Глава 20

В подвале тюрьмы было тихо и холодно. Стремясь успеть за короткое, отпущенное на его долю время, Сосновский быстро читал архивные бумаги. Фитиль керосиновой лампы тихонько потрескивал и очень сильно чадил, но Володя не обращал на него никакого внимания. Мир, открывшийся перед ним, был гораздо интереснее.

«Судебного следователя Одесского окружного Суда 4 участка Одесского градоначальства. Дело № 5 об убийстве одесской прачки Прасковьи Семашко сожителем ее…». «Судебного следователя Одесского окружного Суда по Одесскому градоначальству. Дело № 18 об убийстве одесской мещанки Анны Чертковой незаконным ее сожителем…».

«Протокол допроса о дознании по обвинению в убийствах Прасковьи Семашко и Анны Чертковой.

1901 года, мая 12 дня, и. о. судебного следователя Одесского окружного Суда 4 участка опрашивал находящегося под стражей… по делу об убийствах прачки Прасковьи Семашко и одесской мещанки Анны Чертковой. Арестованный, в качестве особы, попадавшей под дознание по делу об убийствах, отвечая на данные вопросы судебного следователя показал, что зовут его… звание мещанин, лет от роду… веры православной, жительство имеет в городе Одессе с 1895 года, до того года проживал в селе Новощеповка Херсонской губернии данного уезда. Занимается мебельным делом, торговля и починка мебели, грамотен, под судом не был, о предъявленных обвинениях от судебного следователя слышал, важных сведений по другим уголовным делам не имеет.

Дал следующие показания и показывал в присутствии судебного следователя и канцеляриста, ведущего протокол допроса о дознании для Одесского окружного суда.

С прачкой Прасковьей Семашко познакомился на улице Пантелеймоновской в районе начала Привозной площади, где данная особа имела место жительства и занималась незаконной деятельностью, приставая к мужчинам и требуя с них плату за интимные услуги. О Прасковьи Семашко был наслышан от своих знакомых по торговому цеху, которые пользовали ее услуги. Для интимных услуг нанял Прасковью Семашко, для чего отвел в гостиницу «Франция», где были уплачены деньги данной особе. После чего решил постоянно встречаться с ней для внебрачного сожительства. Внебрачная связь длилась в течение месяца, во время оного подозреваемый постоянно давал Прасковье Семашко деньги. В день 19 декабря, когда по показаниям свидетелей Прасковью Семашко в последний раз видели живой, около полудня отправил подмастерья-мальчишку из своей мастерской к ней в меблированные комнаты, в коих данная особо имела место жительства. Мальчишка должен был передать Прасковье Семашко в устной форме требование немедленно явиться на квартиру подозреваемого, расположенную над мебельной мастерской. Тот так и сделал. Подозреваемый показал, что Прасковья Семашко явилась к нему на квартиру в час дня, где вступил с ней в интимную связь, после чего ушла из квартиры подозреваемого, и больше он ее не видел. Данное обстоятельство противоречит показаниям свидетеля, полученным в ходе следствия. Свидетель по делу утверждает, что Прасковья Семашко вообще никогда не выходила из квартиры подозреваемого. Следствие располагает сведениями, полученными в ходе обыска квартиры подозреваемого о нахождении в данной квартире следов крови. По свидетельскому заключению судебного медика, кровь, найденная в квартире подозреваемого, соответствует группе крови Прасковьи Семашко. Следствие утверждает, что подозреваемый в своей квартире убил Прасковью Семашко, после чего расчленил ее тело и разбросал части в разных районах города. Подозреваемый в преступлении не сознается. В квартире также был найден мясницкий нож, который якобы не узнал подозреваемый. Следствие располагает показаниями прислуги подозреваемого о том, что данный нож всегда находился в квартире и использовался для готовки. По данному факту подозреваемый давать показания отказывается. Про нож заявил, что его не узнал. Признательных показаний в совершении данного преступления следствием получено не было, что никак не повлияет на предъявление подозреваемому обвинения в убийстве одесской прачки Прасковьи Семашко».

