Глава 2
Он кубарем катился с какого-то пригорка, шурша по траве разлетающимися полами плаща. Руками пытался остановить неуклюжее движение тела, но только громко шлёпал по земле пристёгнутым наручниками кейсом и продолжал катиться. Наконец, склон кончился. Аркаша ткнулся грудью и лицом в ровную поверхность. Ноги, повинуясь инерции, вознеслись над головой, но, побеждённые слабой гибкостью позвоночника и земным притяжением, упали обратно в траву.
Рядом на четвереньки приземлился Пырёв. Сразу вскочил, приняв боевую стойку. Торопливо закрутил головой, осматриваясь. Никого так и не увидев, злобно зыркнул на Аркашу, готовый немедленно наброситься и скрутить. Однако Башка продолжал спокойно лежать с видом побеждённого, широко раскинув руки, и краем глаза следил за капитаном.
Вдруг выражение лица Пырёва резко изменилось. Глаза уплыли в сторону, превратившись в удивлённо распахнутые плошки. Он выпрямился, снова начав озираться, уже более внимательно изучая местность. На вытянувшемся лице застыло бестолковое выражение. Ни дать, ни взять, заблудился человек, оказавшись в совершенно незнакомой части города, что ни на шутку его встревожило, если не сказать напугало.
«Бедный опер не знает, в какой стороне искать ментовку, чтобы оттащить меня туда и сдать», – это ехидство уже готово было сорваться с Аркашиных губ, да так и застряло на языке, стоило встретить странный взгляд капитана. Он казался – нет, он был! – растерянным. Таким беспомощным Башка не видел опера уже довольно давно, чуть ли ни с самой первой их встречи, когда ещё удавалось его лихо обставлять. Но между тем молокососом и нынешним матёрым волкодавом, которого уголовники, а с их подачи и сослуживцы – первые злобно, а вторые с уважением – называют не иначе как «Упырь», вряд ли теперь много общего. Что же такого могло случиться, чтобы Пырёв стоял, оцепенев, и бездумно таращился вдаль?
Аркашу как обухом по голове ударило. Вокруг действительно что-то не так! Это что-то буквально бросалось в глаза, но Башка упорно его не замечал. Или не хотел замечать. Возможно просто потому, что вряд ли его сложный аналитический ум воспринял бы окружающее, как объективно существующую действительность.
Они были совершенно одни на просторном поле, в какой-то низине, поросшей высокой зелёной травой и кустарником с распустившимися бутонами цветов. Это в начале-то марта?.. У горизонта темнели полосы леса и отдельные островки рощ. Нет и намёка на город, словно асфальт, бетон, стекло, металл и прочие материалы, в которые он всегда одевает занятое собой пространство, бесследно испарились куда-то, освободив место мгновенно покрывшему всё вокруг живому зелёному ковру буйной растительности.
Похоже, единственным искусственным сооружением в этой местности был идеально круглый холм, одиноко торчавший посреди поля. На его плоской вершине, на небольшом расстоянии друг от друга стояли три каменные колонны непроницаемо-чёрного цвета. Квадратные, с идеально ровными гранями. По ним, по всей длине, плясали синие сполохи, будто в камнях жил холодный огонь, который то и дело вырывался наружу и начинал перескакивать из одной колонны в другую, образуя на краткий миг замкнутый треугольник из ярко-синих молний-сторон и тёмных каменных глыб-углов. Эффект электрической дуги. Зрелище захватывало своей необычайностью и красотой. Аркаша смотрел на камни, раскрыв от удивления рот. Даже поднялся на ноги, чтобы лучше видеть. Именно с этой вершины они с Пырёвым только что скатились. А теперь стояли у подножия, глядя на устраиваемое кем-то светопреставление.
Странность ситуации усугублялась ещё и тем, что в небе вместо ночных звёзд светило солнце. Хоть и низко над горизонтом, но тепло земле дарило щедро. Только вот пойми, прощальное оно или же наоборот, утреннее.
«Галлюцинация, не иначе… Или крыша поехала? – Аркаша зажмурился, потряс головой. – Кажется, пора завязывать с работой, а то так недолго и в психушку загреметь».
– Чертовщина какая-то, – нарушил молчание Стас. – Куда это нас занесло? И где, интересно, город?
– Ты тоже это видишь? – Башка опасливо приоткрыл один глаз.
На пейзаж его жмурки никак не повлияли. Всё по-прежнему – поле, курган, солнце… Горько вздохнув, Аркаша обречённо бросил:
– Одно хорошо – я не сумасшедший.
Недоверчиво глянув на него, Пырёв с подозрением спросил:
– Как мы здесь оказались?
– Я в такой же непонятке, что и ты, – пожал плечами Башка.
Пырёв посмотрел на курган. Задрав к небу глаза, произнёс задумчиво:
– Похоже, ночь мы провели на этом холме. Но кто-то же нас сюда притащил. Да ещё без сознания.
Капитан стал себя ощупывать, проверяя карманы и бормоча под нос:
– Так… вроде, не ранен. Голова тоже цела. Удостоверение, деньги, пистолет – всё на месте… Странно.
Он вынул из кармана связку ключей, посмотрел на них, потом на руку Аркаши, по-прежнему защёлкнутую наручниками. Кивнул на кейс:
– Ты бы содержимое проверил. Может, это твои гостиничные дружки почудили? На деньги позарились?
Осмотр кейса только добавил загадок. Всё было на месте. Совершенно сбитый с толку Пырёв стоял, тупо разглядывая связку ключей на раскрытой ладони. В другое время Аркаша непременно посмеялся бы над ним, видя столь дурацкое выражение лица. Но сейчас ему тоже не до смеха. Не укладываются в голове все эти странности. К тому же он уверен, что с момента появления шаровой молнии ни на миг не терял сознания. Может расписать события с точностью до сотой доли секунды. Но поверить в это…
– Что последнее ты помнишь? – спросил у Пырёва.
