Глава 7
Дур на своем веку я повидал немало – от «прелесть, что за дурочка» до реально тупых и непроходимых. Умниц, надо сказать, встречал не меньше, хотя даже лучшие из них могли в какие-то моменты переходить в первую категорию, но речь сейчас не о них.
Подвид «героическая дура-самоубийца» выпадал из моей картины мира. Да какая героическая?! Самоназначенная жертвенная коза! Я бы понял, если бы она приехала что-то полезное сделать! В корпус добровольцев женщин записалось не так чтобы много, но хватало, только это были профессиональные врачи и медсестры, фармацевты и несколько редких специалистов, что я запрашивал. И они отнюдь не собирались здесь подыхать, а приехали помогать и спасать. Невзирая на то что все волонтеры перенесли ветрянку, – остальных просто заворачивали – риск заразиться и умереть все равно сохранялся непомерно высоким. Я точно знал уже о нескольких случаях, когда иммунитет не помог.
Но эта!!! Что за чушь творится у нее в башке?!
Хотела умереть – пошла бы со Спасской башни спрыгнула! Типа: мысленно я с вами, целую, Оля! Меня бы это устроило гораздо больше!
Как не рухнул госпиталь от моей ярости – не представляю.
И самое обидное – понял, когда вник, – открыто запросить ее эвакуацию из города – это собственноручно нанести удар ниже ватерлинии по репутации императора. Вряд ли ему там легко даются многие решения. А я только что лично проводил единственную доступную мне возможность незаметно сплавить ее отсюда! Других обладателей подлодок я не знаю! И Сорецкий, если не дурак, сюда в ближайшее время не сунется.
Уже занесенную для второй затрещины руку перехватила рука Олега. Пока я тут матерился мысленно и вслух, он прошел следом и теперь удерживал мою кисть в своей стальной хватке.
– Не надо делать того, о чем потом будешь жалеть.
Дернувшись, признал его правоту: и первый-то удар был лишним.
– Отпусти, я уже в норме.
Получив свободу, свел наливающийся краснотой ушиб и по максимуму накачал великую княжну жизнью из того резерва, что оставил себе после зарядки «лечилок». Жалкие остатки извел на собственные синяки – захват у Олега был недетским. Пока растирал предплечье, анализировал собственное поведение и не находил ему разумных объяснений.
Я бывал в разных переделках. До нынешних масштабов они, конечно, недотягивали, но тем не менее стресса там тоже хватало. И растянутого во времени – в том числе. Но никогда не было, чтобы я так легко впадал в бешенство и распускал руки, хотя не скрою, периодически очень хотелось. Собственно, еще три дня назад почти в этих же декорациях от рукоприкладства я без проблем удержался. А уже сегодня машу кулаками направо и налево.
Что изменилось?
Единственный ответ, приходящий на ум, – «шарм», который держу третьи сутки без перерывов. А ведь подозревал, что есть в нем подвох! Иначе бы Павел его гораздо интенсивнее применял.
Как ни жаль, но придется свернуть технику и пользоваться ею только в исключительных случаях – побочные эффекты мне не нравятся.
Оторвал взгляд от пола и уже совсем было собрался начать просить прощения, но… не смог выдавить из себя ни слова…
Как?!
Они ни разу до этого не встречались, могу чем угодно поклясться!
Он понятия не имеет, кто она!
Она не знает ничего о нем!
Но хоровод сердечек, что порхали вокруг этой парочки, казалось, можно было потрогать.
Олег помог Ольге подняться на ноги, и ее рука все еще продолжала лежать в его. В касании не было ни капли интимного подтекста, но я чувствовал себя в этой комнате более лишним, чем когда пришлось с каким-то вопросом зайти к Алексею с Викой в их медовый месяц.
Вышел и обессиленно прислонился к стене снаружи.
У них нет даже тени шанса быть вместе, но пять минут я им дать могу.
– Ольга, это Олег. Олег, это Ольга. – Они уже знали друг о друге самое важное, но хотя бы подобие приличий следовало соблюдать. – С этой минуты ты отвечаешь за нее головой! И я не шучу.
– Как ты себе это представляешь?
– Просил секретаря – получи и распишись. Почерк у нее приличный. Ольга, если у тебя что-то здесь есть – забирай. Ты идешь с нами. – Я пока не собирался разглашать ее статус, поэтому привычные обороты смело опускал.
– Но…
– Ольга!!!
– У меня сумка, сейчас принесу.
– Ты ее знаешь? То есть кто она? – спросил Олег, провожая великую княжну взглядом.
– Дочь одного моего знакомого. Обижать не советую.
– Да я…
– Очень! – выделил я интонацией, – не советую.
– …и не собирался! Она из твоих бывших? – внезапно ревниво поинтересовался мой друг.
– Нет, – не солгал я ни словом, ни душой. Ольга была кем угодно, но не «бывшей».
Земеля заметно расслабился.
– А сам тогда чего?! – опять подозрительно прищурился он.
– Психанул – она одаренная и без иммунитета. Извинюсь потом.
– Так она что, заразиться может?! – дошло до него спустя минуту.
Меня начало пробивать на смех – влюбленный Олег очень отличался от своей обычной ничем не прошибаемой версии.
Представив Зёму, отгоняющего пудовыми кулаками вирусы от девушки своей мечты, я не выдержал и выдал нервный смешок. А Олег подлил масла в огонь, выдав на полном серьезе:
– Надо с этой эпидемией кончать!
– Олег! А мы тут чем занимаемся?! – Я уже просто откровенно ржал. На что он в коронном жесте приподнял бровь и припечатал:
– Пока что – чушью!
На катере, разбив парочку, устроил великой княжне форменный допрос, но связи с Митькиными делами не прослеживалось: после разговора с отцом, надумав себе всякого-разного, из резиденции она выбиралась почти самостоятельно, используя влюбленного в нее телохранителя, что слег уже здесь. Даже если выживет… лучше ему не выжить.
– Я понял ваши мотивы, Ольга Константиновна. Порыв души и все такое. Но тогда почему вы не пришли сразу в штаб?
