– Мы можем воздержаться от подробностей? – попросил Макс. – Пока не высадим из машины детей?

– Да-да, конечно, – ответил Джар, рассматривая в зеркало заднего вида «Лендровера» двух ребятишек, елозящих на заднем сиденье рядом со своими портфелями и ланч-боксами.

– Конечно, подрастающее поколение должно знать, что творилось в Гуантанамо во имя Западной демократии. Но пусть они все же узнают об этом попозже. Скажем, лет в десять.

Джар выдавил из себя слабую улыбку, наблюдая за тем, как Макс притормаживал около начальной школы в Далидже. Макс забрал его у Канэри-Уорф в полпятого утра. Пару часов Джар проспал у приятеля дома на софе. А, проснувшись, сильно удивил детей Макса, широко округливших от неожиданности глаза при его появлении в дверях гостиной.

– Как тебя зовут? – спросила девочка.

– Джар, – ответил он, разглядывая забавных близняшек лет шести.

– Джар, – повторила девчушка. – А что у тебя с головой?

– Какое смешное имя, – встрял в их разговор мальчуган, лишив Джара возможности объяснить, почему уже во второй раз за две недели у него забинтована голова – на этот раз стараниями обходительной жены Макса.

– Друзья зовут меня Джемом, – сказал Джар.

– Папа, этого чудака зовут Джем-Джар, – хором выпалили близняшки, уносясь из гостиной на кухню.

Джар еле удержался, чтобы не расплакаться. Как бы он хотел повернуть время вспять, оказаться в прошлом, когда его жизнь была такой же простой и беззаботной.

А сейчас, когда ребятишки вылезали из машины и направлялись к воротам школы, на Джара накатила волна раскаяния и страха. Ему не следовало приезжать с Максом к школе, подвергать его детей опасности. Тот человек на лестнице в башне лежал без сознания, но дышал. А значит, был жив и оставался опасен.

– Макс, прости, я не должен был тебе звонить или приезжать к тебе домой, – сказал Джар, оглядывая улицу.

– Это почему, скажи на милость?

– Он мог выследить меня здесь.

– А я-то думал, что ты оставил его умирать, – усмехнулся Макс, заводя «Лендровер».

– Возможно, и так.

– Меня больше волнует полиция. В башне везде понатыканы камеры видеонаблюдения.

– Я не заметил ни одной на пожарной лестнице.

– Ну, может, их там и нет, – хмыкнул Макс. – Утешься, ты не первый, кто пострадал во время учебной пожарной тревоги. Последний раз, когда отрабатывалась эвакуация из здания, одна девушка из соседнего офиса сломала себе лодыжку. Люди пугаются и теряются на этой лестнице. И это неудивительно – тьма народу, шум вентиляторов.

…Через двадцать минут они забрали Карла у его дома в Гринвиче и направились в Кромер. Джар позвонил другу после телефонного разговора с Максом и попросил его отпроситься с работы, прикинувшись больным, – избитое оправдание на этот раз ему не показалось таким уж смешным.

В салоне машины висело напряжение – знать бы точно, зачем они едут. Сам Джар все еще не мог до конца поверить ни в реальность того, что он увидел и прочитал ночью, ни в правильность своих выводов, сделанных на основании этого. В одном он твердо был уверен: мужчина, выследивший его на лестнице в башне, и человек, схвативший Розу на мысе Гурнардс-Хед, – одно и то же лицо. Возможно, это был тот самый лаборант, которого Мартин упоминал в своем журнале, еще один любитель велосипедных прогулок.

Непонятно, Карл спал или слушал его рассказ о том, почему он подбил их ехать в Кромер в будний день, невзирая на сильный дождь?

– Я прочитал его журнал, – сбивчиво начал свой рассказ Джар. – Мартин стал вести его, записавшись на курсы писательского мастерства. Своеобразная практика перед написанием романа.

– Тогда там, возможно, все выдумано, – пошевелился Карл.

– Возможно. Дом Мартина под усиленной охраной из-за его старой работы. Там повсюду камеры видеонаблюдения. И в журнале Мартин признается, что подглядывал за раздевающимися гостьями.

– «Любопытный Том», – подал голос Макс. – Обычный извращенец, но не психопат.

– Он наблюдал, как Роза принимала ванну, – сорвался Джар.

– Извини.

– И он проводил опыты на животных в своем сарае. На мышах. Держал их в лабораторных стаканах с водой, подвешивал за хвосты с помощью клейкой ленты. И давал им женские имена: несколько мышей он звал Розами.