Тот, наконец, оторвал пустой взгляд от ключей:
– Чего?
– Вспомни последнее, что ты видел.
Наморщив лоб, Стас подвёл глаза к бровям.
– Кажется… светилось что-то перед тобой. Странный такой свет. Я прыгнул, мы повалились… Да, я думал, о стену долбанёмся, но вдруг очухался на траве, когда кувыркался с холма. Удара не помню. Наверное, тогда и отключился. А уж как мы тут оказались, убей, не пойму.
– Всё верно, – кивнул Аркаша с видом человека, которому известно много больше, чем остальным.
– Не понял… – Пырёв ткнул ему пальцем в грудь. – Кончай дурить и выкладывай, что с нами случилось…
Капитан готов был выслушать любую версию. Пусть даже излагает её самый отъявленный на свете лжец, который не раз в прошлом подтверждал эту репутацию. Но пустая, без единой мысли голова требовала хоть какую-то пищу для размышлений. Почему Башка не воспользовался его беспамятством, не стащил ключи и не отстегнул наручники? В крайнем случае, мог убежать и в них, не ноги же сковали. Ничего этого не произошло. Башка стоял здесь же, перед Стасом, с набитым деньгами кейсом. Разве только решил поиздеваться напоследок. Запудрить мозги так, чтобы Пырёв сам его отпустил, да ещё и ускорение придал на прощание. «Нет, шалишь, брат. Посмотрим, какую песенку ты нам споёшь».
Однако Аркаша много разглагольствовать не стал. Просто развёл руками:
– А я сам хрен его знает, Стас. Помню то же самое, что и ты. Единственное могу добавить, что грохнулись мы с тобой прямиком в большую шаровую молнию. Ооочень большую.
Видя, что Пырёв с трудом воспринимает сказанное, Аркаша, насколько мог, расставил руки, демонстрируя размеры светившегося шара:
– Во какую здоровенную.
Похоже, Пырёв не очень-то поверил. Скептически склонил голову, и в глазах явная усмешка. Пыл у Аркаши сразу поубавился. Руки упали, хлопнув кейсом по колену.
– А других мыслей на этот счёт у тебя нет?
Безразличие и насмешка в тоне разозлили Аркашу. В сердцах он выругался:
– Да пошёл ты, Стас! Не вру я.
И отвернулся, уставившись куда-то вдаль.
Повисла пауза. Тишину нарушали только далекие крики птиц, стрекотание кузнечиков да легкий шелест ветерка в траве. От вечерней грозы не осталось и следа. Редкие обрывки туч разбросало по небу, в воздухе царила безмятежность и свежая прохлада.
– Ладно, – примирительно проговорил Пырёв. – Пойдём, осмотримся. Может, город где-то поблизости.
Он стал неуверенно подниматься на курган. Немного постояв, Аркаша поплёлся следом, опасливо поглядывая на колонны, торчавшие из вершины холма.
Синий огонь в камнях постепенно угасал, вспыхивая всё реже. Молнии между ними больше не проскакивали. Казалось, колонны притаились, решив подпустить к себе людей и сняв для этого свою энергетическую защиту. Но как знать, заденешь гладкую каменную грань, а она вдруг возьмёт да и шарахнет тебя током. Не даром же весь вечер молнии хлестали. Наверное, какая-то из них угодила сюда.
Стас не оглядывался. Ступал по склону, упорно продвигаясь вверх, словно его вовсе не интересовало, идёт ли за ним Башка. На вершине капитан вдруг остановился и резко присел в траву. Махнул Аркаше, чтобы тот сделал то же самое. Аферист предпочёл послушаться. Тихо, стараясь насколько это возможно не шуметь, на четвереньках подполз к Пырёву, подтянул кейс. Вполголоса спросил:
– Что такое?
В ответ Стас молча повёл подбородком, указывая на открывшийся вид внизу.
Там, от ближайшего подлеска, в их сторону бежал человек, странно переставляя ноги и неуклюже размахивая руками.
– Останься здесь, – буркнул Пырёв и, бесшумно раздвигая траву, стал пробираться вперёд.
Одежда бегущего изобиловала металлическими деталями, блестевшими желтизной в косых лучах солнца. Его можно было бы принять за облачённого в полный доспех средневекового рыцаря, если, конечно, допустить существование такого. В следующую секунду стала понятна причина поспешного бегства незнакомца. Из лесной чащи появились два огромных волка, преследовавших его попятам. Они передвигались гораздо быстрее и должны были вот-вот нагнать свою жертву.
Пырёв больше не раздумывал ни секунды. Вскочил и понёсся навстречу беглецу, выхватывая оба пистолета – свой табельный из кобуры и отобранный у бандита трофейный из-за пояса. Но даже лети он на крыльях, всё одно не успел бы опередить хищников. Увидел, как те настигли человека, набросились на него с двух сторон и сбили с ног.
Завязалась борьба. По траве катался сплошной клубок из шерсти, металла, мелькающих клыков и когтей… Раздался душераздирающий скрежет. Вот, значит, для чего нужны доспехи – защита от волков. Нелепо, но пока действует.
Уже оказавшись рядом, поднял пистолеты. Звери увлечённо грызли добычу, пытаясь выколупать её из панциря. На Стаса ноль эмоций. Взведя курки, тот выстрелил почти в упор. Дважды из каждого ствола. От первых пуль волки дёрнулись. Вскинули морды, резко повернув оскаленные пасти. Ну и ну, вот это зубки!..
