Глава 3
1
Разбудил стук в дверь.
И это было воистину странно: за последнее время такого не случалось ни разу. Обитатели дворца предпочитали лишний раз меня не беспокоить, а лучше — не замечать вовсе.
Неужто пожар?
Откинув одеяло, я уселся на кровати и вытянул из ножен короткий клинок меча.
— Да! — крикнул после этого, и не думая подходить к двери.
— Милорд, господин регент желает вас видеть! — сообщили из коридора.
— Сейчас буду! — откликнулся я и зажал ладонями лицо.
Вчера в замок я вернулся уже под утро, потратив остаток ночи на безрезультатные поиски демона и эльфа, поэтому откровенно не выспался, и голова была просто чугунной.
Но раз Кевин Свори послал за мной в столь ранний час, медлить не стоит. Явно стряслась какая-то беда.
Босиком прошлёпав по холодному полу, я отдёрнул с окна шторы и с болезненным шипением отступил вглубь комнаты. Солнечный свет не просто резанул по глазам; неяркие лучи опалили кожу почище огня.
— Вот гадство! — не сдержался я.
Чудодейственная смесь господина Улыбчивого на деле помогала куда хуже чистого чёрного корня.
Кстати о чёртовом корне…
И тут вновь постучали в дверь.
— Милорд, это срочно!
Я беззвучно выругался, отложил курительную трубку и принялся одеваться.
Когда я спустился в малую гостиную, за накрытым столом помимо Кевина Свори сидел невыспавшийся Арчибальд. На еду ни тот, ни другой не смотрели, напряжённо буравя друг друга недобрыми взглядами.
Мне как-то сразу стало нехорошо. Очень уж красноречивым было сгустившееся в комнате напряжение.
— И что теперь? — постарался я разрядить обстановку. — Это по поводу вчерашнего? Из-за демона? Мы самую малость опоздали, ничего не попишешь…
— Нет! — едва ли не прорычал седоусый рыцарь. — Это не из-за демона!
Я с трудом подавил обречённый вздох, уселся за стол и собственноручно налил себе крепкого травяного чая. Аппетита не было, а вот горло изрядно пересохло.
— Что ещё у вас стряслось? — поинтересовался я, сделав осторожный глоток горячего напитка.
— Не у нас, Кейн! — потемнел лицом Кевин Свори. — Мы все теперь в одной лодке! — И он ткнул узловатым пальцем в инквизитора. — Излагай!
Арчибальду такое обращение по нраву не пришлось, он набычился, но всё же взял себя в руки и хрустнул костяшками сцепленных пальцев.
— Настоятель… — с непонятной интонацией произнёс здоровяк. — Кто-то донёс ему о ведьме…
— И что с того? — беспечно усмехнулся я, поливая ломтик поджаренного хлеба кленовым сиропом. — Требует задержать её? Разберитесь. Устройте судилище в конце-то концов!
— Он ничего не требует! — прорычал Кевин Свори. — Ведьму уже схватили и собираются сжечь!
Я с недоумением уставился на регента.
— На каком основании? Здесь не империя! Церковники не имеют власти вершить правосудие!
Седоусый рыцарь вскочил из-за стола, раздражённо оттолкнув от себя стул.
— И я о том же!
Арчибальд втянул голову в плечи, но сразу переборол нерешительность и принять невозмутимый вид.
— Ведьмы вне закона…
— Князь решает, кто вне закона! — грохнул кулаком по столу Кевин Свори. — Если ведьму сожгут, горожане возьмут монастырь штурмом! Они перебьют всех, кто только под руку попадётся!
— В ваших интересах этого не допустить! — упрямо произнёс инквизитор.
— Бунт нужен? — обернулся к нему регент. — Бунт, да?
— Обожди, Кевин! — остановил я рыцаря и спросил: — Насчёт ведьмы — так всё и задумывалось? Это позиция Церкви?
Здоровяк поморщился и признал:
— Нет, это инициатива настоятеля. Кто-то из новообращённых донёс о колдунье, и он не смог оставить этого без вмешательства.
— Она хоть ведьма? — вздохнул я.
— Да какая разница? — нахмурился Кевин Свори. — Мы не можем допустить её сожжения! Даже если угомоним потом горожан, барон Мальтори такого шанса не упустит!
— Она ведьма? — повторил я свой вопрос.
Седой рыцарь скривился.
— Знахарка. Обслуживала залётных девиц. Но это ничего не меняет!
Я кивнул и вновь обратился к Арчибальду.
— Ведьму сжигать нельзя, Арчи. Просто нельзя. Начнутся беспорядки — о монастыре можете забыть. Ты способен донести это до настоятеля?
Инквизитор сцепил пальцы и мрачно глянул в ответ.
— Как человек истово верующий и посвятивший жизнь искоренению скверы, он не станет меня слушать.
— Так прикажи!
— У меня нет таких полномочий.
Я выругался и кинул тост обратно на блюдо.
— А что в твоих полномочиях, а? Что, Арчи?
— Я отправлю послание, но пройдёт не меньше недели, прежде чем получу какой-либо ответ.
Кевин Свори шумно выдохнул и спросил:
— Неужели этот святоша не может поступиться принципами ради интересов дела?
Арчи покачал головой, и я недобро прищурился.
— Он ведь понимает, что не уцелеет, если толпа возьмёт штурмом монастырь?
— Этого нельзя допустить! — отрезал инквизитор.
— Он понимает это, так? Желает стать мучеником?
— Я поговорю с ним! — вскочил на ноги взбешённый Арчибальд. — Поговорю! Ты доволен?
— Нет, — ответил я и откусил от тоста.
— Мы все с ним поговорим, — решил Кевин Свори. — Возможно, тогда он прислушается к голосу разума.
— А если не прислушается, — усмехнулся я, — мученическую смерть я ему обеспечу.
— Кейн! — взъярился Арчибальд. — Если хоть волос упадёт с головы настоятеля, сделке конец! Ты понимаешь это? Если он отравится пивом, упадёт с лестницы, сгорит вместе с монастырём, спросят за это с меня и с тебя.
— В самом деле?
— Даже не думай об этом! Он один из нас, понимаешь? Нельзя просто взять и убить священника!
— В самом деле? — прищурился я.
— Его покровителям это не понравится.
Я пожал плечами.
— Тогда убеди его отпустить ведьму, Арчи. Сделай это и в крайних мерах не возникнет нужды.
— Я постараюсь, — пообещал инквизитор. — А вы обеспечьте порядок в городе!
Регент что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и толчком распахнул дверь.
— Идёмте! — позвал он нас за собой. — Ещё не хватало, чтобы этот фанатик спалил ведьму, пока мы здесь мотаем друг другу кишки.
Я только посмеялся.
— Ну уж нет. Сами.
Кевин Свори обернулся и ожёг меня недобрым взглядом.
— Ты всё это заварил, Кейн! Тебе и расхлёбывать!
— Ну если так, — вздохнул я и несравненно тише добавил: — Потом не жалуйтесь…
2
В монастырь пришлось заезжать с задов, поскольку главные ворота блокировала взбудораженная толпа. Собравшиеся на площади горожане разделились на две группы: одни с гневными криками рвались к монастырю, другие с не меньшим усердием теснили их назад. Защитники церковной обители были куда малочисленней возмутителей спокойствия, но пока сдерживали натиск без особого труда. До драк дело не доходило, да и оружие никто на виду не держал, и, тем не менее, ситуация могла выйти из-под контроля в любой момент.
Погром — это плохо, но несравненно хуже уличные бои между противниками и сторонниками Церкви. Настоятель знал, что делал, когда распорядился выдавать провизию только среди паствы: в голодный год за лишнюю пайку люди мать родную продадут…
Настоятель встретил нас во дворе, он был спокоен и собран и нашему визиту нисколько не удивился.
— Какого чёрта вы творите?! — прорычал на него из седла Кевин Свори.
