Глава 16
КРЫЛЬЯ И МЯГКАЯ ПОСАДКА
Я проснулась с поцелуями. Да, да, все правильно. Не из-за поцелуев, а именно с ними. А все оттого, что они были легкие, невесомые, вплетались в утреннюю дрему, делая ее еще слаще, и вызывали щекотные мурашки на коже. Сначала почти неощутимое прикосновение к макушке, потом к виску, легкое, чуть скользящее касание щеки, шеи и нежный поцелуй в высвободившееся из ворота ночной рубашки плечо.
Однако стоило проснуться окончательно, как все приятные ощущения исчезли, растворились вместе с остатками сновидений, будто их и не было. Раскрыв глаза, посмотрела в потолок, но не нашла там причины внезапно накатившего разочарования, зато, когда повернула голову вбок, приметила личный источник досадного раздражения.
Взъерошенный мужчина с упрямо лезшими в глаза золотистыми прядками, которые он периодически откидывал со лба, столь нагло вторгшийся вчера в мою комнату, приподнялся на одном локте и смотрел на дверь. Взгляд был такой пакостливый, что мне мигом стало не по себе. А потом на лице коварного типа мелькнула и пропала полная лукавства усмешка. Он опустил глаза, заметил, как я на него смотрю, выражение лица вмиг стало невинным-невинным, точно у младенца, и потом этот не в меру загадочный тип имел наглость заявить:
— Доброе утро, волнительница.
— Я что-то сомневаюсь, что оно доброе.
Солнечный тип, которого я для удобства окрестила Каем, шевельнул губами, словно что-то произнес в ответ, но я не расслышала ни звука.
— Что? — переспросила в тревоге.
Губы снова шевельнулись, и до меня долетел негромкий шепот: три, два, один.
— А-а-а! — ворвался через раскрытое окно отдаленный дикий вопль.
Я в ужасе подскочила в кровати.
— Что ты натворил? — вцепилась в отвороты рубашки предсказателя.
— Ничего, — бессовестно соврал наглец, безмятежно глядя мне в глаза.
— Тогда что ты сделал?!
Я затрясла любителя говорить загадками, а он в ответ обнял за талию, притянул меня к себе, а через секунду стащил с кровати.
— Семь минут на сборы.
— Какие сборы?
— К побегу.
Выпустивший меня пакостник тут же оказался возле кресла, где стояла моя сумка, подхватил ее и исчез в ванной комнате. Оттуда он выскочил буквально через пару секунд, держа под мышкой туфли и на ходу запихивая в боковой карман сумки мое чудесное платье.
— Ты бы все равно это взяла, — заявил он и бросил мне выуженный из главного отделения черный костюм.
— Надевай, Аленушка, я отвернусь.
Не знаю, что больше всего взбесило меня в этот момент — его наглость, его зашкаливающая наглость или его наглость сверх всякой меры.
— Да я с тобой никуда…
— Через пять минут здесь будет принцесса Мириам, через семь — стражники короля.
— С-с-с какой целью? — Я резко понизила голос.
— Принцесса как скромная и благовоспитанная девушка решила навестить меня не ночью, а сегодня утром. Я оставил для нее записку, в которой написал всю правду: мы не можем пожениться, поскольку я безумно люблю Алену.
— А-а-а?!
— Три минуты! Не успеваешь одеться в комнате. — Артефакт закинул на плечо сумку, промчался мимо, на ходу выхватил у меня черный костюм и впихнул его на прежнее место. — Пути к отступлению перекроют через четверть часа, — обернулся он у самой двери и протянул мне руку. — Ты со мной, Аленушка?
— Я не пойду в канализацию, — зашипела на эту ходячую катастрофу, подскочила к нему и попыталась выдернуть сумку, — я еще не соскучилась по волколотику.
— А со мной туда и не нужно, — рассмеялся дико бесящий самоуверенностью воплощенный дух, схватив меня за руку, выволок за дверь и потащил в сторону, противоположную выходу из женского крыла.
— Я не собираюсь с тобой сбегать, — невольно понизила голос до шепота, с трудом поспевая за златоволосым чудовищем.
— Справишься без меня? — хмыкнул предсказатель, и сразу стало понятно — не справлюсь.
Хотелось заявить нечто вроде: «Я останусь во дворце, исчезни, зараза солнечная!» — но меня же растерзают!
— До выхода и не дальше, а там расстанемся на веки вечные. Ты меня услышал, проклятье лучшего следопыта?
— Конечно. Я хорошо слышу в этом теле.
— Безмерно рада!
В этот миг мужчина затормозил на самом углу коридора, а я с разбегу впечаталась в его широкую спину. Тряхнув головой, приподнялась на цыпочки и осторожно выглянула сначала из-за артефакта, а потом из-за угла. У запасной лестницы почти в самом конце коридора показалось трое бегущих по направлению к нам стражников.
— Они сейчас добегут до угла и увидят нас, — зашептала, пытаясь втянуть горе-помощника за угол.
— Давай я прижму тебя к стене и буду страстно целовать, — тоже шепотом отозвался наглец, — а они пробегут мимо.