Друзья замолчали. Тишину в машине нарушало только гипнотизирующее поскрипывание «дворников».

– Но лишь прочитав про последний опыт, я осознал, до чего он додумался. Мартин описал, как он воспроизводил известный эксперимент Селигмана 1960 годов, в котором подвешенная собака многократно подвергалась ударам тока. Только «сука», которую описал Мартин, была не собакой. Не их собакой… Это была Роза.

– Почему ты так уверен? – спросил Макс.

– Это был точно такой же эксперимент, как на видео, которое я нашел в даркнете, после того как ты ушел. – Джар повернулся к Карлу. – Я тогда подумал, что на нем пытают женщину в Гуантанамо.

– Что ты хочешь сказать, приятель? Мартин работал на янки? Истязал женщину на их базе в заливе? – уточнил Карл.

«Похоже, Карл не догоняет», – подумал Джар.

– Две недели назад Эми дала мне дневник, написанный Розой. По крайней мере, я думал, что ею. Какие-то фрагменты дневника точно писала Роза – те части, в которых она описывает наши отношения в Кембридже. Но Мартину удалось завладеть дневником, когда Роза гостила в их доме. Как-то раз, когда у Розы возникли проблемы с вай-фай, он сумел войти в ее компьютер и отправить себе по электронной почте копию ее дневника. Мартин сам написал об этом в своем журнале.

– Но он мог и это выдумать, – возразил Карл.

Джар проигноровал его реплику.

– Мартин прочитал Розин дневник: о нашем знакомстве и встречах, о ее переживаниях в связи с кончиной отца. О декане ее колледжа…

– Докторе Лэнсе? – уточнил Макс.

Джар кивнул:

– Доктор Лэнс заметил, как Роза подавлена и несчастна, и предложил ей поехать в приют в Херефордшире. Возможно, он действительно говорил Розе, что она может прервать учебу и вернуться в колледж, когда оправится от горя. Но в колледже Святого Матфея не было психотерапевта.

– А как же Карен? – спросил Макс. – Роза много пишет о ней.

– Мартин тоже много пишет о психотерапевте в своем журнале. В частности, о ее странной особенности – делать короткий прерывистый вдох перед тем, как заговорить. Только он пишет не о Карен, а об одной старой университетской подруге Эми – американке-психологе по имени Кирстен, которая приезжала к ним в гости.

– О горячей Кирстен, с которой ты встречался на Харли-стрит, – вставил Карл.

– Эми беспокоили мои галлюцинации после потери Розы, и она попросила свою подругу помочь мне. А Кирстен, догадываясь, что без дружеских уговоров я к психотерапевту не пойду, завязала сначала знакомство с тобой.

– Она рассказывала, что ставит джангл своим пациентам, – пробормотал Карл. – Я и повелся.

– Эми действовала из лучших побуждений. Познакомившись с Кирстен, я подумал, что она на самом деле – Карен, психотерапевт из колледжа, и тоже ищет Розу. Но я ошибся. Карен никогда не существовала. Ее создал своим воображением Мартин. Начинающий романист, он выдумал ее, списав образ с гостившей у них Кирстен. Мартин набросал ее портрет в своем журнале – специфический вдох, светлые волосы, высокие скулы. Ничего особенного, обычное упражнение в сочинительстве. На премию Букера не тянуло.

– Но почему Кирстен стала Карен в дневнике Розы? – опять спросил Макс.

– Мартин всегда мечтал написать роман – с того самого момента, как он чуть было не начал читать лекции по английской литературе в Кембридже. Давно, еще в молодости, он уже предпринял одну попытку и неудачно. Я знаю, что чувствует человек в таком случае. И вот в руки Мартина попал Розин дневник. И у него возникла идея. Он начинает приукрашивать его – добавляет своих персонажей, вставляет новые фрагменты, примешивает к правде вымысел. Это объясняет, почему тебе не удалось разыскать психотерапевта в колледже Святого Матфея, тем более американку по имени Карен.

– Иными словами, Мартин взял Розин дневник за основу для своего нового большого романа, – пояснил Макс. – Но это не объясняет, почему он выложил в даркнете видео с ее пытками «американцами».

– Не совсем так. – Джар замолчал, глядя в боковое зеркало. Белый фургон «Форд Транзит» уже давно ехал за ними. Джар нащупал холодный металл в кармане куртки. Но почему-то наличие пистолета не успокаивало его. Он ничего не сказал Максу и Карлу об оружии.