«По делу о дознании в совершении убийства одесской мещанки Анны Чертковой подозреваемый показал следующее. С одесской мещанкой Анной Чертковой, вдовой, 43-х лет, подозреваемый познакомился на новогоднем балу 1 января 1901 года в городской управе. Вдовая мещанка Анна Черткова занималась тем, что сдавала доходный дом и жила на получаемую ренту, унаследованную от покойного супруга. На бал в городскую управу Анну Черткову пригласил друг ее покойного мужа, Петра Черткова. Подозреваемый получил приглашение как представитель торговой палаты, от которой приглашения были разосланы известным торговым людям города. После бала подозреваемый в собственном экипаже отвез Анну Черткову к ее дому и, поднявшись в квартиру, вступил с ней в интимную связь, после чего пообещал на ней жениться, однако не давал никаких письменных обязательств по данному поводу. Обвиняемый скрыл от Анны Чертковой факт своего брака, который был заключен подозреваемым в 1897 году в городе Одессе. Анна Черткова, не догадываясь о том, что подозреваемый женат, продолжала с ним внебрачную связь в течение одного месяца.

Однако в это время подозреваемого усердно допрашивала полиция в связи с обстоятельствами смерти его бывшей сожительницы, 22-летней прачки Прасковьи Семашко. Подозреваемый скрыл от Анны Чертковой все обстоятельства по данному делу. Следствие располагает версией о том, что каким-то образом Анне Чертковой стало известно о семейном положении подозреваемого. Возможно, ей удалось разыскать свидетелей данного брака или отыскать бумаги в городской канцелярии. Подозреваемый показал на допросе о том, что уже долгое время не проживал со своей законной супругой и не имел от нее никаких известий, а потому не посчитал нужным поставить в известность Анну Черткову о своем настоящем семейном положении. Подозреваемый заявил, что его супруга давно умерла, однако у следствия нет свидетельства о смерти, и с 1897 года свидетельство о смерти на данную особу выписано не было и в архивах не значится. Следствие располагает показаниями свидетелей о том, что подозреваемый часто виделся со своей супругой до дня ареста, она оставалась у него ночевать и он оплачивал ее счета за снимаемую квартиру. Однако подозреваемый опровергает эти показания, и показывать следствию по данному вопросу отказался.

4 февраля 1901 года под вечер Анна Черткова явилась на квартиру к подозреваемому. По свидетельству рабочих в мастерской, наверху, в квартире подозреваемого, произошла очень крупная ссора, сопровождаемая криками, битьем посуды и мебели. Следствие располагает свидетельскими показаниями о том, что Анна Черткова страшно кричала на подозреваемого, обвиняя его в том, что он хочет воспользоваться ее деньгами, не собираясь на ней жениться, и в том, что он брачный аферист. Зная, что она состоятельная вдова, затеял с ней аферу, чтобы обманным путем выудить ее деньги. Что отвечал подозреваемый, следствие данными не располагает. Из квартиры подозреваемого Анна Черткова не вышла, а через несколько дней в разных районах города обнаружили части ее разрезанного трупа.

Подозреваемый дал следствию показания по этому вопросу. Он показал, что 4 февраля у него действительно произошла крупная ссора с Анной Чертковой. Та явилась к нему на квартиру с различными обвинениями. Он опроверг все обвинения, постарался ее успокоить и вступил с ней в интимную связь. После чего Анна Черткова ушла из его квартиры около одиннадцати часов ночи, и больше он ее не видел.

Однако следствие располагает показаниями рабочих, всю ночь работавших под квартирой в мебельной мастерской, о том, что из квартиры до утра никто не выходил. Во время обыска в квартире подозреваемого следствием были обнаружены следы крови, которые, по свидетельству судебного медика, проводившего анализ, совпали со следами крови Анны Чертковой. В ответ на этот факт подозреваемый показал, что Анна Черткова действительно порезалась в его квартире, когда разбила посуду и мебель. Он перевязал ей порезанную руку, но много крови пролилось на пол.