— Не понимаю вас…
— Ведьма! По какому праву вы схватили её?!
Церковник и взглядом не моргнул.
— Предназначение Церкви — бороться за чистоту душ…
Дальше я слушать не стал, легонько стиснул сапогами бока лошади и проехался по монастырскому двору, разглядывая высокие стены и восстановленные амбары. Нечего было и рассчитывать проникнуть сюда ночью и вытащить ведьму, не переполошив при этом многочисленную охрану. Расстановкой караулов занимался кто-то толковый; только сунься — мигом утыкают арбалетными болтами.
Я сделал ещё несколько кругов, затем вернулся к настоятелю, который так и остался при своём мнении. Ни Кевин Свори, ни Арчибальд переубедить его не смогли.
— Чего вы хотите? — спросил я, нависая над церковником.
— Простите?
— Чего вы хотите добиться, спалив ведьму?
Настоятель смерил меня пристальным взглядом.
— Стремление избавить этот мир от зла не кажется вам достаточным поводом действовать?
Я покачал головой.
— Не кажется. Инквизиция сжигает чернокнижников без лишней помпы, вы же устраиваете из этого настоящее представление.
— Ничего подобного!
— Сжигать людей — занятие не из приятных, — продолжил я. — Кевин не даст соврать. Это крики, вонь палёного мяса. Нужен весомый повод, чтобы решиться на подобное. Особенно когда это сулит в дальнейшем сплошные неприятности.
Глаза церковника опасно сощурились.
— Вы угрожаете?
— Говорю как есть, — не смутился я. — Сожжёте ведьму, начнутся беспорядки.
— Я не боюсь пострадать за веру!
— Начнутся беспорядки — совет баронов назначит нового регента.
Тогда сделке конец. Вы будете виновны в этом, вы и никто другой. И уверяю, новый регент с вами даже разговаривать не станет. Наверняка кто-то из его людей о ведьме и донёс…
Настоятель поджал губы, но сразу решительно тряхнул головой и объявил:
— Чему быть, того не миновать! Я не поступлюсь своей верой…
— И не надо! — перебил я его. — Просто отложите казнь. А взамен мы отдадим заброшенную церковь у южных ворот.
— Мне не нужны подачки!
— Так будет лучше для всех, — подключился Арчибальд.
— И ведьму будут судить, — выдвинул дополнительное условие Кевин Свори. — Никого не сожгут без княжеского суда!
Настоятель оглядел нас и позволил себе улыбку, отстранённую и холодную.
— Никого не сожгут без суда, — подтвердил он. Слово «княжеский» при этом не прозвучало.
Монастырь мы покинули четверть часа спустя. Арчибальд задержался переговорить с настоятелем с глазу на глаза, а Кевин Свори повернулся ко мне и сказал со всей возможной прямотой:
— Мы ещё хлебнём с ним лиха.
Я кивнул, но прежде чем успел хоть что-то добавить, на взмыленной лошади прискакал посыльный из замка.
— Ваша милость! Срочное послание!
Регент сломал сургучную печать, развернул свиток и тут же скомкал его.
— Что случилось? — забеспокоился я.
— Совет баронов. Собирается завтра, — парой рубленых фраз ответил седоусый рыцарь.
— Барон Мальтори решил воспользоваться ситуацией?
Кевин Свори посмотрел на меня и покачал головой.
— Нет. Это Далькири.
— Что?! — охнул я.
— Совет созывает Карл Далькири.
— Вот сволочь! — выругался я. — Шкуру с него спущу!
— Это ничего не изменит, — вздохнул регент. — Всё подстроено заранее. Вчера мне доложили, что Карл уехал в охотничий домик сразу после открытия монастырской часовни. О ведьме тогда ещё никто не знал.
— Я видел его с бароном Мальтори, — припомнил я.
— Одно к одному, — невесело усмехнулся Кевин Свори. — Я в замок, ты со мной?
— Нет, не думаю…
3
Охотничий домик барона Далькири находился в часе езды от города, в заболоченном краю, где топи переходили в густые непролазные леса. Выстроен двухэтажный каменный особняк был на небольшом островке, к нему вела насыпная гать. С противоположной стороны к лесу уходил шаткий мосток.
Пока ехал, изрядно продрог. Разгулявшийся на болотах ветер пригибал к земле сухой камыш и срывал с ветвей деревьев редкие листья, обжигал холодом лицо и морозил пальцы, а его резкие порывы заставляли слезиться и без того воспалённые глаза.
И простор. Кругом одна лишь пустошь, залитая светом тусклого осеннего солнца.
Не люблю.
И я посильнее натянул на голову капюшон.
На гати было хуже всего. С обеих её сторон меж сухого камыша и полянок пожухлой травы серебрилась вода, и не было никакой возможности свернуть ни вправо, ни влево. Только вперёд. И кто знает — не ждёт ли там меня арбалетный болт?..
Но назад я не повернул.
Вскоре потянуло дымом костерка, и дорога привела меня к двум шалашам, у которых зяб на холодном ветру десяток бойцов. Подъезжая к ним, я придержал коня и скинул с головы капюшон плаща.
— К барону! — коротко объявил после этого, но никто из охранников и не подумал выспрашивать подробностей.
— Его милость в доме! — простуженным голосом объявил мечник в подбитом мехом плаще, не отрываясь от помешивания кипевшего в котелке над костром варева.
Недоумённо хмыкнув, я направил коня дальше, и очень скоро поведение охраны перестало казаться вопиющей небрежностью: караульные на острове попадались буквально на каждом шагу.
К тому же встретивший меня у охотничьего домика рыцарь в наброшенном поверх доспехов плаще прекрасно знал, кто пожаловал к ним в гости.
— Позвольте, милорд, — с явственным южным акцентом произнёс он, протягивая руку к поводьям.
Я кинул их ему, спрыгнул из седла и поднялся на крыльцо. В небольшую прихожую набилось сразу три бойца, и один из них, с извиняющимися нотками, но без малейшего заискивания, попросил оставить оружие.
— Всем известен ваш крутой нрав, милорд, — пояснил он своё требование.
С кривой усмешкой я расстегнул оружейный ремень, кинул его на стол и распахнул внутреннюю дверь. Охотничий дом был невелик, и большую часть первого этажа занимал общий зал с развешенными по стенам рогатинами и порубленными щитами, головами зверей и связками эльфийских скальпов. Камин нещадно дымил, и в воздухе витали клубы дыма, но зато было тепло.
Я прошёл к огромному дубовому столу, во главе которого сидел Карл Далькири, скинул на пол плащ и уселся на свободное место. Между мной и бароном располагались четыре рыцаря, по два напротив друг друга.
— Я всё гадал, кого они пришлют! — пьяно проглатывая окончания слов, произнёс Карл, хоть пьяным нисколько не казался. Да, наверное, и не был подвыпившим. Скорее просто отходил от вчерашней попойки. — А они прислали малыша Кейна! Чудны дела творятся!
Я пропустил мимо ушей фамильярное обращение «малыш» и принялся стаскивать с занемевших от холода пальцев перчатки.
Не дождавшись от меня никакого ответа, барон хлебнул из высокого кубка вина и предложил:
— Выпьешь?
— Не стоит, — отказался я, выкладывая перед собой курительную трубку и склянку с молотым чёртовым корнем.
— И верно, — кивнул Карл.
Я спокойно забил трубку, сходил к чадящему камину и прикурил её от горящей ветки. Потом затянулся, выдохнул длинную струю дыма и только после этого вернулся за стол. Это действо неким непонятным образом успокоило свиту барона; рыцари взялись за бокалы и стали посматривать на меня уже не столь пристально, как прежде.
— Что привело тебя сюда, Кейн? — спросил Карл, отставив кубок. — Путь неблизкий.
Очередная затяжка уняла грызшую суставы боль, но сознание осталось до омерзения ясным; я выдохнул к потолку дым, досадливо поморщился и напомнил:
— У нас была сделка.