– Снова на «вы»? – иронично заметила она.
Хоть я и знал, что накатившая волна злобы не моя, сдержаться удалось с трудом.
– Ты услышала!
– Я не понимала, как тут страшно! – Ольгу прорвало, она говорила и говорила, выплескивая на меня пережитые ужасы, а я слушал и разочаровывался: и вот эту девушку я считал разумной?
Издалека, из чистенькой непострадавшей Москвы, имперской небожительнице эпидемия представлялась чем-то трагичным, но возвышенным. В ее представлении больные не пахли, не ходили под себя, не корчились в муках, а тихо-мирно лежали на койках с бессознательными, но обязательно бледными и одухотворенными лицами. А мимо них с такими же одухотворенными лицами скользили врачи и медсестры и строчили что-то в своих блокнотах, не прикасаясь к пациентам. Нет, прямо она этого всего не произносила, просто я уже перевожу ее бессвязный лепет на человеческий язык и, конечно, утрирую.
Но факт остается фактом – к тому, что на самом деле творилось в Питере, ее высочество готова не была. Отойти и затеряться на вокзале Ольга не рискнула: развозку спецов по местам Боря организовал четко. Кричать: «Я великая княжна и наследница!» и требовать доставки в штаб почему-то постеснялась. С ее слов, решила сначала оценить все своими глазами. Дооценивалась – везший добровольцев автобус ровнехонько проехал мимо сжигаемого кургана тел. Если уж у меня в кабинете нет-нет, да и пованивало горелым мясом, то представляю, чем надышались они! Не выворачивало лишь самых закаленных.
В прострации, сама не своя, вместе с другими волонтерами великая княжна попала в госпиталь и какое-то время ни о чем не помышляла, но когда свалился единственный ее защитник – идиот-телохранитель, помогший ей сюда пробраться, – впала в панику и устроила истерику. Не там и не тем. Кто-то из штатных медсестер, как бы не моя Надя, надавал ей оплеух и пристроил к делу – неуравновешенную девицу убрали подальше от больных, поставили в прачечную и загрузили работой. Они-то боялись нервного срыва, но Ольге, не ожидавшей подобного обращения, пришлось покориться, попутно пересматривая собственные взгляды на жизнь. И внезапно оказалось, что умирать ей вовсе и не хочется! Тем более вот так, грязно и некрасиво. Пока думала – настал комендантский час, а вскоре уже и я появился.
– Ольга! Я прошу тебя пока не раскрывать инкогнито.
– Почему?
Тщательно подбирая слова, я постарался обосновать свою шаткую позицию:
– Сейчас это вопрос централизованной власти. Губернаторствую я здесь на очень птичьих правах, недолго, и уже много успел наворотить – правильного и неправильного, все разборы будут потом. Недовольных хватает, но они пока особо не высовываются – спасибо твоему отцу. Но если вдруг появится альтернатива мне, начнется мелкий саботаж. С каждым моим спорным решением будут бежать к тебе. Да и с другими приказами все вольно или невольно будут на тебя оглядываться. В нашей обстановке, когда счет иногда идет на минуты, я не могу такое позволить. Позже мы обязательно представим тебя со всеми положенными церемониями, подробно осветим твой вклад в дело спасения столицы, но пока тебе придется потерпеть.
– Но я же буду при штабе? Все равно кто-нибудь догадается.
– Твоя внешность кардинально поменялась, я сам узнал тебя с трудом, но мы-то были знакомы, а остальные!.. Ты не представляешь, как мало сейчас осталось тех, кто может тебя узнать! Когда это случится, тогда и будем думать.
Неуверенным наклоном головы великая княжна подтвердила свое согласие, позволив мне покинуть ее.
– Егор! – окликнула она меня уже на выходе. – Я умру?
– Не умрешь. Обещаю! – «Я сам тебя убью», – добавил мысленно.
– А Олег, он кто?
Женщины!!!
– Начальник чрезвычайного штаба города. Майор. Герой. У него наград чуть меньше, чем у Сурадзе. Мой вассал. И лучший друг.
– Не говори ему, что мы с тобой…
– Не было ничего и никогда!
– Не было, – слабым эхом отозвалась она. – Ничего и никогда! – уже решительно закончила великая княжна.
Немедленно афишировать Ольгу как великую княжну и наследницу я не хотел по многим причинам, не только по тем, которые озвучил ей. Одна из них сейчас плыла в сторону Москвы. Одна плела сети вокруг трона и попутно имела зуб на меня лично. Как отразится поступок ее высочества на той истории, я не знал, а проверять не хотелось. Но даже не эти основные и сотни более мелких доводов повлияли на решение – за два дня только в меня стреляли уже восемь раз. Лишь единожды пуля прошла близко, забрав жизнь Гоши Большого, но моего невероятного везения у Ольги не было.
Теоретически император может мне простить смерть дочери от болезни. Да зачем себе врать – не простит! Сам, идиот, наболтал лишнего, не учел ее молодости и горячности! Маловероятно, что «тестюшка» цинично пожертвовал наследницей (хотя процентик все же на этой чаше весов я оставил, просто чтобы был, – с одним из их рода я уже имел случай ошибиться), и не потому, что я так верил в людей, но тогда ее побег как-то поумнее бы обставили.
Но даже так – не простит! Не сразу, так потом прикопает! Но здесь я еще побарахтаться смогу.
А вот если я допущу смерть Ольги от выстрела, можно пойти и самоубиться, а потом кремироваться. Помнится, Рогов что-то в таком духе предлагал, и это он только Милославского боялся. Я же на всякий случай еще и пеплом по ветру развеяться должен.
Пусть сидит мышью при Олеге. Потом можно будет и как-то обыграть данный факт, но это уже будет не моя забота. И вообще: вбили девке дурь в голову, упустили в Москве – их проблемы! У меня своих хватает!
Третий день моего правления, он же пятый с начала эпидемии, прошел в штатном режиме, если так можно выразиться о нашем положении. Никто меня не подрывал по тревоге, я даже успел немного ухватить сна.