В ответ я только стукнула нахала по спине и прошипела: «Тогда они точно мимо не пробегут», — и именно в эту минуту со стороны стражников донесся ужасающий грохот. Один из них неожиданно поскользнулся на чем-то и упал на пол во всем обмундировании, а напарники зацепились за его тело, распластались сверху и заскользили на своем сослуживце по полу, точно на санях. Все вместе доехали до поворота и впечатались в стену.
Я затаила дыхание от страха, а невозмутимый солнечный воплощенец осторожно, но совершенно хладнокровно повел меня мимо оглушенных стражников. Мы на цыпочках прокрались совсем рядом с обездвиженными слугами короля, а потом, почти не торопясь, зашагали к запасной лестнице. Я от испуга лишилась дара речи и непрестанно оглядывалась, пока не увидела, как стражники зашевелились, а тот, который был сверху, попытался стянуть с лица надвинувшуюся слишком низко кирасу.
Артефакт отворил дверь и втащил меня на лестничную площадку, как раз когда один из служителей короны приказал: «Ищем комнату триста девятнадцать, и поосторожнее, остолопы!»
— Они нас не заметили? — не могла поверить я.
— Нет, — осчастливил коротким ответом артефакт и потянул вниз по ступенькам. А мне вдруг очень сильно не захотелось идти с ним дальше. Ведь снова что-то задумал и намеренно подставил меня с этой запиской.
— Нет! — вырвала руку. — Не пойду с тобой. Просто опиши мне путь.
— Расписывать по минутам нет времени, — пожал плечами негодяй, — но раз не желаешь идти, оставайся. — И он пошел дальше. Один!
— Сумку оставь, — велела я вдогонку, в ответ последовало короткое пожатие плечами, и мерзавец, не прекращая движения, скинул с плеча сумку.
Я глядела вослед, и с каждой секундой на душе становилось все тревожнее. Сколько осталось времени до того, как перекроют выходы? Меньше десяти минут? Как я выберусь одна? Мне не хотелось идти с этим хитрецом, но и шанс сбежать из дворца без него был слишком мал. Оставаться же казалось — смерти подобным.
Подскочив к сумке, я выхватила костюм и поспешно натянула брюки, а потом сменила ночную рубашку на черную куртку. Ноги в походные ботинки всовывала буквально на ходу, сумку поспешно закинула на спину. Предсказателя догнала внизу — он замер у двери, ведущей не куда-нибудь, а в караулку.
Обернувшись, воплощенный дух приветливо улыбнулся, а затем вновь сосредоточился, явно отсчитывая про себя секунды.
Я вцепилась в его руку, а он толкнул дверь и спокойно вошел в совершенно пустое на данный момент помещение. Однако стоило раскрыть рот, как Кай быстро обернулся, схватил меня в охапку, потащил назад и прижал к стене прямо под крючками с одеждой. За нами сомкнулись форменные мундиры, доломаны, ментики и плащи. Я придавила спиной сумку и замерла не шевелясь, а в караулке послышалось движение. О боже, а если они заметят среди сапог наши ноги?
— Мушкет тебе на что, дурная голова? В кого стрелять собрался? — послышался голос начальника караулки. — Велено взять обоих живьем и привести к королю.
— А если сопротивление окажут?
— А если ты предсказателя подстрелишь? Голову с плеч снимут.
Хм, а меня, значит, подстрелить можно? Однако обидеться я не успела, поскольку начальник тут же добавил:
— Аленку не трогать, понятно? Коли волосинка упадет с ее головы, я лично спрошу.
— Да понятно, начальник.
— Ну, вперед!
Хлопнула дверь, и снова наступила тишина. А нас снова никто не заметил! Я бы, пожалуй, тоже не стала обыскивать караулку или шарить среди вешалок с обмундированием, плащами и стоявшей внизу обувью. Не столкнувшись со столь вопиющей наглостью, которой в избытке обладал артефакт, ни за что не сможешь просчитать его действий.
Воплощенный дух среагировал на выход потенциального противника мгновенно. Он вытянул меня из груды одежды и потащил к другой, маленькой и неприметной дверке. Когда мы, согнувшись в три погибели, протиснулись через дверной проем — оказались по ту сторону крепостной стены, прямо на краю окружавшего дворец рва.
Артефакт тут же запрокинул голову, поглядел на что-то вверху (но в небе только птицы летали), а затем обернулся и без лишних слов подхватил меня на руки. Я едва успела поймать сумку, а он уже шагнул вправо и толкнул что-то ногой. Совсем рядом оказалась прислоненная к стене длинная узкая деревянная доска, которая теперь отделилась от каменной громады и верхним концом упала на другой берег. Кийар ступил на этот своеобразный мост и, балансируя со мной на руках, перешел через ров, а потом опустил меня на землю.
Мы очутились с той стороны, откуда не видно главных ворот. На зеленой лужайке на другом берегу рва не наблюдалось людей, зато вдалеке, где пригорок бежал вниз, белой лентой стелилась подъездная дорога, по которой ехали всадники.
