4
Он не был дальтоником. Он сказал, что у нее глаза цвета меда. А губы, которые он целовал, были калиновые, яркие.
Утром у него был самолет, он жил на две страны, и уже в обед был в Париже, рядом со своей женой.
— Вы беременны, поздравляю, — сказала доктор после того, как Зоя сошла с холодного гинекологического кресла и оделась.
Она вышла из кабинета потрясенная и счастливая. Теперь ей уже было не до учебы. Теперь она была драгоценным сосудом, в котором зародилась жизнь Шорохоффа. И ей было все равно, будет ли это девочка или мальчик. Это будет красивый и невероятно талантливый ребенок.
— Я ухожу из школы, — объявила она в тот же день Пастухову. Тот не понял ее, почему-то обрадовался.
— Я рад за тебя, — сказал он. — Захаров — порядочный человек, он обеспечит твое будущее.
Она не стала ему ничего объяснять, просто забрала из своего шкафчика вещи, сложила их в рюкзачок и покинула школу.
— Я ушла из школы, — сообщила она о своем решении тете Ире.
— Как? — Она опустилась на стул и всплеснула руками. — Почему, зачем? Решила поступать в институт? В какой? Или в университет?
— Я еще не решила.
— Ну, хорошо…
Тетка казалась растерянной.
— Ну, ты уж поскорее определяйся. К чему у тебя есть наклонности?
— Пока ни к чему, — спокойно ответила Зоя и отправилась в свою комнату, легла и закрыла глаза. Ей надо было все хорошенько обдумать. Понятное дело, что ей надо было уходить от родственников. Что ж, у нее есть квартира, вот там она и поселится, будет ждать родов. А зарабатывать она будет танцами, пока здоровье позволит.
Вечером за ужином она сказала, что не собирается и дальше сидеть на шее у родных, что хочет жить самостоятельно. Что в ближайшее время займется поисками работы, будет танцевать.
— Я не поняла, где ты будешь жить? — спросила, густо краснея, Ирина. — Снимешь квартиру?
— Зачем же снимать, когда у меня есть своя? Попросите квартирантов уйти, и все. В чем проблема? Или вы считаете, что у меня нет прав на эту квартиру? — Зоя была в недоумении. Снимать квартиру? Они что, совсем берега попутали?
Герман Иванович быстрым шагом покинул комнату.
— У тебя нет квартиры, — после небольшой паузы сказала Ирина, встала и заняла, как показалось Зое, чуть ли не оборонительную позицию.
— Я понимаю, вам будет трудно договариваться с жильцами, но придется. Мне двадцать лет, понимаете? Я имею право жить самостоятельно, в своей квартире. И вы меня уже не остановите. В крайнем случае, если вам уж так трудно, я могу сама с ними поговорить. Я найду с ними общий язык. Или вы хотите сказать, они заплатили за год вперед?
— Квартиры нет. Давно. Мы продали ее в прошлом году.
Вот этого она никак не ожидала.
— Вы обманываете меня… — начала она бормотать, чувствуя, как ее охватывает нервная дрожь. — Этого не может быть!
— Может.
— Но я — хозяйка этой квартиры. Наследница.
— Ты ничего не докажешь. К тому же ты полтора года тому назад сама подписала доверенность на Германа Ивановича.
— Нет, я ничего не подписывала!
— Подписывала. Просто он сказал тебе, что тебе надо подписать документ, в котором ты не возражаешь против ремонта подъезда вашего дома… И ты подписала.
— То есть вы подсунули мне доверенность… Но как, как вы могли так со мной поступить? — Слезы обиды покатились по щекам.
— А что ты так удивляешься? Ты жила вместе с нами, у тебя была своя комната, мы тебя прописали у себя… Мы тебя кормили, оплачивали твою учебу. А с какой стати-то? Мы что, миллионеры? Мальчиков надо было учить, вот мы и решили, что этих денег хватит на их образование за границей.
— Да вы спятили? Я подам на вас в суд!
— Хоть сто порций! Но мы, наша семья — не благотворительная организация…
Зоя плохо помнила, что было потом. Видимо, с ней случилась истерика, она носилась по квартире, собирая свои вещи и укладывая их в большой чемодан. Поднимать его сама она не стала, понимала, несмотря на то что ей в тот момент было очень плохо и она мало что соображала: такой тяжелый чемодан может навредить ребенку. Поэтому позвонила своему другу и попросила приехать, помочь ей перевезти вещи.
Голова кружилась, ноги не держали Зою, приятель-танцовщик Юра привез ее к себе домой.