— Обстоятельства изменились, — развёл руками барон без малейшей тени смущения.
Я откинулся на высокую спинку стула и раздражённо постучал трубкой о край стола.
— Вами были приняты определённые обязательства.
— Повторяю: обстоятельства изменились! Мне, право, жаль, что был проделан такой путь, но ничего другого я не скажу. Обстоятельства изменились! На этом всё.
— Едва ли барон Мальтори мог предложить цену выше, — произнёс я, отметив, как вспыхнуло при этих словах лицо собеседника. — А если и мог, то это не стоило нарушенного слова…
Карл невольно кивнул.
— Чем он угрожал? — резко подался я вперёд.
Рыцари напряжённо переглянулись, но барон только рассмеялся и вновь отпил вина.
— К чему эти расспросы, Кейн? Ничего уже не изменить. Ничего.
Я затянулся дымом чёртового корня, подсыпал в трубку ещё пару щепоток адской смеси и задумчиво посмотрел на танцевавшее в камине пламя.
— Грозил прикрыть контрабанду? — предположил я. — Не здесь, не в княжестве. Здесь тебя защитит Кевин. А вот в Арли…
Барон ничего не сказал, но в словах никакой необходимости не было. Ответ легко читался в его глазах.
— Не думаю, что у клана Мальтори такие уж хорошие связи в Арли, — продолжил я, набивая трубку, — но ты ему поверил. Значит, без моего отца дело точно не обошлось и через Альме товар тоже не отправить…
Карл вытер вспотевшее лицо салфеткой и бросил её под ноги.
— О чём ты толкуешь, Кейн?
— О торговле с эльфами, — прямо ответил я. — Думаю, это была идея Бенедикта. Уверен, и договаривался с остроухими тоже он сам. Сколько ты отдавал моему братцу: половину? Две трети?
Рыцари вновь переглянулись и как бы невзначай развернулись так, чтобы контролировать каждое моё движение.
— Кейн, ты забываешься! — угрожающе набычился Карл, но было видно, что догадка угодила точно в цель. — Следи за словами!
— Брось! — легкомысленно отмахнулся я, затянулся и закашлялся из-за продравшего горло дыма. — Меня не волнуют твои шашни с эльфами. Я здесь не за этим.
— Ты ничего не докажешь! А завтра назначат нового регента! Вот и всё! — Барон буквально выкрикнул это, рванул ворот и надолго приложился к кубку.
Я дождался, пока он напьётся вина и повторил:
— Я здесь не за тем, чтобы давить на тебя. Вся эта грызня за власть меня нисколько не волнует. Дело в Бенедикте. Точнее — в его смерти.
Карл хмуро уставился на меня и спросил:
— Что с ней не так? Он просто умер и всё!
— Ничего в этом мире не случается просто так, — парировал я, уводя разговор в нужную мне сторону. — Взять хотя бы тебя. Ты от смерти Бенедикта только выиграл. Теперь не нужно с ним делиться. Так?
Барон вскочил из-за стола, опрокинув кубок с вином.
— Да ты! Ты! — Он подавился словами от злости, но сразу взял себя в руки и уже спокойно произнёс: — Мы были с ним как братья! А ты не появлялся здесь несколько лет и смеешь разбрасываться такими обвинениями? Смешно!
— Я никого ни в чём не обвиняю. Просто хочу знать, что произошло.
— Не знаю! — резко бросил Карл, но вино развязало ему язык и ограничиться одним лишь этим утверждением он не смог. — Я меньше других был заинтересован в его смерти! Да, приходилось делиться, но я был за Бенедиктом как за каменной стеной! А теперь я могу потерять всё! Всё, понимаешь ты это?! И друга я уже потерял…
Я кивнул, соглашаясь с его словами.
— Хорошо, — вновь кивнул я, не без труда поддавив тяжёлый вздох. — Хорошо. Ещё два вопроса, и я уйду.
— Убирайся, Кейн, — устало плюхнулся в кресло барон. — Видеть тебя не могу.
— Два вопроса, — повторил я. — Ответь на них, и я гарантирую, что тебя больше никто не побеспокоит.
— Слово? — нахмурился Карл.
— Слово, — подтвердил я.
— Спрашивай.
— С каким кланом договорился Бенедикт на той стороне реки?
Барон замялся, переглянулся с рыцарями, но всё же ответил:
— С кланом Бегущей воды.
Я кивнул и улыбнулся.
— Где прячется их посланник?
Карл шумно засопел, раздувая крылья носа; рыцари начали понемногу выдвигаться из-за стола.
— Давайте не будем всё усложнять, — прищурился я, ловя каждое их движение.
Хоть меч с кинжалом и пришлось сдать караульным на входе, но княжеский перстень и нож в сапоге остались при мне, а убойная доза чёртового корня наполнила тело необычайной лёгкостью. Мир стал чётким и понятным; казалось, я мог предугадать любое событие, прежде чем оно произойдёт.
И действительно — мог.
Барон выдохнул и поднял руку, призывая всех оставаться на своих местах.
— Зачем тебе это? — спросил он, не отрицая прибытия в город эльфа.
— Хочу спросить, что знают о смерти Бенедикта длинноухие, — легко соврал я.
— Откуда им знать?
Я пожал плечами.
— Ты ведь в любом случае ничего не теряешь, ведь так? Они отправили посланника на свой страх и риск. Правильно?
— Эльф так важен для тебя, что ты готов удержать на поводке Свори?
— Поверь, он тебя больше не побеспокоит.
Карл какое-то время взвешивал «за» и «против», потом поморщился и махнул рукой.
— Заброшенная мельница на Перекатном ручье. Эльф там.
— Благодарю. — Я последний раз затянулся, взглянул на погасшую трубку и поморщился. — Ну что за дрянь? Совсем не цепляет!
Трубка отправилась в камин, туда же я зашвырнул склянку с измельчённым чёртовым корнем, и по комнате немедленно распространился густой запах дурмана. Никто не обратил на это никакого внимания; взгляды всех присутствующих были прикованы ко мне.
Я не стал испытывать терпение рыцарей, встал и едва не уселся обратно, когда закружилась голова. Но всё же пересилил себя и, неестественно чётко печатая шаг, отправился на выход. Поначалу ждал окрика или удара в спину, а на улице долго ёжился в ожидании шелеста стрелы или резкого щелчка арбалетной тетивы, но ничего не произошло.
А потом свежий воздух прочистил голову, и я рассмеялся над собственными страхами.
Убивать меня? На кой чёрт?
Угрозы я для барона не представлял, а папа, как бы мы ни относились друг к другу, вряд ли обрадуется известию о безвременной кончине ещё одного сына.
Мне хотелось в это верить…
4
Вывернуло меня в получасе езды от охотничьего домика. Тошнота подкатила как-то вдруг; я буквально вывалился из седла и скорчился на обочине. Рвало желчью, но цвет был подозрительно-красный, будто с кровью.
Сразу закружилась голова, зазвенело в ушах, прошиб горячий пот. От слабости задрожали руки и ноги; я отполз подальше от лужицы рвоты и уселся на мёрзлую землю, вдох за вдохом проталкивая в лёгкие морозный осенний воздух.
Какое-то время я балансировал на грани беспамятства, а потом организм переборол дурман, и мне удалось забраться в седло. Поначалу пустил лошадь шагом, опасаясь свалиться на землю, но чем дальше, тем уверенней становились движения.
Курительная смесь господина Улыбчивого не смогла прикончить меня.
Но то — меня…
Я недобро рассмеялся и остановил лошадь у попавшегося на пути ручья. Взломал намёрзшую у берега корку льда и напился воды — такой холодной, что немедленно заломило зубы. Потом умылся, насухо вытер ладони и натянул перчатки.
Бушевавшее внутри пламя угасло, стало зябко.
