной, только на этот раз меня ждал небольшой сюрприз в виде её матери и трёх подруг. Чай, пирог и бесконечная болтовня про моду, шляпки и прочую ерунду.

– Добрый день милые дамы, – улыбнулся, подходя к мисс Холл поцеловав в руку.

– С возвращением дорогой, – взглянула на меня супруга. – Распорядиться, чтобы тебе накрыли на стол?

– Ненужно, – поцеловал её в щеку, – я уже уезжаю.

– Уже? Но ты ведь всего три дня как приехал?

– Кэрри, мы ведь с тобой уже это обсуждали. Так что давай не сейчас, – шепнул ей, оставляя комнату вместе с её четырьмя парами любопытных ушей.

– Ты позоришь меня Виктор! – поспешила за мной, закрывая дверь рабочего кабинета. – Каждый раз, когда наш дом посещают гости, я вынуждена принимать их одна! – голосила Кэролайн пока я доставал чемодан, скидывая в него свои вещи. – И теперь ты в очередной раз оставляешь наш дом для того чтобы проводить практически половину недели непонятно где! Больше не спишь со мной и даже не пытаешься скрыть того, что теперь я уже не привлекаю тебя как женщина! Ты завел себе любовницу, я ведь права Виктор? Это к ней ты постоянно ездишь, верно?

– Нет, – повернулся к ней, затягивая ремни. – Она не просто любовница и не просто содержанка. Я живу с ней Кэролайн, и я её люблю, – видя, как резко Кэрри переменилась, словно каждое сказанное мной слово било её ничуть не слабее пощёчины, я не мог испытать ни капли жалости. – Так что можешь и дальше истерить, устраивать скандалы, но это всё равно ничего не изменит.

– За что ты так…? Я ведь столько лет любила тебя, Виктор… – подошла ко мне, хватаясь за сюртук, словно на спасительный круг. – А теперь ты хочешь бросить меня как изжившую себя лошадь…? Ты подлец! – наградила меня пощечиной. – Безжалостная скотина! – попыталась снова меня ударить, но на этот раз её рука зависла в воздухе в нескольких сантиметрах от моего лица. – Отпусти!

– Хватит изображать из себя жертву, – выпустил её, смотря на то, как болезненно она морщится, потирая запястье. – Думаешь, я не знаю, скольких любовников ты уже сменила?

– Я…!

– Помолчи! – закрыл ей рот, прекращая весь этот бред. – Сколько раз ты уже была беременна не от меня? Я бесплоден Кэрри! Или ты думаешь, что я этого не знаю? Так что хватит дорогая, – твёрдо отрезал. – Хватит. Я уезжаю, а ты выбираешь, что для тебя лучше: остаться здесь и изображать из себя миссис Олдридж и хозяйку поместья Холланд-парка. Или же собрать вещи и уехать в поместье родителей. Так что решай как можно вдумчивей.

Не обращая внимания на её слёзы, я оставил поместье. Какое странное чувство, ещё вчера ты был готов отправить свою любовницу в пансион и вернуться к жене, а сегодня делаешь всё с точностью наоборот. Из-за нескончаемого осеннего дождя, ехать пришлось гораздо дольше обычного. Много воды и много грязи. Коляска то и дело грузла в чёрной жиже не позволяя ехать дальше, а дождь лил всё сильнее и сильней. Казалось ещё немного и начнётся самая настоящая гроза. Безжалостная и беспощадная.

– Ехать дальше невозможно! – соскочил Огест, смотря в окно экипажа. – Колёса погрузли в грязи, так что без помощи нам тут не справиться!

– Хорошо, – согласился, открывая дверь экипажа. – Оставайся с лошадьми, а я схожу за помощью.

– Сер? – непонимающе взглянул на меня мужчина, не веря собственным ушам. – Возможно, для вас будет лучше подождать моего возвращения в повозке?

– Отдохни и согрейся, – предоставил ему сидение своего экипажа, – а мне нужно пройтись.

Не обращая на его слова никакого внимания, я пошагал напрямик, пробираясь через бесконечные ветвистые кусты и деревья. Сейчас мне хотелось движения. Хотелось идти, хотелось чувствовать у себя на коже капли дождя и холод ветра. Хотелось видеть, как изо рта идёт пар, как быстро меняется пейзаж и как всю эту картину наполняют звуки грозы. Шум деревьев, свист ветра, удары капель и бесконечный хаос ливня. Гром рвал небеса, молния пронзала посеревшее небо, а я всё шел и шел, утопая сапогами в липком болоте.

Казалось, что на мне не осталось ни одной сухой нитки. Вода стекала по полосам, падала на лицо, застилая глаза, но мне было хорошо. Сам не знаю, почему в этот самый момент хотелось смеяться словно сумасшедшему. Хотелось кричать, сжимая кулаки. Кричать так сильно, чтобы всё вокруг заполнилось моим охрипшим голосом. Чёрт, какое же удивительное ощущение свободы! Свободы и счастья!

Добравшись до имения, я прошел к дому прислуги, отдавая распоряжение найти людей и отправиться за оставленной коляской. Зайдя в помещение, я стянул с себя залипшие в грязь сапоги. Внутри было тихо, намного тише обычного. Тихо и темно. Опустошенный ковчег моей собственной души.

Сняв с себя промокший сюртук, тряхнув его пару раз, избавляясь от лишней воды, я повесил его на ближайший крючок. Должен признать, что далеко не сразу обратил внимание на то, что помимо меня в гостиной есть кто-то ещё. Сидя на широком подоконнике, закутавшись в мой турецкий халат, Мадлен смотрела в огромное окно. Не знаю, то ли причиной её отстранённости была затянувшаяся обида, то ли уход в собственные мысли, но она не поворачивалась ко мне даже тогда, когда я остановился всего в паре метров от неё.

Тёмные волосы были убраны в толстую косу, руки сложены на груди, а глаза бесцельно застыли на бегущих по стеклу ручьях. Я смотрел на её полупрозрачное отражение, словно это был самый настоящий призрак. Думаю, что прошло около минуты, прежде чем она вздрогнула, заметив, что на неё смотрят через мутное отражение на стекле.

– Виктор, – повернулась ко мне, тут же испуганно спрыгнув с подоконника. – О Господи, – подбежала, пробуя на ощупь мокрую рубашку. Маленькая макушка мелькала у меня перед глазами, пока я втягивал в себя аромат её волос, – неужели ты шел сюда пешком? Раздевайся, пока не заболел, а я сейчас же поставлю греть воду и принесу тебе сухие вещи.

Перехватив Мадлен, до того, как она успела отбежать от меня, я прижал её к себе, заключая в объятья. Сейчас мне не хотелось ничего кроме ощущения её тепла у себя на груди, не хотелось ничего кроме этих прикосновений.

– Виктор… – запротестовала, пытаясь высвободиться, но я лишь обхватил её ещё крепче.

– Это всё не просто так, – прошептал, касаясь губами её пылающего ушка, зарываясь носом в мягкие волосы. – И теперь я знаю это.