Одна зверюга успела даже шагнуть к Пырёву. Поздно. Кровь уже вовсю хлестала из ран. Да и опер был начеку, мгновенно проделав ещё по дыре в косматых шкурах. Не даром ведь слыл в Управлении лучшим стрелком. Волчьи туши грузно повалились в траву.
Обойдя место схватки, Стас на всякий случай пальнул в широкие лобастые головы. По разу в каждую. Слишком живучие твари попались. Контрольный выстрел не помешает.
Обладатель доспехов, придавленный телом зверя, лежал на спине. Никаких признаков жизни. Впрочем, убедиться в этом, пока не снимешь защиту, проблематично.
Убрав пистолеты, опер вцепился в ещё тёплую шкуру. В нос ударил резкий запах псины. Стараясь дышать ртом, попробовал оттащить мёртвого хищника. По габаритам тот, похоже, ничуть не уступал медведю. И такой же тяжёлый, заррраза…
С трудом отвалив его в сторону, капитан склонился над беглецом.
Жёлтый металл закрывал всё тело, не оставляя незащищённого места, и пестрил глубокими царапинами и вмятинами. Цилиндрический шлем провёрнут. Смотровая щель, похоже, вжата в землю. Стас подёргал его, пробуя снять. Не вышло. Пристегнут, что ли? Завидная предусмотрительность, иначе головы бы уже не было.
Начал осторожно поворачивать. На этот раз шлем поддался легко. Где-то здесь должна быть смотровая щель… «Еп-понский бог!».
Никакой смотровой щели не было и в помине. Вместо неё на шлеме оказалось… лицо с оптическими линзами, острым носом и прямоугольным ротовым отверстием с мембраной, видневшейся за крупной сеткой.
– Ни хрена себе! Робот! – раздался над плечом голос Башки. Он тоже подошёл к месту побоища и стоял сзади, разглядывая «железного человека».
– Уверен?.. Откуда здесь роботу взяться? Может, всё-таки там, внутри, человек?
– Ага, только с манипуляторами вместо рук и ходулями вместо ног, как у Робокопа! У того хоть лицо человеческое было…
Действительно, Пырёв только теперь заметил, что руки и ноги существа тонкие, цельнометаллические, с множеством хитроумных шарниров там, где у живого человека должны располагаться суставы. А принятый за шлем цилиндр сам по себе и есть голова.
– Спасибо, что помогли, – раздался неожиданно громкий механический голос.
Пырёв от испуга подскочил. Не удержавшись, плюхнулся задом на траву. Боязливо попятился и Аркаша.
– Меня зовут Медяник, – продолжал вещать робот.
Он приподнялся на руках. Неестественным для человека движением завёл под себя тонкие ноги. Выпрямив их, принял вертикальное положение. – Рад с вами встретиться. Это вы ступили в Капище?
– Какое капище? Ты кто… или что? – Пырёв бестолково задавал вопросы, не в состоянии отделаться от ощущения, что разговаривает с кухонным комбайном.
– Значит, объясняю подробно, – не стал возражать робот. – Моё имя Медяник, потому что сделан из меди. Хозяева зовут просто Митька. Сделал меня кузнец Ставр, чтобы я, значит, рубил в лесу дрова и носил их в кузню.
С этими словами Медяник открыл в боку небольшой лючок, залез туда рукой-манипулятором и достал топор. Покрутил инструментом перед носом людей и запихнул обратно в туловище.
– Давеча он отправил меня по дрова. Рублю я их, значит, неподалеку и вижу, поднимается в небо огненный столб. Прям с того места, где Капище. Ну и пошёл взглянуть, что за народ тут балует. Только встретил по пути двух энтих вот волколаков. Те и напали. Спасибо вам, чародеи, что поразили их громом. Ставр тоже будет вам благодарен. Я слишком хороший помощник, чтобы не сожалеть о моей пропаже. Навряд ли у него получится второй раз такой же, как я.
– Скромность не входит в твои технические характеристики, – бесцветным голосом, чисто на автомате произнёс Пырёв.
– Да вы что! – вдруг взвился дровосек. – Думаете, я вру? Мне Ставр сам о том сказывал. Пойдёмте к нам, сами от него всё узнаете.
Аркаша нервно хихикнул, решив, что лучше смириться и спокойно принять своё сумасшествие, чем безуспешно с ним бороться, провоцируя рецидив. Ну, испарился вдруг целый город со всем его населением. Ну, выкинуло их двоих куда-то за пределы реальности. Ну, встретился робот с завышенной мерой самооценки в дикой, совершенно не соответствующей уровню создавшей его технологии местности… И что? Всё хорошо, жизнь продолжается. Все веселы и довольны. Только бы пожрать чего. Может, хоть кузнец этот накормит. Со вчерашнего дня в желудке пусто.
Медяник тем временем решительно поднял Пырёва и толкал в спину, заставляя идти по тропинке, недавно оставленной в траве самим дровосеком и его преследователями. Когда люди зашагали более-менее ровно, не делая попыток остановиться, он забежал вперёд и стал показывать дорогу.
Улучив момент, Аркаша приподнял в руке свой кейс, потряс перед Стасом:
– Может, отстегнёшь меня от этой штуки?
– Ещё чего. Это твой крест. Будешь нести его по жизни, пока я лично не препровожу тебя в кутузку. Сам наворовал, вот сам теперь и расхлёбывай.
К обиталищу кузнеца идти пришлось километра два по извилистым лесным тропам. В глубине чащи исполинские деревья стояли плотным строем, полностью закрывая небо сомкнутыми кронами. Переплетённые между собой нижние ветви создавали непролазные дебри, в которых Аркаша с Пырёвым непременно заблудились бы, не пройдя и трёх шагов. А «медный дровосек», как между собой они окрестили Медяника, чувствовал себя в лесу, как дома. С грацией лани, не свойственной металлическому туловищу, лавировал между деревьями, игнорируя ветки, хлещущие людей по лицам и норовящие ухватить за одежду и волосы. Ещё бы, ведь подобные проблемы его совершенно не волнуют.