Без накачки «шармом» чрезвычайный штаб заметно приуныл, но вскоре нашел себе новое развлечение: все с интересом следили за развитием событий между их начальником и его секретаршей. Внешне все было вполне пристойно и поставить парочке в упрек было нечего, но взгляды, которыми украдкой, как им казалось, они обменивались!..
Мне было стыдно перед Земелей, но, глядя на его счастье и на умоляющие взоры великой княжны, которой страшно нравился ее маскарад, я так и продолжал молчать.
Москва тоже молчала и о пропаже наследницы, и о предполагаемых арестах, а ведь, по моим расчетам, Митька уже должен был добраться со своими бумагами до Тихона Сергеевича. И что там сейчас происходило – бог весть! Но содержание идущих с интервалом в два часа докладов оставалось неизменным.
Во вторник начали умирать те, кто заразился в самый первый день и кого до сих пор держали на лекарствах. Пока что картина поменялась – загибались простые люди, но это всего лишь означало, что одаренные – а лично для меня это прежде всего Шаман, его жена Вика и Метла – следующие на очереди.
Все чаще мне приходилось включать «шарм», наплевав на последующую неадекватность. На совещании прямо на наших глазах свалился с приступом Коровкин, чьи голосовые связки я залечивал за эти дни, наверное, сотню раз. Его преемник не пришел на следующее – тоже заболел. По городу опять начались стычки и выступления.
Помня, что любой вирус в первую очередь поражает ослабленных, я при любой возможности накачивал великую княжну жизнью. Ее настроение мне не нравилось: Ольгу штормило, бросая от любовной эйфории к лютейшей безнадеге, но, что характерно, и в том и в другом состоянии она жалась к Олегу, ища у него защиты и ободрения.
А я все никак не мог пересилить себя и сказать другу, кто она. И другие, кто, несмотря на маскировку, ее узнал, тоже хранили секрет.
Во второй половине дня Земеля отпросился отдохнуть, а я направился в вотчину Гольдштейна – мне как воздух требовались хорошие новости! Я был согласен отдать им всю кровь до капли, лишь бы это помогло, готов был стоять над душой и ныть, угрожать, в конце концов!
Соломон Аронович встретил меня неожиданно радостно:
– Как раз собирался вам звонить!
– Неужели?! – Я даже затаил дыхание, боясь сглазить.
– Пока нет, – безжалостно обломал мои надежды ученый. – Хотя мы уже близки! Но у меня для вас другие новости – удалось кое-что понять о самом Fugiens Mortem. Это искусственно выведенный вирус.
– У меня уже давно нет в этом сомнений!
– Погодите, ваше превосходительство, не надо меня перебивать! Это искусственно выведенный вирус, но создал его дилетант! Fugiens Mortem нестабилен и…
Вот за что люблю Бушарина, так это за то, что он априори считает в физике всех дебилами, поэтому и объясняет все как для дебилов – кратко и доходчиво. Очевидно, показанное мною знание словосочетания «варицелла зостер» навело Гольдштейна на мысль, что я разбираюсь в теме, потому что дальше пошла такая научная лабуда, перемежаемая латынью, от которой я потерялся уже на первой фразе. Пришлось взмолиться:
– Соломон Аронович! Очень вас прошу: говорите по-русски и как для тупых! Пока что я понимаю только отдельные слова!
– По-русски… То, что природный алексиум имеет собственное излучение, вы знаете?
– Не настолько для тупых!
– Fugiens Mortem получен путем помещения Varicella Zoster в интенсивное поле излучения алексиума. Там не все так просто, наверняка есть масса тонкостей и ограничений, но это самое основное, что вам следует знать. Вирус получился убойным, с коротким инкубационным периодом, но вне искусственно созданной среды он может существовать очень недолго, срок жизни – максимум два часа. И, попав в человеческий организм, в скором времени начинает возвращаться к первоначальному состоянию.
– Вы хотите сказать, что у меня полгорода с ветрянкой валяется?
– Егор Николаевич, вы же сами приказали упрощать!
– Тогда к чему вы это ведете?
– Спустя два часа вторичное заражение Fugiens Mortem может произойти только от сильного одаренного, чье тело насыщено алексиумом! Мы предполагаем, что даже не обычные двести двадцать УЕ идут планкой, а где-то около трехсот!
– И?!
Гольдштейн забормотал что-то на иврите, явно нелестное в мой адрес.
– Почти все сильные одаренные заболели в первые два дня! А заражение продолжается! Причем даже у тех, кто контакта с заболевшими не имеет! И это значит, что где-то в городе все еще работает адская кухня, выпускающая вирус в воздух! Найдите розу ветров за последние дни, поднимите данные по очагам заболевания, вычислите это место!!! А после – вычистите! Ищите!
«Ищи здесь!» – всплыла у меня фраза из забытого за тревогами последних дней дурацкого телефонного разговора.
– Хотя бы примерно, сколько алексиума нужно, чтобы устроить этот Армагеддон?
– Если не применялись какие-то неизвестные мне фильтры и усилители, то тонны четыре, не меньше! Я даже склоняюсь к большим значениям.
– Четыре тонны – это, конечно, много. Но в объеме… три куба?
– Необработанный и все пять-шесть занимать может.
– Все равно не слишком много – деревенский подпол больше бывает. А оборудование?
– Пройдемте, оцените.
В рабочих помещениях прикинул размеры аппаратуры. Основной вывод: в квартире не разместить. И не из-за веса с размерами – установки были самых разных габаритов, но многие агрегаты шумели и потребляли немереное количество энергии. Круг поисков немного сузился.
Милославскому позвонил прямо из лаборатории, но на месте не застал. К счастью, трубку поднял Кугурин, знавший мой голос.
– Антон Алексеевич, есть задание по вашему ведомству!
– Слушаю, ваше превосходительство! – с едва заметными нотками иронии отозвался он. Не проняло, я сейчас как гончая встал на след и ни на что другое не обращал внимание.