Однако кровь убитой была обнаружена в разных местах комнаты, а не только в одном месте. Как-то объяснить данное обстоятельство подозреваемый отказался. Также подозреваемый отказался давать признательные показания по дознанию в убийстве одесской мещанки Анны Чертковой, заявив, что не виновен в ее убийстве, и у него нет в квартире второго ножа. Во время обыска второй нож действительно обнаружен не был, как любое другое орудие, которым можно было совершить данное преступление и расчленить части тела. Однако это не является для следствия существенным обстоятельством, так как подозреваемый имел в запасе несколько дней для того, чтобы избавиться от орудия преступления».

«Предварительное следствие, произведенное Судебным следователем Одесского окружного суда 4-го участка Одесского градоначальства об убийстве прачки Прасковьи Семашко и об убийстве одесской мещанки Анны Чертковой, в чем обвиняется подозреваемый… постановило заключить подозреваемого под стражу до решения окружного суда. Начато: 20 декабря 1900 года, кончено 8 марта 1901 года на 607 листах».

«1 сентября 1905 года, Москва, Обер-Полицмейстеру.

Прошу Ваше Превосходительство выслать сейчас же в Одессу второго палача для совершения казни преступника, приговоренного к повешению за два убийства (убийство в 1900 году прачки Прасковьи Семашко и убийство в 1901 году одесской мещанки Анны Чертковой). Первый палач не успевает справляться, так как работы у него слишком много. Расходы переезда будут тотчас возмещены. Градоначальник города Одессы».

Но преступник повешен не был, и в пухлой папке не содержалось никаких свидетельств о том, прибыл ли в Одессу второй палач. Скорей всего, нет. Это письмо было последней бумажкой в деле.

Постучав в дверь, Володя вызвал старика-сторожа.

— Дочитал, мил человек? — Тот появился на пороге в овечьем тулупе, несмотря на апрель, и, поймав удивленный Володин взгляд, пояснил: — Стыло здесь, в камне, больно студено. Кости мерзнут. Так даже летом здесь, в подвале, в тулупе сижу. А бумажки отсюдова выносить нельзя. Не положено. Заметят — сразу поставят к стенке. А я пока не хочу. Так что ты, мил человек, обратно положи, если прочитал, что тебе нужно. Я тебя быстренько наружу выведу, побудка скоро.

— Почему его не повесили? — Володя аккуратно вернул пухлую папку на место. — Почему опасный убийца так долго сидел в тюрьме?

— Так 1905 год был, политические волнения начались, в тюрьме неспокойно было, — пожал плечами старик, — в городе еврейские погромы начались… До того ли властям было. А потом вышел он из тюрьмы. Это ведь старое дело.

— Как вышел? — поразился Володя.

— Сбежал вроде. Одного конвойного убил, как на суд его везли, дело после 1905 года пересматривать, — старик был в курсе всего, что происходило в тюрьме, — готовили ему побег, все хорошо организовано было. А потом, в 1917 году, уже после революции, опять попался. Помню, что прежний начальник тюрьмы из архива затребовал именно вот это дело. Долго его изучал. Мне потом конвойные рассказали, а они слышали от начальника. Так и я узнал, что он серийный убийца. А новое дело, по которому он сюда попал, сожгли, как Япончик тюрьму взял. Оно сверху лежало, вот его и подожгли. Так что не знаю, кого он там в 17 году убил. Только вот это прошлое осталось. По прошлому можно определить, кто он такой. Да и то: в деле записано 607 листов, а осталось от силы 40…

— Интересно, что с его женой… Кто она такая… — задумчиво сказал Володя.

— Вот уж чего не знаю, того не могу сказать! Да наверняка сбежала от него жена, как в тюрьму попал. Кому такой муж нужен? Убийца!

Обратно идти было легче, даже в сплошной темноте. Выйдя наружу, Володя с наслаждением полной грудью вдохнул свежий воздух. От долгого пребывания в страшных подземельях его до сих пор била дрожь. А может, виной тому была разлитая в одесском воздухе сырость? Володе вдруг показалось все происходящее каким-то страшным фантастическим сном. Впрочем, теперь он знал имя убийцы. Надо рассказать Тане как можно скорей!