Всю дорогу механический голос дровосека оглашал округу, без устали выдавая информацию о семье кузнеца, к членам которой Медяник причислял и себя. Хвалебные дифирамбы в адрес создателя сменялись не менее хвалебными рассказами о его жене, двух дочерях и непосредственном авторе этих речей, «самом главном и незаменимом помощнике». После нескольких вопросов, умело вставленных Пырёвым в редкие паузы словесного недержания рассказчика, стало понятно, что кузнец живёт с семьёй не в каком-то городе или деревне, а держит отдельный двор на отшибе. Там же и работает, изготовляя оружие, инструменты и различные полезные в хозяйстве вещи, которые потом обменивает в городе на еду, мебель и «всякие там тряпки». Часто покупатели сами едут к Ставру со своим товаром, чтобы приобрести что-нибудь или заказать какую-то понадобившуюся вещь. Особенно славился кузнец, как искусный оружейник. Охотники, ведуны, купцы – все с удовольствием берут выкованные им клинки, наконечники для стрел, инструменты и доспехи…
Когда головы людей начали гудеть от изрядного количества выплеснувшихся на них невероятных сведений, а ноги устали от быстрого передвижения по пересечённой местности за неутомимым проводником, остановились на привал. Пырёв с Аркашей молча переваривали услышанное, с ужасом понимая, что нигде в России давно не существует мест, какими бы дикими и непролазными они не были, где кузнецы всерьёз куют холодное оружие и примитивные орудия труда, пользующиеся широким спросом у местного населения. По крайней мере, не существует на Земле. Для Медяника понятие «страна» и «мир» имели одно и то же значение. Он утверждал, что есть и другие страны «за пределом тутошнего мира», но попасть туда невозможно. На мучивший людей вопрос, где же они находятся, был получен весьма расплывчатый и непонятный ответ:
– От кузни ведут лишь три пути: в Суматошье, в Зареченск и в Полдневой. А позади нас ничегошеньки нет акромя диких мест. Там люди почти не живут. Нечисти слишком уж много. А ежели кто и встретится из людей, не лучше нечисти будет.
Названия не вызвали в памяти никаких ассоциаций. Упоминание нечисти только добавило вопросов. Оказалось, что к ним относятся всякие духи. В том числе, лесные – «не в лесу помянуты будут», – а также упыри, оборотни, змеи, волколаки и многие другие «тёмные создания». Получалось, что возле кургана Пырёв пристрелил двух мифических существ. Действительно, обычные волки по сравнению с ними и рядом не стояли. Волколаки гораздо крупнее, злее и сообразительнее. Только верилось во всё это с трудом.
Короткий привал дал отдых ногам, а вот голове отдыхать мешали тяжёлые мысли и непрерывная болтовня дровосека. Когда пошли дальше, его уже никто ни о чём не спрашивал. Только молча слушали. Он же продолжал вещать:
– А какая красивая у Ставра жена. Да вы сами увидите. И дочки тоже красавицы. Ему, конечно, хотелось мальчика, чтобы в кузне, значит, помогал. Но первой родилась Мила. Второй через несколько лет – Дара. Первая уж выросла, расцвела. Совсем как мать в молодости стала. А Мила ещё девчонка. Обе помогают матери по хозяйству. В кузне от них разве ж толк будет. Вот… А поскольку сыновей-то у Ставра нет, решил он сделать себе помощника, то бишь меня, немного другим, хи-хи-хи, способом.
Аркаша застонал. Хихикающий робот – явный перебор, учитывая всё пережитое за сегодня. Уставший от механической болтовни Пырёв злобно произнёс:
– Выключи радио, Митька. А то я сам принудительно настрою тебя на другую волну.
Неизвестно, дошёл ли смысл фразы до мозгов или микросхем дровосека, но минут на пять он заткнулся. Потом вдруг затянул какую-то залихватскую песню о том, как девица провожала в лес дружка, в то время, когда к ней уже спешил «ещё один милёночек с другого бережка». То ли Медяник действительно поймал другую волну, то ли это слово попросту вызвало в нём такую ассоциацию. Пырёв снова собирался было на него наорать, когда заметил, что лес кончается.
– Вот мы и дома, – констатировал Митька.
Вскоре они миновали последние редкие деревья и вышли на двухколейную дорогу. Обычная грунтовка, проложенная колёсами телег, животными и людьми, тянулась с запада вдоль кромки леса до протекавшей неподалеку небольшой речушки. Затем раздваивалась у невысокого холма, на вершине которого торчал огромный валун с высеченными непонятными письменами, служивший, очевидно, указателем. Один путь резко сворачивал на юг, упираясь в мост, и терялся на противоположном берегу в разросшихся кустах, а второй шёл параллельно речному руслу, убегая вдаль от заходящего солнца. На площадке, почти у самой развилки, раскинулся широкий двор. За глухим бревенчатым забором виднелись крыши жилых и хозяйственных построек. Двустворчатые, распахнутые настежь ворота вбирали в себя все три направления. Арку въезда украшал деревянный треугольник с медной чеканкой в центре, изображающей стилизованное солнце.