– Двадцать восьмого рано утром, примерно в пять, мне звонили. Мне нужно знать, откуда. И кто. Самый первый звонок, остальные меня не интересуют.
– С чего вы думаете, что у нас есть эти данные? – Ирония из голоса пропала, а я явственно представил, как он насторожился.
– Антон Алексеевич, давайте отбросим эти игры! Если я спрашиваю, значит, мне нужно! Я и сам могу эту информацию найти, но у меня это займет намного больше времени, чем у вас.
– Я доложу Тихону Сергеевичу. Он вам перезвонит, когда сможет.
– Спасибо.
Легко сказать: подними розу ветров! У кого ее искать? По логике – у воздушного и морского флота, у городской метеослужбы, но вот насколько они работали эту неделю? Озадачил Ольгу сбором и анализом информации, но гораздо большие надежды возлагал на данные по звонку – в то, что Приказ ГБ прекратил меня прослушивать или еще как-то фиксировать, я не верил. Не понимаю, зачем преступник позвонил именно мне – тут точно какой-то личный мотив, а я за собой ничего такого не знал, но он явно хотел, чтобы я его нашел.
Вспомнить дословно разговор даже с моей памятью не получалось – слишком много событий произошло за эти дни, слишком много бесед по телефону наслоилось. Но все же… вертелось на краю сознания что-то… еще тогда зацепился… эх, если бы Берген со своим срочным вызовом с мысли не сбил!
На исходе третьего часа не выдержал и позвонил наудачу Наташке с левого телефона. Сказочно повезло – сегодня Григорий ночевал у нее. Задал ему тот же вопрос, что и Кугурину: похоже, у главы ПГБ настала горячая пора и мой запрос не стоял в приоритете. В кои-то веки пожалел, что в Питере так и не навел связей ни с кем вроде Рогова – рабочими лошадками Приказа – было бы проще.
В ожидании весточки от Осмолкина опять стал нарезать круги по кабинету, насилуя память. Было! Было там что-то такое…
– Ты что-то с Приказом обговаривал? – озадачил проснувшийся и зашедший с ворохом бумаг Олег.
– Э-э-э… да, – ума не приложу, что и как Зёма мог узнать о моих переговорах.
– Тогда ладно.
– Что ладно? – окончательно потерялся я.
– Они отозвали свой взвод из гарнизона. Вроде немного, но уже чувствительно, Бурсак жаловался.
– Отозвали взвод?.. Нет, я совсем по другому поводу…
– Хм. Тогда мне это не нравится.
– Ты знаешь, мне тоже. Давай подпишу и начну разбираться.
Визируя приказы, затормозил прямо на очередном росчерке, смазывая линию.
Выяснить, кто и откуда мне звонил, для Милославского – дело пяти минут, даже из Москвы. Прослушать запись, если она велась, – еще пять минут. То, что просто так я беспокоить его не буду, он однозначно понимал. То есть я… своими руками, а точнее, длинным языком выдал местонахождение тайной лаборатории, а может, даже и секрет производства биологического оружия!
Я всегда такой идиот или только по вторникам?!
Отбросил ручку и откинулся в кресле, невидящим взглядом уставившись на Земелин лоб. И вдруг следом за одним озарением накатило другое:
«Если, безусловно, не сдохнешь раньше!»
Вот! Вот оно! Слово, что выбивалось из канвы! Сто из ста сказали бы просто: «Если не сдохнешь раньше!», но знаю я одного-единственного человека, что вставлял «безусловно» к месту и не к месту!
Имел он возможность провернуть такое?
«Так не шуточки! Здесь около десяти тонн алексиума!» – зазвучал в голове голос безымянного грушинского ассистента.
Примем за данность, что имел.
Научный комплекс расположен в северо-западной части, откуда болезнь пошла на жатву. Еще один плюсик в копилку.
Грушин вообще-то физик, но не стоит забывать, что последний десяток лет он курировал все (!) направления работы с алексиумом по империи. И есть еще предупреждение Бушарина: «Петр Ильич, скорее, по биологии алексиума»! А выражение «биология алексиума» можно трактовать широко, ограничение только в силе воображения. Плюсуем.
За каким… он позвонил мне? Ну-у-у… Бушарина он упустил, а я подобрал… Денег на исследования не дал. Но, опять же, беду с «Компасом» от него отвел. На мотив не тянет, но пока примем как рабочую версию, что гипотетический зуб на меня у него был. Чужая душа – потемки. С натяжкой еще на полплюсика набирается.
А теперь представим, что позвонил академик мне со своего рабочего места. Что моментально определил Милославский. И он Грушина, вероятно, получше моего знает.
Сколько времени нужно звену бомбардировщиков, чтобы долететь сюда с ближайшего, не закрытого карантином аэродрома? Уж всяко не три часа!
Боевой вирус, созданный дилетантом. Возможно, вообще побочный эффект какого-нибудь опыта, который наверняка, имея записи и установку, можно доработать. Вопрос: хочу я жить в мире, где такое оружие есть у спецслужб, пусть и моего государства?
И если Милославскому я с большим скрипом верю…
Ага! Только потому, что по вторникам я, определенно, идиот! И есть подозрение, что в другие дни – тоже.
Как бы ни был хорош Тихон Сергеевич, в его Приказе регулярно течет, далеко ходить не надо – глава родственной спецслужбы, как оказалось, вообще был куплен на корню! Понятно, что не все предатели, но хватит и одного. Как я теперь понимаю Митьку, что боялся сунуться не туда со своим портфелем!
– Зёма, собирай всех наших, до кого дотянешься! Срочно! Я знаю, куда нам надо идти!
– Внизу в караулке отделение моряков сидит.
– Только наших!
– Сколько у меня времени?
Прикинул, сколько понадобится взводу, чтобы закрепиться на точке.
– Когда пэгэбэшники ушли?
– Часа полтора назад.
– Тогда нисколько.
На открывшуюся дверь нервно среагировали оба, но это была Ольга, принесшая записку.
– Егор, курьер передал – ты ждешь немедленно!