— Вот здесь и расстанемся, — заявила я, вырвав у золотоволосого руку, которую он вновь крепко сжал. — Дальше сама доберусь без проблем.
— Не пойдешь со мной, Аленушка? — с грустью в янтарных глазах переспросил Кийар.
— Да ни за что на свете! — фыркнула я, на корню задавив все признаки невероятно глупого сожаления. — Прощай навсегда, Кай.
Я многого могла ожидать от невозможного мерзавца, но только не того, что последовало дальше. Стоило отвернуться, как меня резко обхватили поперек талии, а на рот опустился белый платок, пропитанный некой жидкостью с очень знакомым запахом. В первый миг я чисто по инерции судорожно вдохнула, а потом затаила дыхание, но и первого вдоха оказалось достаточно. Голова пошла кругом, и я осела прямо в руки кошмарного предсказателя.
— Тогда я похищаю тебя, Аленушка, — донеслось издалека.
…Голова была тяжелой, во рту ощущался неприятный привкус, глаза не открывались. И надолго этот мерзавец меня усыпил? Дозу явно рассчитал на продолжительное время.
Я приходила в сознание, фиксируя собственные ощущения, а заодно анализируя, что творится вокруг. Меня несли на руках, голова лежала на мужском плече, и я точно знала на чьем. Легкий аромат ванили залетал в нос, смягчая горьковатый привкус на языке.
Под щеку скользнула широкая ладонь, приподняла голову, и меня аккуратно опустили на что-то мягкое. Послышался тихий шорох раздвигаемых занавесок, и полумрак вокруг рассеялся.
Я лежала не двигаясь, точно зная, что скоро онемение пройдет. Следовало лишь немного подождать, а заодно внимательно послушать.
До меня донесся звук, похожий на скрип отворяемой двери, затем раздался голос золотоволосого, услышав который, я едва не заскрипела зубами.
— Благодарю за помощь, мой друг.
— Ужасно рад новой встрече, я не сразу поверил твоему письму, но приготовил все, что ты просил.
— Воздушные пути отслеживают по всем королевствам, уйти сможем лишь на нелегальном транспорте.
— Ты выбрал самый опасный.
— Нет способа вернее добраться куда нужно.
— На крыльях лететь хуже всего, неверное движение, и уже не впишетесь в поток, выбросит, закрутит, и рухнете вниз.
— Ветер будет благоприятствовать, а как только переменит направление, мы спустимся.
— Ты еще и с девушкой. Одному уйти было бы проще. Хоть ты видящий, а все же человек. Что если не справишься?
— Если уж похищать даму, то красиво, мой друг, — рассмеялся мерзавец. — Никто не мог изготовить эти крылья лучше тебя.
— А если она будет возражать?
— Что ты, мы спокойно поговорим, все обсудим, и она посмотрит на ситуацию иначе.
— Спокойно? Ты уверен?
— Конечно. А теперь идем, я хочу взглянуть на крылья.
— Идем.
Когда собеседники покинули комнату, открыла глаза. Чувствовала я себя все лучше, пришла пора осмотреться.
Обстановка напоминала гончарную мастерскую. Я лежала на набитом чем-то мягким мешке, рядом виднелись полки, уставленные глиняными горшками и кувшинами, а в другой стороне — печь для обжига.
Я схватилась рукой за стену, стала подниматься, прислушиваясь, не кружится ли голова. Нет, слабость больше не мучила. Стоило ощутить, что уверенно владею собственным телом, и я тут же бросилась к единственной в этой комнате двери. Только подбежала, как она отворилась, и проход загородила высокая мужская фигура.
— Ненаглядная, ты очнулась!
Я отступила, пятясь к полкам, совершила резкий рывок и нащупала за спиной кувшин. Замах… но мерзавец уклонился. Ничего, глиняных изделий здесь хватает, если непрерывно бросать одно за другим, что-нибудь да попадет.
План был хорош — добить артефакт горшком и сбежать. Но наглец не был бы самим собой, не предусмотри он возможности самозащиты. Следующий его маневр состоял в том, чтобы уйти с линии обстрела и очутиться у другой стены. Там, к моему огромному разочарованию, стоял специальный гончарный экран. Обманщик невинных дев рывком вытянул гармошку прозрачного щита, вставшего полукругом и разделившего комнату на две части. Входная дверь осталась на той стороне.
Я взбесилась дальше некуда. Все, что попадалось под руку, летело в прозрачную преграду, принимавшую на себя удары. Все происходило в полной тишине, если не считать звона бившейся посуды. Ни я, ни беспринципный мерзавец не произнесли ни слова. Мы оба были слишком сосредоточены, чтобы отвлекаться на способствующие потере энергии обвинения.
Воплощенный дух держал экран, поскольку подставка осталась в углу, я же молотила по защите своими боеприпасами.
Через несколько минут, чуточку выпустив пар, я взяла себя в руки ровно настолько, чтобы шагнуть вперед и, подхватив с пола глиняный осколок, подойти к перегородке. У подобных защит всегда имеется слабое место. Если тихонько ударить по нужной точке твердым предметом, весь щит рассыплется в пыль. Я шла вдоль полукруга, ведя ладонью по стене и не отрывая кровожадного взгляда от Кая.
