Он бежал по узкому переулку, замирая от ужаса. Неторопливые шаги убийцы, раздававшиеся позади, наполняли сердце леденящим страхом, незнакомым с далеких детских времен, когда он убегал от страшной старухи на базаре. Что-то смутно подсказывало, что переулок окажется тупиком – асфальтовая дорожка никуда его не выведет, он упрется в глухую стену и взвоет от бессилия.

Предположения были основательны – киллер не торопился, шагая, как гвардеец на параде. Цоканье каблуков эхом раздавалось в переулке. Ноги разъезжались на асфальте, делаясь непослушными. Он останавливался на секунду-другую, чтобы отдохнуть, после чего бежал снова. Ну какой же он идиот… Сразу надо было догадаться, что этим-то все и закончится: неспроста ТОГО ТИПА специально привели работать к нему. Следовало все бросить, уехать черт знает куда, зарыться в солому, отсидеться – он не сделал этого… Как же, кто здесь осмелится угрожать ЕМУ?

Так олигарх в кресле из слоновой кости, наслаждаясь тысячедолларовой сигарой, думает, что все вокруг дрожат над его деньгами: у него в кармане и полиция, и мафия, никто и пальцем не шевельнет без «высочайшего» соизволения. А потом он выходит на улицу, и его бьет ножом в сердце первый попавшийся панк, которому позарез нужна сотня баксов на дозу коки. И этому панку по хрену вся крутизна и значимость могущественного миллиардера.

Убийце тоже абсолютно наплевать на его статус, связи и известность. Он получил заказ, и он его выполнит – ничего личного, просто такая работа. Поэтому убегавший и не кричал «Я заплачу больше, пощади меня!» – это было бы пустой тратой сил и времени. Подобные люди берегут свою репутацию, построенную на крови. Если они приняли заказ, то доведут дело до конца.

Сколько раз он сам так же играл со своей жертвой в кошки-мышки? Наслаждался, упивался ее дрожанием, испугом и мучениями. Не стоило, конечно, этого делать, ну да кто же знал… У каждого человека в сердце существует свой собственный Голос, который прощает его за все, какие бы страшные грехи он ни творил. Он никогда не рассчитывал, что его простят, – но наивно полагал, что в городе к нему должны будут относиться чуточку лучше. Он ошибся.

…Он почувствовал, что выбивается из сил – левая лодыжка болела, как будто пронзенная стрелой – похоже, лопнуло сухожилие. Зачем он это делает? От чего вообще бежит? От НЕБЫТИЯ. Это смешно, но, попав в самое пекло, убедившись, что Ад существует, каждый из грешников продолжает смертельно бояться – а вдруг есть что-то еще хуже? Никому не известно, куда отправляются те, чье горло сожжено веществом. Факт, что назад они не вернулись… Ну когда же наконец кончится этот долбаный переулок?

Он в изнеможении упал на четвереньки и пополз, обдирая руки. Шаги сзади не утихли – напротив, становились все слышнее, ближе. Он еще раз вспомнил своего помощника и выругался… Мать его, ну какая же сволочь! Знать бы раньше – голову бы этому ублюдку оторвал своими руками… изжевал в кашу… Да, вот и делай людям добро. Если уж оставаться скотиной, то навсегда. Как только дал слабину – считай, что ты труп. А если ты уже и так труп – ну тогда попадешь в НЕБЫТИЕ, что в принципе одно и то же.

Он уперся лбом во что-то твердое, загромыхавшее. Мусорный бак. Подняв голову, затравленно огляделся – так и есть… тупик. Убийца сам заманил его сюда, зная, что дорога к отступлению закрыта…

И какого черта он поверил записке, явившись на встречу в этот пустынный район совершенно один? Стена дома глухая – ни одного окна, ни единой форточки, никто не услышит, и бесполезно звать на помощь. Он прижался к крошащемуся от влажного тепла бетону – фигура в черном плаще неумолимо приближалась. А может быть, у него еще есть шанс? Ха-ха-ха! Какие уж тут шансы, если всего одна капля вещества – и дело закончено.

Киллер просто распылит водяную пыль, он не успеет увернуться: убийца до этого с легкостью убрал пятерых, включая «быка» Франкенштейна. Ну почему же он не понял на первом, от силы на втором трупе, что НЕБЫТИЕ может грозить и ему? Кретин. Вот и попался в ловушку, переоценив свое могущество, напрочь забыв об уличном панке с ножом-выкидухой – как офигевший от личной крутизны олигарх.

Он выпрямился. Умирать – так хоть не на коленях. Два раза за последние шестьсот лет он уже умер – и оба раза все вокруг восхваляли его храбрость, сначала турки, а потом англичане. Так стоит ли ему бояться НЕБЫТИЯ, если худшее, что могло с ним случиться, уже случилось? Плохо только то, что это произойдет внезапно, хотя и на Земле мало кто готов к своей смерти – все думают, что они-то уж будут жить вечно. Но в правилах смерти посещать человека молниеносно, дабы в самый неожиданный момент оскалиться ему в лицо мертвой беззубой улыбкой и пропеть провалом гниющего рта: «Сюрприз!».

Убийца подошел близко – так, что он мог хорошо разглядеть его. Черный плащ, фигура среднего роста, сапоги из темной кожи – встреть он его на улице раньше, не обратил бы внимания. Киллер вытянул руку из кармана, в которой блеснула стеклом длинная тонкая мензурка, и человек обреченно бросил взгляд вокруг. Нет, отсюда ему никуда не деться. Ладно, он все же попробует сопротивляться – кто знает, может, на киллера тоже действует вещество – тогда они улетят в НЕБЫТИЕ вместе. Он изготовился к прыжку…

Внезапно киллер запрокинул руку назад, потянув прорезиненную ткань с затылка. Капюшон пополз в сторону, и затравленному взгляду жертвы открылось знакомое холеное лицо, которое он видел каждый год на День всех умертвленных.

– Боже, – одними губами прошептал он давно забытое, строжайше запрещенное в городе слово, которое и на Земле-то употреблял только в детстве. В глазах помутилось, и он ухватился за стену, чтобы не упасть, но не удержался и сполз на асфальт.

– Нет, – ответил убийца, делая шаг навстречу. – Знаешь, это совсем не он…