– В последние месяцы перед ее исчезновением депрессия Розы усилилась, хотя я этого не замечал. Она написала об этом в своем дневнике. Не знаю, насколько исказил все Мартин. Но в любом случае я недопонимал, насколько Розе было тяжело.

«Не намного», – понадеялся Джар. Мартин, может, и добавил отсебятины в Розин дневник, но он также, вне всякого сомнения, удалил из него кое-какие записи: «подкорректировал» их с Розой отношения, размыв любовь, которую они питали друг к другу.

– Мартин видел ее подавленность, – прервал молчание Джар. – И допускал возможность самоубийства в таком состоянии. Поэтому он последовал за Розой, когда она вышла ночью из дома и направилась к пирсу.

– Я все равно не понимаю – для чего? – спросил Макс.

– Роза открывала ему перспективы – и для романа, и для его экспериментов. В своем журнале Мартин много рассуждает и о необходимости испытывать антидепрессанты на людях, переживающих стресс, и о своем разочаровании из-за того, что законы и регуляторы мешают ему это делать. Тюрьма Гуантанамо была идеальным местом для несанкционированных клинических испытаний новых препаратов. А тут у него появился шанс проводить свои испытания в схожих условиях, тестировать все антидепрессанты, в разработке которых он принимал участие. Вот почему он так старательно подготавливал себе особое место – брошенную лабораторию для экспериментов над животными, в свое время принадлежавшую его фирме в Норвиче. Именно там проводились когда-то действительно жуткие опыты – подальше от любопытных глаз противников жестокого обращения с животными.

– О Господи, Джар! И он все это описывает в своем журнале?

– Да, и довольно откровенно.

Опять замолчав, Джар протянул руку к бутылке воды, лежащей рядом с Карлом, и отпил из нее глоток. Во рту у него пересохло.

– Убедив Розу отойти от ограждения пирса, Мартин довел ее до своей машины, при этом оставшись незамеченным – камеры видеонаблюдения на пирсе были сломаны. В машине он напичкал ее успокоительными, а может быть, даже усыпил (что ему не составило труда сделать, учитывая характер его прежней работы). Потом инкогнито позвонил в службы экстренной помощи и отвез Розу в свою лабораторию на заброшенном аэродроме. Там он и удерживает ее все пять лет.

– Боже, – прошептал Карл.

– В этой лаборатории Мартин начал проводить эксперименты над Розой. Делая все то, что ему нельзя было делать с людьми на работе. Вот для чего она ему требовалась. К тому же, все это давало ему материал для его романа, который он так мечтал написать. Мартин начал дополнять Розин дневник записями из своего журнала, вводить в него «своих» персонажей. А сюжет он позаимствовал из твоей статьи, Макс, на которую наткнулся через год в даркнете. (А в том, что Мартин ее прочитал, нет никаких сомнений: он оставил под ней свой комментарий под ником Laika57.) Роза не совершала самоубийства, она была завербована американцами и получила новую жизнь, став участницей программы «Евтихий». (Это название Мартин тоже позаимствовал – из комментария к твоей статье другого пользователя.) Чем не захватывающий сюжет для любителей шпионских детективов? Мартин включил в Розин дневник и другие детали из твоей статьи.

– Например, о САС, – пробормотал Макс. – И о Тодде. То, что я выдумал.

– На протяжении всех пяти лет Мартин заставлял Розу перечитывать переработанный дневник каждый день, пока она сама не поверила в то, что им было приписано. Роза обмолвилась об этом во время нашей встречи на мысе в Корнуолле. Это был еще один его эксперимент над сознанием. И он обеспечивал ему также «обратную связь» – как автора, Мартина очень волновал вопрос достоверности, правдоподобия. Писатель в ученом, ученый в писателе. И Роза на самом деле считает, что была завербована в Херефордшире, участвовала в программе «Евтихий», потом решила выйти из нее и в результате оказалась пленницей цэрэушников на американской авиабазе. В действительности, ничего этого не было. Розу истязал в своей жуткой лаборатории на бывшем военном аэродроме в Норфолке ее собственный дядя.

Джар снова взял паузу. Его друзья молча ждали продолжения рассказа. Фургон все так же следовал за их «Лендровером», держась даже ближе к ним.

– В один из дней Розе, и вправду, удалось бежать. В тот день Эми обратилась к компьютерщику с просьбой починить ее лэптоп. Мартин сильно разозлился на жену – он испугался, что парень обнаружит все его страшные видео с пытками. Большинство записано на жестких дисках, хранившихся в его сарае. Но, что если часть видео он загрузил в компьютер Эми до того, как отдал ей его? Хорошо ли он их стер, или какие-то следы остались? Мартин запаниковал и допустил ошибку. Роза воспользовалась своим шансом, выбралась из лаборатории и бежала из Норфолка.