— Радость моя, — произнес тот, до кого я стремилась добраться, — если ты настолько против крыльев, я раздобуду метлу.
Я, не сдержавшись, заскрипела зубами, но промолчала. И в этот момент пальцы нащупали небольшую впадинку на гладкой поверхности. Зловеще усмехнувшись артефакту, отвела руку назад и ударила острым концом осколка прямо в нужную точку. Щит осыпался к нашим ногам, а я запустила куском горшка в голову наглеца. Пока он уворачивался от одного снаряда, схватила с пола другой. Все вокруг было усеяно осколками, Каю оставалось только очень быстро уклоняться — с такими скоростью и злостью я бросала в него черепки.
Убедившись в тщетности попыток попасть в предсказателя, вновь рванулась к полкам и, целясь в ноги, кинула приличного размера кувшин. Пока мужчина отпрыгивал, запустила горшком, метя туда же. Ликованию не было предела, когда раза с седьмого я все-таки попала! Кай отшатнулся, босые ноги наступили на груду черепичных осколков, поранивших ступни, и мужчина упал.
Я бросилась вперед с единственным намерением — пнуть лежачего. Он ушел от замаха ногой, откатившись в сторону, я прыгнула следом, твердая подошва удобных пинательных ботинок прохрустела по глиняным осколкам. Артефакт неожиданно крутанулся навстречу, прямо под ноги, и, ухватив за щиколотку, рванул меня вниз.
Я упала на него и тут же сделала попытку ударить локтем в солнечное сплетение, ловя момент на вдохе, когда мышцы живота расслаблены и нужная точка открыта. Показалось, попала удачно. Противник задохнулся от острой боли, временно перестал ориентироваться в пространстве и потерял сознание.
Мне оставалось только вскочить и броситься наутек, когда неожиданно по бедрам прошлись широкие ладони «находящегося в отключке наглеца», а потом безмерно дерзким образом сжались на самом мягком участке. Теперь уже я задохнулась от возмущения и замахнулась для пощечины, а Кай перехватил запястья, резко потянул вниз, второй же ладонью надавил на затылок, пытаясь приблизить к себе мою голову. Предсказатель с таким ожесточением впился в мои губы, что на миг действительно оглушил. Ненадолго, потому как вывести меня из строя непросто, через секунду я уже пришла в себя и ответила на этот бешеный поцелуй не менее ожесточенно, с той же безрассудной яростью, с какой только что убивала.
Увы, но легкое покашливание у двери нас в чувство не привело, более громкий стук по деревянной панели и прочие неэффективные методы — тоже. Ничто не помогало хозяину жилища привлечь к себе наше внимание, пока на нас обоих не пролилась холодная вода из кувшина.
— Извини, — тут же пробормотал мужчина, поймав шальной взгляд выпустившего мою голову артефакта, — ты просил привести в чувство, когда вы будете… мм… разговаривать.
— Все правильно, — тяжело дыша, ответил золотоволосый, — просто я перешел к контраргументам, и нам как раз требовался независимый объективный свидетель.
Мне ужасно захотелось едко высказаться относительно таких контраргументов, но я поняла, что голосом пока не владею, и благоразумно промолчала.
— Аленушка, — посмотрел на меня золотоволосый, — нам пора спешить, чтобы поймать попутный ветер.
Я громко фыркнула и поднялась с распластавшегося на полу мужчины.
— Не полетит, — покачал головой хозяин развороченной гончарной мастерской.
— Не полечу, — кивнула и повела рукой в сторону горшков, — простите, я немного увлеклась. Горшки у вас замечательные, не слишком тяжелые, делать замах легко и очень удобно бить прицельно.
— О, спасибо, — засмущался хозяин, — но мастерская — это только прикрытие.
— Я так и подумала.
— Почему? — явно удивился гончар.
— А вы не прибежали сюда, как только услышали звон первого разбившегося горшка, значит, не слишком дорожите этими изделиями. И вы не часто их изготавливаете, поскольку на некоторых скопилась пыль.
— Я, — замялся гончар, — я больше по летным видам транспорта.
— По запрещенным?
— Да, — сознался собеседник, растерявшись под градом вопросов профессионального сыщика, и принялся оправдываться: — Это более прибыльно, хоть и нелегально. Я из семьи гончаров, но терпеть не могу все эти горшки. Ар когда-то здорово помог мне с летным делом, а то бы я мучился и по сей день тянул лямку.
— Причиненный ущерб все равно оплачу.
— Да вы что, не стоит! Ар уже все оплатил.
— Каким образом? — нахмурилась, кинув взгляд на невозмутимо отряхивавшегося артефакта.
— Он сказал, где зарыт горшок с золотом. Там денег на годы вперед! Плевать на посуду.
Нет, ну нормально! А мне он не хочет сказать что-нибудь такое в качестве компенсации за все страдания?
Я требовательно взглянула на предсказателя, а тот покачал головой в ответ.
— Нет, — заявил бездушный воплощенный дух, — не хочу.