И всё же менять планы я не стал, лишь глянул в затянутое облаками небо, уже начинавшее понемногу темнеть на востоке, и продолжил свой путь к заброшенной мельнице в надежде, что барон не соврал и эльф укрывается именно там.
Лошадь я оставил в небольшом лесочке неподалёку от мельницы, просто свёл с запорошенной снегом тропы и намотал поводья на сухой сук узловатого вяза. Сразу выискивать лучника не пошёл, решив дождаться наступления темноты. На мою удачу с севера дул ровный ветер, и не приходилось опасаться того, что чуткий нюх эльфа уловит намертво въевшийся в одежду запах чёртова корня или лошадиного пота.
К тому времени, когда солнце окончательно утонуло в тёмной туче на горизонте, я изрядно озяб, хоть и старался беспрестанно двигаться, разминая руки и ноги. Наконец землю утопили густые сумерки; я скинул плащ и настороженно двинулся к заброшенной мельнице, выстроенной на берегу быстрого ручья с разрушенной запрудой.
Княжеский перстень привычно окутал пологом теней; тенью я и стал — бесшумной и неуловимой. Быстро пересёк открытое пространство, забрался во двор через провал в покосившемся заборе и там на миг замер, прижимаясь к холодной шершавой стене мельницы. Но внутрь заходить не стал, вместо этого прокрался к амбару, сложенному из солидных брёвен.
Представлялось вполне разумным начать поиски эльфа именно оттуда. Человек, вне всякого сомнения, обустроил бы убежище на мельнице, но лесные обитатели недолюбливали холодный камень, отдавая предпочтение тёплому дереву.
Пока пробирался вдоль глухой стены под моими ногами не хрустнул ни один сучок, и всё же застать эльфа врасплох не удалось. Стремительным прыжком он выскочил из-за угла и сходу, без малейшей заминки махнул изогнутым кинжалом. К счастью созданные княжеским перстнем тени слились с осенними сумерками в единое нераздельное целое, бил длинноухий наугад, и зловещий клинок лишь впустую рассёк воздух.
Я перехватил руку с кинжалом, дёрнул на себя и приложил противника коленом в пах. Эльф сдавленно выдохнул, но ловко извернуться, вырываясь из хватки. Капюшон слетел с его головы, открыв наголо обритую макушку.
Ух ты! Кровник! Кровник и смертник!
Изумление едва не стоило мне жизни, лучник вновь ринулся в атаку и рубанул кинжалом по широкой дуге — раз! другой! третий! — стремясь зацепить едва заметную тень.
Пришлось пятится и выгадывать подходящий момент для контратаки, но длинноухий очень быстро набрал темп и принялся уверенно теснить меня в угол двора. Избегать ранений позволяла только дарованная перстнем невидимость. Впрочем, от неё уже было немного толку: шумное дыхание выдавало моё расположение не хуже сиявшего в ночи маяка. Эльф даже зажмурился, ориентируясь в схватке исключительно на слух.
Это его и подвело.
Когда я подался назад и подхватил с земли увесистую жердь, он среагировать на это не успел и получил палкой в живот. Резкий удар заставил остроухого согнуться, и тогда я резко крутанул шест и со всего маху врезал по голове. В самый последний миг лучник начал распрямляться, конец жерди вместо макушки угодил в лицо, и по двору разлетелись брызги крови и выбитые зубы.
Эльф как подрубленный рухнул на заляпанный алыми пятнами снег, попытался подняться, но сразу получил палкой по затылку и обмяк. Не теряя времени, я обыскал его, связал верёвкой запястья и уволок в амбар. Там подвесил лучника на вбитый в стену крюк и для верности стянул ноги его собственной тетивой.
Так, на всякий случай. Очень уж шустрым оказался гадёныш.
Шумно выдохнув проклятие, я стянул с левой ладони прорезанную перчатку. К счастью эльфийский кинжал зацепил руку лишь самым кончиком острия, и царапина оказалась пустяковой.
Лизнув ранку, я поморщился от металлического вкуса крови, сплюнул под ноги и несильно ткнул под рёбра безвольно свисавшего с крюка пленника. Тот встрепенулся, с ненавистью глянул на меня и вдруг резко изогнулся дугой, но высвободиться не сумел и вновь обмяк.
— Ты чего, ушастый, ко мне прицепился? — спросил я с добродушной улыбкой.
Эльф ответил длинной тирадой на своём певучем языке, слегка шепелявя при этом из-за выбитых зубов.
Ругался, полагаю.
Я рассмеялся, поднял с земли эльфийский кинжал и начал рассуждать:
— Бритый — значит, пришёл убивать и готов умереть. Это, к гадалке не ходи, кровная месть. А оперение на стрелах чёрно-синее. Но вот что интересно — никого из клана Бегущей воды я не трогал. Так за что?
Эльф продолжил ругаться и плеваться кровью, и поскольку слушать его щебетание не было ни времени, ни желания, я поставил вопрос ребром:
— Не начнёшь говорить, я отрежу тебе пальцы и перебью колени, а потом заплачу контрабандистам за доставку на тот берег. У эльфов долгая жизнь, хочешь провести её калекой, не сумевшим выполнить волю старейшин?
Убийца заткнулся.
— Или ты можешь рассказать, почему пытался меня убить. И тогда — даю слово, твои пальцы останутся при тебе. Самое большее — зарежу.
Эльф продолжил молчать.
С обречённым вздохом я покачал головой и перетащил к пленнику какой-то рассохшийся ящик, но прежде чем взгромоздился на него, убийца скривил разбитый рот, харкнул кровью и соизволил ответить:
— На твоих руках кровь нашего старейшины, военного вождя клана.
Больше он не сказал ничего, полагая, со своей стороны сделку выполненной, но для меня этого было слишком мало.
— Военный вождь? — хмыкнул я и предположил: — Дело было в Йорке, так? Пару месяцев назад?
Эльф промолчал.
Я усмехнулся и продолжил выстраивать логическую цепочку.
— Старейшина погиб. Тебе поручили покарать убийцу. Ты выискивал и вынюхивал, напал на мой след. Узнал, что я был в ту ночь в том доме. Так?
Ответа не последовало, и я задал новый вопрос:
— Мне ещё не доводилось слышать о слепых лучниках. А тебе?
Эльф с ненавистью глянул на меня, на кинжал в моей руке и признал:
— Всё так.
— Лопух! — негромко рассмеялся я. — Ты выследил не того! Вашему старейшине срубили башку одним ударом. Чистым ударом, заметь. Представляешь, какой выучкой для этого надо обладать? А меня никогда не учили обращаться с двуручным мечом!
Лучник прикрыл глаза, напряжённо размышляя над услышанным, а я продолжил подливать масла в огонь.
— Тебе поручили найти убийцу, и первым делом ты обратился к вампирам. Они тоже потеряли там своего человека. И эти клыкастые выродки рассказали обо мне. Решить проблему чужими руками — что может быть лучше? Но правда в том, что я не убивал вашего вождя.
— Пустые слова!
— Да не убивал я его! Не убивал! Но знаю, кто сделал это. Я знаю, а ты нет.
Эльфа будто ножом под рёбра ткнули, так он дёрнулся. Даже вбитый в стену крюк заскрипел.
— Ты лжёшь!
Я рассмеялся.
— Там ведь были ещё церковники, так? По глазам вижу, ты знаешь о них. Не можешь не знать. Но тебе указали на меня. Меня можно убить и явиться в клан героем. И никто не узнает, что истинный убийца не понёс заслуженного наказания.
— Это не так! — яростно выкрикнул эльф, задетый выпадом за живое.
— Вашего старейшину убили церковники, и ты можешь потратить остаток жизни, но так и не узнаешь, кто именно нанёс тот удар мечом. Я готов тебе помочь в этом. Этот человек сейчас в городе. Я укажу на него, а взамен ты вернёшься за реку и позабудешь обо мне.
— Ты лжёшь!