Миновав створ ворот, путники оказались на хорошо утоптанном дворе, посреди которого, сиротливо уронив на землю оглобли, стояла пустая двухосная телега. Рядом лежала упряжь. В глубине двора высился добротный срубный дом с острой двускатной крышей и длинной, сложенной из камня, печной трубой. Из неё неспешно поднимался лёгкий седой дымок, тут же бесследно развеиваясь в светлом небе. Слева к дому жался большой столбовой пристрой с отдельным входом и несколькими аккуратно застеклёнными окнами. Очевидно, летняя кухня или веранда. Тут же ряд неуклюжих построек: сарай или амбар, конюшня, навес над штабелем дров, ещё что-то неопределённое. Одним словом, хозяйство. В правом дальнем углу двора небольшой каменный домик. Будто вжался в ограду. Из него доносился металлический звон, а из-под крыши валил густой чад. Судя по всему, это кузница.
Медяник гордо вышагивал впереди, до конца исполняя взятую на себя роль проводника. Едва пересёк двор, как навстречу ему из-за телеги выкатилась русоволосая девчушка лет двенадцати в простом коротком платьице, державшая в обеих руках по пустому деревянному ведру. Она сразу накинулась на Митьку, ругая его звонким детским голоском:
– Ты где энто шляешься, нежить медная? Воды в дом натаскать надобно, дрова наколоть, а ты… И где, интересно, дрова?
Тут она обратила внимание на Пырёва с Аркашей, ойкнула и, выронив вёдра, быстро скрылась в избе.
Застигнутый врасплох дровосек неуверенно переступил с ноги на ногу, повернулся к людям и, как бы оправдываясь, прогудел:
– Энто Дара. В мамашу вся. Вот ведь бабы, от горшка два вершка, а туда же – дай на мужика покричать…
Входная дверь снова отворилась, и на крыльцо вышла стройная женщина средних лет с аккуратно собранными на затылке волосами. Хоть и видно, что не молода, но красоты своей не растеряла. Прямая осанка и длинный приталенный сарафан подчёркивали привлекательность фигуры. Влажный передник, о который хозяйка – а это, вне всякого сомнения, была именно она – неторопливо вытирала натруженные руки, плотно облегал бёдра. Внимательные глаза с любопытством скользнули по незнакомцам и остановились на Митьке. Во взгляде мелькнуло недовольство. Медяник тут же засуетился:
– Ну, я… энто… за Ставром схожу, пожалуй… Сейчас приведу его, значит…
Последнюю фразу он произнёс торопливой скороговоркой уже на бегу, поспешно унося ноги в сторону кузницы.
Укоризненно покачав головой ему вослед, хозяйка снова глянула на гостей.
– Здравствуйте, – почти в унисон произнесли мужчины.
Женщина прижала руку к груди, слегка согнулась в поясе, отвесив неглубокий поклон. На лице вдруг вспыхнула лучезарная улыбка.
– И вам не хворать, люди добрые, – ответила приветливо. – Откуда путь держите, и по какой надобности в наших краях?
Да, умеют женщины задавать такие вопросы, на которые мужчины и ответить толком не могут. Аркаша со Стасом как воды в рот набрали. А что говорить, если пока и сами не знают, где они сейчас, и куда им двигаться дальше?
Пауза явно затягивалась. Хозяйка терпеливо ждала, но, кажется, слегка нахмурила брови. К счастью, затих звон металла в кузнице, и оттуда показался Ставр. Невысокий, коренастый бородач. Толстая шея, широкие плечи. Мощные, перевитые тугими мускулами руки с кистями-лопатами. Поверх рубахи с закатанными до локтей рукавами накинут длинный кожаный фартук, стянутый в поясе. Волосы, лицо, руки и одежда – всё тёмное от копоти. Только глаза блестят, лучась живым, весёлым светом.
Вокруг уверенно шагающего кузнеца суетился Митька. Что-то втолковывал ему, то и дело перебегая дорогу да нелепо размахивая манипуляторами. Торопливую, сбивчивую речь дровосека удалось разобрать лишь под конец, когда Ставр подошёл и остановился возле жены:
– …а зверюги энти как начали меня кромсать, все бока измяли да исцарапали. А тут чародей энтот… Вот, высокий… Как бабахнет по ним громом с молнией, те и померли. Ох, и страху же я натерпелся…
– Хорош брехать, – пробасил кузнец. – Сколь раз тебя волколаки утаскивали, проку им от того никакого. Только зубы с когтями обламывать. Всё одно бы бросили. А коли б сразу грудой меди прикинулся, а не забавлялся беготнёй, то и вовсе бы не тронули.
– Ага, прикинуться! Когда такая жуть берёт, ноги сами несут, меня особо не спрашивая.
Кузнец отвёл от Митьки насмешливый взгляд и уже серьёзно посмотрел на Пырёва, тихо спросив:
– Волколаков далеко от кургана зашиб?
– Метрах в ста или ста пятидесяти.
Ставру эти цифры, судя по выражению глаз, не говорили совершенно ни о чём. Он что, впервые о метрической системе слышит? В какую же глушь их занесло? Капитан помялся, перебирая в памяти более старые меры длин. Единственное, о чём он имел хоть какое-то представление, это верста. Кажется, она раз в десять больше того расстояния, что нужно указать. И как её прикажете делить? Здесь познания Пырёва заканчивались. Но выход всегда есть. Примитивно посчитав шаги, Стас уточнил:
– Примерно двести шагов от кургана.
– Хорошо, – Ставр, казалось, облегчённо вздохнул. – А то не хватало нам жертвы нежитью приносить.
Он широко улыбнулся и прогудел низким голосом:
– Ну, будем знакомы. Митьку-Медяника, помощничка моего, значит, уже знаете. Меня Ставром кличут, кузнец я. Энто хозяйка моя, Лада, и дочурки наши, Милана и Дарина… Где вы, проказницы? А ну, покажись гостям.