Володя остановился. Имя убийцы вдруг всплыло в его памяти, заставив замереть на месте. Он уже его слышал, он видел этого человека. Говорил с ним — даже в присутствии Тани. И этот человек действительно очень подходил по описанию к убийце Дуньки-Швабры: солидный, седой, нерусский акцент. Как же сложно было понять, что скрывалось за приятным, добродушным и с виду очень хорошим человеком! Надо спешить… Подняв повыше воротник пальто, Володя помчался сквозь ночь по темной Люстдорфской дороге, спеша как можно быстрее добраться до города, до Тани.

Таня расхаживала по комнате, заламывая пальцы. Все это не укладывалось в ее голове! Казалось бы, все просто. Бумаги были прочитаны, с глаз спала пелена. А убийца… Настоящий убийца был рядом, под боком.

Громкий, резкий стук в дверь вырвал ее из раздумий. Она распахнула дверь. Там стояли двое: Рулька Кацап и Шмаровоз. Кацап дышал тяжело, лицо его было красным, как будто бежал очень долго по всему бесконечному городу.

— Берегись, — с порога выпалил Шмаровоз, — этот жирный тип, Пилерман, хочет тебя убить! Он людей для этого ищет по всему городу.

— Что за… — Таня отступила в дверях, — да вы перепились, что ли?

— С позавчерашнего дня ничего не пил! — выпалил Рулька. — А Пилерман по всему городу людей на тебя ищет. Меня пытался подписать. Я сказал, что подумаю. А потом к нему бегом, — кивнул он на Шмаровоза. — Тебя нельзя убивать. Ты хорошая!

— Я хорошая… — горько усмехнулась Таня. — Чушь какая-то! Зачем Пилерману меня убивать? Хотя…

— Он хитро действовать будет, — сказал Шмаровоз, как всегда, умевший проявить дальновидность, — скажет Японцу, что тебя якобы сильно Дикая сотня ищет, а сам твой адрес потихоньку завыудит, шоб, мол, тебя за шухер предупредить. А потом наймет людей с самого низа, ниже плинтуса, тех, кто не знает тебя. И всё…

— А тебя нельзя убивать, ты хорошая, — повторил Рулька Кацап, — ты мне денег так хорошо за того заплатила… А там ведь не было никакой работы! Никто со мной так по-человечески не поступал!

— Вспоминай: есть у этого гада на тебя зуб? — потребовал Шмаровоз.

Таня побледнела. Бриллианты! Они вместе спрятали их, а теперь Пилерман хочет убрать свидетеля, чтобы никто больше не знал это место! Ну конечно! Как она раньше не догадалась, что он будет действовать именно так! Дернул ее черт прятать эти бриллианты! Дура! Набитая дура! Хотя…

— Ты белая как мел, — сказал Шмаровоз, — значит, было. Тогда чего ждешь? Бери своих и уходи отсюда! Быстро!

— Куда мне их повести? — на какую-то долю секунды Таня вдруг почувствовала настоящее отчаяние, — у Иды ребенок… Они спят…

— Для начала — ко мне, — предложил Шмаровоз, — а завтра тайком снимешь им какую-то хату… Никто не будет знать.

— Ладно, — Таня прогнала отчаяние, стараясь действовать быстро, — идем.

С Идой было просто. Жизнь в страшном браке с грузчиком отбила у нее возможность удивляться и протестовать. Запуганная и забитая, она только-только стала оттаивать в человеческом тепле, а потому беспрекословно подчинилась, собрав вещи и одев потеплее Маришку. С Цилей было сложнее. Она попыталась вопить в голос: что, да почему, да как! С чего вдруг она должна уходить из своего собственного дома? Таня резко тряхнула ее за плечи.

— Погром помнишь? Пожалела, что послушалась меня? И вот теперь все почти тоже, только хуже!

— Как хуже? — перепугалась Циля.

— Теперь гонятся за мной. Один человек нанялся меня убить. Помнишь, я деньги достала? Вот поэтому!

Истерику Цили сняло как рукой, и она собралась так быстро, что поразила даже Таню. Все объяснялось достаточно просто. Опасность угрожала Тане, а Таня была для Цили настоящим идолом. Она поклонялась Тане почти с собачьей преданностью и ради ее спасения готова была сделать, что угодно.

