Глава 1. Сыщик Брок огорчается и опаздывает с обеда

Олег Константинович Брокалев любил зиму. Но сейчас его не радовал ни чистый снег, ни легкий бодрящий морозец. Даже предстоящая любимая работа не радовала, а это случалось с ним настолько редко, что вполне могло считаться чудом, если бы не одно «но». А именно – в чудеса-то господин Брокалев как раз и не верил. Категорически и безапелляционно. Его жизненное кредо так и звучало: «Чудес не бывает!», что не уставал повторять Олег Константинович к месту и не очень.

Одно время он даже состоял в Комиссии по антинауке при Российской академии наук. Но пустопорожняя болтовня неусидчивому ученому-практику быстро надоела, и он решил воплощать свое кредо в жизнь по-другому. Олег Константинович с юности обладал аналитическим складом ума, а потому, этим самым умом пораскинув, он нашел ему очень актуальное применение – открыл частное сыскное агентство, которое непосредственно и возглавил, придумав себе звучный псевдоним: Брок. На первый взгляд, с именем все казалось понятно: обычное сокращение фамилии-имени-отчества. Но не так все было просто, как не прост был и сам новоявленный сыщик. Ведь и название агентству он дал непростое, не какое-нибудь там «Брокалев и дочь» (о дочери чуть позже), не набивший оскомину «Лунный свет» или примитивный до тупости «Поиск» (неужели кто-нибудь обращается в заведения с такими названиями?), а вполне оригинальное, но без излишней вычурности, лаконичное и говорящее само за себя – «Бритва Оккама». Любому, увидевшему данную вывеску, должно становиться понятным: здесь ставят во главу угла логику, безжалостно отсекая холодным клинком рассудка всевозможные фантазии, мистику и прочую антинаучную чушь. По крайней мере, так казалось самому Броку, псевдоним которого и являлся, собственно, сокращением названия агентства. Кстати, и брался сыщик только за те дела, которые изначально казались не просто необычными, но и вовсе даже сверхъестественными и фантастическими. Разгадать хитроумную загадку и выявить ее истинную, вполне объяснимую обычными реалиями сущность, вот что являлось основной целью сыщика Брока и приносило ему несказанное удовольствие. А если при этом оставался удовлетворенным и клиент, оно подкреплялось, как правило, не только морально.

Почему «как правило»? Да потому что Брок не кичился оказывать посильную помощь и вполне безвозмездно. Не только, разумеется, из чистой любви к процессу расследования, но исходя также из прочих обстоятельств. Вот пропал, скажем, у ребенка отец, а ребенок этот к Броку в слезах примчался – что же теперь, у несчастного мальчугана мелочь карманную выгребать? Нет уж, детям, старикам и беременным женщинам сыщик дарил свое искусство абсолютно даром. Иногда даже и не беременным. Женщинам, в смысле. Но это уже, скорее, в порядке исключения.

Как раз сейчас, возвращаясь с обеда в родное агентство, и сокрушался Брок о детях. О том, что современные подростки не делают отличий между правдой и ложью, легко подменяют действительность вымыслом. В конкретном случае это относилось к одному мальчику, отца которого он разыскивал (и, конечно же, разыскал) прошлым летом. Тринадцатилетний Костя в тот раз понравился Броку. Особенно его яркая фантазия. Сыщик даже посоветовал Косте заняться литературными опытами. Ведь и сам Брок любил на досуге побаловаться пером, кропал рассказики, которые посылал на различные интернетовские конкурсы. А однажды, как раз тем же летом, и победил на самом из них любимом – конкурсе фантастических рассказов «Склеенные ласты». Именно туда он рекомендовал отправить свой рассказ Костику. Но сначала – дать посмотреть ему.