На крыльцо вышли хозяйские дочки. Старшая – вылитая мать, только моложе. Стройная, гибкая, со всеми девичьими прелестями на положенных местах. Красавица стояла, скромно потупив взор, и тонкими пальчиками теребила перекинутую через плечо тугую косу. Младшая, Дара, опасливо выглядывала из-за Милы, крепко вцепившись в подол её платья. Дёргала его и возбуждённо шептала сестре:
– Видишь. Я ж говорила, чудные они. И одеты не по-нашенски.
– Станислав, – коротко представился Пырёв. Показывая на Башку, добавил: – Это Аркадий. Мы с ним… путешествуем.
– Ну да, – нервно хохотнул Аркаша. – Пришельцы мы с Земли. Путешествуем по мирам.
При этих словах Мила вскинула голову, испуганно уставилась на отца. Младшая дочь замерла, перестав дергать подол. Жена Ставра повернула к мужу напряжённое лицо. Кузнец прищурился, что-то прикидывая в уме. После такой своеобразной минуты молчания задумчиво произнёс:
– С Земли, значит. Ну, что ж, энтого следовало ждать. Капище Велеса открылось.
– Что значит «открылось»? – не понял Стас. – О каком Капище, в конце концов, речь?
– Курган и есть Велесово Капище или, как его ещё называли, Привход Небесных Врат.
– Вон как оно открылось! – заорал вдруг Митька, указывая рукой куда-то вверх, за спины гостей. – Я тогда в лесу такой же столб видал.
Аркаша со Стасом обернулись. Позади, над горизонтом, творилось нечто невообразимое. На небольшом участке неба сгустились плотные тучи, образовав крутящуюся воронку. В неё, прямо в центр, ударила огромная вертикальная молния, вдруг выросшая откуда-то из глубины леса. По тучам в разные стороны побежали тонкие змейки разрядов.
Молния, бьющая снизу вверх? Поразительно!
Она неожиданно быстро вобрала свой извивающийся хвост, покрыв всю воронку, от центра до краёв, густой светящейся паутиной. Вырвалась за её пределы яркими, частыми нитями и пропала в окружающем пространстве, породив запоздалый громовой раскат. Вращение туч замедлилось. Они стали распадаться на отдельные рваные клочья, лениво поплывшие по небу – прочь от места недавней скоротечной стихии, оставив о ней лишь захватывающее дух воспоминание.
– Вот это да! – вырвалось у Аркаши. – И часто тут у вас такие салюты пускают?
Ставр, продолжая наблюдать за разбегавшимися облаками, процедил:
– Да нет. На моей памяти впервые. Надо же, дважды за день. Не к добру энто. А ну, любезные, давайте-ка в дом. Надо обстоятельно поговорить.
Повернувшись к женщинам, кузнец незлобиво прикрикнул:
– Чего рты раззявили? Марш на стол накрывать, гостей привечать будем. Дарка, мне умыться надобно, воду полей.
– Воды для мытья нету. Пусть Митька сходит, он и польёт. А я помогу на стол собрать. Народу-то вона сколько.
Сказав это, маленькая Дара подхватила с земли ведро и, быстро сунув его Медянику, скрылась в доме вслед за матерью и сестрой. Митьке ничего не оставалось, кроме как топать к речке. Да он и не возражал. Подняв другое ведро, двинулся к воротам своей необычной вихляющей походкой и вскоре скрылся за оградой.
Стянув через голову фартук, Ставр повесил его на перила. Митька быстро вернулся с доверху наполненными вёдрами. Странно, как он умудрился воду не расплескать при такой-то скорости? Следом за фартуком на перила отправилась долгополая рубаха, обнажив массивный торс кузнеца. Медяник стал неторопливо поливать согнутую спину и кудрявую голову Ставра. Тот, играя мускулами и пофыркивая, основательно смыл копоть, израсходовав при этом всю воду из обоих вёдер. Обтёрся чистым полотенцем и надел свежую рубаху, которые заранее приготовила заботливая хозяйка.
Посвежевший, с весьма довольным видом он пригладил бороду и слегка помпезно произнёс:
– Ну что, гости дорогие, добро пожаловать к обедне. Отведаем, чем бог послал, а там и поговорим.
Миновав большие сени, Аркаша с Пырёвым оказались в довольно просторном помещении. Длинный прямоугольный стол в центре с приставными скамьями по бокам. В правом углу пышит жаром самая настоящая русская печь, больше похожая на паровоз. На такой, наверное, катался Емеля в сказке «По щучьему велению». Вдоль стен тянутся широкие лавки, охватывая, в том числе, и каменные бока печи.
Женщины уже закончили сервировать стол простенькой глиняной посудой, раскладывая по тарелкам дымящуюся, обильно приправленную маслом кашу. По чашкам разливали молоко из глиняных же крынок. Только ложки были металлическими. Оно и понятно, кузнец не сапожник, деревянной ложкой не кушает.
Хозяева и гости расселись по две длинные стороны стола и приступили к еде. Мужчины напротив женщин. Ели молча. Ни тебе этикета, ни вполне ожидаемых молитв. Аркашу это, впрочем, обрадовало. А то оголодал изрядно, и теперь безо всякого стеснения орудовал ложкой настолько быстро, насколько часто мог раскрывать набитый рот без опасения, что каша начнёт вываливаться. Частил и Пырёв, хотя думал, что сдерживается – сбивала с толку скорость Башки.
Каша оказалась на редкость вкусной. Никто из гостей даже не понял, из чего её сделали, когда проглотили по первой порции. Им тут же предложили добавку. Никто не отказался. Вторую порцию ели уже не спеша, наравне с хозяевами, давая организму вволю насладиться ощущением сытости.