– Да, спасибо, – начал я разворачивать листок, уже зная, что прочитаю. Убедился. Перевел взгляд на Олега. – Ты все еще здесь? Четверть часа, не больше. Даже если придется идти только нам с тобой.
– Рус с Черным на «Касатке» в пяти минутах, с ними человек пять. Еще четверо – внизу на карауле.
– Собирай!
– А нам уже почти удалось вычислить район! – похвасталась великая княжна, так и не покинувшая кабинет и теперь стреляющая искоса в Олега лукавыми глазками. К ее досаде, пилот на сей раз не обратил внимания на ранее срабатывавшее кокетство, а молча вышел прочь.
– Что-то случилось? – встревожилась Ольга.
– Пока ничего. Мы, кажется, уже нашли место. И не мы одни.
– Вся моя работа… была напрасной?
– Нет! – Я встал и взял за руку заметно удрученную девушку. – Узнали случайно, а могли и не узнать, так что тогда вся надежда была бы на твою аналитику. Оля! Мы сейчас туда. Если не вернемся к утру, ты знаешь теперь, что и как нужно делать. И я прошу тебя… я сейчас накидаю инструкции… если мы к восьми не выйдем на связь – сделай как там написано! – Я сел обратно за стол и принялся выводить кривые строчки.
– Доклад же скоро!
– Отчитайся сама, обстановку ты знаешь.
– Но я же…
– Оля! За двое суток твое местонахождение давно вычислили. Пора выходить из тени.
– А Олег?..
– А Родион? – вопросом на вопрос ответил я.
– Принято! – с горькой насмешкой произнесла она стандартный отзыв пилота.
Пятнадцать человек на сундук мертвеца… ровно столько нас было вместе с Михалычем, который нехотя остался ждать на катере. В одном из бойцов растерянно узнал Ли, я-то думал, что он на базе распоряжается. Хорошо «Кистень» эпидемия проредила, если даже мой эконом опять за оружие взялся. Доспех был только у Олега, в котором он по боевой мощи приравнивался к нам всем, вместе взятым. Мне в скоростном МРМ ловить в подземельях было нечего, вдобавок из-за злостной эксплуатации на грани возможностей меху требовалось очередное техобслуживание, так что рисковать не стал: не хватало еще заклиниться в самый неподходящий момент.
Танк – он и есть танк, а Земеля, прокладывая дорогу, не стеснялся. Ресурсов контролировать периметр и внешнюю территорию у пэгэбэшников не было, местная охрана отсутствовала, так что мы просто прошли буром через пролом в заборе, сделанный пилотом. Наперерез нам бросились остатки «одаренной» собачьей своры, но были остановлены моим властным окриком:
– Стоять!!!
Присели. Что люди, что собаки.
– Следовать рядом! Охранять!
Бойцы недоверчиво провожали взглядами ощерившуюся стаю, стремительно перегруппировавшуюся после моей команды. Псы выглядели неважно: оголодали, многие были ранены прошедшими до нас пэгэбэшниками, но неизвестно откуда взявшийся рефлекс подчинения видящему не отказал и на этот раз – нас взяли «в коробочку» и отконвоировали почти до самого входа в комплекс, откуда по нам тотчас же открыли огонь.
За непрозрачным забралом доспеха выражение лица Земели было не разглядеть, но я почти видел, какие противоречивые эмоции его раздирают, когда он поднимал руку с формирующейся техникой в сторону крыльца. Убивать тех, кто всего лишь исполнял приказ, и мне претило, поэтому остановил пилота:
– Погоди! Сделаем проще.
Волна сна – моя коронная фишка – веером разошлась по сектору. Препятствия в виде стен ее ослабляли, но после недавнего скачка возможностей – ненамного. Огонь почти моментально стих, открывая нам дорогу.
То ли я переоценил служивых, то ли недооценил Грушина: дальше холла пэгэбэшники так и не продвинулись – проход в подземную часть был заблокирован наглухо. В двух местах были видны следы подрыва стен, но я еще при прошлом визите обратил внимание на их толщину, так что не удивился, что попытки пробиться оказались неудачными. Тем более что среди государевых людей одаренный был только один, и тот очень слабенький.
Двое уснувших обнаружились около вскрытого распредщита, но я бы не поручился, что он настоящий, – при той паранойе, с какой академик относился к охране своего детища, с него бы сталось и муляж сюда впихнуть.
Планов комплекса у нас не было, не нашлось их после короткого обыска и у других претендентов. Вполне возможно, кто-то из спящих здесь уже бывал, как я когда-то, но в любом случае нам от этого ни тепло, ни холодно, а место для подрыва они выбрали неудачное – я точно помнил, что сквозной коридор по подземным этажам начинался левее.
Водяные лезвия увязали в толще стен, но все же нехотя очертили проем – я же читер! Зато счастье отодвинуть плиту пришлось уступить Земеле – ветром можно было рискнуть, но проделывать такое в замкнутом помещении? Могучим толчком Олег обрушил вырезанный блок в темноту. Поданным кем-то фонарем посветил внутрь. Все точно: именно этим путем водил меня тогда академик.
Раз пэгэбэшники оказались лохами и боестолкновений с противником не предвиделось, идти всем составом смысла не имело. Прикинул, кого взять, а кого оставить:
– Зёма, Блэк, Рус и… – забыл я позывной намеченного бойца.
– Я, шеф! – шагнул вперед Ли.
– О'кей! – решил я не выпендриваться, из десятка малознакомых «кистеневцев» китаец был не худшим выбором. – И Ли! Я там у служивых рюкзак с взрывчаткой видел – захватишь! Мы – вниз! Ваша задача, – обратился к остающимся, – охранять вход. Старший – Гонец. Следом за нами никто пройти не должен! И выйти отсюда кроме нас – тоже! Задача ясна?
– А эти-то долго спать будут? – спросил назначенный командиром сорокалетний опытный боец, легонько попинав носком ботинка всхрапнувшее тело.
– Если не шуметь и не кантовать особо, то еще час гарантирую. Дальше все индивидуально.