Вот Костя и дал. Не прошло и полгода. Впрочем, как раз около полугода и прошло. Если откровенно, то Брок и подзабыл уже о сем юном даровании. Поэтому, придя сегодня домой на обед, откровенно удивился, когда супруга Ирина, встретив его в прихожей, вдохновенно зашептала, заговорщицки при этом подмигивая:

– Ученик с трепетом ждет мастера, чтобы получить оценку первому творению! Ты уж, того, не очень строго с парнем…

– Мастера? – нахмурился Брок. – Что, опять унитаз потек? Снова салагу прислали? – Сыщик вновь нахлобучил снятую было шапку и повернулся к двери: – Все, надоело! Пойду в ЖЭК и покажу им там, так сказать, все!..

– Интересно было бы глянуть, что ты им там собрался показывать, – шепнула, беззвучно хихикнув, Ирина Геннадьевна, и потянула мужа за хлястик пальто: – Не надо никуда ходить. Мастер – это ты, Олежа.

Брок развернулся и картинно поклонился жене:

– Спасибо, Ирусик, за то, что ты так высоко меня ценишь. Только ремонт унитазов, знаешь ли, не совсем мой профиль. – Он вновь направился к двери, но снова был схвачен за хлястик.

– А ремонт чего твой профиль? – В голосе Ирины Геннадьевны послышалась искренняя заинтересованность.

Брок аккуратно отцепил руку супруги от хлястика («Самой же пришивать потом», – заботливо подумал он) и ответил, с укором всматриваясь в насмешливые глаза:

– Мой профиль – что-нибудь более высокотехнологичное, – неопределенно крутанул он ладонью. – Компьютер, скажем, или тот же мобильный телефон…

– Тот же – это тот самый, что я прошу тебя починить уже второй месяц? – ухмыльнувшись, перебила Брока жена. – Там дел-то всего – аккумулятор поменять!

– Вот именно! – поднял Брок палец. – Такими пустяками мне просто неинтересно заниматься.

– Унитаз – гораздо интересней, – хмыкнула Ирина Геннадьевна.

– Вот именно! – Палец сыщика взвился еще выше. – Ты даже не можешь себе представить, насколько… – Тут Брок запнулся и сдвинул брови. Он почувствовал вдруг, что любимая им логика куда-то неожиданно запропастилась.

Ирина Геннадьевна посмотрела в глаза мужа и не сразу смогла отвести взгляд; серые, обычно почти стального цвета, они потемнели, словно озерная гладь под нависшими тучами. А уж когда «озеро» подернулось рябью, любящая супруга не выдержала:

– Перестань, Олежек, не бери в голову. Я пошутила.

– Да? – обрадованно заморгал Брок. – Насчет унитаза? Или телефона? Или насчет того, что я… мастер?..

– Ой! – всплеснулся руками жена. – Заболтал ты меня, Олег. Мальчик ведь ждет!

– Тебя? – нахмурился Брок.

– Тебя. Я ж говорила!

– Что-то тебя сегодня прорвало на шутки. Но последняя, должен отметить, вовсе не остроумная.

Брок в очередной раз повернулся к двери, причем, сделал это подчеркнуто резко. Ирина Геннадьевна тоже схватилась за хлястик более энергично, и тот, жалобно крякнув, наконец-то уступил женщине и остался в ее руке.

– Снимай пальто, – скомандовала супруга таким тоном, что Брок мгновенно выполнил приказ и замер в ожидании новых распоряжений, которые не замедлили последовать: – Веди Костю на кухню, я накормлю вас обедом. Пока едите, он тебе все и расскажет.

– А ты, Ирусик? – залебезил сыщик, на всякий случай не став ничего уточнять насчет неведомого Кости. – Ты разве не составишь нам компанию?

– А я займусь ремонтом твоего пальто, – сделав ударение на «ремонте», обиженно сказала Ирина Геннадьевна. – Ведь это же мой профиль.

Брок едва удержался, чтобы не сказать: «И твоих рук дело», но все-таки благоразумие взяло верх. Он осторожно обошел жену и заглянул в комнату. На диване сидел смущенный подросток, в котором сыщик сразу узнал давнего знакомого.

– Ба! Константин Константинович! – всплеснул он руками и радостно обернулся к супруге: – Иришечка, что же ты молчишь, что у нас такие гости?