— Ну и ладно, — обиделась я.
— Вот полетишь со мной, Аленушка, и будешь купаться в золоте.
— Да больно надо! Обойдусь без твоего золота. Выпускайте меня отсюда!
Гончар в ответ на мой приказ заметно растерялся, а золотоволосый наглец и бровью не повел, только поднял ногу, осматривая подошву на предмет многочисленных кровоточащих порезов.
Я поморщилась.
— А что, о сапогах позаботиться не мог?
— Не мог, — пожал плечами несносный Кай.
— Ар, извини! Не вспомнил! — тут же спохватился гончар. — Я сейчас все принесу, — и он сноровисто выскочил за дверь.
— Что так? — уточнила я, проводив хозяина взглядом.
— Тогда бы ты меня не пожалела, как сейчас, — улыбнулся наглец, а я закатила глаза. Совершенно неисправимый!
Уперев руки в бока, взглянула исподлобья на солнечное чудо.
— И что, не будешь меня отпускать?
В ответ меня одарили абсолютно солнечной улыбкой, а затем бывший артефакт сделал шаг к табурету и тихо сказал: «Ой».
— Да что это такое? — возвела очи горе. — Зачем ты сразу на всю стопу ногу ставишь? Сначала посмотри, не попали ли в порезы мелкие осколки, затем обработай ранки, чтобы не воспалились. Иначе даже в сапогах будет больно ходить. Что ты, элементарных вещей не знаешь?
Воплощенный дух пожал плечами и уселся на табурет.
— Ты же все предвидишь?
— Предвижу.
— Ну и?
— Душевная, я вижу картинки, но чувствовать — это другое.
— Тебе все ощущения в новинку?
— Если слово «ощущения» включает в себя чрезмерно богатый спектр эмоций, от физических до духовных, которые непонятно каким образом вмещаются в это уязвимое человеческое тело, вызывая совершенно невероятные реакции, то да, они абсолютно новы для меня.
Удивительно! Даже не так. Невероятно! Предвидит, но не предчувствует. Я считала, его жизнь — тоска зеленая. А оказывается, ему даже веселее, чем нам всем вместе взятым. Мы-то давно смирились с тем, как сложно устроены. С этим Каем с каждой секундой все чудесатее и чудесатее.
Пока я раздумывала над своеобразием воплощенных духов и размышляла на тему — как весело сначала предсказывать, потом проживать да еще развлекаться за чужой счет, — явился наш гостеприимный хозяин. Он тащил в руках четыре пары сапог.
— Те подойдут, — указал на черную пару бывший артефакт, хотя гончар еще рта не успел раскрыть.
— Они почти новые, — обрадовался друг Кая и протянул ему сапоги.
Ох уж эти мужчины! Размышляют о великом, а важные мелочи упускают из виду. Ведь здесь простая логическая цепочка: наступил на осколки — поранился — требуется промыть обеззаразить — потом сапоги.
— Он же порезался. Воды ему принесите и мазь заживляющую.
Гончар мигом перевел взгляд на ступни своего друга, все вспомнил и вновь умчался за дверь.
— Сдается, я нужна тебе в качестве няньки. Зачем еще меня с собой тянуть, куда бы ты там ни собирался?
— Алена, у меня дар предвидения, у тебя чудесный дар делать верные выводы и видеть ситуацию на много ходов вперед. Мы созданы друг для друга.
— Ха! И ты безумно влюблен, просто жить без меня не можешь! Ты поведешь меня к самому краю вселенной и подаришь мне во-о-он ту звезду! А в итоге я буду чистить твои сапоги, готовить тебе еду и стирать твою одежду. Нет уж, увольте! Никуда не пойду. Да ты слишком стар для меня! Тебе уже за сотню лет! Скоро будешь дорожки песком посыпать.
— Бесподобная, духи не имеют возраста. А как человек я только появился на свет.
— Зачем я тебе? Куда ты собрался? Почему утащил меня из дворца? Там Фомка один остался!
— Не волнуйся за него, волшебница.
— Вот только не говори, что записку оставил.
Мне нежно улыбнулись.
— Оставил?! Кому?! Что ты там написал?
— Я предсказал принцессе Мириам, что человек, уготованный ей самой судьбой, это Фомантий.
Я зашлась в приступе кашля.
— И они будут счастливы до конца своих дней.
— Да кто купится на твою ложь? — возмутилась такой наглости.
— О, люди обожают бездумно верить предсказаниям. Почему бы им в таком случае не сбыться?
Ага, сам виноват, что сам дурак.
— Да как можно? Ты не имеешь права сочинять небылицы, ты же предсказатель!
— Человеку свойственно выдумывать. Часто ли люди доверяют друг другу? Как дух я служил верой и правдой сто лет, как человек могу вести себя подобно всем остальным. Если принцесса решит, что Фомантий ее суженый и они обречены жить счастливо, разве им кто-то сможет помешать?
— Фомка не купится на твое предсказание.
Мне снова ласково улыбнулись.
— Да не может быть!
— Что мешает ему использовать ситуацию ко всеобщему счастью? Принцесса очаровательная девушка и изначально ему нравилась.
