Джар все еще читал. Он не мог остановиться. Эми любила Стрелку, как ребенок. Он помнил, что Роза рассказывала ему об этом. Когда Эми узнает, что произошло с собакой на самом деле, она уйдет от Мартина. Возможно, она уже пыталась это сделать. А не позвонить ли ему Эми прямо сейчас – проверить, читала ли она журнал, и обсудить с ней, стоит ли информировать полицию? Ведь подсаживание человека на бензодиазепины можно квалифицировать как домашнее насилие.

Мысли Джара гудели, как пчелы, но их поток опять прервал шум в коридоре – сначала до него донеслись чьи-то шаги, потом звук вращающейся двери. Уборщики вернулись? Джар посмотрел на часы. Половина четвертого утра. Макс говорил ему, что уже на рассвете в башне появляются первые работники – те, кому приходится рано вставать, чтобы торговать акциями на биржах Гонконга и Дальнего Востока.

Джар снова повернулся к экрану, стараясь вернуться мыслями к Эми, Розе и Стрелке. Но, услышав новый звук, похожий на сдавленный крик, он нервно сглотнул. Не думать об этом звуке у Джара не получалось. Уж слишком он был «человеческим».

Выйдя из офиса Макса, Джар оглядел коридор. Журнал Мартина привел его в замешательство, усилил его паранойю. «Мне померещилось», – убеждал себя Джар, но перед глазами у него так и стояли те двое неприветливых и отводивших глаза уборщиков, полчаса назад стремительно покинувших этаж.

Джар прошел в конец коридора и толкнул вращающуюся дверь.

Никого. Лифты стояли в ожидании утренней толкотни. А затем Джар заметил на полу, у пожарного выхода, рядом с пустым стулом, чью-то фуражку. Он направился к ней и поднял с пола. Внутри фуражка была еще теплая; сзади слегка надорвана подкладка. Джар снова посмотрел вокруг, а потом решительно толкнул тяжелую пожарную дверь.

– Эй, тут есть кто-нибудь? – прокричал он, и его голос эхом разносился по всему лестничному колодцу. Джар закрыл дверь и положил фуражку на стул, стараясь не обращать внимания на ее липкую теплоту. «Охранник скоро вернется и заберет ее», – решил Джар, возвращаясь в офис Макса и снова запирая за собой дверь. Его сердце бешено стучало.