Я поднял левую руку, заставляя проявиться чёрный княжеский перстень.
— Знаешь, что это?
Эльф промолчал, тогда я взобрался на ящик и провёл ладонью у лица пленника. Тени затрепетали, на бледной коже остался набухавший капельками крови след, а лучник забился на крюке, пытаясь отодвинуться в сторону.
— Хватит! — взвыл он от боли.
— Ты знаешь, что это?
— Княжеский перстень! Твой брат клялся на нём, когда заключал сделку!
Я спрыгнул с ящика, стиснул руку в кулак и выставил его перед собой.
— Клянусь этим кольцом, клянусь силой предков, клянусь тенями, — начал я и перстень превратился в сгусток чистой энергии, — что не убивал вашего старейшину. Клянусь, что видел собственными глазами, кто именно отрубил ему голову. Клянусь, что это человек сейчас в Тир-Ле-Конте. Теперь веришь мне?
— Верю!
С кривой ухмылкой я потряс рукой, заставляя перстень развеяться, и предложил:
— Я укажу убийцу, а ты забудешь обо мне. Согласен?
И эльф, чистая душа, хрипло выдохнул:
— Да!
В замок я вернулся ещё ночью, но до утра глаз так и не сомкнул. Меня морозило и трясло, травяной чай нисколько не помогал, выданная господином Улыбчивым микстура — тоже. Лишь на рассвете я забылся беспокойной полудрёмой, но вскоре был разбужен стуком в дверь.
— Убирайтесь! — прохрипел я пересохшей глоткой.
— Кейн! — послышался голос Кевина Свори. — Открой немедленно!
Я поднялся с кровати, отодвинул засов, вернулся к столу и сделал несколько глотков остывшего травяного настоя.
— Спал одетым? — удивился седоусый рыцарь, проходя в комнату.
— Ты это пришёл обсудить?
— Нет! — нахмурился регент. — Вчера ты ездил в охотничий домик барона Далькири. Зачем?
Я уселся на кровати, зажал голову в ладонях и посидел так какое-то время, затем ответил:
— Хотел вразумить его.
— Получилось?
— Нет.
— Что было дальше? — продолжил расспросы Кевин Свори.
— Немного перебрал там чёртового корня и заплутал на обратном пути, поэтому вернулся в город уже ночью. — Я выпрямился и посмотрел на регента. — А что случилось? К чему эти расспросы?
— Карл Далькири мёртв.
Я поднялся с кровати, налил в кружку травяного настоя, выпил. Тело было словно чужое, а голова кружилась, но никакого впечатления на меня это известие не произвело.
— Туда ему и дорога.
Кевин Свори шагнул ко мне и спросил:
— Ты как-то причастен к этому?
— А что говорят его люди? — ответил я вопросом на вопрос.
Регент подёргал себя за седой ус и задумчиво произнёс:
— Говорят об отравлении.
— И, конечно же, обвиняют в этом меня! — невесело рассмеялся я.
— Вовсе нет! По их словам что-то подмешали в вино. У тебя не было возможности отравить его.
Я с недоумением уставился на собеседника.
— Почему именно вино?
— При Карле неотлучно находилось четыре рыцаря. Двое из них пили вместе с ним, двое ограничивались водой. Вместе с Карлом умерли те, кто пил вино.
— Да и чёрт с ними! — ругнулся я. — Какой теперь расклад сил?
— Неизвестно. Бароны соберутся уже после похорон. — Кевин Свори отошёл к двери, но сразу обернулся и предупредил: — Патрик в городе.
— Тени! — выругался я и без сил повалился на кровать.
Что я испытывал по поводу смерти Карла? Да ничего не испытывал.
Сам виноват. Не стоило ему нарушать данного слова, только и всего.
Куда больше беспокоил приезд отца…
5
Надо отдать должное настоятелю монастыря, хватка у него была воистину волчья. Несмотря на глухое недовольство баронов и неприятие горожан, Кевину Свори ничего не оставалось, кроме как исполнить обещание и передать заброшенный храм церковникам.
Единственное, что он сумел вытребовать взамен, — это участие в суде по делу ведьмы. Настоятель хотел оставить процесс в церковной юрисдикции, но тут уж регент был непреклонен. В вопросе, кто обложит её вязанками хвороста и бросит факел — церковный дьяк или городской палач, он уступать не намеревался.
На следующий день Кевин Свори заявился ни свет, ни заря и объявил:
— В полдень состоится освящение церкви. Княгине… нездоровится, ты идёшь со мной. Люди должны видеть, что мы едины.
— Хорошо, — покладисто согласился я, тем самым изрядно удивил регента, уже готового к долгим спорам.
— В самом деле? — нахмурился он, дёргая себя за седой ус.
— Я буду, — подтвердил я.
Я и в самом деле не собирался пропускать грядущее действо. Ни за какие коврижки…
В церковь мы приехали в сопровождении многочисленной охраны. Атмосфера в городе царила нервная и резкая, и хоть ближайшие к церкви улицы были перекрыты гвардейцами, даже так до нас доносился гомон раздражённой толпы.
Выбравшись из кареты, я сразу приметил стоявшую за оцеплением тень, но когда та помахала рукой, лишь покачал в ответ головой и прошёл в церковь. Позволить себе опоздать на службу я попросту не мог. И не только из-за того, что представлял здесь княжеский род…
Арчибальд ждал нас уже внутри. Он пропустил вперёд хмурого Кевина Свори и зашагал по центральному проходу рядом со мной.
— Что в городе? — тихонько шепнул я ему.
— Сложно, — ответил здоровяк и замолчал, поймав раздражённый взгляд стоящего за кафедрой настоятеля.
Мы поднялись на помост; Кевин Свори занял место по левую руку от церковника, я встал справа. Арчи сгорбился позади.
— Не понимаю, зачем меня сюда вытащили, — с откровенной досадой проворчал он.
Я лишь улыбнулся уголком рта и ничего не ответил, внимательно разглядывая рассевшуюся на обновлённых скамьях публику. Знакомые лица на глаза почти не попадались, но в этом как раз ничего удивительного не было: сегодня приглашения получили те, кто сумел доказать свою преданность Церкви. Хватало и пустых мест, но до полудня оставалось ещё четверть часа, и люди продолжали подходить.
Арчи легонько толкнул меня локтем в бок и удивлённо прошептал:
— Ты в кольчуге? Ждёшь неприятностей?
— Я теперь без неё никуда, — тихонько ответил я, тем самым исчерпав терпение настоятеля.
Он выпрямился и, нависая над нами с кафедры, язвительно поинтересовался:
— Ваш разговор не может подождать?
— Может, святой отец, — улыбнулся я и ухватил за широкий рукав вышитого золотом церемониального облачения. — Только один вопрос…
Церковник развернулся и сразу завалился на спину с торчащим из груди древком. Все на миг просто опешили от неожиданности, лишь я ринулся за кафедру. Вовремя! Сейчас же от стены со звоном отскочила вторая стрела, эта — с узким игольчатым наконечником!
Лысый ублюдок, решил подстрелить заодно и меня!
— Чего-то подобного я и ожидал, — шепнул я надсадно хрипевшему настоятелю, на губах которого пузырилась кровь. — Эльфы не умеют держать слово…
Церковник попытался приподняться, моргнул и умер.
Я посмотрел в его пустые глаза, и в душе у меня ничего не ворохнулось. Совсем ничего. Пусть и подставил его под выстрел мстителя, но все мы сами выбираем свою судьбу. Выбрал и он…
В церкви поднялась суматоха, кто-то в испуге бросился на выход, кто-то присел, укрываясь за спинками скамей. Телохранители увели регента в боковой проход, а гвардейцы ринулись на хоры, но эльф опередил их и ускользнул оттуда на крышу. Впрочем, далеко он не ушёл: вскоре раздался кроткий вскрик, за витражным окном мелькнула тень и послышался глухой удар о брусчатку.