– Это когда ты увидел ее на Паддингтонском вокзале? – сказал Карл.

– Да, только я засомневался, что это была Роза. Решил, что это очередная галлюцинация. Но потом я, наконец, встретился с ней, на мысе Гурнардс-Хед в Корнуолле. Роза выглядела и физически, и психически сломленной. А кто такое выдержит?

– Быть пять лет подопытной в экспериментах Мартина, – добавил Макс. – Верить, что на тебе отыгрываются американцы за попытку выйти из тайной, а на самом деле фиктивной, программы «Евтихий».

– И ее снова «схватили», – продолжал Джар. – Только не агенты разведслужбы, а Мартин. Он взял напрокат машину, представившись Джоном Бингэмом. Не смог удержаться, чтобы не воспользоваться именем человека, послужившего прототипом Джорджа Смайли в романах Ле Карре. А схватил Розу помощник Мартина – здоровый парень, такой же извращенец, как он, бывший техник-лаборант, катающийся с Мартином на велосипеде. Я понимаю, что должен был помешать ему увезти Розу, побороться с ним на мысе, но у него был пистолет, а спрятаться нам с Розой было некуда.

– Этот тот человек, которого ты видел в «Старбаксе», напротив нашего офиса? – спросил Карл.

Джар кивнул.

– И который ударил меня в Корнуолле и пытался убить на пожарной лестнице в «Канэри-Уорф». Я в этом уверен.

После секундного колебания Джар признал:

– Я помог Мартину найти Розу, привел его к нашему тайному месту. – Голос Джара сорвался, и он не сразу нашел в себе силы продолжать: – После побега Розы Мартин сразу понял, что делать: у него уже имелся план действий в чрезвычайных обстоятельствах. Он просчитал, что Роза направится в какое-то особое место – ведь она писала в своем дневнике о намерении спрятаться там, «если мир вдруг слетит со своей оси». Только она упорно отказывалась назвать Мартину это место. Но о нем знал я. И Мартин это знал. Поэтому он передал мне через Эми Розин дневник – тот, который он «переписал». Он заставил меня – параноидного сторонника теории заговоров – поверить в то, что Роза сбежала от агентов разведслужбы. Я оказался для него «легкой добычей». Ведь я надеялся, что Роза жива, отказывался принять ее смерть даже по прошествии стольких лет. Мартин прислал мне на электронную почту несколько писем – якобы от Розы. И даже подделал секретный документ «Только для граждан Великобритании». Он почерпнул много полезного для себя на шпионских сайтах в даркнете. Мартин понимал, что Роза направится в наше тайное место, а я приведу его туда. Что я и сделал.

Джар не мог дальше говорить – его душили слезы.

– Значит, Роза все это время была у Мартина, – тихо произнес Карл.

Макс нервно откашлялся:

– Говорят, преступник и жертва в большинстве случаев знают друг друга.

– И вот сейчас он снова держит ее в своей лаборатории, – заключил Джар, пытаясь говорить твердым голосом.

А через секунду их всех троих резко бросило вперед.

– О Господи! – воскликнул Макс, пытаясь удержать машину на дороге. – Твои приятели? – спросил он, глядя в зеркало заднего вида.

Джар с Карлом обернулись. Белый фургон, висевший у них на хвосте, подпирал их так близко, что видно было лицо водителя. Джар узнал в нем человека, которого оставил умирать на лестнице в башне. Он смотрел вперед, и на его лице не отражалось никаких эмоций, когда бампер фургона снова ударил в зад их «Лендровера».

– Это он? – спросил Карл.

– Это он, – подтвердил Джар, поворачиваясь к Максу и со страхом пытаясь предугадать, что будет дальше. Часом раньше в машине сидели его дети.

– Держитесь, – процедил Макс, топя педаль тормоза.

Раздался визг с запахом жженой резины, потом все замедлилось, как казалось Джару. И наконец, громкий удар – фургон врезается в зад их машины. Голова Джара сотряслась, но он все же обернулся назад: левый «дворник» вонзился в лобовик фургона, и голову его водителя накрыла сетка пошедшего трещинами стекла. Прежде чем Карл иди Джар успевали что-либо сказать, Макс надавил на газ, и «Лендровер» унесся вперед, а фургон медленно остановился посреди неистовой какофонии клаксонов.