– Когда вас ждать?
– Если не вернемся до восьми – уходите! Без разговорчиков! – прикрикнул на начавших галдеть «кистеневцев». – Если мы не справимся, утром сюда прилетят бомбардировщики и раздолбают все до донышка. По крайней мере, я на это надеюсь. Так что и нам не поможете, и сами зазря поляжете. И еще, для особо умных: за нами не ходить! Там ловушка на ловушке, а отвлекаться на вас сил у нас не хватит! С богом, парни!
Вместе с гасителем нас было уже два читера – на обезвреживание увиденных мной магических преград ему требовались секунды – достаточно было указать направление. Правда, чуть не вляпались в обычную: лишь реакция Руса, смотревшего в нужную сторону, спасла Ли от падения вместе с обрушенным лестничным пролетом. После этого мы несколько затормозили наше движение, но все равно в хорошем темпе пробирались к сердцу комплекса, откуда тянуло силой. Если бы не окружавшая нас темнота, шли бы еще быстрее, но даже в свете прожектора Земелиного доспеха пару раз пропускали нужный поворот и вынуждены были возвращаться.
Спустя полчаса лишь внушительная бронированная дверь отделяла нас от цели.
– Твой выход! – приглашающим жестом Зёма пропустил меня поближе.
– Всегда пожалуйста! – Здесь резать стену было еще труднее, чем наверху. Будь на мне светлый доспех со всеми его усилителями и накопителями, справился бы за меньшее время, но чего нет, того нет. Затопив полкоридора, вернул подначку:
– Только после вас!
– Нет проблем!
После обрушения куска стены с дверью в нос шибануло вонью мертвечины, из-за чего Борис согнулся и начал судорожно избавляться от содержимого желудка. Земеля, резко захлопнув забрало, первым прошел внутрь.
– Это оно? – спросил он, осветив работающую установку, трубки от которой уходили в стену.
Чуть-чуть притерпевшись к запаху, хотя это было почти невозможно, проследовал за пилотом, сзади топали Ли с Русом. Адский агрегат стоял на постаменте, внутри которого, как я понимал, находились все запасы алексиума, какие были в комплексе. Как это обычно бывает вблизи такого скопления, видение мне пришлось отключить, полагаясь только на то, что мог разглядеть в свете фонарей.
– Похоже на то. Постамент – это бак с алексиумом. Я бы даже сказал, что здесь его больше десяти тонн.
Присвист Земели, пройдя через динамик, мерзко отдался в ушах.
Мертвец, раскинувший мозгами, причем в прямом смысле, нашелся за помостом. Рядом с начавшим разлагаться трупом лежали аккуратно сложенные бумаги и телефон, с которого, видимо, он мне и звонил неделю назад. Смотреть на разлетевшийся череп было противно, но полез переворачивать тело – зачем-то мне понадобилось окончательно убедиться.
– Кто это? – спросил Олег, обойдя все помещение и остановившись рядом со мной.
– Автор нашей катастрофы, – ответил я, брезгливо оттирая руки. – Грушин Петр Ильич. Академик, спец по алексиуму. Может быть, помнишь, я после доклада Бушарина к нему на экскурсию ходил?
Пилот сотворил неопределенный жест бронированной перчаткой.
– Пнул бы, но не хочу боты пачкать!
За него это сделал Ли, еще и плюнув сверху, Францев, закрывший ранее низ лица воротником, ради такого дела тоже высунул нос наружу. И лишь бледный Борис, опасаясь нового приступа тошноты, стоял у входа и провожал наши действия расширенными глазами. Я же, стараясь дышать только ртом, торопливо листал подшивки в надежде найти раздел, где бы говорилось о том, как с бороться с «летучей смертью». Не нашел.
– Бумаги собирать? – деловито уточнил Рус.
– Ты собираешься сварганить вирус у себя в подвале, а потом кого-то им шантажировать?
– Упаси господь! – даже в неярких лучах фонариков было заметно, как передернуло бывшего полицейского от этого предположения.
– Еще кто-то? – посмотрел на Черного и Ли, те отчаянно замотали головами, открещиваясь от подобной чести. Прожектор на голове Зёмы тоже отрицательно качнулся. Потратив еще какое-то время на просмотр бумаг, понял, что ничего толкового не найду.
– Я бы взял, если бы была надежда найти вакцину, но пока что вижу только описание установки. Вряд ли эта падаль озаботилась нужными нам сведениями! – не отказал себе в удовольствии пнуть труп, о чем сразу же пожалел – завоняло сильнее. – Убедились и ладно! Пора делать то, зачем пришли! Зёма! Вся надежда на тебя!
– Давно пора! – дождавшись, пока мы отойдем в сторону, Олег превратил установку в симпатичную расплавленную лужицу, не забыв пройтись огнем и по уголку с телом Грушина и бумагами. В помещении стало совсем нечем дышать.
Вот так просто?!
– На выход! – Я развернулся, прыгая в сделанный нами проем.
– Назад! – Окрик Олега запоздал: в коридоре я почти вплотную столкнулся с поджидавшим механическим монстром. И даже так Земеля отреагировал быстрее, выстрелив в угрозу снарядом плазмы.
– В сторону! – в кои-то веки Зёма промазал, подпалив «Компасу» только хвост.
Дальнейшее произошло одновременно: меня с недюжинной силой впечатало в угол, агрегат с пулеметной скоростью метнул гроздь металлических прутьев, а Борис развернул свой источник и загасил безумное творение академика, уже готовящее второй залп в мою сторону. После секундной дезориентации, отлипнув от подпорки, я обнаружил Олега, пришпиленного двумя кольями к стене. У мужика явно сформировалась нездоровая привычка принимать на себя предназначенное мне – уже второй раз закрывает. Но на этот раз даже МБК не выдержал попадания в упор и не защитил пилота.
Красные фонари разом вспыхнули по всему коридору. После пронзительного предупреждающего сигнала механический женский голос издевательски спокойно начал:
– Внимание! Угроза по протоколу альфа! До начала самоликвидации комплекса осталось десять минут. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и покиньте здание! Внимание!..