Когда они уже были собраны и стояли в дверях, увязывая в узел вещи, Рулька Кацап отшатнулся от окна:

— Двор окружают какие-то люди. Вижу Яшку Лысого. Его лысина даже под луной светит. Поздно.

— Есть черный ход? — Шмаровоз был настроен решительно.

— Можно попытаться уйти с кухни на первом этаже, — сообразила Таня, — она окном выходит на другую улицу.

— Скорее!

Кое-как спустились по лестнице в кухню.

— Шмаровоз, быстро уведи их! — Таня вытолкнула в окно плачущую Цилю.

— А ты? — Циля вцепилась в нее мертвой хваткой.

— Я позже подойду, — Таня с трудом разжала ее пальцы, — я знаю адрес.

— Алмазная, уходи! — взмолился Рулька Кацап. — Дом подожгут — поздно будет!

Шмаровоз быстро выскочил в окно следом за Идой и Цилей, и Таня видела, как он повел их под руки вниз по улице.

— Я с тобой останусь, — Рулька Кацап не двигался с места.

— Хорошо. Тогда идем.

Они вышли в окно и медленно пошли, прижимаясь к стенке, вдоль дома. Завернули за угол.

Бандиты были уже во дворе. Их было много, пять человек. Двое остались стоять в парадной, один отправился искать черный ход, а еще двое стали подниматься по лестнице.

Таня и Рулька Кацап спрятались в выемке подвала во дворе, ход в который был расположен низко, под камнем, и никто из посторонних в жизни не догадался бы об этом укромном месте. Было слышно, как бандиты выбивают дверь. Раздались крики — проснулся кто-то из соседей. В ответ прозвучали выстрелы.

Потом раздался взрыв. Он был настолько сильный, что пламя вырвалось сквозь крышу, вырывая деревянные перекрытия и уничтожая шифер. В квартиру Тани бросили бомбу. Все смешалось в хаосе огненных языков пламени, людских криков, сажи, копоти, фонтана из осколков стекла и выбитых взрывом камней. Бандитов пулей снесло с лестницы. Они вырвались из парадной, сбив кого-то с ног. Было слышно, как с урчанием завелся двигатель автомобиля.

— Мы должны выскользнуть незаметно, — сказала Таня Рульке. — Когда соседи поймут, что бомбу бросили в мою квартиру и дом загорелся из-за меня, они меня разорвут. Поэтому уходим быстро, пока они будут тут бегать.

Кое-как выбрались из подвала, побежали вдоль улицы. Дом пылал вовсю. Крики заполонили всю улицу — страшной проблемой Одессы было отсутствие воды, и дома сгорали сто раз до того момента, как появлялись пожарные команды с водяными бочками.

Дом был обречен. Таня со слезами на глазах уходила от места, где имела хоть какое-то подобие уюта. Судьба явно была против того, чтобы она обрела покой. И жестоко гнала ее вперед, словно намеренно лишая всего на свете. Таня плакала, не скрывая слез, отчего Рулька Кацап чувствовал себя достаточно неуютно.

— Алмазная, успокойся! Да успокойся ты, — бормотал он, — все же спаслись. Будет у тебя новый дом. Вот увидишь, будет.

Слезы Тани высохли по дороге. За квартал до дома Шмаровоза она остановилась.

— Ты сейчас пойдешь туда и убедишься, что все в порядке. А я… Дальше мне надо одной.

Рулька Кацап пытался протестовать, но Таня умела быть непреклонной. В конце концов он сделал так, как сказала она, и ушел вниз по улице, унося в своей душе ростки своей первой юношеской любви, такой неожиданной и такой опасной для вора.

Таня добралась до Привоза, до того места, где вместе с Пилерманом спрятала бриллианты. К счастью, они были в тайнике. Таня быстро их достала. «Попляшешь теперь у меня…» — злорадно подумала она, унося бриллианты с собой.

Думать особо времени не было. Таня кралась по ночному Привозу. Она спрятала бриллианты в ступеньках бывшей лавки ростовщика Кацмана, которой теперь управлял его сын, на том самом месте, где нашли мертвого младенца…