Маленькая квартирка с единственной комнатой, большую часть которой занимает кровать, а все остальное пространство — сплошные зеркала и балетный станок.
— Ложись и отдыхай, — сказал Юра. — А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
Он не задавал вопросов, и она была ему очень благодарна за это.
— Может, тебе таблетку дать? — спросил Юра, показавшись в дверях в фартучке и с половником в руке.
Зоя улыбнулась. Юра был геем, все это знали, и никто из их компании его не осуждал. Он был приятным в общении, учтивым, щедрым на подарки и переполненный тайнами. Все понимали, что у него есть покровитель, но кто именно — никто не знал.
— Нет, не надо таблетку, голова и так скоро пройдет, я знаю, где помассировать виски, еще около ноздрей… это работает.
— Хорошо. Как скажешь. Спагетти скоро будут готовы.
Он накрыл столик в комнате, Зоя поела с аппетитом.
— Мне нужна работа и немного денег на первое время, я потом отдам.
— Хочешь снять квартиру?
— Конечно. Мою-то они продали. Гады!
— Может, я скажу сейчас очень странную вещь, и ты даже, возможно, подумаешь, что я говорю глупость… Знаешь, думаю, это судьба. Вся эта ситуация. Рано или поздно в жизни надо все изменить. С кем-то расстаться навсегда, с кем-то, наоборот, встретиться. Жизнь не стоит на месте. Понимаю, звучит как банальность, но это действительно так. И то, что ты у меня сейчас здесь, — не случайность. Значит, так и должно было произойти, понимаешь?
— И спагетти твои — тоже закономерность? Судьба? — Она нервно захныкала.
— Да.
— Но я не знаю, как мне вырулить… Я же ничего не умею. И у меня ничего нет.
— Ты молода, красива, у тебя великолепное тело.
— Юра, что ты собираешься мне предложить?
— Совсем не то, во всяком случае, о чем ты сейчас подумала. Клуб. Стриптиз-клуб «Золотая нимфа».
— Я знаю, где это. Там работает Наташа Сурова. Это бордель?
— Ничего подобного. Говорю же: стрип-клуб. Очень дорогой, там хорошо платят. Интима не будет, если сама не захочешь. Я знаю это точно.
— Вообще-то я знакома с Наташей, она ни за что не согласилась бы работать в борделе, это абсурд!
— Правильно! Она воспитывает младшую сестру, ей нужны были деньги, и я помог ей туда устроиться. Ее сестренка учится уже на втором курсе университета!
— Вот бы мне с ней встретиться и поговорить!
— Без проблем. Я устрою вам встречу.
В ту ночь она почти не спала. Лежала рядом с Юрой, правда, под отдельным одеялом и никак не могла осознать, что с ней так подло поступили. Подсунули ей доверенность, продали ее квартиру, да еще и упрекали каждый раз, что тратят на нее большие деньги!
Устремив взгляд в белеющий потолок, по которому скользили голубые тени проезжающих где-то за окном машин, Зоя мысленно обращалась к маме, просила у нее прощения за то, что была так легкомысленна и невнимательна и дала себя обмануть.
— Мама, она же твоя сестра, я верила ей! — обращалась она к теням на потолке.
Как же много всего произошло за последний месяц! Ночь, проведенная в объятиях Шорохоффа, мужчины, о котором она и мечтать не могла. Нежный, ласковый, умный и одновременно очень далекий и принадлежащий своей жене. Там, в арт-клубе, куда она пришла вместе с Захаровым, едва познакомившись с ним, она поняла, что эти сине-черные его глаза достали ее до самого дна. Никогда она еще не была так взволнованна, так счастлива и грустна одновременно. С ней что-то происходило, ей хотелось взять его за руку и не отпускать. Она знала: ему за пятьдесят, он старше ее на тридцать лет, но почему же тогда так молодо и свежо он выглядит? Откуда эти долгие, тягучие и магнетические взгляды, которыми он проникал в нее? Что случилось на той выставке? Почему сердце ее билось так сильно, что она ладонями пыталась сдержать это биение? Она задыхалась. Что это — любовь? Откуда? Конечно, страсть! Желание, и такое мощное, что она словно за один вечер растеряла почти все свои чувства, кроме одного, которое проглотило ее, как зверь. Она почти ничего не слышала и не видела, разум так и вовсе отключился. Она хотела одного — чтобы все покинули галерею, чтобы, как после звонка террориста-идиота, все бросились к выходу и они с Шорохоффым остались вдвоем. Чтобы он обнял ее и поцеловал.