Та посмотрела на него с таким сочувствием во взгляде, что Брок ненароком всполошился: уж не болен ли он смертельно, а от него это тщательно скрывают? Но любимая жена, перед тем как скрыться за кухонной дверью, буркнула вдруг такое, что у сыщика сразу отлегло от сердца: не болен.

Паренек, увидев Брока, радостно подскочил, но тут же засмущался и покраснел. В руках он держал изрядно помятые листки, которые спрятал вдруг за спину и покраснел еще больше.

– Здравствуйте, дядя Брок, – еле слышно произнес подросток и судорожно сглотнул.

Брок почувствовал себя в роли зубного врача, что ему откровенно не понравилось, как не нравились зубные врачи в принципе. Словно в отместку за подобные мысли, у него заныл левый верхний клык, и чтобы закрыть неприятную тему, сыщик поспешил успокоить мальчика:

– Здравствуй, Костя! Рад тебя видеть. Ты чего так волнуешься? Не надо, не надо! Тут все свои. И ты, как говорится, чужой среди своих. То есть, прости, свой среди… этих… Нет, тоже не то. В общем, гусь свинье не товарищ. Кстати, о свиньях. Сейчас пообедаем с тобой. Сытный обед, знаешь ли, способствует укреплению нервной системы. Успокаивает и даже, ты не поверишь, несколько примиряет мятежную душу с реалиями, так сказать, нашего несовершенного мира.

Неизвестно, много ли истин впитал Костя из сей многословной тирады, но про обед он понял и снова сглотнул. Впрочем, сказал он совсем о другом.

– Дядя Брок, я принес вам… – вынул парень из-за спины стопку мятых листов формата А4 и протянул ее сыщику.

– Так-так-так-так-та-ааак!.. – пробормотал тот, с опаской принимая бумаги. – Я-то думал, ты в гости, а ты, значит, по делу. Это что, заявление? Снова папа потерялся?.. – Брок взвесил на ладони солидную пачку и категорически изрек: – Нет, судя по объему, одним папой тут не обошлось. Как минимум, все родственники до девятого колена включительно. Генеалогическое, так сказать, древо. Боюсь, нам с Сашенькой не справиться. Пора расширять штат…

Проблема с нехваткой сотрудников в последнее время все чаще беспокоила сыщика. Вот и сейчас он нахмурился и предался невеселым раздумьям, пытаясь найти приемлемое решение в кадровом вопросе.

– Дядя Брок, это не древо, – прервал затянувшуюся паузу Костя. – И не про папу. То есть, и про папу тоже, но это не то, что вы сказали. Это про наши приключения. Я написал, как вы просили. Только у меня медленно писалось, особенно сначала. Вы простите, что так долго.

– Приключения? – оживился Брок, отложив на время проблему со штатами. – Не космические, случайно? А то сейчас конкурс как раз идет…

– Космические, – обрадовался Костя. – Ведь на планете драконов в основном все происходило. И на звездолете. Я все как было написал, по-честному.

– По-честному?.. – задумчиво свел брови сыщик. – В каком, дозволь полюбопытствовать, смысле? Впрочем, звездолет – это хорошо. А вот драконы и звездолет вместе – это, должен тебя огорчить, как раз не очень хорошо. Смешение, так сказать, жанров. Хотя, посмотрим-посмотрим… – принялся листать Брок рукопись.

– Но как же? – растерянно пробормотал мальчик. – Ведь это все на самом деле…

Договорить ему не удалось. В комнату зашла Ирина Геннадьевна и строго сказала мужу:

– Ты хочешь уморить мальчика голодом? Он и так тебя битый час дожидался. Да и сам ты – что, на работу уже не торопишься?

– На работу? – Брок подбросил к глазам запястье с часами и, заохав, метнулся в сторону кухни, размахивая пачкой листов, словно парламентер белым флагом.