Всё, отбегался.
Я потёр княжеский перстень и беззвучно рассмеялся. Ушастый выродок решил всех перехитрить, но в итоге сам остался в дураках. Я ведь не поклялся на перстне выдать ему убийцу, просто пообещал.
А чего в наше время стоят простые обещания? Да ничего.
И никогда ничего не стоили.
Прибежал Арчибальд, склонился над настоятелем, но сразу перевёл взгляд на меня.
— Твоих рук дело? — прямо спросил он.
Я поднялся на ноги и покачал головой.
— Нет, Арчи, это ведь ты снёс голову старейшине клана Бегущей воды, не я. И теперь ты можешь либо сообщить, что эльф просто промахнулся, метя в меня, либо дать Церкви нового мученика…
Здоровяк выругался, а я отошёл к окружённому охраной Кевину Свори и негромко посоветовал:
— Лучше придушить ведьму по-тихому, пока ещё есть такая возможность, — и, не слушая встревоженных гвардейцев, покинул церковь.
Эльф валялся на забрызганном кровью снегу, длинные уши нелепо топорщились на бритой наголо голове. Жалкое зрелище. Теперь понятно, почему волосы для них такой фетиш…
Небо было затянуто плотными тёмными облаками, солнце терялось за ними, не проглядывая даже тусклым пятном, но даже так я точно знал, где именно зависло оно на небосводе. И потому поёжился и накинул на голову капюшон плаща. А только двинулся к соседнему переулку и вновь заметил тень.
— В замок вернусь сам! — крикнул я начальнику княжеской охраны и зашагал по присыпанным снежной крупкой камням мостовой.
Встревоженная разлетевшимися по городу слухами толпа притихла, но людей на улицах только прибавилось. Самые яростные противники церкви уже расползались праздновать по окрестным кабакам, на смену им подходили любопытствующие зеваки.
Пробравшись через запруженный народом переулок, я направился к замку, и очень скоро меня нагнала тень. Верховодившая местными жуликами девица пристроилась рядом и негромко рассмеялась.
— Вы страшный человек, мастер Кейн. Люди вокруг вас мрут как мухи…
— Все мы смертны, — просто ответил я. — Ты что-то хотела?
— Ещё интересуют, слухи о княгине?
Я остановился.
— Удалось что-то узнать?
— У неё был роман с кузеном.
— Это точно? — прищурился я. — Или только слухи?
— Слухи. Но поговаривают, кузену пришлось бежать из Ронли, когда князь застукал их в постели.
— Бежать? — озадачился я. — Бежать…
Тень выразительно посмотрела на меня, и я отпустил её взмахом руки.
— Всё, иди!
Но девица не сдвинулась с места.
— Нам пришлось понести определённые затраты…
Я вдохнул морозного воздуха, медленно выпустил его сквозь стиснутые зубы и пообещал:
— Я компенсирую вам их. Но не сейчас. Сейчас мне надо подумать.
Тень склонила голову, принимая такое решение, развернулась и зашагала прочь по улице.
А я стиснул лицо в ладонях, постоял так какое-то время, потом решительно тряхнул головой и поспешил в замок.
У княгини был роман с кузеном. С кузеном, который возглавляет её охрану. А Бенедикт умер сразу после того, как супруга понесла наследника престола.
Совпадение? Вовсе не уверен…
Гвардейцы на входе в апартаменты княгини оказались незнакомы, но препятствий они чинить не стали и позволили пройти внутрь без всяких расспросов.
Гостиная встретила непривычной тишиной, не оказалось в ней ни деловитых лекарей, ни смешливых фрейлин. Только стоял у окна спиной ко мне человек средних лет, да подбрасывал в камин поленья светловолосый мальчишка.
— Сука… — невольно вырвалось у меня.
Отец обернулся и холодно улыбнулся.
— Я тоже рад видеть тебя, Кейн.
Ничего не ответив, я пересёк гостиную и толчком распахнул двери в покои княгини. Там никого не оказалось.
— Где они? — повернулся я к отцу. — Где они все?
— Сегодня утром княгиня покинула замок, — официальным тоном произнёс Патрик, — и в сопровождении нескольких доверенных лиц скрылась в неизвестном направлении. Вероятно, решила вернуться на родину.
— Это ты всё устроил! — сорвался я на крик.
— Я, — спокойно признал отец. — Это было неизбежно в любом случае, но ты вынудил меня ускорить события.
Отец был невероятно, просто невыносимо уверен в себе, и волей-неволей я заподозрил, что упускаю некий фрагмент головоломки, но сколько ни силился, так и не сумел понять — какой именно.
— Кузен сопровождает её? — спросил я, украдкой кинув взгляд в сторону входной двери.
Выпустят меня или придётся прорываться с боем?
— Остынь, Кейн, — попросил отец. — Ты запутался…
— Я запутался?! — немедленно вскинулся я. — А ты — нет? Как умер Бенедикт? А? Скажи мне!
Патрик поморщился и отвернулся к окну.
— Готов выслушать твои догадки.
— Догадки? Да его брак был фикцией с самого начала! Бенедикту нужен был ребёнок с кровью князей Ронли, но он не знал…
Отец повернулся, посмотрел на меня со снисходительной улыбкой и поинтересовался:
— И чего же он не знал, Кейн? Того, что рождение этого ребёнка убьёт его, или о романе супруги и её недалёкого кузена? — Патрик усмехнулся. — Полагаю, ты уже раскопал ту древнюю историю с Вельном? Городком, откуда пошла Ведьмина плешь?
— Раскопал, — подтвердил я и прищурился. — Постой, ты говоришь…
Но отец меня словно не услышал. Он вновь уставился в окно и ссутулился.
— Бенедикт продвинулся в своих изысканиях куда дальше тебя, Кейн. Он узнал не только о старой тайне, но и о тех, кто все эти столетия хранил её от людей.
— И ты один из них?
— Бенедикт потребовал посвятить его в секреты общества. Сделать одним из нас. Но я не мог. Не я устанавливаю правила, не в моей власти их нарушать. — Патрик устало вздохнул, словно вспомнил о чём-то неприятном, и продолжил: — Твой брат был упрям, ничто не могло сбить его с пути. Он не стал слушать меня и решил прибегнуть к шантажу. Выкрал эту глупую девчонку, женился на ней, объявил о скором рождении наследника… У меня чуть сердце не остановилось, когда я узнал об этом!
— Это ребёнок забрал его силу?
— Ребёнок? — негромко рассмеялся отец. — Ты ещё не понял, Кейн? Бенедикт не собирался ставить на кон собственную жизнь, просто решил разворошить осиное гнездо. Ребёнок был не его.
Не знаю почему, но в искренности этих слов не возникло ни малейших сомнений.
— Ведьмина плешь наступает, князья больше не могут сдерживать её. Нужен тот, кто объединит в себе остатки их сил. Не сейчас, а через несколько поколений. Ребёнок Бенедикта ломал наш план, от него надо было избавиться. Мой внук не должен был родиться!
Видно было, что слова даются отцу нелегко, но он не умолкал, будто желая вывалить это знание на меня. Словно желая исповедаться.
— Бенедикт предложил сделку — посвящение в тайны в обмен на жизнь сына. Он надул меня. Он надул нас всех. Его жена понесла ребёнка от собственного кузена. В нём не было нашей крови, крови Лейми.
— Посвящение состоялось?
— Состоялось. И если тебя интересует — это не мы убили Бенедикта, он стал одним из нас. Против правил, но стал.
Я шумно выдохнул.
— А кузен княгини?
— Туп как пробка. Как, впрочем, и она. Никто из них не причастен к смерти твоего брата.
Я прошёлся по комнате, потом повернулся к отцу и потребовал объяснений:
— Зачем ты мне всё это рассказал?
— Тебе не интересны эти тайны, ведь так?
Я кивнул, признавая его правоту, и спросил:
— Что ещё?