Допивая молоко, Пырёв заметил, что к столу вразвалочку подходит невесть откуда взявшийся невысокий старичок, так заросший волосами, что с трудом удавалось рассмотреть его сморщенную физиономию. Наверное, отец семейства. Вон, и порция каши с молоком сдвинута на край стола, как специально для него. Странно, что ни Медяник, ни Ставр не проронили о нём ни слова.
Дед, не притронувшись к еде, вдруг уставился на Стаса. Маленькие глазки недовольно блеснули из-под копны спадавших на лицо волос. Капитан сколь угодно долго мог играть в гляделки, но, вовремя заметив, что на старика больше никто не обращает внимания, словно им здесь и не пахнет, решил отвести взгляд. Боковым зрением видел, что дедок продолжает на него пялиться. Пришлось изображать увлечённое ковыряние ложкой в пустой тарелке. До старика по-прежнему никому не было дела. Видимо, знали его странности. Только Стасу от этого не легче. Объектом своего внимания дед выбрал почему-то именно Пырёва и не сводил с него глаз. Чего надо-то?..
В конце концов, это стало надоедать. Пырёв повернул голову, твёрдо решив больше не отворачиваться. Нечего давать этому старикану повод чувствовать себя победителем пусть даже в такой полудетской забаве. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами, потом капитан одними глазами изобразил вопрос: «Чего уставился?» Дед сразу стушевался, его взгляд потух, уплыл в сторону. На лице появилось скорбное выражение, сначала показавшееся забавным. Но затем старик, опустил голову, медленно повернулся и, так и не приступив к еде, сгорбленный побрёл прочь. Пырёву стало неловко. Получается, он своими неосторожными действиями отвадил от обеда главу семьи. Сам-то сидит, жрёт. Гость называется! Вместо того, чтобы следовать местным правилам, полез со своим уставом в чужой монастырь.
Стас огляделся. Все заняты едой. Никто так и не посмотрел на старика, словно демонстративно его игнорировали. Бойкот ему здесь объявлен, что ли?
Между тем, с кашей было покончено. Женщины быстро собрали пустую посуду и, прихватив с печи бадью с тёплой водой, вышли на улицу, оставив мужчин наедине.
– Ну? – начал Ставр. – Наелись?
– Ага, – довольный жизнью Аркаша погладил себя по выпирающему животу. – Спасибо.
– Вот и ладненько. Теперича можно и поговорить ладком.
Втроём они пересели на лавку. Башка опёрся спиной о стену и, взяв инициативу в свои руки, начал рассказывать. Похоже, сытый желудок пробудил в нём красноречие. Вкратце, не вдаваясь в детали отношений с Пырёвым, аферист поведал историю о том, как они в мановение ока перенеслись из многолюдного города в совершенно пустую местность, где встретили «медного дровосека». Остальное Ставр уже знал от самого Митьки.
Слушал кузнец внимательно, не перебивая. Лишь после финального «вот и всё» начал задавать вопросы. В первую очередь попросил подробнее описать «шаровую молнию». Потом расспрашивал Пырёва о том, как выглядело свечение со стороны. Когда капитан принялся описывать удар молнии в недостроенный дом, Ставр прервал ещё одним вопросом:
– Она была такая же, как мы видели над лесом?
Секунду Стас подумал, сопоставляя эти два явления. Действительно, выходило, что те похожи во всём, кроме направления удара.
– Да… Только та шла сверху, а не снизу.
Ставр кивнул, словно соглашался с какими-то своими выводами, которые тут же решил озвучить:
– Вот что, любезные, прошли вы через открывшиеся Врата в Капище Велеса. Не ведаю никого боле, кому под силу их отпереть. Також не ведомо мне, почему Велес решил спровадить вас двоих сюда. Есть про то кое-какие легенды, но все их я не упомню. Энто не моего ума дело. Кузнец я, а не волхв… Сами-то чего делать надумали?
Обалдевший Аркаша помалкивал. Всё, о чём он смутно догадывался и во что до последнего момента отказывался верить, вдруг взяло и так запросто подтвердилось. Сам того не ведая, кузнец, не моргнув глазом, возвёл перед гостями глухую, непроницаемую стену из одной-единственной проблемы, преодолеть которую казалось абсолютно невозможным. Без сомнения, он говорил чистую правду. Куда убедительнее всяких там слов была окружающая действительность.
Поверил, кажется, и Стас. Растерянно посмотрев на Башку, будто у того мог быть другой ответ, мгновенно всё понял. Отвёл взгляд и в отчаянии уставился в невидимую точку в полуметре от лица. Лишь минуту спустя, вяло пожал плечами, пробормотав:
– Даже не знаю… Что в такой ситуации сделаешь? Домой бы вернуться… Но как?
С надеждой глянул на Ставра:
– Ты знаешь?
Кузнец лишь головой мотнул. Стас вдруг взбеленился:
– Должен быть выход, если есть вход! Это ведь двери. Наверняка в обе стороны пропускают… Пошли к этому капищу! Попробуем вернуться тем же путём.
– Не выйдет…
– Почему? Оно же сверкало. Значит, работает. Периодически включается. Надо лишь поймать момент…
– Не выйдет, – настойчиво повторил Ставр. – Энтот путь только сюда. Ты же видел, что столб от Капища в небо сиганул. А на Земле как было? Наоборот? То-то. Там был вход, а здесь выход. Значит, после вас ещё ктось оттуда вышел. А коли так, идти на Капище не только бессмысленно, но и опасно. Неизвестно с кем встретишься, и чем все энто закончится.
– Должен быть другой способ, – не сдавался Пырёв. – Ладно, ты кузнец. Можешь не знать. Но есть же кто-то, кому известно больше. Кто подскажет путь на Землю.
– Наверное… – пробасил Ставр.