Она даже не помнила, как они расстались с Захаровым. Помнила только горячую мужскую ладонь, которая схватила ее за руку и вывела на свежий воздух. Она пылала. В такси они целовались. Голова Зои при этом не присутствовала. Она осталась где-то там, в галерее… Было только тело, которое ей самой напомнило весенний зеленый бутон. Еще немного солнца, тепла, и она лопнет, распустится цветок, на который сядет золотая пчела… Шорохофф стал ее первым мужчиной.
На другое утро в дверь позвонили, Юра в шелковом халате пошел открывать. Она слышала мужской голос. Спряталась под одеяло, подумав, что пришел любовник и покровитель Юры. А что, если он устроит ему сцену ревности, увидев в его постели девушку?
— Тссс… — Юра провел своего гостя в комнату. — Она спит.
Зоя замерла. Что сейчас будет?
— Давай, показывай… — услышала она и, кажется, перестала дышать.
— Клади сюда, на столик… Матерь Божья, какая красота! Это настоящие изумруды?
Зоя и сама не поняла, как она сдернула с головы одеяло и поднялась, села на постели. Юра и его приятель, невысокий и очень сутулый молодой человек с белокурыми волосами и ангельским лицом, еще не знавшим бритвы, разглядывали разложенное на столике колье с зелеными камнями.
— Нет, конечно, откуда у меня такие изумруды… Это как бы эскиз, стекляшки… — ответил Ангел.
— Доброе утро, — заявила о себе Зоя, выползая из постели в пижаме и усаживаясь напротив молодых людей. — На самом деле, очень красиво!
— Зоя, познакомься, это Вик, мой друг, ювелир. Он учится ювелирному делу у одного человека, тоже моего знакомого. Вот готовит ему сюрприз. Если повезет, то этот эскиз будет использован для работы уже с настоящими, драгоценными материалами.
— Хотите примерить? — Вик взял колье и протянул Зое.
— Розовая полосатая пижама и колье с изумрудами?.. — улыбнулась она. Однако колье приняла и приложила к груди, расстегнув несколько пуговиц. Юра поднес ей зеркало. — Очень красиво. Пообещайте мне, что, когда это колье обретет настоящие изумруды, вы покажете его мне.
— Обещаю, — Вик улыбнулся ей.
Нет, он не был покровителем Юры. Просто друг. Талантливый, как и Юра.
— Ни пуха! — сказал ему перед уходом Юра, закрывая за ним дверь.
— У него руки золотые, — сказала Зоя. — Очень красивое колье получилось. Какое-то необычное, рисунок словно взят из природы, что я очень люблю… Листья, бутоны… и все такое несимметричное, оригинальное… Хорошо бы еще найти изумруды разных оттенков, для бутонов посветлее, а для уже распустившихся листьев — потемнее…
— Ну что, красавица, кофе?
— Нет, чай с молоком, если можно, — сказала Зоя, заботясь о ребенке Шорохоффа.
— Как скажешь!
Вечером Юра уже перевозил ее на квартиру, расположенную на соседней улице. Нашли ее случайно, соседка, заглянувшая к Юре одолжить немного денег, сказала, что ее знакомая, живущая неподалеку, как раз собирается давать объявление о сдаче квартиры, да только все не решается, боится, что ее обманут, не заплатят или вообще лишат жилища.
— Ну как, у тебя остались еще силы, чтобы встретиться с Наташей? — спросил Юра, когда дверь за хозяйкой квартиры, которой Юра заплатил сразу за три месяца, закрылась.
— Да, остались, — сказала Зоя, хотя совершенно не была готова к встрече со своей знакомой, девушкой из их балетной школы, которая сейчас работала в стрип-клубе «Золотая нимфа». — А ты уверен, что она расскажет мне всю правду?
— Ты же знаешь Сурову, она не такая.
— Да мы все сначала «не такие», — зачем-то сказала Зоя, хотя про себя-то она давно уже все решила. Никаких интимных услуг она оказывать не станет ни за какие деньги. Она не так давно отказала Захарову, предложение которого по финансам было более чем привлекательным. А что уж говорить о каком-то там стрип-клубе?
К тому же достанься она ему девственницей, быть может, Захаров и женился бы на ней, чем черт не шутит?!
Но, вспоминая Захарова, их встречу в ресторане, а потом и то, как некрасиво она обошлась с ним на выставке Собакина, ей становилось не по себе. Да, на самом деле, зря она так с ним рассталась. Жизнь-то, она вон как повернулась. Теперь она совсем одна, беременная, без работы.
— Поехали к Суровой.