Отец указал на мою руку.
— Княжеский перстень. Ты должен его отдать.
— Тебе? Ты не имеешь на него прав!
— Не мне, — покачал головой и кивнул на мальчишку у камина. — Ему.
Моему сводному брату. Простому кирпичику в плане неведомых архитекторов.
Отчасти мне даже стало немного жалко пацана.
Но лишь отчасти.
Я поднял руку и посмотрел на охвативший средний палец перстень с княжеской розой чёрного серебра. Я успел к нему привыкнуть, а он признал меня хозяином.
Избавиться от него? Избавиться от такой силы?
Я негромко рассмеялся и предупредил:
— Два условия!
Отец поморщился и настороженно кивнул.
— Говори!
— Монастырь останется у церковников. О конкретных условиях договаривайся с ними сам, но сделка есть сделка.
Патрик задумчиво потёр подбородок, затем с нескрываемой усмешкой спросил:
— А они захотят остаться после сегодняшнего убийства?
— Их дело.
— Хорошо. Что ещё?
— Я пробуду здесь столько, сколько захочу. И буду задавать вопросы тем, кому захочу. И какие захочу.
— Это твой дом, — просто ответил отец. — Если решишь остаться, я буду только рад.
— И?
— И никто не станет чинить тебе препятствий, — подтвердил Патрик и покачал головой. — Но зачем? Зачем тебе это?
— Бенедикта убили. Я найду убийцу.
— Нет никаких свидетельств…
— Он отправил мне перстень!
— Он отправил тебе перстень, чтобы дать хоть какую-то цель в жизни! — сорвался отец. — Неужели это так сложно понять? Да и кому ещё он мог его отправить?
— Думай, что хочешь, — пожал я плечами.
— Людвиг, подойди, — позвал Патрик моего сводного брата.
Я потянул с пальца княжеский перстень и болезненно поморщился. Холодный серебряный обруч будто уменьшился в размерах и цеплялся за кожу, трепетавшие вокруг него тени трещали и рвались, словно нервы или отростки жил. Было неприятно и больно, но власть никогда не манила меня. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое.
Что же касается боли… О боли я знал куда больше, чем мне того хотелось.
Наконец перстень подался; я стиснул его в кулаке, тяжело задышал и посмотрел на отца.
— Ты уверен?
Он молча кивнул.
— Людвиг, держи!
Я не стал передавать княжеский перстень из рук в руки, просто бросил его, как бросают безделушку, разом обрывая все тянувшиеся ко мне нити силы. Иначе не смог бы расстаться с ним, — я прекрасно отдавал себе в этом отчёт.
А ещё я немного боялся того, что случится дальше.
Людвиг поймал кольцо, и в тот же миг в него словно врезался выброшенный катапультой камень. Пацана отшвырнуло на диван за спиной, он развалился на подушках и обмяк, но перстня не выпустил. Тени закружились по комнате призрачным смерчем, на миг стало темно и холодно, а потом они втянулись в кольцо. Людвиг вздрогнул и открыл глаза, из его левой ноздри потекла тоненькая струйка крови.
— Папа… — прошептал он, и Патрик в один миг оказался у дивана.
— Как ты, сынок? — обеспокоенно спросил он.
Я только усмехнулся. Людвигу повезло, тени приняли его.
— Приставь к нему Кевина, — посоветовал я, покидая гостиную.
Никто из стоявших за дверью гвардейцев не сказал мне ни слова.
6
Я не пошёл к себе, слишком уж паскудным было настроение. Отправился в покои брата. Прошёлся по библиотеке, бездумно рассматривая пыльные тома, но ничего с полок доставать не стал и уселся в кресло у погасшего камина.
Посидел так какое-то время, затем поднялся в спальню. Ветер дул прямо в окно, было холодно. Не став звать прислугу, я разжег огонь и уселся на кровать, гадая, что именно стряслось здесь той роковой ночью.
Что?!
От нелёгких раздумий разболелась голова, да ещё начало ломить кости и крутить суставы. Стало тоскливо и одиноко.
А ещё — холодно и мёртво.
Я вытряхнул из кошеля мешочек с чёртовым корнем — нормальным, а не той гадостью, что потчевал меня господин Улыбчивый, потом заглянул внутрь в поисках курительной трубки, но на глаза попалась лишь увитая разноцветными нитками палочка. Амулет некроманта был больше не нужен, я кинул его на кровать и досадливо прищёлкнул пальцами, вспомнив, как собственноручно разломал трубку в охотничьем домике барона Далькири. Пришлось перебираться к очагу.
Посыпанный стружкой чёртового корня нож очень скоро начал куриться ароматным дымком; я втянул его в себя и на какое-то время просто выпал из окружающей действительности, полностью позабыв обо всех тревогах и заботах.
Очнулся враз, неким наитием ощутив чей-то пристальный взгляд. Встрепенулся, огляделся, увидел Густава.
Библиотекарь стоял в дверях и смотрел на меня с непонятным выражением лица.
— Тут, значит… Это… — Я воткнул раскалённый нож в полено и несколькими резкими взмахами разогнал витавшие вокруг меня клубы дыма. — Неважно! Ты что-то хотел?
Густав облизнул губы и вдруг произнёс:
— Ваш перстень…
Голову по-прежнему заполонял уютный дурман, и я недоумённо взглянул на руку, силясь понять, каким именно образом библиотекарь угадал отсутствие кольца. То редко становилось видимым, обычно я просто ощущал тяжесть и холод серебра и не более того.
— Бенедикт, иногда снимал его, — отрешённо произнёс библиотекарь. — Убирал, когда ждал ведьму…
Нечто в интонациях Густава заставило присмотреться к нему внимательней. И взгляд ввалившихся глаз показался каким-то слишком уж цепким и липким.
— В тот вечер он снял его…
И я понял, что так и не потрудился узнать, кто именно нашёл тело…
Густав сорвался с места; я швырнул в него подхваченное с пола полено и вскочил на ноги, но в тот же миг библиотекарь врезался в меня, не дав вытянуть из ножен кинжал с серебряными рунами на клинке.
Клинок отлетел в дальний угол, мы с Густавом сцепились и покатились по полу. Я врезал локтем ему по переносице, но жёсткий удар не произвёл никакого впечатления. Парень оказался невероятно силён. Сбросив мой захват, он навалился сверху и вцепился в горло. Я попытался извернуться, но помешала кровать.
— Я сказал тогда, что не поеду в Ведьмину плешь. Что не поеду туда больше никогда. Но Бенедикт лишь рассмеялся. Я не хотел его убивать! Просто не сдержался! Это было сильнее меня! Растущая луна, это всё она…
Густав бормотал словно безумный, и неожиданно я ощутил исходящий от него холод. Пронзительной болью вспыхнуло клеймо на лопатке, шею заморозило, сознание начало путать, и сколько ни бил я библиотекаря кулаками под рёбра, тот даже не поморщился, всё усиливая и усиливая хватку.
Жизнь начала покидать меня, а вот бледное лицо Густава, напротив, налилось румянцем.
— Бенедикту всё сходило с рук. Всё и всегда. А я был не столь удачлив. Однажды мне не повезло, во мне поселилась луна. А он этого даже не заметил! Никто не заметил!
Если б не доза чёртового корня, разогнавшего по жилам кровь, я бы уже потерял сознание, а так мне всё же удалось упереться ладонью под челюсть библиотекаря и заставить его запрокинуть голову. К несчастью, руки душителя были длиннее моих, сломать ему шею не вышло.
Последний проблеск сознания заставил меня пошарить по кровати в поисках амулета некроманта. Потерявшие всякую чувствительность пальцы нащупали палочку и стиснули, стремясь сломать, но соскользнули с ниток и едва не упустили.
Я зарычал и в бессильной ярости ударил Густава по лицу, острый конец амулета угодил точно в глаз, потекла кровь, и хватка библиотекаря на миг ослабла. Это придало сил, я напрягся…
И с лёгким хрустом переломили амулет!