Ирина Геннадьевна ободряюще кивнула сиротливо мнущемуся посреди комнаты Костику:

– Ну, чего же ты? Догоняй Олега Константиновича. А то он все сейчас смолотит.

– Да я не хочу… – промямлил Костя, но женщина решительно мотнула головой:

– А ну-ка быстро на кухню! В моем доме запрещено не хотеть то, что велю делать я.

В строгом голосе Ирины Геннадьевны Костя почувствовал смешинку, но спорить с хозяйкой все-таки расхотел и отправился на кухню. Оказавшись там, он понял, что слушаться тетю Иру действительно стоит: перед Броком стояли две пустые тарелки – побольше, из-под борща, и неглубокая, со следами пюре, а сам сыщик уже нацеливался вилкой в котлеты, аппетитно окруженные гарниром на тарелке, явно предназначавшейся гостю. Заметив вошедшего Костю, Брок неловко отдернул вилку, и та, выскользнув из руки, звякнула об пол.

– Кто-то придет, – смущенно захихикал сыщик. – Наверное, Сашенька. А ты садись-садись, угощайся! Вот борщик, вот котлетки. Тетя Ира очень вкусно готовит, уверяю тебя.

Костя присел на краешек табуретки и взял в руку ложку. Он заметил, как взгляд Брока жадно приклеился к ней и провожал каждое ее движение от тарелки ко рту и обратно. Мальчик вспомнил, что видел недавно подобное в телепередаче про гипноз. Только там вместо ложки гипнотизер использовал блестящий шарик на ниточке. Шарик качался из стороны в сторону, а взгляд пациента так же, как сейчас у сыщика, неотрывно следовал за ним: вверх-вниз, влево-вправо… Косте стало неприятно, и чтобы разрушить гипнотические чары, он спросил:

– А где тетя Саша?

– Экзамен сдает, – голосом телефонного автомата ответил сыщик, так и не оторвав взгляда от ложки. К счастью, борщ уже кончился и Костя поскорей отложил ее в сторону. Брок тут же вздрогнул, словно и впрямь вышел из транса, и закончил мысль уже вполне осмысленно, тоном неприкрытого сожаления: – Математику! Ну скажи, зачем сыщику математика?

– Не знаю, – честно ответил Костя и принялся за котлеты.

Брок проводил взглядом аппетитный кусок до Костиного рта, и сожаления в его голосе заметно прибавилось:

– Вот и я о том же! Ведь собиралась на юрфак, как все нормальные люди, и вдруг, бац – подалась в программисты!..

Жующий мальчик что-то промычал в ответ, но Брок уже снова мысленно переживал непредсказуемый и совершенно на его взгляд нелепый поступок дочери. В глубине души он даже считал его предательством, но, будучи человеком справедливым, все-таки одергивал себя насчет подобной оценки. Да, Сашенька не пошла учиться в юридическую академию, как собиралась ранее и чего ожидал от нее Брок. Не сказав ему ни слова, не посоветовавшись (а это цепляло больнее всего), дочь поступила в технический университет, выбрав профессию программиста. Но ведь при этом она не оставила работу в сыскном агентстве отца! О каком предательстве тут может идти речь? Мало того, Сашенька объяснила свое решение тем, что в сыщицком деле главное не знание юриспруденции и прочей теоретической мути, а в первую очередь – аналитический ум и логическое мышление, без чего не может обойтись ни один программист. С этим трудно было спорить. Но Брока все равно продолжало коробить от поступка дочери. Настроение неуклонно поползло вниз.

Чтобы как-то развеяться и поднять его хоть немного, сыщик вновь открыл Костину рукопись и, прихлебывая горячий чай, углубился в чтение. Мальчик, тоже перешедший уже в трапезе к чаю с печеньем, с волнением следил за выражением лица Брока.

Сначала оно не выражало ничего, лишь бегали со строчки на строчку внимательные сыщицкие глаза. Но вот в них мелькнула искорка заинтересованности, а сжатые до этого в тонкую полосу губы тронула легкая улыбка. Затем сыщик хмыкнул, и улыбка стала вполне оформленной. Перелистнув страницу, Брок впился в строчки уже совсем иным взглядом. Даже пробормотал под нос: «Так-так-так-та-аааак!..», отчего Костя взволнованно заерзал, так и порываясь спросить что-нибудь вроде «Ну, как?»