— Ну не-э-эт! Король ни за что… Ох ты ж!.. Очередное предсказание конца света?
Мне даже не нужно было ждать его ответа.
— Интриган! Прожженный интриганище! Ты всеми вертишь, как тебе заблагорассудится. Ты самый опасный тип! Тебя нужно изолировать от общества!
— Я это и предлагаю сделать, Аленушка. Пути назад нет. О родных беспокоиться не стоит, у короля нет оснований призывать их к ответу за то, что дочь сбежала после блестяще выполненного задания. К тому же они получили дружеский совет уехать в одно чудное и тихое местечко и пожить там какое-то время. Есть ли смысл возвращаться, если можно двигаться дальше?
— Куда?
— Туда, куда мало кто из людей имеет счастье попасть.
— ???
— Если согласишься, увидишь собственными глазами и сама для себя решишь, что это за место. Ты получишь ответы на вопросы, которые еще остались неразгаданными.
Ох ты ж и негодяй! Ударил в самое больное место. Решать сложные задачки не только моя главная слабость, а настоящее призвание. Это нокаут!
— Ты ведь лучше других знаешь, когда я говорю правду, — склонил голову набок артефакт.
— Я знаю, что тонкая лесть в нужное время — твоя сильная сторона.
— Летим, Алена?
— Лишь при условии, что мы не разобьемся.
Я поддалась уговорам, хотя прекрасно понимала, что он подвел меня к этому решению своим коронным способом — сплетя воедино прошлые и грядущие события и не оставив иного выбора. Собственно, у меня действительно был лишь путь вперед. Вернуться — значило рано или поздно угодить в лапы к ищейкам, а потом снова попасть к королю, который начнет пытать, где теперь его предсказатель. А еще просто до дрожи в руках хотелось увидеть воочию то место, откуда родом было это невероятное существо, воплотившееся в облике обычного мужчины.
Моя решимость начала медленно таять, когда на глаза попались так называемые крылья. Затормозив на середине пути, я рассматривала большую летную конструкцию, представлявшую собой трубчатый каркас, тросовые растяжки и натянутую на каркасе ткань. Две боковые трубы и задняя кромка материи образовывали фигуру, напоминающую треугольник.
— Вот на этом лететь? — уточнила больше у гончара, чем у увлеченного Кая.
Предсказатель уже вовсю ощупывал ткань, осматривал тросы, а я подумала, что пора развернуться и пойти обратно в мастерскую. Я была готова к очередным действенным методам убеждения и всяким аргументированным уговорам, произносимым таким приятным обволакивающим голосом, что даже сопротивляться не возникало охоты, но меня упрашивать не стали. Как только я развернулась, Кай насмешливо бросил в спину: «Трусиха» — и невозмутимо вернулся к своим крыльям.
Спокойствие, только спокойствие. Он просто наглый артефакт, а я самодостаточная, уверенная в себе личность, настоящая сыщица, талант от Бога. Пусть себе подначивает. Что обижаться на сирых и убогих?
Я сделала разворот на сто восемьдесят градусов и пристально взглянула на «убогого». Он как раз наклонился, приподнял крылья за правое колесо и внимательно его разглядывал, мышцы на руках напряглись, рубашка на груди натянулась, а я сглотнула.
«Вот даже в спор не буду вступать», — приняла решение и тут же ответила:
— А кто-то говорил, будто я смелее, чем он думал?
— Я мог ошибиться, — не растерялся Кай, — просто один страх оказался сильнее другого.
Нет, ну посмотрите! Практически угадал, мерзавец.
Откашлявшись и приняв соответствующее ситуации выражение лица «аз есьмь кирпич», ответила самым спокойным тоном:
— Ладно, посмотрим, как смело ты будешь парить в вышине на этом аппарате. Махина рассчитана явно на двоих и по весу, и по размеру. Без меня ты просто не справишься.
— Ты все же решила лететь? — с коварно-соблазнительной улыбочкой уточнил Кай.
— Я позабыла, что решила, — фыркнула в ответ, — ты напрочь ослепил меня своей мускулатурой, пока так старательно осматривал эту конструкцию.
Ответа не дождалась, поскольку даже слепой мог заметить, какой беззастенчиво активный напор осуществлялся на неустойчивую психику оголодавшей сыщицы. С подобными рычагами давления сама вскоре начну разбрасываться контраргументами. Поэтому при всем понимании самих методов бороться с ними у меня пока не выходило. Я также шла на поводу солнечного ослепенца, как и другие несчастные, а вот его личные мотивы и конечные цели до сих пор были непонятны.
— Ну что, — развернулась я к нашему авиаконструктору-любителю, — цепляйте уже куда положено. Снова мне мир спасать.
— Ой, мамочка, — шептала я, не веря, что решилась лететь.
Наш друг как раз дергал за ремни подцепки, на которых меня подвесили прямо над артефактом, проводя заключительную проверку аппарата.
— Управление на тебе, — дал напутствие летных дел мастер, хлопнув предсказателя по плечу.