Метнулся к Олегу, он еще дышал, но Борис!.. Включение тревоги стало последней каплей, проломившей заслон его самообладания: гаситель стал развертывать источник на максимум. По не раз отработанному алгоритму его вечно голодное чудовище сначала присосалось ко мне, жадно выкачивая силу, а потом пустило щупальца в разные стороны в попытке найти новый корм.
– Ли! Блэк сорвался! Толкни его к постаменту!
Китаец, хорошо знавший, чем может обернуться Борина потеря контроля, с разбегу зашвырнул Черного обратно к баку с алексиумом. Метя в саму установку, Земеля не весь минерал прожарил, так что его немалое количество продолжало фонить. Найдя пищу, источник гасителя прекратил поиски, но тот луч, что прицепился ко мне, так и не отлипал. И сбросить его не было возможности – он же не имел физического воплощения!
– Ли! Рус! Успокойте Блэка!
Понадеявшись на остальных, занялся Олегом. Раня руки в кровь, буквально разодрал доспех у него на груди и обрезал колья с обеих сторон, а после рывком дернул Зёму вперед, принимая его вес на себя.
Отъелся, лось!!!
То, что Борис смог взять себя в руки, почувствовал сразу же, но поздно! Тех крох, что он мне оставил, хватило только на то, чтобы не дать пилоту умереть прямо здесь. С телом на плече развернулся, чтобы тут же замереть…
Ли!!!
Законы обычной физики наличие алексиума не отменяло: толкнув изо всех сил крупного Бориса, жилистый китаец не удержался на ногах, поскользнувшись на залитом водой полу, и со всего маху упал навзничь.
Прямо на изготовившегося к новому броску и ощерившегося заостренными прутьями замершего монстра.
В отличие от одаренного Олега, шансов выжить у моего эконома не было.
– Уходи, хозяин! – просипел Ли, испуская дух.
– Внимание! Угроза по протоколу альфа! До начала самоликвидации комплекса осталось девять минут. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и покиньте здание! Внимание!..
– Покойся с миром! – прошептал я, сглатывая ком, застрявший в горле.
– Шеф! Ходу! – хлопнул меня по спине Рус, тащивший на буксире растерянного Борьку. – Ему уже не помочь!
Олимпийские рекорды по бегу с препятствиями мы побили все!
В самом первом проломе, ведущем наружу, у меня вырвали ношу и потянули прочь, а уже на улице вставшая дыбом земля сбила нас с ног, но мы тут же вскочили и помчались еще резвее, спасаясь от образовывающегося кратера. На «Касатку» взлетели вместе с десятком собак, и Михалыч показал класс, уходя из набиравшего силу течения, хлынувшего в разлом.
Олегу, обвешанному с ног до головы всеми «лечилками», что нашлись у «кистеневцев», я пока ничем помочь не мог – был пуст. Привалился к борту и подставил лицо дождю со снегом. Освоившийся на палубе вожак своры подполз и, тихо скуля, начал слизывать влагу со щек. Привыкнуть терять своих невозможно.
– Прости… – послышалось сбоку.
Без слов за руку притянул товарища к себе. Если бы не Олег, меня бы сегодня не стало после первого залпа монстра. Если бы не Борис, меня бы не стало, пораженного вторым залпом. Если бы не Руслан – не стало бы Ли, свалившегося в обрушенный пролет. Но если бы не Ли – не стало бы нас всех. Рус, не зная всей силы Черного и никогда не попадавший под гашение, просто не сообразил бы, зачем толкать Бориса обратно. И нам бы не хватило времени очухаться после всплеска гасителя. А вместе с нами наверняка погибли бы и остальные «кистеневцы», до последнего караулившие нашу команду. И не факт, что кэп бы ушел, не дождавшись нас. Такая вот арифметика…
Кстати!..
– Игорь! – позвал я Гонца. – Что с вояками?
– Так это, Егор Николаевич… когда та тетка начала вещать, мы их быстренько к периметру вытащили. Не наши, но свои же! Побегать пришлось, а так вроде всех вынесли. В ту сторону разлом не пошел, даст бог, переживут! Первые, когда сгружали, уже ворочаться начали.
– Спасибо! – пожал я руку смущенному моей благодарностью бойцу. Сообразил же! Не стал бросать беспомощных на смерть!
– А Олег Петрович чего теперь? Пока вы не оклемались, может, железки-то ему того? Вынуть?
– Не вздумайте!!! – перебил я на корню дурную инициативу. – Пока не восстановлюсь – никаких телодвижений в его сторону! Ему сейчас главное час прожить, пока я сил не наберу, а с вашими «лечилками», я думаю, он без проблем и больше продержится.
– Дай-то бог! А Ли?.. – осторожно спросил Игорь, прекрасно понимая ответ.
– Погиб. Вытащил нас всех и погиб, – дернувшегося Борьку придержал за плечо.
– Вот ведь! Мы ж с ним воевали когда-то! Ну только не вместе, а против. Я служить аккурат на Амурский котел попал, где он в плен угодил. Может, даже стреляли друг в друга… А разговорился с ним вчера – нормальный мужик, даром что нерусь! Эх, судьба-курва!
– Она самая!
Не понимаю как, но уже через два часа я опять был способен на подвиги. Определенно, я как маг вырос на порядок. Аппарат измерения источника буду теперь вообще по кривой дуге обходить – от ожидаемых цифр мандраж начинается. Вся возня с ранами Олега заняла у меня всего лишь сорок минут, и то дольше думал, как половчее штыри из тела вынуть, чем залечивал.
С временной недееспособностью Земели остро встал кадровый вопрос – Ольга наотрез отказалась занять должность исполняющей обязанности начштаба. Должность сиделки при раненом герое показалась ей привлекательнее. Зря, на мой взгляд! Теперь, когда опасность заразиться практически исчезла, самое время ей было нарабатывать очки. Но я никогда и не утверждал, что понимаю женщин.