Густава сорвало с меня и отшвырнуло к стене, со всего размаху впечатало в камни и размазало по ним!
Но так показалось лишь на миг. Залитый кровью библиотекарь с протяжным стоном отлип от стены и вновь шагнул ко мне. Слабость давила к полу жуткой тяжестью, и всё же я начал подниматься навстречу противнику, а когда он прыгнул, врезал попавшимся под руку поленом. Врезал раз, другой, третий. И ещё! И снова!
На шестом ударе библиотекарь упал на колени, полено с хрустом угодило в затылок, и парень безжизненно растянулся на полу. Впрочем — не безжизненно, это я погорячился. Приложенные к шее пальцы уловили редкое биение пульса.
Живучий выродок…
Я крепко-накрепко стянул завёрнутые за спину руки Густава его собственным ремнём, затем выпрямился и потёр шею, на которой остались чёрные отметины чужих пальцев. Ещё немного и это мне пришлось бы лежать на полу. Только уже без пульса…
Короткая стычка словно вытянула из меня все силы, я рухнул в кресло и щедро сыпанул в камин остатки наструганного чёртового корня. Жадно хватанул разошедшийся по комнате дым, расслабленно откинулся на спинку и задумался, где отыскать достаточно вместительный мешок, телегу и бочонок масла.
Да, без масла в такую погоду было не обойтись…
Закат я встречал на краю мира.
Сидел на телеге, хлебал из баклажки яблочное вино, успокаивающе цокал на нервно прядавшую ушами лошадь. Коняге было не по себе, да и мне, честно говоря, место это тоже нисколько не нравилось.
Я находился на самом краю Ведьминой плеши.
Через дорогу, сразу за обочиной, снега уже не было — землю там, казалось, подогревал огонь преисподней. И он же уродовал и иссушал траву, кусты и деревья. Скукоженные, перекрученные, с чёрными зловещими листьями и острыми шипами они напоминали страшных монстров, тщетно пытающихся пробудиться от летаргического сна.
Густав висел на сухом дереве, примотанный к толстым ветвям и стволу крепко-накрепко, без всякого шанса освободиться.
Набрать хворост и обложить им лишённый коры ствол много времени не заняло, и я уже второй час сидел на телеге, хлебал вино, зябко ёжился да поглядывал в сторону заходящего солнца. А ещё изредка подкидывал дрова в разведённый неподалёку от дерева костёрок.
Густав был плох. Последний удар оказался слишком силён, компаньон брата то приходил в себя, то вновь впадал в забытьё, но происходящее не осознавал даже в редкие минуты просветления.
Он говорил. Говорил, говорил и говорил. Без остановок.
А я сидел и слушал.
— Бенедикт и Карл, ты же помнишь, мы всегда держались вместе. Но они были удачливы, им всё с ходило в рук. Попадало всегда только мне. И зачем только Бенедикт потащил меня в Ведьмину плешь! Сам он был словно заговоренный, никто из демонов его даже не замечал, а меня поцеловала луна. Знаешь, какая она? Холодная! Холоднее льда, много-много холоднее. Она совсем заморозила меня, я просто хотел согреться! Первый раз всё вышло случайно. Служанка, кажется, это была служанка, осталась провести со мной ночь, а к утру она была мертва. И я не мог ничего с собой поделать! Я пытался! Честно, пытался! Я уходил от дворца, уходил из города. Не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. Но луна была сильнее. А мне было так холодно…
Густав посмотрел на меня единственным глазом.
— Ты знаешь, что такое настоящий холод, Кейн? Нет, ты не знаешь. И даже так я боролся. Я бы справился, да — справился! — но Бенедикт вновь и вновь тащил меня в Ведьмину плешь, и с каждым разом мне становилось всё хуже и хуже. Я хотел сознаться ему, но не мог. Умолял не брать с собой, а он только смеялся. «Ты нужен мне, Густав» — говорил он. — «Ты мой талисман». В полнолуние было хуже всего. Я терял над собой контроль, поутру почти ничего не помнил. С ужасом узнавал детали. Это было даже хуже холода. Я хотел покончить с собой! Правда, хотел! И не смог. А в тот вечер зашёл к Бенедикту сказать, что никуда не поеду. Но он опять рассмеялся. Он просто рассмеялся! Тогда на нём не было перстня, мерзкого перстня, резавшего меня своими тенями! И я не сдержался! Я лишь потянулся к нему, слегка дотронулся! А он умер! Я не виноват! Я не хотел!
— Ты не виноват, — подтвердил я и вновь хлебнул вина.
— Отпусти меня, Кейн, — попросил Густав и в голосе его послышались заискивающие нотки. — Отпусти. Мне холодно…
— Уже скоро. Скоро я отпущу тебя, но сначала хочу кое с кем поговорить.
— И с кем?
— Не с тобой.
Густав надолго замолчал, а потом чужим скрипучим голосом спросил:
— Ты ведь не отступишься, нет? Не пожалеешь простака? Не дашь ему справиться с собственной слабостью?
Уцелевший глаз теперь сиял расплавленным серебром, только не раскалённым, а холодным. Лунным.
— Не отступлюсь и не дам, — подтвердил я, отложив баклажку с вином. — Что ты за тварь?
Овладевший душой Густава демон визгливо рассмеялся.
— Владыка луны! Зови меня так.
— Не думаю, — покачал я головой.
Демон задёргался, но не сумел высвободиться и зашипел:
— Что тебе в имени моём? Имя мне — легион! Скоро мы захватим этот мир и оставим от него лишь пыль, прах и страдания!
— Мечты, мечты…
— Мечты? — прохрипело глоткой библиотекаря потустороннее существо. — А как тебе шутка, которую я сыграл с твоим братом? Его защищало кольцо, но я затаился в этом простаке и не зря. О нет, совсем не зря. Жаль, не удалось сыграть такую шутку с тобой. Очень жаль…
Я соскочил с телеги и встал напротив демона.
— Думаю, я услышал всё, что хотел.
— Постой! — заторопился тот. — Постой, не спеши! Давай заключим сделку! Я расскажу тебе, что открыло нам дорогу в этот мир и ничего не утаю. Этого больше не знает никто!
— Так себе сделка, — фыркнул я, сбил крышку с бочонка масла и принялся поливать им хворост.
— Ты блефуешь! — оскалился демон. — Ты торгуешься! Тебе хочется сделки! Иначе ты не стал бы сидеть здесь на морозе!
— Я ждал, пока ты проявишь себя, тварь, — покачал я головой. — Ничего не имею против Густава, ему просто не повезло. Но тебя я спалю. Ты не вернёшься в ад. Ты исчезнешь здесь и сейчас. Навсегда!
— Нет! — завизжал демон, но я не стал его слушать.
Пылающая головня из костра упала в хворост, и в один миг пламя взвилось до самого неба.
Визг? Визг затих не скоро.
К этому времени я даже успел согреться.
На тлеющем дереве ещё дымилось обугленное тело, когда я уселся на телегу и взмахнул вожжами.
— Но! Пошла!
Коняга потрусила прочь, ей хотелось поскорее убраться отсюда. Мне тоже.
От вони горелой плоти мутило, и я с отвращением зашвырнул полупустую баклагу в кусты. Вина не хотелось.
Ничего больше не хотелось.
Я задумался, так ли был неправ отец, когда говорил об отсутствии у меня цели в жизни, но в итоге лишь рассмеялся.
Это у меня-то нет цели в жизни?
Вздор! Ещё как есть!
И неважно, сколько кровососов придётся отправить к праотцам, добиваясь своего. Совсем неважно. Свобода того стоила. Всё остальное — потом.
Я задумчиво взвесил в руке нож, вздохнул и принялся аккуратно обстругивать брусок чёртового корня. Какое-то время мне ещё нужно было оставаться человеком…
notes