Но тут на кухню заглянула Ирина Геннадьевна и, окликнув мужа, выразительно постучала по запястью.

– Что? – не сразу вернулся к реальности Брок. – Рука? Что рука? А?..

– Нога, – вздохнув, ответила супруга. – Точнее, ноги. Тебе их пора брать в руки.

– Ноги?.. – нахмурился Брок. – Чьи? – И засмеялся вдруг, показав на открытую рукопись: – Ты не поверишь, Ирусик, но Костя такую забавную повесть сочинил! Он себя и своего папу ее главными героями сделал. Вот уж нафантазировал!..

– Тебе на работу по… – начала Ирина Геннадьевна, но теперь ее перебил Костя. Голос мальчика дрожал от обиды, а в глазах стояли самые настоящие слезы.

– Это не повесть! – вскрикнул мальчик. – Я ничего не фантазировал! Это все было по правде!

– Стоп! – Сыщик ударил по столу так, что подпрыгнули тарелки, а к валявшейся на полу вилке добавилась еще и ложка. – Всему есть предел, мой юный друг! Все хорошо в меру. У тебя прекрасная фантазия и замечательный слог, я бы даже сказал, что в тебе определенно зарыт талант, который ждет своего отрытия… Но!.. – Брок снова врезал по столу, уже чуть потише, подпрыгнули только чашки, да и то невысоко. – Но перевоплощение в героев произведения хорошо лишь в момент творческой работы. Не надо забывать о возвращении, так сказать, в реальный мир, когда работа закончена. В конце концов, если я не ошибаюсь, тебе уже не шесть лет, когда еще верят в драконов и дедов морозов…

– Я верила в Деда Мороза до десяти, – вставила вдруг напуганная реакцией мужа Ирина Геннадьевна.

– Не суть, – отмахнулся Брок. – Я верил до восемнадцати, пока вместо подарка деды-отморозки в новогоднюю ночь не всучили мне зубную щетку, которой я должен был чистить унитазы в казарменном туалете.

– И ты чистил? – ахнула супруга.

– Я начистил кое-что другое, – обиженно фыркнул Брок. – Этим самым дедам той же самой щеткой. Ты ведь знаешь, сколько у меня всевозможных разрядов по всяческим видам спорта?

– Нет, – ответила жена. – По всяческим – не помню. Только по легкой атлетике: бегу, прыжкам…

– По каким прыжкам?! – подскочил сыщик. – А второй юношеский по боксу? А почетная грамота в шестом классе за третье место по борьбе… не помню какой… Да знаешь, сколько у меня спортивных достижений за всю-то жизнь?

– А ты знаешь, сколько уже времени?

– Да, – кивнул Брок, посмотрев на часы. – Без пяти два.

– А обед у тебя до двух. А до работы тебе идти минут двадцать.

– Можно успеть и за пятнадцать, – не согласился Брок. – А если бегом, можно и за десять успеть. Летом.

– Почему только летом?

– Зимой скользко. Если упасть, можно совсем опоздать. Очень и очень надолго! – поучительным тоном выдал Брок и поднял указательный палец.

– Уже без двух минут два, – подсказала Ирина Геннадьевна. – Даже если ты помчишься, невзирая на зимние опасности, то все равно опоздаешь.

– Куда?

– На работу.

– Так чего же ты молчишь?! – взвился Брок и бросился из кухни, опрокидывая стулья.

Костину рукопись, впрочем, он прихватить с собой не забыл. И, надевая пальто с шапкой уже на ходу, крикнул из-за входной двери мальчику:

– Позвони мне завтра! Я дочитаю, и мы обязательно поговорим!..

– У нас нет телефона, – сказал совершенно растерянный Костя, но сыщик Брок его уже не слышал.