— Ну как, Аленушка, — повернул золотоволосый голову, — ты мне доверяешь?
— Абсолютно и безоговорочно нет. Сейчас я руководствуюсь логикой. Тебе нет смысла тащить меня с собой, чтобы красиво бухнуться с огромной высоты на землю.
— Я справлюсь, драгоценная, — хмыкнул летун в ответ, а гончар приготовился толкать аппарат, и я что есть силы обвила артефакт руками поперек груди.
Нас столкнули вниз по пригорку.
Мне захотелось громко заорать, когда конструкция с двумя горизонтально подвешенными пассажирами, набирая скорость, покатила с горы, но я побоялась оглушить и дезориентировать Кая. Просто широко раскрыла рот от страха, но не выдавила из себя и звука, а колеса оторвались от уходящего вниз склона.
— Держись за вертикальные поручни! — крикнул полупридушенный Кай, и я послушалась исключительно из чувства самосохранения.
Мы полетели, лавируя в восходящих потоках и набирая высоту. Мои ноги удобно лежали в подвесном мешке, грудь и талию охватывал широкий ремень. Первые минуты я училась заново владеть дыханием и пыталась унять дикое сердцебиение. Успокаивала себя тем, что лечу не одна, а с настоящим провидцем, и мы наверняка долетим благополучно, и вон то металлическое колечко, которое держит ремни моего мешка, не треснет вдруг пополам, ведь оно точно рассчитано на мой вес. Сами ремни также останутся целы. Стальные тросы выдержат, а поперечная балка определенно не сломается. А еще на нас не нападет гигантская птица, и даже торнадо по пути не встретится.
В общем, пока я подобным образом самоуспокаивалась, накрутила себя до такой степени, что даже стала вертеть головой во все стороны, выискивая нереально больших птиц. И хотя водились таковые только в старых сказках, любое пернатое размером чуть больше воробья уже казалось мне огромным. В конце концов, пришлось перевести взгляд на Кая и попытаться отвлечься.
Он управлял довольно уверенно и вел крылья в воздушных потоках, держась за горизонтальную перекладину и перенося вес тела то на одну, то на другую сторону. Наш аппарат летел по известному лишь предсказателю маршруту, иногда забирая немного левее, иногда поворачивая вправо. Парили мы достаточно спокойно, без резких виражей и наклонов. Меня равномерно покачивало в мешке, но понимание того, что над землей держат лишь парусиновые крылья и ремни, заставляло сердце замирать. Осознание, что Кай — виновник моих терзаний (ведь именно он затащил меня на такую высоту), подогревало настойчивое желание за что-нибудь его ущипнуть. Я бы непременно так и поступила, но слишком опасалась лишний раз дохнуть в его сторону и не нашла ничего лучшего, как затеять разговор:
— Ты управлять-то умеешь?
— Нет, — ответил довольный жизнью пилот, нисколечко не заботясь о моих нервах.
— А?.. Ты так пошутил?
— Не волнуйся, Аленушка, — ответило невозмутимое солнечное чудовище, — я просто знаю, как это делать.
— Знаешь?
— Предвижу.
Затевать разговор было глупой идеей, в чем я снова убедилась, спросив:
— А мы на землю сядем?
— Конечно, сядем, моя радость.
— Благополучно сядем?
— Просто сядем.
Ему точно нравилось испытывать мое не бесконечное терпение.
— Что значит — просто? — повысила я голос.
— Аленушка, это значит просто наслаждайся полетом. Отпусти поручни, раскинь руки и пари как птица.
Ух! Так бы и стукнула, но не буду. А вдруг силу удара не рассчитаю — тогда все, конец, и птичку жалко.
— А если я раскину руки и изменю таким образом направление попутных воздушных потоков? Нас закрутит, завертит, и мы все умрем?
В ответ мне прозвучал такой веселый смех, что я могла бы ощутить себя полной дурой, не веселись Кай искренне и от души. У него это выходило как-то совершенно необидно, скорее, веселье было заразительным.
И я решилась.
Зажмурилась, заставила собственные пальцы отцепиться от металлических поручней и раскинула руки. И когда аппарат не понесло в сторону, а меня не закачало сильнее, отважилась открыть глаза и наконец-то увидела совершенно иную, не искаженную моей паникой картину.
Вдалеке синели холмы, а мы проплывали над полями, поросшими зелеными травами с солнечными прожилками ковыля. Облака, в которые, казалось, вот-вот влетим на полном ходу, скрывали в пушистых перьях яркое небесное светило. Оно так и норовило выскользнуть из крепких объятий, а рассеянные лучики косо ложились на землю, точно струи солнечного дождя.
Дух захватило теперь от красоты открывшейся внизу картины. Все выглядело слишком крошечным и ненастоящим, будто нарисованным торопливым художником, поспешно нанесшим на полотно расплывчатые акварельные мазки. От ветра пришлось на миг зажмурить глаза, и влажные дорожки пробежали по щекам. Я вдохнула пряный воздух высоты всей грудью и неожиданно рассмеялась.