Из «Кистеня» я уже всех кого мог вытащил, пришлось присматриваться к имеющимся военным. По итогам раздумий остановил выбор на капитане Гоголине – том самом седом капитане, что встретился мне в первый день в тогда еще тутонинской приемной. Повышенный до майора, Олегу он все равно проигрывал по всем статьям хотя бы потому, что стеснялся соваться ко мне со сложными вопросами или, наоборот, зацикливался на пустяках, которые легко можно было спихнуть на подчиненных. А самая главная претензия – не хватало у него духу строить всех! Эх, какая жалость, что у Лехи не было иммунитета к Fugiens Mortem! Вот уж у кого уверенности хватало на десятерых!
Ближе к вечеру Олег, качаемый ветром, добрался до моего кабинета.
– Зёма! Какого лешего?! – заорал я на него, едва увидел на пороге. – Тебе лежать и лежать! Ты сейчас всю мою работу насмарку пустишь!
– Я аккуратненько.
– Ага! Аккуратненько! А потом мне тебя опять вытаскивать! Чудом же выжил!
– Выжил же! Говорят, ты тут зашиваешься?
– Не так, как в первый день. Садись уже, ради бога! Не стой! – Я подскочил и отодвинул ему стул.
– Егор, такое дело… – не послушался он, оставшись стоять.
Олег примолк, а я оглядел его новыми глазами. Теперь, когда костлявая на полпальца разминулась с нами, осознал, как легко мог потерять лучшего друга.
Круги под глазами… Наметившиеся на лбу морщины… Ввалившиеся щеки… Засеребрившиеся сединой волосы… Мундир, который начал на нем болтаться…
И золотой ободок новенького обручального кольца на безымянном пальце.
Хотел сесть на мною же отодвинутый стул, но промахнулся, оказавшись на полу.
Слов не было.
Интерлюдия шестая
В курсанте Дмитрии Васильеве странным образом сочетались присущие юности максимализм и наивность, привитые дедом рассудительность и циничность, а также собственные врожденные злопамятность и мстительность. Этот гремучий коктейль приводил порой к очень интересным результатам. Как, например, сейчас.
То, что его имя использовали для того, чтобы вынудить брата влезть в опасную придворную интригу, Дмитрию очень не понравилось. Как бы ни относился дед к Потемкиным и их отпрыску, случайно попавшему ему в руки, не кем иным, кроме как младшим братом, Дмитрий Егора не считал. А Горынычу, также очарованному раньше рассказами о неуловимом и успешном разведчике, просто незачем было наговаривать на героя.
Владимир Лопухин-Задунайский моментально перешел из разряда кумиров детства в смертельные недруги. Тихон Сергеевич, отмахнувшийся от подозрений, тоже растерял значительную часть авторитета в глазах подопечного. Будь Дмитрий постарше, он бы затаил свои чувства до поры до времени, выжидая удобного случая, но свойственная молодости бескомпромиссность толкала его на активные действия. К тому же наличие врага уровня главы личной императорской службы охраны и безопасности щекотало нервы и будоражило собственное эго.
Двадцатилетний юнец-недоучка, не имеющий пока даже офицерского звания, связанный по рукам и ногам обязательствами перед опекуном, учебой, практикой и прочими обстоятельствами, против семидесятилетнего генерала и опытного царедворца. Казалось, результат известен заранее.
Не для графа Васильева, внука и последнего ученика главы Тайной канцелярии графа Васильева-Морозова.
В один миг вся оставленная дедом в наследство развернутая сеть агентов при дворе получила вброс: Лопухин-Задунайский – предатель, работает на иностранную разведку! Рискованный блеф, ставящий под угрозу само существование этой сети, но!..
За время ее функционирования часть выбыла по естественным причинам: кто-то уволился и отошел от дел, кто-то умер. А кто-то, как Александр Буратов, из рядовых и младших сотрудников вырос до заметных чинов и званий. Именно на него и еще нескольких человек в первую очередь было рассчитано послание, именно на них в своей мести делал ставку Дмитрий.
И информация пошла!
Из разрозненных сведений о случайно замеченных встречах и разговорах делать выводы было рано, но Буратов! Свалив патрона, он получал реальный шанс занять его кресло, поэтому принялся копать всерьез. А школу он прошел ту же, что и Владимир Антонович, вдобавок многолетняя совместная служба давала представление о привычках начальника, о его способе мышления, о любимых приемах и уловках. Подогреваемый личными амбициями, Александр Глебович сумел добраться до улик. И каких!
Молодость не только наивна, она еще и жестока. Сколько человек полегло и сколько еще поляжет на пути портфеля к императору, Дмитрия не интересовало. И даже защита брата – то, с чего началась эта кампания, – отошла на задний план. Юношу сейчас вели азарт и кураж. Если бы у тихоходной подлодки были весла, Васильев, не задумываясь, заделался бы гребцом. Но приходилось смирно сидеть на отведенном месте и, за неимением другого занятия в тесном отсеке плавсредства, изучать попутчика – весьма интересную персону, судя по замеченным татуировкам. Что общего может быть между братом и этим колоритным персонажем? Профессиональная привычка – а Дмитрий, обоснованно или нет, считал себя таковым! – подзуживала начать общение и, может быть, склонить нового человека к сотрудничеству. Но тот же самый профессионализм нашептывал с другого плеча: «Лучшее – враг хорошего!» И, как бы ни хотелось будущему разведчику приступить к вербовке, осторожность победила.
За сутки с половиной пути спутники едва обменялись десятком слов, что, вполне вероятно, спасло Дмитрию жизнь: едва ли кого-то ненавидел Сорецкий больше, чем представителей Приказа. Приходилось сталкиваться. А все повадки молодого человека просто кричали бывалому преступнику о принадлежности к этому подлому сословию. И дай тот малейший повод, вора бы не удержало ни данное слово, ни потенциальная месть со стороны знакомого аристократа.
Повезло. Волк и волчонок на время спрятали зубы и мирно разошлись на темном берегу Москвы-реки. На этот раз.