Помолчал, размышляя. Потом крякнул, махнув рукой, и решительным тоном заявил:
– А свезу-ка я вас, други, к волхву Всегляду. Он в Суматошье живёт. Энто по дороге в Трепутивель, где ярмарка скоро. Хотел туда позже податься, да, видно, судьба такая, что поспешать надобно. Вот вместе и поедем. А пока погостите у меня малость. Хоть и Велесовой Дорогой вы явились, но зла не вижу я в душах ваших. Только смятение великое. Сами не ведаете, что вам делать. Вот и заспокойтесь пока, а ужо в Суматошье Всегляд всё и растолкует. Да и Ёршик наш гостей, как видно, принял, а не то такой бы разнос тут учинил… А чего энто, кстати, он кашицы не отведал?
Взгляд кузнеца упал на тарелку с нетронутой кашей, которую не стал есть обидевшийся на Пырёва старичок. Женщины не убрали её, очевидно, в надежде, что дед ещё отужинает. Пырёву стало неловко. Пришлось признаться:
– Извини, Ставр… Я, кажется, обидел вашего деда. Честное слово, не хотел. Не думал, что так выйдет. Он уставился на меня, что кусок в горло не лез. Ну, и я в ответ… смотрел. А он развернулся и ушёл.
– Ну, ты даёшь, – фыркнул Башка. – Я и то культурнее буду. Неужели не заметил, что дедулю все старательно игнорируют? Может, его воротит от всеобщего внимания. А ты свои ментовские замашки демонстрируешь. Я вот, в отличие от некоторых недоразвитых индивидуумов, пялиться не стал.
– Откуда мне было знать?
– Головой думать надо, а не МЕНТалитетом…
Пока Пырёв с Аркашей препирались, кузнец всё больше таращил удивлённые глаза. Потом вдруг хлопнул с размаху широкой ладонью себя по колену и громко расхохотался.
– Ну, Ёршик… – ревел громогласно, давясь от смеха. – Вот ведь… Утёрли нос домовому!
– Домовому?! – воскликнули оба гостя.
Отсмеявшись, кузнец весело продолжал:
– Ну да, домовой. Мы-то его не видим, коли он сам того не пожелает. Знаем только, что Ёршик в доме. А вам-то глаза и не смог отвесть. Не справился, значит. Вот и расстроился. Да ничего, подуется маненько да выйдет. Не любит на виду быть… Давайте-ка, на всяк случай, мы вас в летнем домике разместим. Не против?
Возражать не стали. Тут же кузнец кликнул жену. Та вошла, выслушала Ставра, понимающе кивнув, и сообщила между делом, что вернулся Медяник. Его Ставр, оказывается, послал обратно к Велесовому Капищу разведать, кто там появился вслед за Пырёвым с Аркашей. Мужчины поспешили во двор.
Митька, не теряя времени, рубил дрова. Принёс-таки из леса. Нарубленные поленья складывал под навес. Завидев хозяина, тут же направился к нему, торопливо пряча топор в туловище.
– Никого не видел, – развёл манипуляторами. – Есть следы одного человека. Ушёл он, значит, в другую сторону от Капища. Я за ним до самого леса дотопал. Там ещё одного дохлого волколака увидел. Дальше идти не стал. Ты сам запрещаешь мне в тех краях бродить.
– Правильно сделал, – одобрительно прогудел кузнец. – Они по одиночке никогда не ходят. Скорее всего, человека энтого другие волколаки сгрызли. Да покоится он с миром…
– Не знаю. Ничьей крови там больше не было.
– Да ты у нас просто уникум, – притворно восхитился Пырёв. – Ещё и передвижной экспертно-криминалистической лабораторией подрабатываешь.
– Чего? – не понял Митька.
Не утруждая себя пояснениями, Стас вернул разговор в деловое русло:
– Дальше какие-то следы были? Если да, то куда вели?
– Я ж говорю, туда не ходил.
Понятно, что ничего не понятно. Каким бы хорошим следопытом ни был Митька, осмотр места происшествия, надо признать, произвёл из рук вон плохо. Самому Пырёву идти в лес не особо хотелось. Уж очень устал. Аркаша тоже был не в лучшей форме. Поэтому оба, махнув на всё рукой, решили воспользоваться гостеприимством хозяев. Наскоро помылись и пошли спать в летний домик, где Лада с дочерьми приготовили постели.
Ради такого случая Пырёв смилостивился и снял с Аркаши наручники. Перед сном, правда, не преминул внимательно изучить содержимое кейса. Не переставая хмыкать и качать головой, читал составленные ушлым Башкой договоры, заодно подсчитывая выручку.
– Состав преступления налицо, – подытожил опер, помахав перед лицом пачкой заполненных анкет. – Даже не надо прилагать усилия к установлению потерпевших. Ты сам всё записал, включая адреса и паспортные данные. Молодец, хвалю. До такой степени облегчил мне работу. На особо крупный размер, конечно, не тянет, но ведь это далеко не всё, что ты успел насобирать. Так, Башка?
Аркаша равнодушно глянул на бумаги. Он лежал в одних трусах на своей кровати, заложив руки за голову, наслаждаясь освобождением от оков и одежд.
– Не трать энергию, Петрович, – протянул с откровенной ленцой. Сладко зевнув, неторопливо продолжил: – Кому нужен здесь твой состав? Да и нет его. Собственники-то тю-тю. Где их искать? Спал бы лучше. Нервы береги.
Крыть было нечем. Сложив документы и ставшие вдруг ненужными деньги обратно в кейс, Пырёв запихал его под лежанку. Обозначив это пространство, как «временный склад вещдоков», настрого запретил Аркаше лезть туда своими загребущими лапами.
На что Башка вполне натурально возмутился:
– Больно надо!
И захрапел сразу, едва отвернувшись к стене.