Теперь ощутила себя птицей, настоящей гигантской птицей. За спиной у меня были крылья, вокруг проплывали облака, над головой открывалась бесконечная высь. Я вдруг почувствовала настолько полное счастье, что на эти мгновения безграничной свободы полюбила весь мир. Мне даже ужасно захотелось обнять и поцеловать Кая за то, что подарил мне небо.
И ведь летала уже с Фомкой на ковре-самолете, но там ощущения были совсем другими. Возможно, причина заключалась в свойствах волшебной вещи и в том, что упасть не представлялось возможным. Один полет осуществляли ночью, а во время второго слишком нервничали, боясь опоздать. Сейчас же я точно парила в воздухе, видела внизу землю и наслаждалась всеми непередаваемыми ощущениями на пару с воплотившимся духом. Наверное, сложно лишиться возможности летать, приняв облик обычного человека, ведь это ни с чем не сравнимое чувство.
Я перестала ощущать время и пространство, окунувшись в удовольствие созерцания природы, и недоверчиво выдохнула, увидев вдалеке Скалистые горы. Быть не может!
— Куда мы летим? К горам?
— Именно, обворожительная.
— Ты хочешь пересечь горы на крыльях? — не могла поверить в безумную идею.
— Они не поднимут нас на подобную высоту, лучезарная.
— Хватит уже награждать меня эпитетами, — разозлилась я. — Мы не перевалим через горы! Это отвесные скалы, как вскарабкаться наверх? С какой целью? Ты в курсе, что все, кто перешел через эти горы, канули без вести? А мы не духи, мы люди!
— Я все это знаю, прелесть.
— Нет, ты человеческий язык понимаешь?
— Это не эпитет, — хмыкнул невозможный дух и как ни в чем не бывало продолжил: — Мы попробуем совершить невозможное.
— Зачем?
Ответа я не получила по простой причине. Я слишком расслабилась и увлеклась, позабыв о том, что с Каем нужно всегда быть начеку. Вспомнила об этой простой истине, когда услышала треск, зловещий и очень отчетливый, похожий на треск рвущейся материи. Я тут же попыталась задрать голову, ища источник взволновавшего меня звука, но ничего рассмотреть толком не удалось.
— Кай! — в панике закричала пилоту. — Ты слышал?
— Да, Аленушка, ткань крыльев рвется.
— Как? Что? Что значит рвется? Ты предвидел?! — оглушительно закричала практически ему в ухо, уже не заботясь о том, что могу дезориентировать пилота. — Как ты мог не предупредить меня?
— В этом не было смысла. Ты лишь разволновалась бы раньше времени и лишилась многих приятных ощущений, ожидая крушения.
— Ожидая чего???
— Летного происшествия, звезда моя. Все будет хорошо.
Новый треск убедил меня, что не будет.
«Как, ну как я могла снова довериться ему?» — в страхе спрашивала себя, упорно задирая голову вверх.
— Мой друг использовал парусину, которая слишком долго лежала на солнце. Лучи повредили целостность ткани, долгий полет способствовал ее износу, поэтому она лопнула.
— А ты, ТЫ не мог попросить его взять другую ткань?
— Для ее заказа мой замечательный помощник потратил бы драгоценные дни и упустил шанс изготовить крылья к нужному моменту. После обращения у меня было совсем мало времени, чтобы предсказать новые события и сделать необходимые приготовления. Мы с тобой потеряли бы шанс сбежать. Я выбрал меньшее из двух зол.
— У-у-у! — крикнула в ответ и вцепилась в артефакт изо всей силы.
Ветер рванул пострадавшее крыло, и в полотнище образовалась стремительно растущая дыра. Нас резко повело в сторону и вдруг завращало в бешеном ритме.
О боже! Всем моим существом овладела паника. Сделать хоть что-нибудь я была не в состоянии и не имела на то ни единого шанса. Зато уловила краем глаза, как артефакт выбросил в небо какой-то цилиндр, в мозгу пронеслась мысль «парашют», которая, впрочем, тут же исчезла под натиском совершенно кошмарного ощущения — сейчас мы разобьемся.
Мгновенно проанализировав скорость вращения, нашу высоту и то, как стремительно сокращалось расстояние до приближающейся земли, я успела проститься со всем белым светом и полностью растворилась в невероятном по своей мощи чувстве, что жить осталось всего несколько минут. Хотелось бы сказать, что приготовилась смело встретить свою смерть и даже расцепила пальцы, выпустив злосчастный артефакт, но ничего подобного я не сделала. Напротив, хваталась за мужчину до последнего, поскольку тело жило одними инстинктами, и руки цеплялись сами по себе.
А потом был резкий рывок вверх, парашют раскрылся, и вращение прекратилось. Мы повисли над верхушками деревьев и стали медленно планировать вниз. Порыв ветра подхватил и понес нас, точно течение, влекущее подвластную ему щепку.
Все еще находясь во власти пережитого страха, я никак не могла прийти в себя, казалось, что ткань зацепится за ближайшие ветки, а потом мы упадем. Однако в момент, когда это чудилось неизбежным, ветер вдруг пронес аппарат в просвет между деревьями, и нас бросило в болото.
